скачать книгу бесплатно
Донеся девушку до дверей большого чёрного лимузина, Корд поставил её на землю, чтобы она смогла забраться внутрь. Безмолвный водитель в белых перчатках с вежливой улыбкой пожал протянутую Кордом руку и подождал, пока тот сядет в машину, а затем плавным движением закрыл дверь.
– Добрый вечер, Корд, – тепло улыбаясь, протянул для приветствия руку Царь. – Рад наконец с вами познакомиться.
И всё же насколько разительно было отличие между тем, кто только притворялся аристократичным, и настоящим аристократом! Идеально сидевший чёрный приталенный костюм, каштановые, как у дочери, волосы, слегка тронутые сединой, проницательный взгляд, гладко выбритая кожа. Говорил Царь негромким, но поставленным голосом, который практически никогда не повышал: если правитель что-то произносил, никто не смел его перебивать.
Корд пожал протянутую руку.
– Простите за возможную грубость, я не силён в этикете. Но как мне к вам обращаться? – спросил Корд.
– Царь, – улыбнулся отец Дии. – Просто Царь.
4
Вообще правильно он именовался Царь III, и был, как ни удивительно, третьим Царём по счёту после Гражданской войны.
Его дед, Царь I, стал причиной сохранения в стране монархии – именно его решения как политика и полководца привели к быстрому завершению бессмысленной войны. Правда, люди взамен отблагодарили его прозвищем Кровавый. Было за что: на престол он взошёл в смутное время, а потому начало его правления обагрилось реками крови. Недобитки, смутьяны, несогласные – любой, кто пытался вновь посеять в стране хаос, приговаривался к расстрелу или отправлялся в ссылку, из которой не возвращался.
Именно Царь I провёл реформу имён, которые вообще-то правильно назывались номинациями, но в обиходе этот термин не прижился. Реформа эта проводилась под лозунгом «Подчеркните свою личность!». Дескать, вот вы все Саши да Маши – ну и что это значит? Другое дело – имя Храбрец или Благодетельница: сразу понятно, кто перед вами!
И народ с радостью подхватил идею «говорящих» имён. А государство, и в частности милиция, получило намного более простой способ идентификации личности. Корд однажды ради интереса посмотрел в архиве, сколько в стране его тёзок. Один. Если кто-то из них совершит преступление, со знанием имени найти его будет проще простого, ведь личные дела каждого гражданина содержали не только антропометрические данные (люди сами их предоставляли, когда проходили медицинскую комиссию для сдачи на права, например), но и место жительства и работы. Об этом, разумеется, никто не задумывался: всем просто нравились их новые хара?ктерные имена.
Царь I понимал, что в историю он войдёт как негодяй, потому своего сына воспитывал гуманистом, но гуманистом с головой. И ставка его сыграла. Царь II, которого прозвали Законодержцем, оказался чрезвычайно разумным правителем: при нём страна не участвовала ни в каких внутренних или внешних вооружённых конфликтах. Он же продолжил политику своего отца по работе над безопасностью народа и стал известен как великий реформатор милиции.
В 40–50-х годах в стране был разгул преступности: не только организованной, но и хаотичной – материалов по серийным убийцам за тот период накопилось больше, чем за остальной век. И в 1961 году Царь II ввёл обязательный тест на психическое здоровье – начальный этап реформы, ставшей известной под названием «Декриминализация».
В первый год проведения теста люди возроптали. Дескать, вопросы слишком личные, тест может ошибаться и все такое, но! Маньяки исчезли. При любом намеке на психическое отклонение (в том числе алкогольную и наркотическую зависимость) человека забирали на принудительное обследование, а то и лечение. Изоляция потенциальных психопатов дала свои плоды: жить стало спокойнее. Люди перестали бояться ходить в безлюдных местах по ночам: шанс нарваться на психа с молотком был минимален.
Но оставалась организованная преступность, и здесь Царь II, не желая прибегать к методам отца, поступил как полагается настоящему интеллектуалу: в 1970 году внедрил в работу милиции новый тип информации. Нет, она и раньше работала с отпечатками пальцев, но Царь II предоставил ей базу данных всех граждан страны. Ведь теперь у человека при обращении в медицинское учреждение брали отпечаток каждого пальца. Спасибо природе за то, что они не меняются!
Разумеется, снова появились недовольные: государство нас за преступников держит! Но несколько лет спустя обнаружили, что преступлений стало совершаться меньше: так много было остолопов-преступников, трогавших всё подряд. Как ни странно, даже зная о том, что их отпечатки в базе данных, многие всё равно не догадывались натянуть перчатки.
Финальной атакой на преступность стало внедрение Царём II в 1985 году генетической дактилоскопии. Откуда брался материал? Правильно, из крови, которую человек сдаёт на анализы в течение жизни! Здесь уже возмутился не народ, а целые страны. Дескать, это же нарушает права человека! На что Царь резонно заметил: «А преступления не нарушают?» И, что никого уже не удивило, количество преступлений снова снизилось.
В 1989 году Царь II умер от продолжительной болезни, и на престол взошёл его сын. Он стал делать упор уже не на борьбу с преступностью, а на развитие торговли и международных отношений. В 1991 году в стране начался мощный экономический подъём, который продолжался и по сей день.
5
Вернулся водитель, ходивший за потерянной в подъезде тростью, и они поехали.
После нескольких минут неловкого молчания, во время которого Диа смотрела в затонированное окно, а Царь, задумчиво сложив руки на коленях, в никуда, Корд наконец решил заговорить.
– Царь, – тот перевёл на него взгляд. – Я… должен извиниться. За то, что случилось с Дией.
– О чём вы? – удивился Царь, а Диа посмотрела на Корда.
– Ну, авария. Всё так внезапно вышло…
– О, не волнуйтесь, – жестом и улыбкой Царь успокоил Корда. – Это лишь несчастный случай. Никто не мог предсказать…
– И тем не менее.
– Да ладно тебе, ничего же страшного не случилось! – воскликнула Диа. – И вообще, у нас сегодня позитивный вечер, так что давай не будем себя корить!
Дальнейший путь прошёл уже не в молчании, а в непринуждённой беседе, самым активным участником которой стала, конечно же, Диа. Царь тоже порой вставлял ремарки, но всё же предпочитал больше слушать и наблюдать. Ему нравился друг дочери. Хотя сначала Корд был зажат, что неудивительно, теперь он оживился и легко отвечал на вопросы.
Через два часа машина шурша остановилась. Водитель открыл им дверь.
– Прошу, – с улыбкой пригласил Царь.
Выйдя из машины, Корд удивлённо покрутил головой. Они оказались на аккуратно подстриженной обширной опушке елового леса перед высоким кирпичным забором с массивными деревянными воротами.
– Где мы? – спросил Корд.
– В нашем загородном особняке, – улыбнулась Диа, с помощью водителя вылезая из машины и принимая свою трость. – Семейном. У нас есть ещё госдача, где папа проводит приёмы, но там всегда слишком много народу.
– Здесь же дом для души, – добавил Царь. – Его построили по собственному проекту моего отца. Он любил проводить время на природе – рыбачить, ходить за грибами, рисовать. Неплохой пейзажист, к слову. А в этом месте он находил вдохновение и отдыхал от государственной суеты.
Корд оглянулся. Со всех сторон их окружал лес, и лишь узкая дорожка, мощёная природным камнем, вела меж деревьев к цели их назначения.
– Здесь безопасно? – задумчиво спросил Корд. – Я имею в виду, вы же всё-таки правитель…
– О, – улыбнулся Царь. – Любопытно, что вы спросили. Этот дом весьма хорошо охраняется. Вы, возможно, не заметили, но мы проехали три блокпоста по пути сюда, а лес в округе патрулируется. Но вам не следует тревожиться о приватности, если этот вопрос вас также интересует. Пойдёмте, – Царь открыл деревянную калитку и жестом предложил войти.
Пройдя около пятидесяти метров, они увидели небольшой (меньше, чем ожидал Корд) белый двухэтажный особняк. По правую сторону от него располагалась конюшня, слева – цветущий сад. А дорожка, по которой они шли, метров за пятнадцать до здания вздыбилась деревянным мостиком, пересекавшим ручей, бежавший из глубин леса.
– Вон там есть родник, – указала налево Диа, поймав взгляд Корда.
– Если желаете, прогуляйтесь, – гостеприимно предложил Царь. – Я же уточню насчёт ужина. Думаю, – он посмотрел на золотые наручные часы, – у вас есть около сорока пяти минут.
– Отлично! – обрадовалась Диа. – Пойдём!
Вернувшись к дому после прогулки до родника, у них осталось ещё двадцать минут, за которые Диа мельком показала Корду теплицы, в которых садовник выращивал овощи для царского стола, конюшню для двух чистокровных лошадей – жеребца и беременной кобылы, которых Корд покормил морковкой, – и ещё теннисный корт (который также использовался для игры в бадминтон и волейбол), располагавшийся за особняком.
Но подходило время ужина, а значит, пора идти в дом. На удивление Корда, обстановка внутри не была показушно шикарна, как бывает у сверхбогатых людей, – наоборот, простая и лаконичная, но отнюдь не невзрачная: стены не запятнаны вульгарными картинами, пол не покрывал ковёр из медвежьих, тигриных и ещё каких шкур, зато повсеместная деревянность создавала ощущение уюта и домашности.
Пройдя по коридору чуть дальше, Диа привела Корда к просторному залу с массивным деревянным столом и камином.
– Та-дам! – радостно воскликнула девушка.
– Вы как раз вовремя, – сказал стоявший у камина Царь.
Они сели за стол. Корд с любопытством оглядел его: на нём стояли два больших фарфоровых блюда с сырным и мясным ассорти; ещё в одном, заполненном льдом, находились икорницы с красной и чёрной икрой, а прямо по центру стола расположилась плетёная корзинка с пятью видами булочек.
Не успел Корд подумать, когда по этикету можно начинать есть, в зал вплыли – иначе и не скажешь – двое слуг в чёрных ливреях. Один из них нёс на подносе три кокотницы с жюльеном, другой – бутылку белого вина. Царь подал знак сначала обслужить Корда. Тот же, смутившись, отреагировал на вежливое предложение слуги наполнить его бокал настолько неловко, что Диа, сидевшая напротив, прыснула.
Ужин начался. Корд, украдкой следя за своей девушкой, брал те же столовые приборы, что и она, и даже старался копировать жесты. Царь, заметив это, сказал:
– Корд, можете есть жюльен той вилкой, которая вам нравится. Диа вас просто дразнит.
Диа подмигнула.
– Ну прости! Не всё ж тебе меня подкалывать!
Едва они доели жюльен, слуги принесли им первое – уху из стерляди; затем, спустя пятнадцать минут, второе – запечённого с белыми грибами фазана в сливочном соусе. Вино, доброжелательность хозяев и вкусные блюда сделали своё дело: Корд расслабился.
– Что ж. Думаю, настало время немного оживить наш вечер приятной беседой. Как вы считаете? – предложил вдруг Царь.
– Я за любую беседу, кроме политической и религиозной, – улыбнулся Корд.
– О! – хохотнул Царь. – За это благодарю. Политики мне и в рабочее время хватает, но каждый считает, что я всегда рад о ней поговорить.
– Знаете, а я временами люблю поболтать о работе. Не о скучной её части, конечно, а о логической, мотивационной, психологической.
– Вы кем работаете?
– Следователем-практиком. Диа вам не рассказывала?
– Она лишь постоянно восхищалась вами.
– Папа! Ну где твоя тактичность! – шутливо возмутилась Диа. – Между прочим, это был секрет!
– Ох, прости, дочь, – рассмеялся Царь. – Вини вино, всё оно. Какие преступления вы расследуете, Корд?
– В основном убийства. Сейчас, например, у нас потенциально интересное дело.
– Что ж, буду рад про него послушать. Но я, как отец, обязан уточнить: это дело связано с моей дочерью?
– Нет, что вы!
– А как вы с ней познакомились?
– Я в неё врезался.
– Врезались?
– Ну да, решил немного похулиганить и врезался.
– И часто вы врезаетесь в людей?
– Вообще нет…
– Я всегда знал, что моя дочь особенная.
– Папа!
Царь усмехнулся.
– Признаюсь, Корд, вы меня удивляете. Впервые вижу человека, так свободно говорящего со мной.
– Боятся?
– Разумеется.
– Резонно?
– Как вам сказать… Я не сажаю людей в тюрьмы только за то, что они говорят со мной не по этикету. Диа у меня тоже не любительница норм.
– Кстати, да, она что-то подобное упоминала при знакомстве.
– О, раз уж об этом зашёл разговор, – вставила Диа. – Когда ты познакомишь нас со своими родителями?
– Надеюсь, нескоро.
– Это почему?
– Они умерли.
Повисла неловкая пауза. Корд вздохнул.
– Ну, об этом всё равно рано или поздно речь зашла бы, поэтому… Знаете, какая, на мой взгляд, идеальная структура истории? Начало сюжета должно заинтересовать, финал – подарить максимум эмоций. А вот в середину можно добавить немного экспозиции. И если соотнести такую структуру с сегодняшним вечером, начало уже удалось: было очень ненапряжно и вкусно. Я хочу, чтобы финал также получился отменным. Но если этот вопрос останется висеть в воздухе, ничего не выйдет. Поэтому, думаю, нужно с ним разобраться.
– Только если вы этого хотите, Корд.
– Диа?
– Д-да… Я думаю, так будет лучше.
– Тогда начну.
6
Я родился в интеллигентной семье. Отец – физик-ядерщик, мать – практикующий детский психолог. Вполне предсказуемо, что детство у меня было счастливым, а потому рассказывать о нём смысла нет.
Но когда мне было двадцать, отец умер. Помните аварию на атомной станции? Отец там облучился, угас через неделю. Ну, так мне сказала мать: тела я не видел. Но не думаю, что она мне солгала, судя по тому, что случилось позже.
Знаете, в чём беда? В тот момент, когда это произошло, я был в армии. Представляете, каково это: два года ждать встречи с родителями, чтобы потом обнаружить, что одного из них больше нет. Он умер за восемь дней до моего дембеля, но мать сообщила об этом только после моего возвращения. Сказала, чтобы не портить мне праздник. Но я был в ярости. Наорал на неё, хлопнул дверью и ушёл. Пофиг на праздничный ужин, который она приготовила, на неё саму – теперь я понимаю, что повёл себя как конченный мудак, но в тот момент мне было всё равно.
И я пустился во все тяжкие. Поступил в Академию милиции для отвода глаз – а сам прожигал жизнь бухлом и не самыми приличными девицами. При этом совсем позабыв о матери.
Она начала пить. Но я этого даже не знал, потому что постоянно шатался по вечеринкам. А когда всё-таки возвращался домой, пагубных изменений не замечал: мать мастерски скрывала их от меня.
Полгода спустя после смерти отца не стало и матери. Вышла в окно. Угадайте, кого тогда дома не было? Думаю, я послужил причиной её поступка. Вместо того, чтобы поддержать в трудную минуту, я бросил её одну, а сам упивался собственным страданием. Как же, отца потерял, имею право!
Помню, в день, когда узнал про её смерть, я пришёл на кухню и обнаружил в шкафах гарнитура множество пустых бутылок. Не знаю, с чего вдруг решил туда заглянуть – но заглянул. Мать не слишком старалась их прятать, чётко сознавая, что на кухню я прихожу только поесть. Так вот, в ту ночь я нашёл там три целых и одну начатую бутылки водки. И стал пить, подряд. Пить и курить. Надеясь, что чем бы эта ночь не кончилась, всё изменится. Я умру – или выживу. Мне станет легче – или кану в пучину депрессии. Всё пойму – или всё забуду.
И очнувшись в собственной блевоте, я действительно кое-что понял. Я не хороший человек. Я уёбок, убивший мать безразличием.
7
