Изгнанные в облака

У меня аж в глазах похолодело.

Эрманн расправлялся со всеми инакомыслящими без всякого суда. Все подозреваемые просто пропадали с концом. Я приехал, но попасть к нему так и не смог. Мне объявили, что мой сын приговорен к стиранию памяти. Он будет поселен в новом месте и с новыми документами.

И тогда я бросил все свои ресурсы на поиски своего сына. Я объездил весь мир, можно промотал состояние. Мои агенты спускались в ашрамы, в катакомбы, общались с анархистами, падшими женщинами, преступниками. Я платил деньги за любую информацию. Но я так и не нашел. Где-то были предположения, что всем преступникам стирали память. О, если бы это было так.

А потом, когда я почти напал на след моего сына, через год после его пропажи началась вся эта катавасия с нашествием этих роптов. У меня была только одна зацепка. Город Электум в тропиках. Большой и красивый, но полный трущоб и преступности. Именно туда я и направляюсь. Я отправился туда сразу же после смерти Сильды.

– Мы с вами профессор, – поднялся я.

– Это опасно, – покачал головой старик.

– А сейчас везде опасно, – вскинула голову Зети.

***

Колодцы в пустоши глубоки. Желоба, выкопанные века тому назад. В колодце, что нам показался на вторую неделю пути, оказалось столь мало воды, что мне пришлось провозиться на дне до ночи. А после я лежал и смотрел на звезды, наслаждаясь каждым вздохом. И с желудком готовым лопнуть от воды.

Фью подошла к старику и внимательно на него взглянула.

– Я вот не пойму, почему ты все время ругаешься, ну вот объясни мне, пожалуйста. Ну почему?

Старик держал в зубах хворостину. Лицо его исказилось улыбкой. Он вдруг стал красивым. Ямочки на щеках. Вроде и нет ничего за плечами. Переживаний, тревог, переворотов, революций, слежек, бросков через болота, штурмов, звонков в ночи с известиями о кончине близких. А есть только вопрос девочки в пустыне.

– Наверное, ты родился старым, поэтому такой злой, – сделала вывод Фью.

Старик ухмыльнулся.

– А у тебя была лошадь?

– Нет, – покачал головой старик. Он притянул девочку и посадил на колени, втягивая запах ее волос, которые он приглаживал жесткой ладонью.

– А собака?

– Нет.

– А котенок?

Нет. Зато у меня был сейф с деньгами. Я был очень богат.

– Если у тебя не было собаки, лошади и котенка значит, ты не такой уж и богатый ты был.

Лошадь вдруг встала на дыбы и заржала. Веревка натянулась до отказа. Шопик начал отчаянно лаять во тьму. Фью бросилась и зарылась в объятьях профессора. Туда же отправился и щенок, решив, что с лаем он погорячился.

– Может это опять волк? – спросил я. – А может… ропт. Пастух сказал, что лошади их чувствуют.

Старик вгляделся во тьму. Я почувствовал, как бьется мое сердце. Стук, один за другим. Во рту у меня все пересохло мгновенно. Лошадь хрипела и рвалась, роняя пену изо рта, а потом затихла. Ночная тишина пронзительно зазвенела. Даже сверчки затихли. Старик начал накрывать костер песком. Ночь сгустилась, накрыв нас сиянием звезд.

– В такой глуши их быть не должно.

– Заткнись, – прошипел профессор. Он приник к земле ухом, старательно вслушиваясь в ее биение.

– Это ропт, – прошептал я. – Лошадь привлечет внимание, давайте отпустим ее.

Лошадь вновь ржать и рваться в пустошь. Хлопья пены ее падали на землю. Она била двумя копытами о землю.

– Если мы отпустим нашу последнюю лошадь, то не дойдем, – профессор покачал головой. – Мы будем ждать до последнего. Есть надежда, что это не ропт. А вы спускайтесь в колодец.

– Я вижу эту тварь – прошептала Зети. Глаза ее мутно черные сверкали, отражая лунную косу. – Оно идет к нам. Там. Это ропт.

– Срочно в колодец, – сказал профессор, Он начал разматывать веревку. – Ты мне поможешь опустить вниз девчат.

Зети обхватила Фью, а профессор, быстро сделав петлю, пропустил ее на поясе.

– Я не хочу туда, – зашептала девочка. – Я не хочу. Она протяжно заплакала. И казалось, этот плач, погашенный в ладонь Зети, пронесся эхом по всей ночной тиши.

Моя помощь почти не понадобилось, профессор стремглав опустил обеих на дно колодца. Раздался хлопок, и лошадь, умчалась в пустошь. Кол лошадь вырвала из земли, и теперь он с шелестом пополз за ней. Мы проводили ее испуганным взглядом.

– Я же говорил, что нужно отпустить лошадь, – яростно прошептал я.

– Теперь ты спускайся, – сказал профессор.

– А вы как?

– Что-нибудь придумаю.

Я старался не вглядываться в тьму, потому что понимал, что оно может вырваться прямо сейчас из тьмы и начать припозднившийся ужин.

Старик обвязал меня вокруг пояса и, вручив пару рюкзаков, а затем начал опускать меня вниз. Ночное небо казалось ярким пятном во мраке, куда я начал проваливаться.

Некоторое время я вдруг полетел вниз, словно бы старик отпустил конец веревки. Когда казалось, что я уже лечу вниз в свободном падении, веревка вновь деликатно натянулась.

Сверху раздалось ругательство. Возможно последнее ругательство профессора. А потом я очутился на дне.

– Зети, Фью, – прошептал я.

– Дядя Бум, – послышался голос девочки.

– Да, – прошептал я. – Тихо.

– А где моя собака?

– Она наверху будет драться с монстром, – отвечал я. – Надеюсь победит.

– Моя собака укусит монстра, – похвалилась девочка.

– Точно.

– Если я не буду тихо себя вести, то нас съедят? – поинтересовалась Фью. – А можно я дам по башке этому монстру.

– Нет, мы лучше будем сидеть как мышки, – отвечала Зети.

– А я ведь уже била ему по башке?

– Кого?

– Монстра. Когда он схватил меня. А он погладил меня по голове. Но маму забрал. Она кричала, а он все равно ее забрал. А потом я побежала следом. А мамы уже не было у него на руках.

– Молчать, – зашептал я, со сведенной от ужаса челюстью.

– Я буду очень тихой, как мышка, – пообещала девочка.

Мы снова начали вглядываться в ночной небосвод. Тишина кричала как никогда. А потом я почувствовал вкус крови на губах.

– Дядя Бум.

– Да малышка,

– Ты боишься.

– Я не боюсь, но лучше нам помолчать.

– Дядя Бум не боится он тоже, даст монстру по башке, – зашептала девочка.

– Здесь на дне может быть только один страх – остаться здесь навсегда, – прошептала Зети. – А если меня отсюда вытащат, то я буду благодарна ропту за один короткий вздох при Луне.

Я взглянул на Зети, чей шепот казался тише тишины. Наверху песок сочился вниз, а земля как будто дрожала. И импульсы этой дрожи сыпали песком сверху. Где-то там, где гулял ветер и пряные запахи трав. А потом ярко-синее пятно затмила черная тень. Импульсы прекратились. Черные щели уставились в черноту. Он нас не видит. Как не видел он меня тогда на горе. Но что ему стоило в этот раз завалить вход? Земля сочилась вниз.

Какое-то нескладное движение и камень обрамлявший край полетел вниз. Он несколько раз по дороге задел гулко торчащие ветви и камни, а потом с грохотом шмякнулся в центре.

Грязь брызнула, заливая нас с головы до ног. Зети испуганно смотрела вверх, одной рукой зажав рот Фью, которая порывалась высказать ропту все, что она о нем думает. Я тяжело задышал, боясь взглянуть наверх. А когда поднял голову, то увидел, что ропт заслонил собой все узкое пространство наверху. На нас посыпался песок. Несколько движений и дыра стала шире, ропт наклонился, вниз пытаясь зачерпнуть пустоту руками.

Зети закрывала рот Фью. Она дышала и смотрела наверх завороженно. А я боялся взглянуть.

– Мамочки, – произнесла она тихо, как только возможно. – Это было слово, обрамленное одними губами.

Песок сыпался все больше и больше. Целый водопад земли вмиг покрыл наши ноги. И закопал наполовину Фью. Я прикрыл обоих своим телом.

Крик. Он как будто пронесся над долиной. Истошный крик. Даже мы услышали его. Ропт поднялся. А потом я услышал утихающую вибрацию земли. Ропт убегал.

***

Солнечный лучик тронул мою щеку. Я поднялся, тяжело дыша. Я, Зети и Фью лежали, обнявшись, лежали на дне колодца. Я поднялся, и попробовал было поползти наверх, но не получалось.

– Кажется, застряли, – я сплюнул. – Это все из-за старика. Я же говорил, что лошадь почуяла ропта, а он мне не верил.

– Что будем делать? – спросила Зети. – Наверное, профессора съели. Он пожертвовал собой, чтобы мы выжили.

– Он дешево отделался, – вскрикнул я.

– Поговори мне, – сверху появилась голова старика. Давид кинул нам веревку.

– А где ропт? – воскликнул я, едва отдышавшись после того, как мы все втроем смогли выбраться.

– Он ушел на запад? – сказал старик. – По-моему они совсем не ориентируются в пространстве. По крайней мере, этот. Если он будет идти на запад, то точно умрет от голода. Насколько я знаю из новостей, каждому ропту для поддержания жизненных сил нужно съедать трех человек. Этот точно голодный.

– А куда вы спрятались?

– В грязи в солончаке, – отвечал старик. – Вместе с этой дурной собакой.

Шопик радостно кивал хвостом и преданно смотрел на своего спасителя.

– Вы… вы – Зети не могла собраться. – Это вы крикнули, чтобы отвлечь его.

– Да и пожалел, он пол берега изрыл, пытаясь отыскать меня. Начал вязнуть. А потом наша лошадка на другом берегу заржала, но и, конечно же, он побежал за ней.

– У нас теперь нет лошади, – констатировал я. – Я говорил вам, что нужно было починить и ехать на машине. Хрен с ней. Мы можем погибнуть из-за вас.

– Что? – брови старика взметнулись.

– Как мы к вам присоединились, вы все время норовите ходить по краю, – вскричал я. – Зачем нужно было нарываться на мародеров? Достаточно было просто отсидеться у реки пару суток. Для чего нужно было менять машину на больных лошадей?

Мой спич вдруг прервался ударом в живот. Я упал, судорожно хватая воздух ртом.

– Вы ударили меня, – заорал я. – Проклятый старик. Я не смогу дышать.

Слезы полились у меня из глаз. Первая мысль принять бой скукожилась, не успев родиться. Но экс-командор очевидно владел всеми видами боевых единоборств, потому что смотрел на меня с улыбкой.

– С тобой все в порядке, – старик ухмыльнулся. – Я смотрю, что ты неблагодарный дурень.

– Нет, мы очень вам благодарны, – вмешалась Зети. – Чпок сейчас не время спорить. Мы должны быть единой командой, если мы будем тратить время на выяснения отношений, то далеко не уедем. Только дурак будет лаять на собаку.

– Спасибо Зети, – кивнул старик.

Девушка протянула мне платок.

– Лошадь умерла, зато припасы остались. Нам нужно делать 10 миль в день, – старик вздохнул. – Тогда мы выживем. Давайте отойдем подальше от этого места, а потом позавтракаем. Вперед.

– Я никуда не пойду с этим безумным стариком. Зети тебе придется выбирать. Либо я, либо старик,– теперь я ревел и не скрывал этого.

Зети улыбнулась.

– Давид, вы зря его побили. Жизнь, итак, не проста, инопланетяне готовы сожрать нас в любой момент, и неужели вы не могли списать невоздержанность Чпока с тлетворным влиянием окружающей нас реальности.

– Я не собираюсь с ним чикаться, – пробурчал старик.

– Что это такое? – спросила Зети.

Она вдруг показала назад.

Со стороны севера дул ветер. Челка моя взметнулась. Все тот же ровный горизонт и голубое марево неба. Но при этом какой-то черный диск занимал его сердцевину.

– Что это такое? – закричал я. Рюкзак полетел вниз. А я и не заметил.

Старик смотрел на диск, раскрыв рот. Диск летел в нашу сторону, он увеличивался – становился больше и больше. Огромный, точно космический корабль – с всевозможными оборками, катушками, торчащими зевами непонятных конструкций. А снизу у него светились четыре огромные полукруглые сферы.

Волосы на моей руке поднялись дыбом. Гигантские молнии исходили от этих полусфер. И треск стоял такой, что мы перестали слышать друг друга.

– Надо бежать, – крикнул я, видя, что диск пролетит прямо над нами.

– Не надо, – крикнул старик.

Мы застыли. На носу виднелись перила, а на них облокотившись, вниз смотрели…люди.

Сам диск летел невысоко. Вскоре он поравнялся над нами, заслоняя тенью солнце. Молнии не долетали до земли. А треск стал такой, что внутри у меня все вздрогнуло. Словно бы все внутренности внутри стали невесомы.

А потом корабль полетел дальше. Треск начал затихать. Люди, что ходили по палубе, проявляли равнодушие к нам.

Старик усмехнулся и покачал головой.

– Вот заразы. Ладно. Чпок бери эти рюкзаки и вперед.

Давид взял один из рюкзаков взвалил на себя и пошел на юг. Корабль тем временем продолжал улетать в сторону горизонта. Сейчас он казался игрушечным.

Я догнал старика и увидел, что тот смущенно улыбается.

– Да, – шепнул он, чему улыбаясь и уже громко добавил. – Заразы, хорошо сделали. Это мой гравитолет. Я его придумал.

– Не может быть, – сказал я. – Я не верю.

– Ничего себе, – выдохнула Зети.

Старик встал и опрокинул свой рюкзак на землю, а потом достал черную записную книжку. Полистав, он протянул мне.

– Смотри.

Рисунок демонстрировал гравитолет в чертеже. Красивом, но явно нарисованном от руки.

– Когда началась вся эта катавасия, я продал чертеж капиталисту, в обмен на информацию о сыне, – сказал старик.

Глава 9

Яика Дедзети отдыхала на пляже в одном из далеких тропических островов Зеленого мыса. Популярный курорт. Вместе с мамой они возлежали на шезлонгах. Элоик купался на доске. «Дело было посреди зимы, и отец нас троих отправил, чтобы мы немного развеялись», – объяснила Зети.

– Как насчет подводного лифта для прекрасных дам, – бархатистый голос, казалось, звучал из чрева солнца. Их изрекал прекрасно сложенный парень. Нет, это был Апполон.

– Апполон Шук, – протянул руку парень маме. Она, элегантно хихикая, протянула ему руку.

– Для вас абсолютно бесплатно, – заверил он.

– О, всегда мечтала увидеть дно, – взбудоражилась маман.

– Я на самом интересном месте, – надула губы Зети. Она хотела добавить и вообще, героиня ее романа Элеонора не стала бы клевать на бесплатные предложения от красивого, но приставучего гида, если у него нет дружины и стенобитных машин.

– А ваша сестра могла бы остаться, а я показал бы вам цветение пускуале вердуччи, – парень поднял очки.

– Ну что я не прочь, – сказала мама и облачилась в платок. И тут же устремилась с Апполоном в сторону аттракциона.

Мама уезжала с курорта в подавленном настроении. Она равнодушно следила за расписаниями рейсов. И вообще в какой-то момент именно Зети пришлось тащить ее по терминалам аэропорта. Она почти не разговаривала, А вернувшись, довольно холодно поприветствовала отца поцелуем в щеку. И почти не поинтересовалась его делами.

– В какой-то момент, я списала ее поведение на последствия релаксации на острове, – объяснила Зети. Рассказывая, она лукаво улыбнулась и покачала головой.

Прошла неделя, другая. А потом мама исчезла. И оставила прощальную записку, о том, что любит своих детей, и будет тосковать. Но она сделала свой выбор, и будет нести тяжкий крест разлуки. Вместе с Апполоном – единственной ее любовью, порожденной вечностью. Когда она устроиться, то приедет забрать Зети и Элоика к ней на острова

– Отец поешь, что-нибудь, – сказала Зети, зайдя в отцовскую спальню.

– Я не голоден, дочь моя, – отец, не отрываясь, смотрел в потолок. Телефон его разрывался. А во двор постоянно заходили какие-то люди, сотрудники и менеджер, некоторые даже пытались посмотреть в окно.

– Элоик, он не пошел в школу, лежит в кровати и подражает вам, может, поднимитесь с постели, наконец, – со слезами взмолилась Зети. Интонация ее голоса придала бы честь самой Элеоноре Августейшей – даме сердца многих славных рыцарей.

Затем Зети зашла к Элоику.

– Не мешай мне, я занят, – сказал он и накрылся одеялом. Оттуда донеслись выстрелы. Очевидно, братец убивал вурдалаков.

Заливаясь слезами, Зети позвонила Акере – подруге, с которой делила комнату в частном колледже Трапатона.

– Я не могу приехать в школу, – сказала она. – У меня тут такая ситуация…

Подруга Акера приехала на следующий день. Фиолетовые волосы и пирсинг в носу, а еще знание всего.

– У тебя деньги есть? – пошептала она, почти прикасаясь губами к уху Зети.

Подруга села за компьютер и через пару часов поисков нашла засекреченный сайт. Ресурс потребовал полного контроля над компьютером и лишь, потом в комнате возникла голограмма. Черный человек без глаз, ушей. Легендарный бот Лью. Один только рот с красивыми, ровными зубами на черном силуэте.

– Я слушаю вас леди, – сказал он певучим голосом.

– Короче слушай бот сраный, – Акера шмыгнула носом. – Ее маман свалила с каким-то мутным типом. Отец и братишка не встают с постели. Дом разрушен. Нужно решить проблему.

– Фамилия.

– Его зовут Апполон Шук, – сказала Зети и протянула фотографию. Перед отъездом они сфотографировались втроем по настоянию мамы.

– Понятно, – черный человек улыбнулся. – Вообще-то я не убиваю людей.

– Сколько это будет стоить? – спросила Акера.

– 4 тысячи рандов.

– А что вы сделаете?

– Мы решим проблему очень быстро, – сказал Лью. – Хотите, добавите еще две тысячи, и он будет мучиться, перед тем как оставит этот бренный мир.

– Нет, я попрошу решить проблему, так чтобы Шук не пострадал. Это возможно? – взмолилась Зети.

Черный человек задумался.

– Это будет стоить дороже.

– Насколько.

– 14 тысяч рандов.

– Я заплачу.

– Охренеть, ты что сдурела, – Акера одернула за руку. – Давай замочим этого типа. Нахрен он тебе сдался. Можно купить суперкар за 14 тысяч.

– Это карта моего отца, – сказала Зети, протягивая черному человеку. – Моему отцу все равно не нужны деньги без мамы.

– Приятно оставаться дамы, – сказал черный человек. – На связь не выходите, отзыв можете не писать.

– А как скоро вы решите проблему?

– Считайте, что я уже ее решил, – ответил черный человек.

Зети порхала на кухне, напевая модную песню. Она внимательно следила за тем, как жарилось мясо, источая соки. Одним глазом она поглядывала в кулинарную книгу. В сковородку полетел фенхель и кориандр.

Все также напевая, она бросила мясо на блюдце, а затем полезла за гарниром в духовку. Через мгновение она, покрытая потом, позвала домочадцев к столу.

Братишка Элоик пришел за стол, удерживая в руках меч виртуальной реальности. Прямо перед ним маячил соперник, с которым они фехтовали. Искры сыпались и исчезали, не долетая до пола.

– Элоик Кесон, – сердито воскликнула Зети, – Только не здесь миленький. Ты разбил блюдо.

Элоик посмотрел на нее с яростью. Но при виде отца, шедшего к столу, еле переступая ноги, тут же полез за стол, спрятав меч.

Отец молча уставился на блюдо, которое наложила ему дочь, и тут же принялся жевать его, не проявляя никаких эмоций.

– Я не буду, – проворчал Кесон.

– Но почему, – возмутилась Зети.

– Ты не готовишь, так как мама.

Отец семейства все также молча смотрел на стену перед собой, словно разглядывал какое-то кино.

Яика надулась и сложила руки на груди.

– Сама жри свою стряпню, – рявкнул мальчик.

Отец все еще смотрел в прострацию.

Зети смотрела на братишку исподлобья. С каждым днем он становился неуправляемым. Его комната выглядела как мусорный контейнер.

– Это из-за тебя, – подал голос мальчик. – Из-за вас моя с отцом мама ушла. Вы придурки. Понимаете.

Зети бросила испуганный взгляд на отца. Но тот лишь глубоко вздохнул

– Никогда при мне не вспоминайте ее, – сказал он. – И еще – она хочет забрать вас.

– Я останусь с тобой папа, – сказала Зети.

– А я уеду к маме, – нахмурился Элоик. – Я не хочу жить в этой деревне.

На улице, по-моему, дождь, – вдруг сказал отец. – Когда я познакомился с твоей мамой, был такой же дождь.

– А как это было? – Зети улыбнулась и сложила руки вокруг головы. Она скосила взгляд на еду. После того как отец заговорил она вдруг почувствовала аппетит.

– Она шла с митинга против поедания мяса – было очень холодно, а я как раз ехал на пикапе – привез в город, страшно подумать… мясо. Я остановился и предложил ее подбросить.

Отец промочил уголки рта.

Зети заморгала глазами и затем, чтобы не заплакать, принялась за еду. Уголком глаз она заметила, что и братишка тоже начал есть.

– Ты был таким худым, – раздался голос.

На пороге стояла женщина с красными волосами. Сама не понимая, Зети вскочила.

– Двери были не закрыты, – сказала мама.

– Мама, – закричал Элоик и побежал к ней, зарывшись в объятьях.

– Я такая дура, – продолжала она.

– Асандра, – вскочил отец.

– Мне, всегда казалось, что в городе меня ждало большое будущее, – она вздохнула, продолжая теребить волосы своего сына.

– А где твой....– Зети не осмелилась продолжить.

– Он оказался не человеком, – отвечала быстро мама. – Представляете. Это был робот-жигало. Я такая дура. Когда я засыпала, он ставил себя на зарядку. Я думала, что нашла свою главную любовь в жизни. А вчера ночью, его вдруг заклинило. Он наклонился, откинул журнал и такой говорит: «Ты пахнешь лесными ягодами и раскатами грома, ты соблазнительна как жемчужная раковина в илистом дне». И так без конца. На пятый раз только я поняла, что… я сбежала от вас с роботом.

– Заклинило, значит. Ну-ну, – отец встал и сверкнув глазами пошел прочь из столовой и поднялся наверх.

– Доченька, я такая дура, – повторила мама, заливаясь слезами. – Как думаешь, он меня простит.

– Ты бросила нас, – воскликнула Зети. – Ты понимаешь. Ради чего? Ради железки. Это я сделала так, чтобы у этого куска железа вынули из задницы розетку.

А затем брат и сестра смотрели с выпученными глазами, как их мать поднималась к отцу.

***

– Моя мама все равно виновата, – Зети вытерла слезу. – Иногда долг бывает важнее любви. И честнее страсти.

– Нет, не виновата, на самом деле, в программе заложен архетип поведения, – покачал головой Давид. – И он себя вел именно так, чтобы твоя мама была очарована. На самом деле противостоять невозможно. А уж в постели они какие. Ух!

– Откуда вы знаете? – вскричал я.

– Я? Это же я им спроектировал причинное место. Фирма, которая производила этих роботов, покупала у нас комплектующие.

– Поверить не могу, – вздохнула Зети, устраиваясь на лежанке. – Спокойной ночи всем.

Я устало откинулся на подстилке, прислушиваясь к шелесту цикад. И не заметил, как провалился в сон. Тяжелый гнетущий сон. В нем смешались роботы с огромными причиндалами, дно колодца, превращающегося в нашу могилу, командоры, целующие ноги диктатору. Но самым страшным было то, что проснувшись, я увидел, как старик целует Зети. Он обнимал ее, а она стонала и извивалась в его объятьях.

– Что вы делаете? – с возмущением закричал я. – Извращенцы!

И попробовал вскочить. Но не получилось, меня привязали железными цепями. Мне оставалось только потонуть в собственном крике.

– Проснись, – Зети сидела передо мной.

Она сидела передо мной. Цикады заглохли. А на небе появились облака, затеняя полумесяц.

– Ты… мне снилась, – я сел рядом.

– И?

– Мне не нравится старик, – сказал я. – Когда мы дойдем до гор, мы расстанемся с ним. Ты понимаешь? Я хочу… отвечать за вас сам.

– Ты, как можешь так думать? – прошептала Зети. – О чем ты вообще?

Я взял ее за руку.

– Мы должны держаться подальше. Он безумец…

– Ты видел, какой корабль он изобрел.

– Чушь, он все придумал.

– Нет, не придумал.

– А если тебе придется выбирать между мной и им?

– Я выберу его.

– Он называет тебя именем своей жены.

– Он очень романтичный.

– Ты полная дура.

– А ты…ты…весьма недалекий. К тому же я не давала тебе никакого повода считать себя твоей.

– Стоять, – из глубоко сна вскочил профессор и, смотря на нас, быстро продекламировал. – Второй отряд, высылайте второй отряд. Ваша светлость мы будем стоять до конца.

А потом он рухнул снова и раздался храп.

***

Строения показались на вторую неделю нашего путешествия по пустоши. Село скрывалось посреди барханов в низине с высохшим озером, поросшим обожженным камышом.

Древний поселок почти утопал в песке. Его слепили из той же крови и плоти, что и пустошь. Глиняные домики, покрытые соломенными крышами. Вблизи селение оказалось заброшенным. Пустые глазницы домов и ветер, гонял перекати-поле по единственной улочке.

Прямо посреди дороги сидел гигантский варан. Он косил в нашу сторону единственным открытым глазом. Шопик радостно подскочил к варану. Он наклонил голову и высунул язык. И когда варан сделал движение хвостом, тут же в панике капитулировал.

– У нас сегодня будет суп из варана, – заметил старик. – Ну, или у варана будет ролл из пенсионера.

– Не трогай Малая, – на дорогу выбежал мальчик и нацелился на нас рогаткой.