скачать книгу бесплатно
– Ах, месье, – сказала графиня. – Ваши слова как музыка, но мне не совсем понятно…
– В чем затруднения, мадам?
– Объясните, зачем ваш предводитель… зачем вы все тратите деньги, рискуете жизнью, а ведь вы действительно ею рискуете, отправляясь в теперешнюю Францию, и все это из-за нас, французов, которые вам никто!
– Спорт, мадам, спорт, – ответил лорд Энтони веселым и громким голосом. – Вы же знаете, мы спортивная нация. А в наши дни пошла мода вырывать зайца из зубов гончей.
– Ах, что вы, милорд, какой спорт? Я уверена, у вас есть более благородные цели в этом опаснейшем предприятии.
– Мадам, буду рад, если вы их найдете. Что же касается меня, клянусь, я просто люблю игру, а эта игра наиболее увлекательная из всех, в которых мне когда-либо приходилось участвовать. Буклеволосые спасаются! Дьявольский риск! Оп-ля! И все разбежались!
Но графиня недоверчиво покачала головой; она никак не могла поверить в то, что эти молодые люди и их предводитель, все знатного рода, состоятельные, рисковали своей головой (ей это было доподлинно известно) лишь из любви к спорту Иностранное происхождение не спасало их в теперешней Франции. Каждый, будучи уличенным в помощи или даже сочувствии к преследуемым роялистам, тотчас же подвергался суду и казни без всякого снисхождения. Компания молодых англичан просто дразнила непримиримый и кровожадный революционный трибунал, умыкая у него из-под носа, а порой даже прямо от подножия гильотины, осужденных на казнь. Графиня с ужасом вспомнила события последних дней: как пришлось бежать из Парижа с двумя детьми как они прятались на дне убогой повозки, лежа в груде турнепса и капустных листьев, не смея даже дышать, в то время как у страшных Западных ворот чернь орала «A la lanterne les aristos!»[2 - Аристократов на фонарь! (фр.).]
Все произошло самым странным образом Она и ее муж прекрасно знали, что состоят в списках «подозрительных» и что вопрос их жизни и смерти – дело даже уже не дней, а, быть может, часов. И вдруг явилась надежда на спасение – таинственное послание, помеченное непонятным красным значком, ясные и точные указания… Затем прощание с графом де Турней, совершенно разбившее сердце графини… слабая надежда на новую встречу… побег с детьми… крытая повозка кошмарная старуха, управляющая ею и казавшаяся истинным дьяволом со своими ужасными трофеями!
Графиня взглянула на мирную домашнюю обстановку старомодной английской харчевни, на весь этот уютный уголок в стране гражданских и религиозных свобод и закрыла глаза, пытаясь отогнать жуткие воспоминания о страшных Западных воротах, о разбегающейся в паническом ужасе толпе, услышавшей слово «чума».
Сидя в этой повозке, графиня каждый миг боялась разоблачения, ареста, пыток, приговора. А эти молодые люди, вдохновляемые безумной храбростью и загадочным предводителем, постоянно рисковали своими жизнями, продолжая спасать обреченных. И все это ради спортивного интереса? Не может быть!. И сэр Эндрью, смотревший на Сюзанну, ясно читал в глазах девушки, что она абсолютно уверена в его высоких и благородных побуждениях в деле спасения людей от жестокой и незаслуженной смерти.
– И сколько же человек в вашей отчаянной лиге? – робко спросила Сюзанна.
– Всего двадцать, мадемуазель. Один руководит, остальные подчиняются, – ответил сэр Эндрью. – Все мы англичане, и все мы связаны одним делом – освобождать невиновных, беспрекословно подчиняясь воле нашего предводителя.
– Храни вас Бог, господа! – с жаром сказала графиня.
– Он так и делает, мадам.
– Как это замечательно, господа! Вы – мужественные люди и, должно быть, преданы друг другу. А у нас во Франции уже привыкли к изменам – и все во имя свободы и братства!
– А женщины во Франции особенно ненавидят аристократов Даже больше, чем мужчины, – вздохнул виконт.
– Да, да, – согласилась графиня, и в ее печальных глазах застыла тяжелая ненависть. – Там была одна женщина, Маргарита Сен-Жюст. Она выдала кровавому трибуналу маркиза де Сен-Сира со всей семьей.
– Маргарита Сен-Жюст? – переспросил лорд Энтони, обменявшись быстрым понимающим взглядом с сэром Эндрью – Маргарита Сен-Жюст? Хотя…
– Конечно, вы ее знаете. Она была ведущей актрисой «Комеди Франсез», а потом вышла замуж за англичанина. Вы должны ее знать.
– Должны знать? Знать леди Блейкни? Самую очаровательную женщину Лондона? Жену одного из богатейших людей Англии? Еще бы! Конечно, мы все знаем леди Блейкни.
– Она была моей приятельницей по монастырю в Париже, – вмешалась Сюзанна. – Мы с ней вместе ездили в Англию изучать язык. Мне очень нравилась Маргарита, и я никак не могу поверить, что она совершила такое страшное преступление.
– Это в самом деле кажется невероятным, – заметил сэр Эндрью. – А вы, госпожа графиня, уверены в том, что именно Маргарита Сен-Жюст выдала маркиза де Сен-Сира? Зачем ей это? Быть может, здесь какая-нибудь ошибка?..
– Никакой ошибки не может быть, месье, – холодно отрезала графиня. – Брат Маргариты Сен-Жюст – известный республиканец. Между ним и моим кузеном де Сен-Сиром существует спор о фамильном поместье… Эти Сен-Жюсты совершенные плебеи, республиканскому правительству только такие и нужны. Уверяю вас, здесь не может быть никакой ошибки. Вы разве не знаете этой истории?
– Ах, мадам, я слышал множество всяких историй на эту тему, но у нас в Англии ни в какую из них не верят. Сэр Перси Блейкни, муж Маргариты, человек очень добропорядочный, занимает в свете высокое положение; он считается ближайшим другом принца Уэльского. А самой леди Блейкни принадлежит ведущая роль в лондонском обществе.
– Надеюсь, месье, наша жизнь в Англии будет спокойной. И все-таки я молю Бога, чтобы он избавил меня от встреч с Маргаритой Сен-Жюст, пока я нахожусь в вашей прекрасной стране.
Наступило неловкое молчание. Упало мокрое покрывало, как говорится в Англии. Сюзанна печально молчала. Сэр Эндрью крутил пальцами вилку, графиня нервно перебирала свои столовые принадлежности, прямо сидя на стуле с высокой спинкой, лорд Энтони, то и дело выразительно поглядывавший на Джеллибенда, чувствовал себя совсем неуютно.
– Как скоро вы ожидаете сэра Перси и леди Блейкни? – ухитрился шепнуть он хозяину.
– С минуты на минуту, милорд, – прошипел в ответ ему Джеллибенд.
И только он это сказал, как издали долетел до их слуха топот копыт. Он становился все громче и громче, и вот уже зазвенел по булыжнику за окном. А в следующий момент в зал ворвался конюший мальчик и на самой высокой ноте пропел:
– Сэр Перси Блейкни и миледи!
С шумом, звоном оружия и доспехов, грохотом копыт у входа в харчевню остановилась роскошная карета, запряженная четверкой гнедых коней.
Глава V
Маргарита
На мгновение в уютном дубовом зале харчевни воцарилась неловкая, мучительно-тяжелая пауза. Тотчас же после торжественного известия, принесенного мальчиком, лорд Энтони, чертыхаясь, соскочил со стула и в полном смущении стал давать какие-то указания бедному растерявшемуся Джеллибенду, который, казалось, и вовсе лишился ума.
– Дорогой мой, ради всего святого, – уговаривал его лорд, – постарайтесь удержать леди Блейкни разговором за дверью, хотя бы на несколько мгновений, пока дамы уйдут. Эх! – добавил он с гораздо большей выразительностью. – Как все это некстати.
– Быстрее, Салли, свечи! – закричал Джеллибенд, прыгая то назад, то вперед с одной ноги на другую, чем только лишь увеличивал всеобщую неловкость.
Графиня тоже поднялась, строгая и прямая, пытаясь скрыть возбуждение за еще большим хладнокровием, все время повторяя:
– Я не хочу ее видеть. Я не хочу ее видеть!
В это время возбуждение, вызванное приездом столь важных гостей, достигло снаружи своего апогея.
– Здравствуйте, сэр Перси! Здравствуйте, миледи! К вашим услугам, сэр Перси! – доносилось единым бесконечным хором, сквозь который едва можно было различить причитания: – «Не забудьте бедного слепого! Помилосердствуйте!»
И вдруг сквозь весь этот хор прорвался ясный и нежный голос:
– Оставьте беднягу в покое. Покормите его за мой счет. – Голос был низким и музыкальным с приятным иностранным акцентом, особенно на согласных.
Все находящиеся в зале замолчали и насторожились. Салли со свечами стояла у противоположной двери, ведущей наверх, в спальни, графиня имела вид воплощенной ненависти, Сюзанна, смотревшая на дверь с тайной надеждой все же увидеть любимую школьную подругу, в любой момент была готова послушно отправиться за матерью.
Тут Джеллибенд открыл дверь, все еще надеясь предотвратить нависшую в воздухе катастрофу, и все тот же музыкальный голос с веселым смехом и шутливым негодованием сказал:
– Брр! Я мокрая, как селедка. Боже! Да видел ли кто когда-нибудь такой отвратительный климат.
– Сюзанна, сейчас же ступай за мной. Я так хочу, – решительно сказала графиня.
– Ну мама, – попросила Сюзанна.
– Миледи… вы… я… хм. Миледи! – беспомощно бормотал Джеллибенд, пытаясь загородить собой вход.
– Ради Бога, милейший, – сказала леди Блейкни нетерпеливо. – Что это вы встали у меня на пути, да еще пританцовываете, словно индюк на сковородке? Пропустите меня к огню, я умираю от холода.
И в следующий момент леди Блейкни, вежливо обойдя хозяина, вплыла в зал.
Сохранилось множество различных портретов и миниатюр Маргариты Сен-Жюст, тогда уже леди Блейкни, но все они бессильны в полной мере передать ее неповторимую красоту. Высокая, выше среднего роста, с царственной фигурой, она была настолько хороша, что даже графиня, перед тем как повернуться спиной, на мгновение замерла, невольно любуясь столь необычным обликом.
Маргарите Блейкни было около двадцати пяти лет, и красота ее была в самом расцвете.
Большая шляпа с развевающимся плюмажем бросала мягкую тень на ее классическое лицо, обрамленное ореолом медно-золотистых волос, свободно ниспадающих на плечи; нежный, почти детский рот, прямой, правильной формы нос, круглый подбородок и изящная шея – вся она казалась ожившей картиной. Богатая одежда из голубого бархата подчеркивала каждую линию ее грациозной фигуры, рука с достоинством держала длинный стек, увитый огромным букетом лент, излюбленным украшением модниц тех лет.
Окинув комнату быстрым взглядом, она любезно кивнула сэру Эндрью Фоулксу и подала руку лорду Энтони.
– Хэлло, милорд Тони. А вы-то что делаете в Дувре? – весело спросила она и, не дожидаясь ответа, повернулась к графине.
Увидев Сюзанну, она засияла от радости и протянула к ней руки:
– Как, Сюзанна?! Малышка моя, вы здесь? Как вы оказались в Англии, моя маленькая гражданка? И мадам тоже!
И без тени замешательства она подошла к ним Лорд Тони и сэр Эндрью с замирающим сердцем следили за происходящим. Хотя оба и были англичанами, им достаточно часто приходилось бывать во Франции, для того чтобы знать, как именно проявляет злобу и ненависть старое французское дворянство ко всем, кто чем-нибудь помогал Арману Сен-Жюсту, брату прекрасной леди Блейкни. Арман Сен-Жюст был ярым республиканцем, хотя мнения по этому поводу расходились. Тяжба за родовое поместье с древним семейством Сен-Сиров в это время была в самом разгаре, впоследствии же прекратилась совершенно, впрочем, истинное положение дел для большинства оставалось загадкой. Во Франции Сен-Жюст и его партия торжествовали, а здесь, в Англии, две изгнанницы, которым едва удалось спасти свои жизни, потерявшие все накопленные веками богатства, стояли лицом к лицу с прекраснейшей представительницей республиканской фамилии, низвергшей трон и лишившей корней аристократию, ведущую свою родословную из далеких туманных веков.
Она стояла перед ними во всем своем блеске, протягивая к ним руки, способная одним этим жестом восстановить мост через все ужасы и кровь последних десяти лет.
– Сюзанна, я запрещаю тебе разговаривать с этой женщиной, – жестко сказала графиня.
Она сказала по-английски, чтобы поняли все: и джентльмены, и трактирщик, дочь которого просто окаменела от ужаса перед заморской наглостью, перед дерзостью по отношению к леди, англичанке, жене сэра Перси, да еще и подруге принцессы Уэльской! Что же касается лорда Энтони и сэра Эндрью Фоулкса, сердца их готовы были остановиться от страшного незаслуженного оскорбления, – один издал вопль отчаяния, другой густо покраснел, и оба с надеждой поглядывали на дверь, из-за которой доносился низкий, манерный, но приятный голос. И лишь Маргарита Блейкни и графиня де Турней оставались совершенно неподвижными, последняя стояла строго и прямо, положив свою руку на руку дочери, смотрела вызывающе и казалась воплощением бесконечной гордости. Лицо Маргариты стало на мгновение белым, как мягкий шарф, обвивавший ее шею, а очень пристрастный наблюдатель мог бы заметить, как сжалась и дрогнула ее рука, державшая высокий, увитый лентами стек. Но лишь на мгновение, – в следующий же миг она, удивленно подняв брови, язвительно улыбнулась и, посмотрев на графиню ясными голубыми глазами, с легким пожатием плеч достаточно живо сказала:
– Но, гражданка, с чего бы вдруг эти колкости?
– Мадам, мы в Англии, – холодно ответила графиня. – И я вольна запретить своей дочери подать вам руку. Сюзанна, идем.
И, повернувшись спиной к дочери, она, не глядя больше на Маргариту Блейкни, присев в глубоком старомодном реверансе перед молодыми людьми, величественно выплыла из комнаты.
В старой харчевне воцарилась мертвая тишина до тех пор, пока не смолк шелест одежд графини. Маргарита стояла прямо, как статуя, тяжелым и строгим взглядом провожала удаляющуюся фигуру, но идущая следом дрожащая Сюзанна, послушно сопровождающая мать, вызвала в ее глазах почти нежную доброжелательность.
Сюзанна заметила этот взгляд, и ее детская добрая душа не выдержала: девушка бросилась к этой красивой женщине, которая была ей почти ровесницей; дочерняя почтительность уступила девической привязанности. Она быстро подбежала к Маргарите, горячо поцеловала ее и лишь после этого последовала за матерью. Отдав прощальный реверанс миледи, Салли с привлекательными ямочками на улыбающемся личике замкнула шествие.
Этот нежный и прекрасный порыв Сюзанны несколько разрядил возникшее напряжение; сэр Эндрью проводил взглядом ее хорошенькую маленькую фигурку, пока она окончательно не скрылась, и с застенчивой улыбкой перевел глаза на леди Блейкни.
Маргарита с изящной аффектацией послала вслед ушедшим дамам воздушный поцелуй, и на губах ее заиграла улыбка.
– Забавно, не правда ли? – сказала она весело. – А что, сэр Эндрью, приходилось ли вам встречать когда-нибудь столь неприятную особу? Надеюсь, я в старости не буду похожа на нее.
И, подобрав юбки, Маргарита величественно и важно подошла к очагу.
– Сюзанна! – сказала она, подражая голосу графини. – Я запрещаю тебе разговаривать с этой женщиной.
Прозвучавший в ответ смех был очень похож на издевку, однако вряд ли можно было заподозрить сэра Эндрью и лорда Энтони в неискренности. Подражание было настолько удачным, тон голоса настолько похожим, что оба молодых человека в полном восторге закричали: «Браво!»
– Ах, леди Блейкни, – добавил лорд Тони, – как должны были вас любить в «Комеди Франсез», и как должны они теперь ненавидеть сэра Перси за то, что он вас у них похитил.
– Бог с вами, дорогой, – ответила Маргарита, красиво пожав плечами. – Сэра Перси невозможно ненавидеть, его мудрые шутки могут очаровать кого угодно, даже госпожу графиню.
В этот момент молодой виконт, не поспешивший за матерью в ее благородном порыве, сделал шаг вперед, намереваясь оградить госпожу графиню от новых стрел леди Блейкни. Но только собрался он произнести первые слова протеста, как раздался приятный, хотя и довольно глуповатый смех и в дверях появилась необыкновенно высокая и очень богато одетая фигура.
Глава VI
Шармант 92-го года
Сэру Перси Блейкни, как повествуют хроники того времени, в великом 1792 году было немногим более тридцати лет. Выше среднего роста, высокий даже для англичанина, широкоплечий, он выглядел бы совсем привлекательно, если бы не ленивое выражение глубоко посаженных синих глаз и постоянный глуповатый смех, совершенно искажавший его волевой, правильно очерченный рот.
Примерно годом ранее описываемых событий сэр Перси Блейкни, баронет, один из богатейших людей Англии, законодатель мод и близкий друг принца Уэльского, совершенно потряс все фешенебельное общество Лондона и Бата, вернувшись из очередного зарубежного турне с прекрасной, обаятельной и умной женой-француженкой. Он, сонный и скучный, самый британец из всех британцев, позевывая, отхватил хорошенькую женщину – матримониальный приз, на который, как все прекрасно знали, было немало претендентов.
Маргарита Сен-Жюст заявила о себе в артистических кругах Парижа именно в то время, когда там зарождалось самое грандиозное социальное преобразование из всех известных миру. Ей было тогда около восемнадцати лет. Богато одаренная красотой и талантом, покровительствуемая лишь молодым братом, она быстро собрала вокруг себя в своих уютных апартаментах на улице Ришелье кружок, который был сколь блистательным, столь и исключительным Маргарита Сен-Жюст по принципам и убеждениям была настоящей республиканкой. Ее девизом было «Все рождаются равными», неравенство же в ее глазах представлялось несчастной случайностью, и только неравенство таланта она признавала. «Деньги и титулы получают в наследство, – говаривала она, – а ум – от природы» Ее очаровательный салон предназначался для умных мужчин и талантливых женщин. Приобщиться к нему значило приобщиться к цвету цивилизации, который сконцентрировался в те страшные времена в Париже. Все это весьма способствовало и ее артистической карьере.
Умные люди, знаменитости или просто оригиналы составляли постоянное и блестящее окружение молодой обаятельной актрисы «Комеди Франсез», и в этом республиканском, революционном, кровожадном Париже она была подобна сияющей комете со шлейфом, состоящим из всего самого выдающегося в интеллектуальной Европе.
Потом наступил кризис. Неожиданно в один прекрасный день, быть может, немного похожий на нынешний, Маргарита Сен-Жюст без всякого объявления, без свадебного контракта, без традиционного ужина и без прочих атрибутов модных французских свадеб вышла замуж за сэра Перси Блейкни. Некоторые с извиняющимися улыбками называли этот поступок артистической эксцентричностью, другие приписывали его мудрому предвидению, намекая на множество событий, обрушившихся в те дни на Париж мощным потоком.
Как неповоротливый скучный британец смог обратить на себя внимание в интеллектуальном окружении «умнейшей женщины Европы», так за глаза называли ее друзья, никто не знал. Многим хотелось разгадать тайну, но золотой ключик от этой дверцы никому так и не удалось найти. Как бы там ни было, она вышла за него замуж, «умнейшая женщина Европы» вручила свою судьбу «проклятому идиоту Блейкни». Идею о том, что она вышла замуж за дурака ради светских удовольствий, которые он мог ей предоставить, ее друзья из наиболее посвященных подняли на смех. То, что Маргарита Сен-Жюст никогда не заботилась о деньгах и тем более о титулах, – они знали доподлинно. Кроме того, было немало других космополитов, если и не столь богатых, как Блейкни, однако не менее благородного происхождения. Они, в свою очередь, были бы счастливы оказаться ее избранниками.
Что же касается сэра Перси, то все единодушно решили он совершенно не годится для той роли, которую на себя взвалил. В его пользу говорили лишь слепое обожание Маргариты, огромное богатство и высокое положение, занимаемое при английском дворе. В лондонском свете считали, принимая во внимание его весьма ограниченные умственные способности, что он поступил очень мудро, предоставив полное право умной жене распоряжаться своими богатствами.
Сэр Перси, хотя и считался видной фигурой в фешенебельном английском обществе, большую часть своей молодости провел за границей Его отец, сэр Элджернон Блейкни, в жизни был очень несчастлив молодая боготворимая им жена через два года счастливого замужества безнадежно лишилась рассудка вскоре после рождения Перси. Болезнь эта, считавшаяся неизлечимой, доставила всей семье множество страданий. Сэр Элджернон вывез помешанную жену и сына за границу, где Перси и получил образование, воспитываемый имбецильной матерью и совершенно сломленным отцом, пока не получил свой майорат. Смерть родителей, умерших едва ли не одновременно, предоставила ему полную свободу, а кроме того, поскольку сэр Элджернон вел очень скромную и умеренную жизнь, выросшее в десятки раз состояние.
Сэр Перси Блейкни скитался по заграницам достаточно долго, пока не привез наконец домой молодую очаровательную жену. Аристократическим кругам того времени ничто не помешало принять обоих с распростертыми объятиями, поскольку он был очень богат, а жена его полностью соответствовала идеалу женщины того времени. Да и принц Уэльский принял в судьбе четы весьма живое участие, и через полгода Блейкни стали законодателями мод. О костюмах сэра Перси говорили, его глупости передавались из уст в уста, дурацкому смеху подражала золотая молодежь Альмака и Пэлл-Мэлла. Каждый знал, что Перси беспросветно туп, но этим даже восхищались, памятуя о том, что в роду Блейкни умных никогда не было, а мать его и вовсе умерла сумасшедшей.
Таким образом, общество приняло его, ласкало, лелеяло, любило. Лошади его считались лучшими в стране, а нелепости и вина – самыми изысканными. Что же касается его брака с «умнейшей женщиной Европы», дело обстояло и совсем замечательно – все с каждым днем находили в этом все новые и новые преимущества. И вообще, с тех пор как сэр Перси вступил в права собственности, все за него только радовались. Многие состоятельные молодые леди Англии, высокородные и недурной наружности, очень бы хотели помочь ему распорядиться богатствами, хотя и понимающе улыбались на его глупости и добродушные дурачества. Казалось, сэр Перси был вполне всем доволен; он гордился умной женой, лишь немного беспокоясь о том, что она даже никогда и не пыталась скрыть то добродушное презрение к нему, которое ясно читалось в ее глазах. И хотя Маргарита частенько позволяла себе колкие шутки по поводу его внешности, он был все же достаточно туп, чтобы заметить ее насмешливое отношение к себе. Однако если супружеская жизнь сэра Перси никак не влияла на его надежды и собачью преданность, то в обществе, напротив, ничем не интересовались более, чем этой загадкой. В своем прекрасном ричмондском доме он был на вторых ролях, но тем не менее непередаваемо изящен. Он одаривал жену различными драгоценностями, которые она принимала с очаровательной грацией, наслаждаясь гостеприимством его великолепных покоев с той же легкостью, с какой когда-то приветствовала интеллектуалов в Париже.
Сэр Перси был очень красивым мужчиной, правда, его несколько портил ленивый и наводящий скуку взгляд. Он всегда безукоризненно одевался с отличным вкусом английского джентльмена, предпочитая крайне экстравагантные фасоны, которые тут же перенимала вся Европа. И в этот необычный сентябрьский вечер, несмотря на долгое путешествие по побережью, дождь и грязь, пальто сэра Перси великолепно сидело на широких плечах, женственные руки казались мраморно-белыми в обрамлении лучших мекленских кружев[3 - Брабантские кружева.], оригинально приталенный сюртук, жилет с широкими отворотами и туго натянутые бриджи со штрипками так замечательно сидели на огромной фигуре, что его можно было принять за самого лучшего представителя британской породы, однако дурацкие словечки, манерные движения и постоянный идиотский смех не только сразу портили впечатление, но и совсем меняли его на обратное.
Сэр Перси ввалился в старомодный зал харчевни, стряхивая морось со своего прекрасного пальто, вставил в томный синий глаз оправленный в золото монокль и оглядел смущенно замолкшую компанию.
– Как дела, Тони? Как дела, Фоулкс? – спросил он, пожимая руки молодым людям. – Ну и ну, ребята, – добавил он, тягуче зевая, – приходилось ли вам когда-нибудь видеть столь скотский денек? Вот чертов климат!
С тихим саркастическим смешком Маргарита оглядела своего мужа, в ее глазах поблескивали игривые искорки.
– О-ля-ля! – протянул сэр Перси после некоторого молчания, не дождавшись никакой реакции на свои слова. – Какой у всех вас глупый вид! Что-то случилось?
– О, нет, ничего, сэр Перси, – ответила Маргарита весело, но достаточно агрессивно. – Ничего, что могло бы вас расстроить, всего лишь оскорбили вашу жену.
И она засмеялась, пытаясь хоть немного смягчить эффект этого сообщения. Против всех ожиданий, ей это вполне удалось – он кротко ответил:
– Ну, дорогая, не надо так говорить. Бо'ра'. И кто же такой крутой решился тебя обидеть?
Едва лорд Тони собрался было что-то ему объяснить, как вперед выступил молодой виконт.
– Месье, – сказал он, изящно поклонился и продолжил свой маленький спич на ломаном английском: – мадам, которая, как я вижу, является ваша жена, оскорблена моей матерью графиней де Турней де Бассерив. Я не собираюсь просить извинения за нее, ибо считаю, что она все сделала правильно. Но я готов предложить вам обычное удовлетворение, принятое между людьми чести.
Молодой человек, вытянув в струну свою худенькую фигуру, смотрел гордо и пылко: все-таки за его плечами было на шесть дворянских поколений больше, чем у сэра Перси, баронета.
– О, Господи, сэр Эндрью, – заразительно засмеялась Маргарита. – Посмотрите-ка на эту великолепную парочку – английский индюк и французский цыпленок!
Она попала в самую точку; английский индюк стоял, глядя совершенно растерянно вниз на угрожающе бегающего вокруг изящного французского цыпленка.
