скачать книгу бесплатно
– Эй. Не зависай. Что там?
– Я влезла в базу Тиндера, чтобы взглянуть на того парня, с которым у тебя было свидание, Блейка, – морщась, говорит она. – Он вовсю свайпит и пишет… ну, десятку девушек в день. И назначает встречи.
– И что? Мы сходили на одно свидание, – говорю я.
– Да, но это было до того, как ты назначила свадьбу через полгода, – замечает Кармен.
Я написала ей про бесплатную свадьбу, как только все произошло. Теперь от того, что она это произносит с таким нажимом, я тревожно вздыхаю.
– Я только о том, – продолжает Кармен, – что, если он тебе нужен для твоей затеи, или для фальшивой свадьбы, или для чего там, тебе, наверное, лучше со всем разобраться, пока он с кем-то всерьез не замутил.
Да, конечно, я не ощутила особой химии, когда мы были в Центральном парке, но все равно обидно, что он на этом закруглился и решил ничего со мной не продолжать. Я как-то не понимала, что все это значит, – я, на минуточку, была немножко занята, пытаясь разобраться с повышением аренды и со своей сестрой, – но так и есть. Блейк мне не писал после пикника.
Не то чтобы я хотела, чтобы Блейк был Тем Самым. Нет. Я не влюбилась с первого взгляда, – он отличный чувак, красавчик, здорово смотрелся бы в моем Инстаграме, хотя искра и не проскочила. Но теперь у меня часики тикают: свадьба в октябре, роскоши выбирать я лишена. Химия может возникнуть со временем, разве нет? Мой папа впервые увидел маму на семинаре первокурсников в университете штата Мэн; встречаться они стали только на последнем курсе, когда, как говорит мама, папа наконец вырос.
От новостей Кармен у меня щелкает в мозгу: если я отказываюсь от какого-либо подобия нормальной личной жизни ради компании, то делать это надо ради правильного парня. Блейк кажется разумным выбором. Вместе мы были бы сильной парой: я занимаюсь ювелиркой, он – дорогими часами. Я почти вижу колонку с объявлениями в «Нью-Йорк таймс». Нужно найти способ заинтересовать Блейка – надолго.
Глава 7
Сначала я прыгаю в метро до района Блейка, а потом прикидываю, что я вообще собираюсь делать. Коктейли с Кармен подтолкнули меня к действию. Пока поезд несется в Верхний Ист-сайд, мой дикий порыв остывает и приобретает черты плана. Мне хочется постучаться в дверь Блейка и попросить его стать моим фальшивым женихом в Инстаграме, но даже я понимаю, что это полный бред по множеству причин – например, мы всего один раз сходили на свидание, это дурацкая просьба, а еще я не знаю, где он живет. Вместо этого я отправляю ему сообщение, спрашивая, свободен ли он.
«Привет, ты сегодня дома? Я тут оказалась неподалеку».
Я колеблюсь, добавлять ли смайлик. Добавляю. Выглядит жалко. Удаляю смайлик и нажимаю «отправить».
Проходят мучительные тринадцать минут. Я обновляю Инстаграм, сдерживаю желание пообдирать заусенцы, громко вздыхаю, глядя на мужика, расставившего колени на сиденье напротив. Начинаю играть в судоку на телефоне и бросаю на половине. Проверяю, отправилось ли вообще сообщение, – конечно, отправилось.
А потом, о чудо, Блейк отвечает.
«Да, только что пришел. А что?»
Я стараюсь не переживать по поводу того, откуда он только что пришел. Со свидания? Выжидаю ровно три минуты, прежде чем ответить, чтобы не показалось, что я вся горю. Важно все сделать правильно. С Блейком у меня только одна попытка.
«Можно я зайду? Мне нужно тебе кое-что сказать».
Он отвечает, на этот раз быстрее.
«Конечно».
Он пишет свой адрес.
Остаток поездки на метро как в тумане: я сую в рот освежающую конфетку, рассматриваю свое отражение в телефоне, убираю пинцетом, который ношу в сумочке, выбившийся из брови волосок, принимаю противозачаточную таблетку, когда в девять срабатывает напоминалка. Стараюсь не циклиться на нервах, сворачивающихся в клубок в животе.
Когда поезд останавливается на Шестьдесят восьмой улице, я выхожу. Перекресток Блейка мне приходится искать на карте в телефоне; я плохо знаю Верхний Ист-сайд, в этом районе полно кремовых гранитных зданий, дизайнерских магазинов и иностранных посольств, гордо увешанных разноцветными флагами. Увидев винный магазин, я тут же покупаю бутылку вина; по-моему, это минимум, который я могу предложить Блейку. Потому что дело в том, что мой план не очень-то пока похож на настоящий план. Для начала можно его соблазнить за вином, а там посмотрим.
В сверкающем вестибюле дома Блейка царит швейцар в форме. Он спрашивает, как меня зовут, и звонит Блейку, чтобы получить подтверждение, прежде чем указать мне дорогу к лифту. От телефонного звонка мне почему-то становится неловко, точно швейцар понимает, как недостойно я себя веду, вот так навязываясь Блейку. В лифте среди зеркал я нажимаю на четырнадцатый этаж – не пентхаус, но и не дешево, нет, – и опускаю голову, чтобы взбить волосы у корней. Этому приему меня научила мама перед первой вечеринкой в школе; она говорит, что узнала о нем, когда ей было столько же лет, как мне, из интервью Фары Фосетт в журнале. Я смотрю на свое отражение: глаза диковатые, лохматая, в черных брюках, с большой сумкой – ну, не Фара Фосетт. Двери, звякнув, открываются. Пора.
Я нахожу дверь Блейка в конце коридора и стучу. Он тут же открывает. Меня снова поражает, насколько он хорош. Он в темно-серых костюмных брюках, галстук слегка приспущен. Мне хватает одного взгляда на него, чтобы офигеть: как это я в субботу уклонилась от его поцелуя? Он, слегка помедлив, тянется через порог и обнимает меня одной рукой. И тут, здрасте-пожалуйста, меня поражает то, как нам неловко друг с другом. Что-то неестественное есть в наших разговорах, в том, как мы друг с другом держимся.
Я это исправлю.
– Привет! – произношу я теплым голосом, источающим обаяние, которое я обычно приберегаю для клиентов. – Так приятно тебя видеть. Спасибо, что, ээээ, разрешил зайти.
Он отступает назад, пропуская меня в квартиру.
– Такое загадочное было сообщение. Стало любопытно.
Я смеюсь, чтобы выиграть время. Квартира у него роскошно мужская. Вдоль одной стены стоит коричневый кожаный диван, на подлокотник которого брошен зеленый клетчатый плед. Угловатая медная лампа освещает тщательно организованную барную тележку и полированный деревянный кофейный столик. Пиджак Блейка висит на спинке стула. По сравнению с квартирой Холдена это существенный шаг вперед: у того был, в общем, матрас на полу и засохший суккулент на подоконнике. Я ставлю на пол вино в черном пакете из магазина и свою сумку и поворачиваюсь к Блейку. Сую руки в задние карманы, чтобы не задергаться и не показать, как нервничаю.
– Я подумала, не выпить ли нам вина, а я попрошу прощения, что не поцеловала тебя позавчера в Центральном парке, – говорю я.
У него на лице мелькает смущение, но потом его сменяет озадаченная улыбка.
– Так ты и правда от меня увернулась?
– Да, но просто потому что нервничала, – говорю я. – Потому что ты мне нравишься.
Когда я слышу собственные необдуманные слова, у меня напрягается живот. Может, было дурацкой ошибкой рвануть через весь город и явиться сюда с сиропными затасканными словами, как вечный герой романтической комедии, который гоняется за девушкой. Может, Блейк уже перевернул страницу.
Но вместо этого он делает три шага, преодолевая разделяющее нас расстояние, и целует меня. Пропускает мои волосы сквозь пальцы, твердо кладет руку мне на талию. Адреналин, копившийся во мне с тех пор, как я спустилась в метро, захлестывает меня с головой. У меня получилось. Мне нравится, что, когда мы наконец отрываемся друг от друга, Блейк по-настоящему улыбается.
Поцелуй как по волшебству устраняет напряжение. Я не нервничаю, когда он открывает вино своим штопором, взятым с барной тележки, и наливает нам по щедрому бокалу. Мы устраиваемся на диване, я поджимаю под себя ноги, он уверенно вытягивается. Он хвалит лихость, с которой я сюда явилась; я что-то выдаю про то, как ему идет рабочая одежда; он передвигает руку по зернистой коже дивана и проводит пальцем по моему колену. Так приятно быть смелой. Между нами просыпается химия.
Естественно, это всего только второе наше свидание, но мне нравится ощущение новизны. Мы оказались вместе не потому, что оба свайпнули вправо во время вызванного одиночеством запойного сидения в приложениях для знакомств. Мы не сидим, ссутулившись, на барных табуретках в какой-то забегаловке или в баре, куда уже приходили в этом году на десяток других свиданий. Мы не переписывались неделю, типа, а ты можешь во вторник? Нет? В четверг? В шесть тридцать? В восемь? Сейчас совсем другое ощущение – спонтанности и электричества.
Разговор разматывается, как лента. Мы спорим о том, дурной ли вкус мой выбор коктейля «Гильотина» в баре, посвященном Марии-Антуанетте (он говорит, что да, я – что он создан в честь культурного феномена), Блейк мне рассказывает про свою поездку в Портленд прошлым летом. Когда его бокал пустеет, он не доливает. Вместо этого аккуратно ставит его на кофейный столик и склоняется поближе ко мне.
Поначалу он целует меня нежно, одной ладонью обхватив мою щеку, а вторую положив мне на бедро. Я прижимаюсь к его груди и провожу рукой по его твердому бицепсу. Мне нравится, какие у него широкие плечи и как чувствуются мышцы под его белой накрахмаленной рубашкой. Он целует меня крепче – и тут раздается звон.
Блейк подлетает с дивана. Наверное, он сшиб винный бокал ногой; на столике лужица, она стекает на ковер. Блейк бросается на кухню, хватает рулон бумажных полотенец и опускается на колени перед столиком, чтобы все убрать.
– Прости, – бормочет он, кривя лицо.
– Красавчик, – дразнюсь я, ероша ему волосы.
– Видимо, пора подлить? – шутит он.
Мой бокал в любом случае почти пуст. Я наливаю нам еще вина.
– Погоди, принесу, чем оттереть, из чулана в прихожей, – говорит Блейк.
Меня охватывает внезапный порыв. Винные бокалы такие высокие, на изящных ножках, и они так шикарно смотрятся на фоне гостиной. Недолго думая, я делаю снимок. Такая фотография – два винных бокала на мраморных подставках в интерьере, достойном Пинтереста, – конечно, очень романтическая. Потом выложу в Инстаграм. Блейка нет в соцсетях, он и не узнает. Я сую телефон обратно в карман, как раз когда Блейк возвращается с бутылкой чистящего средства и влажной губкой.
Он встает на четвереньки и вытирает пятно с ковра, перебросив галстук за плечо. Есть в этом эпизоде нечто странно домашнее. Я невольно представляю, каково было бы жить здесь с Блейком, заниматься всякой обычной работой по дому, мыть тарелки и застилать постель. В реальность я возвращаюсь, когда пятно очищено и Блейк снова садится рядом со мной на диван. Он осторожно отпивает вина.
Какой бы бурной ни была между нами химия минуту назад, все испарилось. И ясно, что никто из нас не знает, как ее вернуть. У меня в голове крутятся мысли о плане по поводу помолвки, об увеличении арендной платы за магазин, о других свиданиях Блейка, и я их отгоняю. Я ищу тему для разговора, любую, лишь бы мы продвинулись вперед.
– Ты так… – произношу я, как раз, когда он начинает:
– Я просто…
– Давай ты, – говорю я.
– Нет, ты давай, – отвечает он.
Я краснею. На самом деле я ведь не хочу, мне не нужно задавать ему тупой вопрос, который я придумала, чтобы проскочить неловкий момент. Так что я придвигаюсь к нему, перекидываю ногу через его колено и сажусь верхом, чтобы его поцеловать. Глажу его плечи, привлекаю его к себе. Не прекращая меня целовать, он тянется и ставит бокал на столик. Окончательно развязывает галстук, давая ему выскользнуть из-под воротника. Когда я вожусь с верхними пуговицами его рубашки, он слегка прикусывает мою нижнюю губу.
– Я рад, что ты пришла, – говорит он.
Я на минутку отстраняюсь, чтобы посмотреть ему в глаза.
– Я тоже, – отвечаю я.
Блейк оценивающе проводит руками от моих бедер, по талии, к груди. Руки у него теплые, он пахнет смесью кожи и пряного парфюма, который я не могу опознать. Подол моей блузки как-то закатался у меня на животе. Когда Блейк касается моего тела, кожу покалывает от предвкушения. Я не помню, когда мне в последний раз было так хорошо.
Я совсем растворяюсь в поцелуе, когда вдруг чувствую, как его руки отпускают мою талию. Внезапная потеря контакта резко приводит меня в чувство. Я отстраняюсь.
– Что-то не так? – спрашиваю я.
У него блестят глаза.
– Идем в спальню, – говорит он, гладя мои бедра.
Я старюсь соскользнуть с его колен как можно изящнее, не свалившись с дивана. Он протягивает мне руку и переплетает пальцы с моими. Встает, ведет меня по темному коридору, открывает дверь в спальню и заводит меня внутрь. Я наполовину чувствую, что свечусь, что я соблазнительна, что меня озаряет желание. Я его хочу. Другая половина торжествует победу. Мой план работает.
Глава 8
У Блейка потрясающие простыни. Ослепительно-белые, такие хрустящие, мягкие, как зефир, как прикосновение ангела. Еще у Блейка потрясающее тело, как я узнала прошлой ночью, и потрясающий солнечный вид из окна четырнадцатого этажа – он меня в данный момент и пробуждает от сладкого сна. Я шевелюсь, чтобы расправить шею, затекшую за целую ночь, проведенную в объятиях Блейка, а он подтаскивает меня еще ближе к себе, обвивая руку вокруг моей талии.
– Не уходи, – бормочет он в полусне.
Я переворачиваюсь в его объятиях и кладу голову на его теплую широкую грудь. Внутри у меня точно жидкое золото. Я четыре года прожила одна, и из всех плюсов отношений – приятнее делить на двоих стоимость доставки еды, а еще, да, можно же всю жизнь провести с кем-то рядом, – больше всего я скучаю именно по этому. Я наслаждаюсь уютным чувством, прижимаясь к Блейку, тем, как он легко проводит пальцами по моему бедру, тем, как моя щека прилегает к его ключице. Он гладит меня по голове, заправляет за ухо выбившуюся прядь. У меня болит плечо, на которое я навалилась всем своим весом. Но я не смею пошевелиться и разрушить волшебство, пока не звонит будильник в телефоне Блейка.
Он стонет, приподнимается на локте и сонно тычет пальцем в экран, чтобы заткнуть телефон. Падает обратно на кровать и перекатывается, оставляя между нами вежливое расстояние. Я смотрю ему в глаза, но он отводит взгляд.
– Хорошо спала?
Да. Волшебство разрушено. Чем бы ни была прошедшая ночь, – рожденная опьяняющим сочетанием адреналина, мескаля и каберне совиньон, – все ушло. При свете дня нам немного неловко друг с другом. Спокойная легкость, которая расцвела прошлой ночью, улетучилась.
Блейк предлагает мне белый пушистый банный халат и отводит глаза, когда я его надеваю. Варит мне кофе, предлагает пожарить яичницу и спрашивает, может ли вызвать мне Uber до дома. Вопрос застает меня врасплох. Последний мой партнер, графический дизайнер, учившийся на мастера тату, просто попросил, чтобы я ушла, чтобы он мог «расслабиться».
Я соглашаюсь на кофе, отказываюсь от яичницы – это как-то чересчур – и ускользаю в ванную, побыть наедине со своими мыслями. Прислоняюсь к раковине. Блейк такой добрый, такой внимательный, такой милый. Он хороший парень, простой и ясный. Неправильно, что я здесь, неправильно так его преследовать, раз мои мотивы не совсем невинны? Я пытаюсь перевернуть ситуацию в уме, чтобы понять, мерзко ли она будет выглядеть, если поменять гендерные роли. Мужчины безжалостно выстраивают любые схемы, чтобы добиться успеха в бизнесе или выгоды, разве нет? Но как я ни ломаю голову, придумать ситуацию, в которой парень вроде Блейка бездушно устроит фальшивую помолвку с девушкой вроде меня, я не могу.
Волосы у меня растрепаны. Халат Блейка соскальзывает с плеча. По контрасту с белой махровой тканью моя кожа кажется загорелой. Я не очень похожа на себя, особенно в этой мраморной ванной с лампочками вокруг зеркала. У меня все еще неспокойно на душе, но выгляжу я бомбически. Я опираюсь на раковину, развернув запястье так, чтобы не было видно отражение пальца без кольца. Надуваю губки в зеркало. Щелк. Делаю селфи, которое потом можно будет запостить в Инстаграм.
Я выхожу из ванной, собираю одежду, раскиданную по углам жилища Блейка, и быстро одеваюсь. Блейк поднимает бровь, когда я возвращаюсь в кухню.
– Уже уходишь? – спрашивает он, разбивая яйцо в стеклянную миску.
– Мне пора на работу, – отвечаю я, тыча большим пальцем в сторону входной двери.
Он бросает яичную скорлупу в мусорное ведро, вытирает руки кухонным полотенцем и тянется ко мне.
– Разве тебе пора не тогда, когда ты сама решишь? – спрашивает он. – Привилегии владельца?
– У меня куча работы, – объясняю я. Чешу пальцами ноги пятку другой.
Склоняю голову набок и мягко целую Блейка.
– Скоро увидимся, – обещаю я.
Я собираю вещи, выхожу из его квартиры и устремляюсь к лифту. Все это время у меня колотится сердце. Выходя из здания, осторожно встречаясь глазами со швейцаром и идя к метро, я все пытаюсь обдумать, что произошло. Мои отношения с Блейком – нет, мой контакт с Блейком; встреча в баре и два свидания – это даже близко не «отношения» – только начинают наклевываться. Он мне достаточно нравится, чтобы увидеться с ним снова, тут без вопросов. Но достаточно ли он мне нравится, чтобы возложить на него все свои надежды и молиться о том, чтобы он однажды стал моим настоящим женихом или мужем? И эта уловка со свадьбой – можно ли ради нее вовлекать какого-то ни в чем не повинного парня в мои планы? Четких ответов у меня нет. Хотелось бы, чтобы были. Все, что я сейчас знаю, – охотиться за Блейком лучше, чем просто сидеть и ждать, пока фальшивая помолвка не лопнет прямо у меня перед носом.
Я опаздываю на работу. Я никогда не опаздываю на работу. Вернувшись в Уильямсбург, я взбегаю по лестнице к себе в квартиру, залетаю в душ и быстрее-быстрее мчусь вниз в магазин. Софи сидит на высоком табурете за прилавком и что-то читает с лэптопа. Она поднимает глаза, видит мои мокрые волосы и вскидывает голову.
– Ты где была? – спрашивает она.
Из задней комнаты выходит Джесс с коробкой в руках.
По утрам в магазине почти всегда пусто. Нам, конечно, есть чем заняться – полировать украшения, оплачивать счета, заказывать товары на следующий квартал, – но все это пока может подождать. Пора сесть рядом с сестрой и рассказать о прошлой ночи. Я не против, если и Джесс послушает; мы сблизились с тех пор, как она начала у нас работать.
– Я опоздала, да, но есть причина… – начинаю я.
Я объясняю, кто такой Блейк, – Софи меня прерывает, она знает все про Bond & Time, – и почему он может оказаться идеальным кандидатом, чтобы вытащить меня из этой истории. Я рассказываю, как вчера вечером пришла к нему в квартиру.
Софи не всегда легко рассказывать про мою личную жизнь. Иногда кажется, что между нами не пять лет, а больше. Я уже давно училась в колледже, когда она начала спокойно выслушивать рассказы о моих свиданиях. По-моему, ей отчасти тревожно из-за того, что мы разные от природы: она острожная, а я рисковая. Она бы никогда не выкинула такую штуку, как я вчера с Блейком. Ей не нужно хранить в лэптопе «черную книжечку», поскольку она, наверное, сможет перечислить всех по памяти меньше чем за десять секунд.
Софи качает головой, слушая меня, но на лице у нее явное одобрение. Она прикусывает губу и улыбается.
– Ты с ума сошла, – говорит она. Щеки у нее краснеют уже от рассказа о моих приключениях. – Знаешь, ты просто береги себя, вот это все. Будь умницей.
Днем я выхожу купить еды. Я не могу не думать о прошлой ночи с Блейком. У меня загораются щеки, когда кассир обрывает мои мечты, чтобы спросить, что я возьму. Когда я возвращаюсь в магазин, в зале только Джесс. В голове у меня эхом отдаются слова Софи: будь умницей. Если я хочу сохранить Блейка как рабочий вариант, мне нужен план, чтобы объяснить объявление о помолвке у себя в Инстаграме.
– Эй, у меня к тебе вопрос, – говорю я, сунув пакет с едой под мышку и барабаня пальцами по стеклу витрины перед Джесс.
– Да? – отзывается она.
Я нервно оглядываюсь на дверь. На пороге нет клиентов – мы одни.
– Если кто-нибудь спросит, кто ведет наш Инстаграм, можешь сказать, что ты? – спрашиваю я.
– Ты о чем? – морщит лоб Джесс.
– Ну, если Блейк вдруг станет искать меня в сети и увидит мое объявление о «помолвке». Я когда-нибудь скажу ему правду – просто до этого еще не дошло. А пока, если он станет спрашивать, можешь сказать, что фотку запостила ты?
Ужасно неловко просить Джесс о таком. Вид у нее растерянный, а может, и расстроенный – сложно понять, что значит смятение в ее глазах.
– Но у меня же, типа, запредельно никого, – говорит она.
