скачать книгу бесплатно
– Спасибо тебе!
Я зашла в тёмный холл. Дверь закрывалась слишком медленно, давая мне возможность с грустью наблюдать, как жёсткие, смертельные порывы ветра уничтожали Пугало. Солома разлетелась первой, дряхлая одежда почти мгновенно превратилась в пыль. Черепки лица просто осыпались на жёлтый кирпич. Последними потухли огарки. От них совсем ничего не осталось.
Дверь со стуком закрылась, и я замерла в ожидании. Тьма холла и не думала отступать.
– Эй! Здесь есть кто-нибудь?
***
МАРТ 2019
Лиля уже допила свой кофе, а мы всё не торопились уезжать с заправки. Я почесала щёку и закрыла глаза.
– Значит, план Пугала удался? Раз ты попала к французу.
– Угу. Я из кожи вон вылезла, чтобы сделать это. Просто повезло, что я смогла понравиться ему. Страшно подумать, кем были другие. Если тот ад, в который я попала, был самым лучшим вариантом.
– Ты больше его не видела?
– Кого? – Лиля завела машину и нервно заёрзала на сидении. – Пугало?
– Да.
– Нет, не видела. Как видишь, я жива.
– Серьёзно? – я усмехнулась, не собираясь открывать глаза. В темноте было лучше. Мне совсем не хотелось смотреть на Лилю и видеть её реакцию. – Он бы ни за что не убил бы тебя.
– Не видела и не слышала. Надеюсь, что он вернулся к той, кого я ему напоминала. К той, которую он любил.
***
ОПЕРАТИВНАЯ СВОДКА ОТ 03.02.2005
N-ская область. Вчера в 18.20 в деревне Гришкино NN-ского района на территории заброшенного дачного участка в траншее под фундамент с тремя огнестрельными ранениями головы и тела обнаружен труп сорокапятилетнего мужчины. Проводится расследование.
Пугало
27.10.1959 – 01.02.2005
Глава пятая
МАРТ 2019
Шоссе убегало вперёд тёмной, матовой лентой. В отличие от других дорог, трассу хорошо чистили. Она ещё не успела подмёрзнуть, поэтому ледяного глянца на ней не было.
Я, кажется, задремала. Мы ехали куда-то очень далеко. Потому что Лиля заполнила на заправке бак целиком, а сейчас стрелка уже сдвинулась почти на четверть.
– Сколько я спала? – сонно зевнув, потянулась и посмотрела на уставшую девушку.
– Достаточно. Я уже собиралась тебя будить.
– Зачем? – плотнее запахнув куртку, я нахохлилась, бездумно пялясь на дорогу. – Мы что, уже приехали?
– Нет. Ехать нам ещё чуть больше часа. Просто скучно…
– М-м-м… Ты хочешь продолжить?
– Да. Мне это нравится.
Я лишь кивнула и закрыла глаза.
А мне вот это совсем не нравится. Более мерзкого ощущения трудно себе представить.
– Значит, ты попала к французу?
– Да.
– Предположения Пугало о… ну… ты поняла, о чём я. Они оправдались? Это помогло тебе?
– Да. Я покрыла своей девственностью почти десятую часть долга. Покупатель попался нежадный. Ему так понравилось со мной, что он докинул сверху.
Внутри всё свернулось тугим комком. Не выдержав, опустила стекло и с наслаждением глотнула морозного воздуха. Он щипал моё лицо, глаза начали слезиться. Даже очки не помогли.
Серёга, ты скотина! Гадкий мерзоид, которому я при встрече первым дело съезжу по морде лица!
– Ты помнишь, как это было? – я задала самый глупый вопрос из всех возможных.
– Помню… Каждую деталь. Я помню всё и всех. Не помню имён, но помню лица, помню запахи. Стоит остаться одной и закрыть глаза, как тут же я попадаю в тот кошмар, – Лиля судорожно выдохнула и, крепче сжав руль, продолжила. – Когда десятки перерастают в сотню, начинаешь относиться к этому всему… проще.
Я вдруг представила себе Лилю, как пустую физическую оболочку. Её убили давным-давно. Сейчас передо мной сидит призрак, жалкое подобие человека. Это говорящее тело.
Есть ли у него душа?
– Ты не пыталась сбежать.
– Пыталась. И не раз. Но знаешь, что они делают с такими непокорными? – глаза Лили недобро блеснули.
– Бьют? – я просто предположила, пожав плечами. – Не знаю.
– Нас никогда не били. По крайней мере, меня. В этом плане всё было замечательно, и за это спасибо Пугалу. Попади я в третьесортный бордель или на трассу, то уж точно не разговаривала бы с тобой, – Лиля перевела дыхание и облизнула губы. – Нет. Зачем портить товар? Кто захочет меня, если под глазом у меня будет бланш? Нет. Они делали совершенно другое. Сажали на наркоту. И тогда тебя просто почти буквально проворачивали через мясорубку. Без отдыха, без перерыва выдаивали всё, выжимали всё до последней капли, пока человек не превращался в конченое существо, больше напоминающее кусок мяса. Я… я видела это своими глазами. Когда девушка за дозу готова была сама отрезать себе пальцы.
Я сдержала рвотный позыв и прикрыла рот рукой.
– Они ломали психологически. У них было миллион способов удержать человека на месте.
– Что удерживало тебя?
– Сестра. Они, конечно, могли забрать её и так. Но… Время шло, а угроза так и оставалась угрозой. Желания проверять это у меня не было. Я верила, что они способны на это. А ещё… желание выжить. Я почему-то до последнего верила, что вырваться из этого ада возможно. – Лиля горько усмехнулась. – На самом деле вера и надежда – самые чудовищные и мерзкие чувства.
– Почему?
– Они не дают сделать тебе решительный шаг. И ты сам же продлеваешь свои страдания. Я провела у француза почти четыре года. Представляешь? Если выражаться человеческим языком, то там через два года уходят на пенсию.
– На пенсию?
– Угу. Вперёд ногами.
– Почему ты так долго продержалась? – я внимательно посмотрела на Лилю. Она не выглядела бой-бабой или кремнём. Да и не скажешь, что у неё был такой стальной стержень. Я бы даже сказала, что она очень мягкая. Пусть воли и решительности, смелости ей не занимать.
– Цель и… боль.
– Боль? – я непонимающе переспросила, желая понять, что она имеет ввиду.
– Боль.
Лиля замолкла, и несколько минут мы ехали в полной тишине.
– Как это?
– Что?
– Как боль может помочь? Честно, я не понимаю.
Неожиданно Лиля вытащила тонкую, зубчатую заколку из волос и со всей силы ткнула её в мою ладонь.
Заорав от боли, я дёрнулась и чуть не ударила девушку в ответ. На руке выступила достаточно большая капля крови. Ранка получилась немаленькая.
– Ты что творишь?
– Ничего. Ты просто почувствовала сейчас боль. Так?
– Так! Я не бесчувственный чурбан! Ещё ты показала, что кровь во мне ещё есть. Что, несомненно, радует. Но тыкать этой фигнёй меня больше не надо! Я не тупая и так бы поняла.
– Вот теперь ответь мне, что ты чувствуешь ещё? Кроме боли.
Слизнув кровь с руки, я прислушалась к себе. Ничего. Совсем ничего. И этого поразило меня до глубины души.
– Нет больше страха, нет голода, нет усталости. Ты взбодрилась и обозлилась. Предельная концентрация. Ты думаешь только об этой небольшой царапине. В данный момент для тебя больше ничего не существует. Ты забыла, что я похитила тебя. Ты забыла о Сергее. Забыла обо всём. Всё твоё сознание свелось только к этой маленькой царапине. Ведь так?
– Да, – я хрипло ответила ей, всё ещё не веря в происходящее.
– Я это заметила совершенно случайно. Когда клиент попался несдержанный.
– Ты же говорила, что вас не били.
– Француз и его люди – да, клиенты – нет. За порчу товара они доплачивали. Некоторые готовы были заплатить в десять раз больше, лишь бы поразвлечься на славу, – Лиля брезгливо передёрнулась. – В доме Лилий были и свободные девушки, те, что просто зарабатывали таким образом. Они имели ряд привилегий. Например, отказать клиенту. Тогда он выбирал из таких, как я. Спустя два года из невольных осталась только я и Жанна. Но она была опытной, зрелой женщиной. Француз её берёг. Тогда под раздачу попадала я. С одной стороны, это было хорошо, быстрее выплачивался долг, с другой… Раз за разом я проходила круги ада. Они ведь не за обычным сексом приходили. Был один, который обожал кусаться. Француз его очень не любил: один раз этот клиент откусил девушке мочку уха в порыве страсти. Он, конечно, всё компенсировал. Но факт остаётся фактом. У него были деньги. Много денег. И он готов был заплатить практически любую сумму. Вот француз и подсунул ему меня.
– Ты не знала, что он такой?
– Нет. На тот момент не знала. Я даже предположить не могла… Когда он привязывал меня к кровати, я спокойно отнеслась к этому. Привычная вещь. А вот когда он укусил меня… Этому извращенцу мало было кусать, ему нравились крики. Но изображать боль и страдания было бесполезно. Он мигом чувствовал любую фальшь и сразу приходил в состояние бешенства. Вот тогда-то я и почувствовала это в первый раз. Пожалуй, самое прекрасное чувство за все годы. Когда у тебя есть силы и возможность забыться. Когда после всего этого меня оставили в покое на целых три дня. Представляешь? Когда обо мне начинали хоть как-то заботиться, и моё пребывание в том проклятом доме становилось более человеческим. Эта связь закрепилась почти мгновенно: боль – отдых. Именно после таких клиентов обо мне вспоминали по-настоящему. И это касалось всего: еды, лекарств, сна. Очень быстро я начала сама проситься к таким клиентам. Постепенно я дошла до того состояния, когда мне начало казаться нормальным, когда боль становится проявлением любви и заботы. Если бы я тогда знала, на какой скользкий и опасный путь становлюсь, как это изменит меня, то, может, и задумалась бы. Но тогда это казалось мне единственным спасением.
Я чувствовала, как дрожат мои руки. Я засунула их в карманы куртки и искоса посмотрела на Лилю. Та казалась совершенно невозмутимой. Она спокойно вела машину. Складывалось такое впечатление, что она мне рецепт пирожков рассказывает.
– Боль быстро стала моим наркотиком. Я не могла без неё. Дошло до того, что если не было таких клиентов, я сама… травмировала себя. Вот тут я крепко подсела на всё это. Потому что поняла, что таким образом, могу выплеснуть всё то, что копилось внутри меня. Ненависть, злобу, презрение. Это было похоже на то странное чувство метания. Когда ты понимаешь, что делаешь плохо и всё равно делаешь. Не можешь остановиться.
– Тебя не наказывали за это? Неужели никто не видел, что ты делаешь?
– Нет. Я старалась делать это тогда, когда меня никто не видит. Мне удалось спрятать шпильку для волос. Я заточила её концы и просто… протыкала свою кожу. Два маленьких пятнышка. Кто из заметит? Тем более что заживали они достаточно быстро.
– Прости, но это… ненормально.
– Я знаю. И тебе не за что извиняться.
– Нет, есть за что. Я тебя только что обвинила.
Лиля сбавила скорость и задумчиво смотрела на дорогу.
Она говорила такие ужасные вещи совершенно спокойно. Как будто… ничего и не было. Как так можно? У неё в глазах не было и слезинки. Ей совершенно себя не жаль? Она до такой степени ненавидит саму себя? Но за что? Разве была хоть капля её вины во всём произошедшем?
– Человек в таких ситуациях часто теряет свой облик, превращается в животного. Это был способ выжить и не сойти с ума. Это лучше алкоголя и наркотиков, лучше самоубийства.
– Но ты не животное…
– Я хуже, – Лиля усмехнулась и прибавила газу. – Мне всё равно. Я стала равнодушной. Я недочеловек.
– Неправда! – мой тихий восклик её удивил. – Неправда. Иначе ты бы отнеслась ко мне по-другому. Не сняла наручники, например. Тогда ты бы не пыталась спасти того мужчину. Того, ради кого ты всё это затеяла. Так что тебе не всё равно.
Лиля с благодарностью посмотрела на меня. В её каре-зелёных глазах я заметила большое облегчение.
– Может быть. Но теперь я со спокойствием и невозмутимостью отношусь ко всем этим ужасам. Они мне кажутся какими-то… обычными. Как будто так и должно быть. Когда одна из девушек впервые вскрыла себе вены, я долго плакала и не могла спать. Я так сильно переживала за неё. Она истекала кровью и никто не мог остановить это. Наш врач не сумел её спасти. Это был второй раз, когда я столкнулась со смертью. Когда Пугало застрелил Джека, я это восприняла как-то… странно, будто всё понарошку. Не по-настоящему. Смерть Марины стала для меня серьёзным потрясением. Вот она делится со мной шоколадкой, тайком ото всех, и вот её вытаскивают из ванны. Голую, мокрую, истекающую кровью. И в её глазах я не вижу жизни, не вижу блеска… В тот вечер я исполосовала своё бедро, в попытке справится со всем этим. С такой силой втыкала шпильку, что просто сломала её, – Лиля глухо откашлялась и попросила меня достать бутылку воды из бардачка. Сделав пару глотков, она продолжила. – Спустя полгода Женя выбросилась из окна. Она пыталась сбежать от клиента и просто с разбегу выпрыгнула почти с третьего этажа. Я наблюдала за тем, как она лежит на земле и кричит от боли. Как дёргано ходит вокруг неё француз и выясняет отношения с сутенёром Жени… Её добили только через полчаса. Один выстрел и тишина. А я лежала на кровати, совершенно спокойная и равнодушная. Будто и не случилось ничего.
– Пожалуйста, остановись, – я с такой силой вцепилась в ручку, что готова была открыть дверь прямо сейчас и выброситься на дорогу на полном ходу.
Когда Лиля притормозила у обочины, я выскочила из автомобиля и бегом направилась вниз по откосу, туда, где были низкие деревья и густой кустарник. Проваливаясь почти по колено в грязном снегу, я схватилась за первое дерево и буквально согнулась пополам. Меня выворачивало. Желудок горел огнём, когда я в очередной раз гулко кашляла.
Громко рыдая, я жалась к дереву, ничего не понимая.
Что, твою мать, происходит?
Что происходит со мной?
Я вышла к машине спустя почти двадцать минут. Меня не хило колотило. Зуб на зуб не попадал. Лиля сидела на багажнике, мерно качая ногами. Она смотрела на звёздное небо, сжимая в руках бутылку с водой. Сейчас она выглядела как большой ребёнок.
– Держи, станет легче.
Сделав пару глотков, я решилась задать вопрос:
– Зачем ты мне всё это рассказываешь? Зачем так подробно, в таких красках? Зачем? – я плеснула себе воды на руку и умылась. – Какая в этом необходимость?
