Капкан для серой мышки


Одного раза ей было недостаточно. Ну а Сергей был всегда готов ласкать ее хоть всю ночь напролет. Эта девушка сводила ему с ума, вдохновляла на подвиги, доводила до экстаза.

Да, хорошо, когда тебя любят, – подумала Маша, засыпая в его объятиях совершенно без сил. И без слез…

Илья тоже пытался смыть с себя этот день. Полчаса под контрастным душем. Обжигающие струи воды сменялись ледяными. Потом глотки коньяка один больше другого. Теперь уже можно выпить. И даже напиться. Сегодня можно!

Помогло? Вряд ли… Как много времени они потеряли. Надо было сразу проверить лечебницу. Надо было вообще не спускать с него глаз. Это не Женя, а Борис глумится над ними. И деньгами здесь не откупишься. Миллион для него копейки. Надо было понять с самого начала.

Но они не ожидали, расслабились. 15 лет – большой срок, чтобы отвыкнуть от зла, выпустить его из виду. Тесак, который решил напомнить им, что не убивал Машу, и потребовать за молчание компенсацию побольше, казался более вероятным вариантом. Тем более что его и Женю связывала одна тюрьма. Случайное совпадение, сбившее с толку…

Что ж, ищи оправдания. Это привычное занятие. Это все, что тебе остается. Ну и еще один доверху наполненный стакан почти не морщась. За помин души. Ее и своей…

В дверь постучали. Женя все же не смогла усидеть в своем номере. Она замерла на пороге, увидев босса босого. В джинсах и расстегнутой рубашке. Хотя чего она ожидала? В 11 часов вечера. После войны. С призраками прошлого, с убийцами, с ней и с самим собой…

Это ей нечего было надеть, потому что никто не предупредил ее о командировке. Не в махровом же халате идти. Она явилась к нему все в той же одежде, в которой была. В черных брюках и свободном лонглсливе только без пиджака.

– Извините меня, Илья Игоревич. Я просто хотела узнать, как у вас дела? – сказала и поняла, как глупо это прозвучало.

Они расстались час назад. Какие дела? Все дела у прокурора и давно сданы в архив.

К счастью, он не стал изображать жизнерадостного американца и отделываться от нее фразой «Всё отлично! Лучше не бывает! Идите спать!».

– Хотите выпить? – предложил Илья вполне по-русски.

Она кивнула и шагнула внутрь. Дверь закрылась. Вот теперь это было настоящее уединение. Вдвоем в гостиничном номере. Только он и она. Огни Москвы в окне. И приглушенный свет ночника у кровати.

Она обычно не пила ничего крепче шампанского. Но от коньяка даже не зажмурилась. Выпила. Для храбрости. Чтобы не сбежать.

– Очень красивая церковь, где мы были.

Женя решила сменить тему. Надоели эти убийцы! Много чести их обсуждать. Есть люди более достойные.

– Щусев строил, – отозвался Илья.

– Да, – она кивнула. – А потом мавзолей Ленина. Такие вот разные эпохи и объекты, а архитектор один. Архитекторы – все-таки удивительные люди. Волшебники. Начертили, рассчитали, построили. И ведь стоит, не падает веками.

– Скажите еще, что вам Лахта-Центр нравится, – усмехнулся он ее наивным рассуждениям.

Но эта наивность обезоруживала его. И как он только мог ее подозревать?

– Да, мне нравится, – призналась она. – Петербург 21-го века. А вам, конечно, нет? Истинные петербуржцы любят ругать небоскреб.

– Потому что торчит. Даже из окон Эрмитажа видно.

– Но он же не виноват, что торчит, – заступилась Женя за самое высокое здание в Европе. – Просто Питер плоский. Это же дно древнего моря. Не Москва на семи холмах.

– А у вас неплохо получается, – неожиданно улыбнулся Илья.

– Что? – напряглась она.

– С вами приятно общаться, Женя, когда не надо подозревать.

Вместо осколков стекла и льда в его голосе теперь разливалось тепло. Он звучал чуть хрипло. И очень сексуально. Женя смутилась. Но потом тоже решилась на откровенность.

– Я тоже хочу, чтобы всё было по-другому. Хочу радовать вас, а не расстраивать.

Она осторожно подбирала слова. Но сдерживаться было трудно. Когда еще она окажется наедине с любимым мужчиной? Вечером, в гостиничном номере. На другой планете. Правильный ответ – никогда.

Женя смотрела на Илью влюбленными глазами, и ему это неожиданно понравилось. Видимо, спиртное начало действовать, отодвигая проблемы. Но всего на миллиметр, вернее, градус. Но расслабляться нельзя.


Он отставил стакан. Поднялся из кресла, подошел к панорамному окну с видом на Москву, отвернулся от незваной гостьи.

– Спасибо вам, Женя. За понимание и сочувствие, – вежливость и ничего больше.

«Но вам лучше пойти к себе…». Не надо быть ясновидящей, чтобы понять, что сейчас он ее выставит. И у нее не будет больше шанса увидеть своего героя без галстука.

– Это вам спасибо, – она тоже поднялась и шагнула, но не к двери, а к нему. – Вы подарили мне Москву. И эту красивую церковь. И этот вечер. Несмотря ни на что. Назло смерти.

Он повернулся к ней. Черт возьми! Непостижимым образом ей удается говорить и делать то, что его волнует. И выглядит она сейчас как-то особенно. Серо-голубые глаза сияют навстречу ему. И русые волосы красиво падают на плечи, создавая стильный контраст с простой черной одеждой. И пахнет от нее свежестью. И никакой яркой помады, приторных духов, коротких юбок и многообещающих взглядов. От этих ударов он научился уклоняться.

Но она смотрела на него так, будто они вместе пережили землетрясение. И он не знает, что делать дальше. А она знает. Что делать? Любить! Всё просто…

Женя всегда была хорошей, но никогда не чувствовала себя счастливой. Она вдруг отчетливо осознала это теперь, у окна с видом на Москву и ночь. К черту приличия и сомнения! Сейчас или никогда. Людям не стыдно убивать, шантажировать, врать и манипулировать, почему же она должна стыдиться того, что ее влечет к этому мужчине.

Она сделала шаг к нему. А потом ее губы коснулись его. Илья не отстранился. Просто не мог обидеть ее снова, после того, как выгнал, подозревал, давил, припер к стенке. К тому же он уже изрядно выпил. Поэтому ответил на ее поцелуй.

Все началось с легких, изучающих прикосновений. С терпкого запаха коньяка и внезапного ощущения, что ее губы давно ждали его. А потом его затянуло в какой-то омут.

Он вцепился в нее, как изголодавшийся пес в кость. Ей сразу стало жарко, и закружилась голова. Руки схватились за него, как за спасательный круг. 
Господи, как долго она этого ждала! Просто видеть его так близко – невероятное счастье. Чувствовать его запах, его за день успевшую стать небритой щеку. Дотрагиваться до него. И не случайно и мимоходом. А сколько угодно раз. Обнимать.

Его ладони опустились к ее бедрам. Ей стало трудно дышать, а по телу пробежала дрожь. Дальнейшее она помнила с трудом. Они оказались на кровати. И он раздел ее, бесцеремонно стащив брюки, водолазку, белье.

Какая у нее шикарная грудь. Упругая, большая. И ни капли силикона. Его мысли путались, возбуждение усиливалось. Он поспешно сбросил на пол свою рубашку, расстегнул ставшие невыносимо тесными джинсы. Довольно бесцеремонно раздвинул ей колени и просто вдавил ее в эту кровать, навалившись всем телом.

Было слишком быстро, узко, горячо. Все это было абсолютно неправильно. Но остановиться он уже не мог.

Он торопился, хотя обычно вел себя сдержано. Он забыл, как быть нежным. Он был груб. А ей было больно, неудобно, неловко. Но от того, что рядом с ней, нет, гораздо ближе, внутри нее, любимый человек, сердце сладко замирало, а остальное не имело значения…

Это был очень плохой день. Сладкой парочке – убийце и шантажистке – удалось сделать его еще хуже, чем обычно. Хотя, казалось бы, куда хуже.

Но последнее, что почувствовал Илья в этот день, было наслаждение. Внезапное, острое, расслабляющее. Он глухо застонал, до конца не веря, что всё это происходит с ним. Впервые за 15 лет…

Глава 7

В половине девятого утра позвонил заместитель директора по производству.

– Илья Игоревич, начальник центра по изготовлению лопаток турбин хочет встретиться с вами до основного доклада. Там вопросы по интерметаллиду титана. Еще есть вопросы по уровню допуска, но об этом вам расскажет начальник службы безопасности.

В трубке возник Сергей.

– Лицензия на государственную тайну у нас истекает. Нужно продлевать, а начальник юротдела в больницу загремел, причем на месяц. У него серьезная операция…

Илья делал вид, что все, как всегда. Хотя обычно к докладам его подчиненных примешивался запах лосьона после бриться и утреннего кофе. Сегодня же телефонный звонок его разбудил, и понадобились усилия, чтобы включиться в разговор.

Общий аудио-чат завершился через 15 минут. Хорошо хоть не видео…

Не успел Илья отключится, как увидел на экране новый входящий звонок, уже персонально от начальника службы безопасности.

– Ты как? У тебя все в порядке? – Сергей всегда просекал нюансы настроения Ильи.

Наверное, дружба – это такая антенна, настроенная на тебя, хочешь ты этого или нет.

– Все нормально. Как там пробки? Мы должны успеть в Жуковский. Я перезвоню позже.

Мы? Мы, Николай Второй? Что ж, это более вероятно, чем мы – это он и Женя. Нет у них ничего общего. И она это поняла. И ушла из его номера, не дожидаясь рассвета и неловкости.

И как его только угораздило?! Во всем виноват коньяк. И вчерашний день. И ее глаза. И ее архитекторы-волшебники. Он просто отвык от всего этого.

Илья проснулся сегодня в обществе лишь своего похмелья. Воспоминания о вчерашнем дне смешивались в голове в какой-то бредовый коктейль, не говоря уже про ночь. Его одежда валялась на полу. На простыне остались пятна. У него был секс? Секс с Женей? И о чем он только думал?!

Впрочем, он, похоже, напился так, что вообще не думал. Идиот! Он не ощущал себя таким мудаком уже 15 лет. Он побрел в ванную, чувствуя себя насильником.

– Скотина! – бросил он своему отражению в зеркале.

Странное дело, Женя любила Илью, хотела быть с ним. А ее тело нет. Это было грубое вторжение. Она чувствовала себя в постели с ним неодушевленным предметом, который использовали по назначению и выбросили. По природному назначению. Да, все это нормально, естественно и заложено природой. Но не имеет никакого отношения к любви.

Давай займемся любовью? И кто только придумал такое выражение? Смешно! Он просто трахнул ее по-быстрому. Вульгарное выражение оказалось удивительно честным и точным. Оконченная пьеса для механического соития. Причем окончание было достаточно бурным. Илье явно было хорошо. Это единственное, что хоть как-то спасало ситуацию…

Но все остальное… Ей было больно и хотелось, чтобы все побыстрее закончилось. Прав был Бродский. «Любовь как акт лишена глагола»…

Любовь – это не действие. Это чувства. Но у Ильи-то нет никаких чувств. И этот пьяный секс на скорую руку сделал всё это еще более очевидным. И как ее только угораздило?!

Женя криво усмехнулась самой себе. Эйфория прошла очень быстро. Она стояла перед зеркалом в своем номере и понимала, что в кино всё врут, а пить надо меньше. Внизу живота тянуло. И синяк на шее никак не удавалось запудрить.

Она действительно сделала это? Явилась в его номер, напилась, пристала к нему с поцелуями? Это все натворила она? И куда она полезла со своими киношными представлениями об отношениях мужчины и женщины? Смешно и нелепо! Даже стыдно…

И как ей теперь смотреть ему в глаза? Никак. Для этого и придумали телефон.

– Доброе утро, Илья Игоревич. Такси заказано на 10.00. Открытие конференции в 12.00. В 11.00 встреча насчет лопаток турбин.

Да, она решила быть профессионалом, помощницей руководителя, а не вечно несчастной дурой из плохой мелодрамы. Да, ее сюда взяли, потому что подозревали. Но вообще-то у нее и служебные обязанности есть. Эльвира Павловна уже позвонила и дала необходимые инструкции. Осталось только их выполнить.

Сердце почти остановилось, как поезд, с которого можно спрыгнуть на ходу. А вдруг все-таки подснежники цветут в декабре, и обувная фабрика, пусть только одна и в порядке эксперимента, перешла с кожи на хрустальные туфельки?

– Спасибо, Женя. Через пятнадцать минут жду вас на завтрак. И подготовьте пресс-релиз.

Кто бы сомневался, что это единственное, что ему нужно от нее…

Она написала черновик еще в Сапсане. За пять минут перечитала и внесла последние правки. Еще пять минут пыталась восстановить дыхание и перестать то краснеть, то бледнеть. Потом вышла в коридор.

Илья уже был там. Гладко выбрит. В безупречном деловом костюме. Все такой же неотразимый, но уже не совсем чужой. Чуть-чуть ее. Самую малость…

Во всяком случае, ей так показалось, когда их взгляды встретились.

– Женя, я должен извиниться, – начал он.

Да, конечно, как всегда. Он вечно перед ней извиняется. С самого первого дня. Он очень сожалеет о случившемся. Он просто много выпил. А она явилась без приглашения и сама навязалась ему.

– Что вы! Я же сама… Это вы меня простите. Глупо получилось…

– Глупо? – он невесело усмехнулся.

Это еще мягко сказано. На ее шее красовался самый настоящий синяк. И как он подозревал, на бедрах тоже остались следы его страсти. Хотя кого он пытается обмануть? Его грубости… И это не считая синяков на руках, полученных ранее. Скотина, скотина, скотина!

Он пытался увидеть в ее глазах отвращение, но, скорее, это было смущение.

– Женя, во-первых, давай на ты. А во-вторых…

В голове почему-то крутились строчки из Бродского:

Простите ж, если что не так

(без сцен, стенаний).

Благословил меня коньяк

на риск признаний.

Вы все претензии – к нему…

Может, так прямо и сказать вслух? Она как раз их тех, кто поймет…

Но шанса уже не было.

В коридоре отеля возникло прекрасное видение. Стройное, загорелое, с длинными светлыми локонами, которые обманчиво казались естественными, хотя стоила такая укладка целое состояние.

Видение было одето во что-то сложное, шелковое, изысканное, как на показе мод. Это было струящееся платье модного цвета персиковый пух – мягкий оттенок сочетания розового и оранжевого. И пальто на тон темнее.

Красотка благоухала, без видимых усилий перемещалась на высоченных каблуках и улыбалась, как кинозвезда.

– Здравствуй, милый! Еле тебя нашла! Решила не звонить, а сделать сюрприз…

– Он вполне удался, – вежливо улыбнулся в ответ милый, хотя и слегка удивленный Илья.

Видение чмокнуло его в щеку, потом в другую и вопросительно подняло красиво очерченную бровь в сторону Жени.

– Это Евгения Векшина из пресс-службы НеваМет, – представил ее Илья. – А это Елена Болотова. Моя жена…

– В мире существует всего четыре государства, которые способны по полному циклу создавать современные турбовентиляторные двигатели: Россия, США, Великобритания и Франция. И каждое из них строго охраняет результаты исследований и свои ноу-хау в двигателестроении. Но сегодня мы приоткроем завесу секретности…

Это было начало конференции в Жуковском, которая прошла отлично и по-деловому. Все жали Илье руки. Все делали одно дело. Двигатели для новых среднемагистральных самолетов отечественного производства – важная составляющая технологического суверенитета. Так и было сказано в его докладе и в ее пресс-релизе.

В Питер они возвращались на последнем Сапсане. Женя и ее начальник. Где была жена начальника, непонятно. Если честно, Женю порядком достало, что ей никогда ничего не говорят. Она не видит полной картины, не знает подробностей. И поэтому ведет себя нелепо и поступает неправильно. Совершает ошибки, как двоечник. А ведь она всегда хорошо училась!

Она сто раз спросила, кто такой Борис. И получила очень странные ответы. И поэтому отправилась в тюрьму на свидание с убийцей, чтобы хоть что-то прояснить. Не самый разумный поступок. Она это понимала, но что ей было делать? Не задавать вопросы и не пытаться понять? Просто забыть про женщину, которая погибла? Это было как раз очень непросто.

Может быть, если бы у нее была своя жизнь, семья, дети, она бы и забыла. И занялась своими делами. Но получается, что нет у нее ничего, кроме чувства справедливости и желания, чтобы добро победило. Казалось бы, благие намерения. Но привели они ее прямиком в персональный ад, где были обвинения, подозрения и весьма опасный аттракцион для нее и Ильи – эмоциональные качели. От ненависти до секса, от обвинений до чувства вины. И вот совершенно бредовый результат. И всё из-за того, что у нее не было полной картины.

И почему коллега Аня, которая трещит без умолку про всех подряд, забыла сообщить ей эту пикантную деталь про шефа? И где, интересно, обручальное кольцо Ильи? Заложил в ломбард, когда не хватало миллиона для шантажистки? И почему, интересно, любящей жены не было вчера в церкви, где собралась вся семья Болотовых и даже Женя?

Ей очень хотелось задать ему все эти вопросы. Но она, конечно, не задала. Воспитание не позволило. И все те хорошие книжки, которые она прочитала. Не ее это дело. Это чужая семья. Но образ прекрасного принца и мужчины мечты, конечно, сильно потускнел. Сияющие доспехи ее рыцаря начали ржаветь прямо на глазах.

Она вчера не знала, что он женат. Но он-то знал. И что это тогда было?

Зачем он ее подвозил, приглашал в ресторан, таскал за собой якобы по работе? Потому что подозревал и хотел держать на виду. Это понятно. Но потом-то всё прояснилось, все подозрения были сняты, она получила право на реабилитацию. Так зачем он переспал с ней? Не смог сказать нет? Да, она тоже перебрала и слишком настойчиво предлагала себя. Так что дело, конечно, не в принце… Ей было противно от себя самой. Оглушающее чувство отвращения к себе мешало ей дышать и говорить.

Илья тоже молчал. Потому что просто не знал, что сказать, кроме извечного «прости меня». Объяснять было долго, сложно и больно. Да и не привык он это обсуждать ни с кем. Даже с Сережей. Впрочем, ему как раз ничего не над было объяснять. Ведь дружба – это такая антенна, которая улавливает всё без слов.

Но что-то сказать было надо, иначе совсем гадко.

– Женя, я должен… – начал он.

Должен? Опять? Господи, нет! Он ей ничего не должен!

– Простите меня, Илья Игоревич, – перебила она его. – Это я виновата! Я просто не знала… Не знала, что вы… женаты.

Она все-таки выговорила это. И как же невыносимо пошло это звучит! Ее тошнило от себя самой. И этих слов. И от этой ситуации. Да, она пыталась выяснить про Бориса. И даже раскопала подробности про Тесака. И даже потащилась в зону, хотя никто ее не просил и это ее в общем-то не касалось. А такое простое и очевидное она не узнала, не поняла и не выяснила. Все-таки она редкая дура. Как такой мужчина может быть один? Как?!

– Женя, пожалуйста, это моя вина. Это я должен был сказать. И уж точно не должен был…

Он не смог закончить. Уж слишком пошло это звучало. Она закончила за него. Конечно, он не должен был спать с ней. Он просто напился, а она сама полезла к нему. Господи, как противно! И унизительно! Она не женщина, которая может нравиться мужчине, вызывать чувства и страсть. Она нежелательная почта, которую он случайно открыл, ткнув не туда, потому что был нетрезв. Спам-звонок, на который он по инерции ответил, и теперь жалеет. Противно! Но ничего уже не изменишь, не вернешь, не исправишь.

– Пожалуйста, давайте просто забудем об этом, – прошептала она.

Сказать громче не могла, горло сжал спазм. В ее глазах было столько отчаяния, что Илья просто не смог возразить. Он кивнул, достал ноутбук и погрузился в работу. Больше они не разговаривали.

Кофе в Сапсане показался Жене и Илье одинаково безвкусным, а поездка на скоростном поезде одинаково длинной. Она не смотрела на него, она смотрела сначала в ночь за окном, потом на огни любимого города. Вот и Американские мосты, и вокзал.

– Ну всё, я вам больше не нужна, – Женя не спрашивала, а утверждала. – Спасибо вам, Илья Игоревич. Я пойду.

– Метро уже закрылось. Я отвезу.

Вежливость и ничего более.

– Нет, спасибо! Это лишнее! Как и всё остальное. Я на такси.

Она лишняя! И она до дрожи боялась, что в машине ей опять придется все это обсуждать с ним. Ну напился женатый начальник в командировке, трахнул подчиненную, которая оказалась рядом и сама была не против, а очень даже за. С кем не бывает? От этой обыденной пошлости было особенно противно…

Они едва вышли из вагона на перрон, как Женя сразу исчезла. Не могла больше этого выносить. Ей хотелось остаться одной. Как всегда. Так спокойнее.

А Илья вдруг ощутил непонятную пустоту, настоящую «дыру в пейзаже» родного города.

– Как съездила? Как Москва?

Коллеги утром набросились на Женю, как воробьи на булочку. И не только Аня, но и пока незнакомая ей Юлечка. Молодая, красивая, загорелая брюнетка. Сотрудница пресс-службы, которая буквально вчера вышла из отпуска. И явно уже собиралась в следующий.

– Как москвичи и приезжие олигархи? – поинтересовалась она.

Разговорчивая Аня уже заочно познакомила ее с Женей, рассказала все новости, которых за время отпуска накопилось немало. Новая сотрудница Женя, которую шеф уже взял с собой в Москву. Новая сотрудница Лана, которая, кажется, уже и не сотрудница больше. Поэтому Эльвира Павловна и не любила выполнять просьбы Марии Болотовой. Все, кого она приводила на работу, могли исчезнуть в любой момент. Хорошо хоть Юля вышла из отпуска. Сейчас в пресс-службе больше нет вакансий.

– Всё прошло хорошо, – Женя выдавила бодрую улыбку. – За время конференции ни один олигарх не пострадал.

– Ты имеешь в виду, не женился? – засмеялась Юлечка.

– Уж точно не развелся…

И не мечтай!

– Да, девочки, большинство перспективных мужчин уже заняты, – вздохнула Юля. – Кстати, Елена Болотова из-за границы вернулась. В Москве сейчас. Женя, ты ее видела?

– Да. Очень красивая. И загорелая, прямо как вы.

– Давай на ты, – улыбнулась Юля, явно польщенная. – Раньше она из Италии не вылезала, теперь на Мальдивы и Арабские Эмираты переключилась, – сообщила Аня.

И почему все эти подробности Женя узнает только сейчас?

– Я бы на ее месте не оставляла мужа месяцами одного, – встряла Юлечка. – Да еще и такого симпатичного мужа.

– А дети у них есть? – неожиданно спросила Женя.

Как будто это что-то меняло. Как будто можно было еще сильнее презирать себя.

– Нет, – покачала головой Аня. – Если интересно, ты бы посмотрела в интернете, там можно найти все.

Зачем? Какое это имеет значение? Она все равно уже была шлюхой, которая навязалась женатому мужчине. И это ничто не изменит.

– Все подробности своей яркой и насыщенной жизни Елена Болотова выкладывает в соцсети, – подтвердила Юлечка. – Там у нее ник Елена Прекрасная. Скромно, да? Впрочем, отражает… У нее куча подписчиков. Ценителей, так сказать прекрасного.

– Из тех, у кого нет своей жизни. Хоть на чужую посмотреть, – хмыкнула Аня.

– Так есть же на что посмотреть! Например, вчера она ела лобстеров…

Юля протянула Жене свой телефон. Во весь экран красивое лицо Елены Болотовой. Правда, при ближайшем рассмотрении красота оказалась не совсем природная. Слишком пухлые губы и густые ресницы

– Ну вот зачем они все это делают? И так ведь красивая! – искренне не понимала Аня.

– А мужчинам нравится! – возразила Юля. – Про то, что в моде сейчас естественность – это тебе твоя подружка расскажет. Потому что она просто не хочет, чтобы ты у нее мужа увела.

Вчера Илье повезло. Его жена задержалась в Москве на открытии нового лобстер-бара. Там было много известных людей, фотографы из модных изданий. Лена как раз успела с корабля и бал и предстала во всем блеске.

Конечно, она звала мужа с собой. Она соскучилась. И уже давно не радовала своих подписчиков снимками их идеальной пары. Но конференция Ростеха – это важное мероприятие, она понимала. Так что вчера обошлось. Но сегодня ему семейной жизни явно не избежать…

На работе, конечно, всегда можно задержаться. Илья бы не торопился домой, если бы родители тоже не вернулись в Питер. Так что за ужином он и Лена изображали идеальную пару. Людмила Ивановна расспрашивала невестку про путешествие, море и яхты. Игорь Петрович осведомился о здоровье ее отца. Потом они говорили с Ильей про конференцию. Болотов-старший по состоянию здоровья отошел от дел, но работой завода интересовался, оставался председателем совета директоров.

Но сколько ни оттягивай, момент все равно настанет. Родители пошли спать. А Илья и Лена остались одни.

– Я соскучилась! – заявила жена без долгих предисловий. – Пойдем в спальню.

Да, они давно женаты. И ей очень нравился ее красивый, богатый, успешный муж. Конечно, она хотела, чтобы эту ночь они провели вместе. Она хотела интима, страсти, она хотела его.

У Болтовых была большая, многоуровневая квартира в элитном жилом комплексе на Крестовском острове. В ней хватало места всем. У всех были отдельные спальни, кабинеты, ванны и даже выход на петербургскую крышу с видом на Неву, вернее Среднюю Невку. Так что спать с женой Илье приходилось нечасто. У каждого была своя комната. Но первая ночь после долгой разлуки, конечно, должна была быть полной страсти и огня.