скачать книгу бесплатно
Корд серьёзно посмотрел на Фамильяра. Шутки кончились.
– Иди. На хуй. – Фамильяр аж посерел от того, что попался в такую примитивную ловушку, которую и ловушкой-то называть было совестно.
– Как приличный мужчина, я хожу только в пизду, – с улыбкой парировал Корд. – Фамильяр, ты подозреваешься в деле об убийстве проститутки в парке в ночь с одиннадцатого на двенадцатое июля. Дополнительный допрос номер один завершён.
3
Хронометр показывали 11:15, а значит, Форс уже начал беседу с друзьями Фамильяра. Корд пока может заняться расшифровкой своих материалов и немного отдохнуть до прихода Мадам с девушками.
Хотя нет. Лучше он сначала сбегает до милицейской столовки.
Когда он вернулся, сытый и довольный, в кабинете его ждал Форс.
– Ну что? – поинтересовался Корд.
– Все четверо подтвердили своё присутствие в «Голубых глазках».
– Что-то странное творится, – вздохнул Корд. – Логично, если бы Фамильяр предупредил друзей, чтобы они настаивали на «Махаоне»… Что-то здесь не так.
– По-твоему, всё идёт слишком гладко?
– Ага. Возможно, Фамильяр хочет, чтобы мы поймали его на лжи?
– Или он забыл предупредить друзей.
– Ты в это веришь?
4
Комната для опознания представляла собой два смежных помещения полтора на три метра, разделённых противоударных стеклом. В одном находились ростомер, пластиковый стул (как в допросной) и подозреваемые (один настоящий, двое – сотрудники Управления с похожей внешностью), в другом – следователи, стол у стекла, видеокамера и сотрудник, который с ней управлялся. По мнению Корда, главной проблемой этого места было прозрачное, а не одностороннее стекло, то есть опознаваемый прекрасно видел (хотя и не слышал) опознающего.
Но Шеф не видел необходимости модернизировать комнату. «Обеспечение безопасности свидетеля – забота милиции, а не стекла», – говорил он. Ну, с этим не поспоришь. Но нынешнее опознание тревожило Корда. Подозреваемый – сын Шефа, которому вполне может сойти с рук устранение свидетеля…
Именно поэтому Корд попросил проституток не опознавать Фамильяра точно. Тем более сейчас их свидетельство почти не имеет значения: то, что Фамильяр был в борделе, стало ясно ещё из отчёта судмедэксперта, а сегодня к вечеру криминалисты наверняка это подтвердят. Но Корд хотел, чтобы подозреваемый немного понервничал.
В 13:30 на парковку Управления подъехал микроавтобус с Мадам и её «уточками». Корд никак не мог отделаться от этой аналогии: так потешно девушки крутили своими миловидными головками и перешёптывались друг с другом! А одна посмотрела прямо на него ещё издалека и с улыбкой кивнула.
Процедура опознания началась около двух часов. Утомительное дело: каждой входившей в комнату девушке зачитывались её права и обязанности, каждая опознавала сначала друзей Фамильяра, затем его самого. Всё это записывалось на видеокамеру. Минут через двадцать опознание заканчивалось, к стеклу подходила следующая, и всё повторялось.
Они послушали совета Корда: на Фамильяра указывали с сомнением, отвечали «возможно, это он», «я точно не скажу», а одна нахмурила бровки и предложила раздеть подозреваемого, потому что «если я увижу его член, тогда узнаю». Естественно, раздевать не стали.
Последней опознавала Мадам, и она сделала то, чего опасался Корд.
– Это точно он! – указала она на Фамильяра. – Я его запомнила!
После опознания Корд подошёл к ней и её «уточкам».
– Почему вы не сделали так, как я предлагал?
– Мне показалось, так будет правильно. Считаю, что я, как Мадам, должна способствовать наказанию ублюдка, который убил мою подопечную.
– Возможно, вы подвергли себя ненужной опасности.
– Я готова, – гордо задрала голову женщина. – Нельзя быть Мадам, если не способна принимать последствия своих решений.
– Дело ваше, – пожал плечами Корд. – Значит, это точно он?
«Уточки» закивали, а Небо добавила:
– Именно он и есть. И они тоже. Но за Пиалой погнался он.
– Что ж, спасибо за помощь следствию. Небо, можно вас на минутку?
– Зачем вам она? – нахмурилась Мадам.
– Она, как свидетельница его побега, может подвергнуться дополнительной опасности, если Фамильяр её вспомнит. Я всего лишь проинструктирую её, как действовать.
Они отошли в сторону.
– Вы правду сказали? Мне может грозить смерть? – Небо говорила это так спокойно, что удивила Корда.
– Лучше перебдеть, – улыбнулся следователь и вытащил из внутреннего кармана пиджака свою визитку, на которой были написаны номера его рабочего и домашнего телефонов и имя. – Если у вас возникнут проблемы или подозрения, что вам может грозить опасность, немедленно звоните. В любое время.
Небо приняла визитку и улыбнулась в ответ.
– О, а вы случайно меня не на свидание так зовёте?
– Двух девушек сразу я не потяну, – усмехнулся Корд. – Просто от вас, как от свидетельницы, пока больше всего пользы, и мне совсем не нужно, чтобы с вами что-то случилось.
– Ладно. А другим девочкам сказать?
– Нет, они вне опасности.
– А Мадам?
– Скажите, что я просил вас ходить по освещённым и людным местам и проинструктировал звонить в милицию и спрашивать Корда в случае чего. Кстати, так действительно можно делать, вас переведут на мой рабочий.
– Спасибо за совет!
Вернув Небо в «стайку» и попрощавшись со всеми, Корд направился в свой кабинет. Что ж, на сегодня осталось последнее дело – финальный допрос Фамильяра. Нужно к нему подготовиться.
5
Криминалисты предоставили материалы по обследованию «Голубых глазок» около семи, а значит, придётся задержаться на работе – не переносить же допрос на завтра. Внимательно изучив новую информацию, Корд разочарованно вздохнул: ничего особенно опасного для Фамильяра найдено не было. Если бы тот проломил девушке череп внутри номера, а та сбежала и позже умерла от потери крови, Корд мог бы на этом сыграть. Но так… Ладно, нечего резину тянуть, пора побеседовать с подозреваемым.
В этот раз на допросе будет Форс, да и Шеф наверняка захочет поприсутствовать. Корд не думал, что это создаст значительные неудобства. Шеф не имеет права вмешиваться в разговор и как-то помогать своему сыну, а моральная поддержка Фамильяру не повредит.
В половину восьмого все четверо собрались в допросной. Фамильяр, более собранный, чем утром, сидел на прежнем месте, Корд напротив, Форс с блокнотом и Шеф – на стульях около входа, этакие зрители. Вообще Форс не всегда мог так расслабиться: зачастую ему приходилось стоять у преступника над душой, чтобы тот чувствовал себя неуютно. Но сейчас Корд решил не прибегать к этому методу.
В 19:30 допрос начался.
Корд располагающе улыбнулся:
– Ну что, как говорят любители фразы «мы имеем то, что мы имеем», начнём с начала.
И они повторно прошлись по уже известному материалу. Фамильяр, честь ему и хвала, не стал менять показания, а потому с его походом в «Махаон» разобрались быстро. Пришла пора вступить на неисследованное информационное поле – приключения блондина в «Голубых глазках».
– …получается, в этот бордель вы пришли около одиннадцати?
– Да, э-э-э… Может, без пятнадцати где-то.
Форс кивнул.
– Показания совпадают: трое из его друзей говорили то же самое.
– Хорошо. Почему вы решили сменить место утех?
– Так планировалось.
В этот раз Фамильяр говорил охотно. Возможно, помогало присутствие отца, на которого он периодически поглядывал.
– Что произошло между тобой и Пиалой?
– Ну… – Фамильяр стыдливо покосился на отца. – Мы были в пыточной. И некоторые… э-э-э… инструменты, оказывается, висели для антуража, а не для игр.
– Ты пытался применить что-то из этого?
– Грушу.
Теперь ясно, почему Фамильяр решил, что это для игр: специфика применения «фрукта» намекала.
– Но я не хотел причинять ей боль, – спохватился блондин. – Я хотел… как бы сказать… просто посмотреть, как это будет выглядеть.
Корд почесал затылок.
– Довольно странные у тебя интересы.
– Мы столько денег заплатили!
– Ладно, не об этом речь. Что конкретно ты сделал?
– Просто снял инструмент с крючка на стене, повернулся к ней, а она выпучила глаза и давай кричать, что это нельзя. Я подумал, что это часть игры, и подошёл к ней. А она пнула меня и выбежала. Я пошёл за ней, но сперва подошёл к другу, который сидел в основном зале с одной из проституток. Спросил, куда она побежала. Друг сказал, что на выход. Ну, я и пошёл за ней.
Надо же, как гладко он рассказывает. Звучит как правда. Причём невыгодная для него самого. Ла-адно…
– Я сначала зашёл переодеться. Затем вышел на улицу. Увидел, что она перешла дорогу и идёт к парку, а там же вход неподалёку. Я пошёл за ней, чтобы извиниться. Она заметила меня и побежала. – Фамильяр вздохнул. – Я догнал её где-то метрах в ста от входа в парк, во всяком случае, ворот уже не было видно. И я… э-э-э… схватил её за руку, хотя, наверно, не должен был… Ну короче, схватил, развернул к себе и извинился.
– Как она отреагировала?
– Сперва закричала, но потом я стал извиняться, ну она и замолчала. Я сказал, что вёл себя как мудак и хотел бы загладить свою вину. Она сказала: «Отпусти». Я отпустил, и она развернулась и убежала, ничего не сказав.
Фамильяр замолчал. Корд тоже – переваривал информацию. Слишком гладкая история и слишком бездоказательная: Пиала уже ни подтвердит, ни опровергнет её. Нельзя, конечно, исключать, что Фамильяр сейчас искренен, но всё же Корд чуял подвох.
– Что случилось дальше? – наконец задал он вопрос.
– Я вернулся ко входу в парк и вызвал такси до дома.
– С таксофона?
– Ну да.
– Продиктуй номер телефона таксопарка, пожалуйста.
Фамильяр продиктовал. Позже они с Форсом проверят этот звонок.
– Во сколько ты звонил?
– Не знаю, часа в три, наверное… Точно не скажу.
– Секьюрити записал время твоего ухода из борделя, – подал голос Форс. – Два часа двенадцать минут. Что ты делал сорок восемь минут?
– Гулял, – пожал плечами Фамильяр.
Но Корд заметил небольшое изменение в поведении Фамильяра. До этого вопроса его руки лежали на столе почти параллельно друг другу. Теперь же он положил правую на левую.
– Почему ты не вернулся в бордель? – спросил Корд.
– Ну… – Фамильяр вздохнул. – Мне было стыдно. Вся та сцена и…
– Тебя не хватились?
– Нет. Наверное, подумали, что я с Пиалой, потому что она тоже не вернулась.
– Но ты говоришь, что с ней не был.
– После того, как она ушла, – нет.
– Когда это произошло?
– Ну… Если я ушёл в два двенадцать… М-м-м… Минут через десять, значит. Может, пятнадцать, не скажу точно.
Форс кашлянул.
– Исходя из отчёта судмедэксперта, приблизительное время смерти Пиалы – около двух тридцати – двух сорока пяти. Ты сказал, что она ушла от тебя в два двадцать два или два двадцать семь. Значит, девушка погибла почти сразу же после того, как вы распрощались.
Форс очень любил работать с цифрами. И каждый раз, когда он указывал неточности в них подозреваемому, те начинали тушеваться.
Как и Фамильяр сейчас. Он задержал взгляд на следователе-тактике, но ничего не ответил. Корд же заметил, что указательный палец левой руки Фамильяра дважды легонько стукнул по столу. Нервничает?
