Тропою сна

Последний взгляд на такие родные до спазмов в душе лица – и все стало отдаляться. Эля стала опускаться вниз, куда-то за пределы своего тела, очень плавно, размеренно, как в жидкости, словно медленно тонула в глубоком колодце. А с поверхности колодца в немом бессилии наблюдали, как она тонет, три таких разных, таких близких ей мужчины: красивый, как изображения на иконах, Ян, излучавший необъяснимую потребность в ней; талантливый и увлекающийся Лем, с неиссякаемой преданностью и верой, цветущей в душе редким цветком; и ее, только ее Олег, порывистый, непредсказуемый и влюбленный. Проем колодца стал раздваиваться, теперь она жадно прощалась с жизнью, заглядывая и боясь потерять из виду все более уменьшавшиеся два отверстия, два проема, отделявшие смерть от жизни, – ее глаза, а скорее уже ничьи глаза. И одновременно она желала сократить секунды прощания.

Застывшие лица над Элей перекосились гримасами страха и потери, они что-то говорили, но отсюда их уже нельзя было услышать. Боль ковырнула сердце ржавой железякой, и, когда проемы в жизнь уменьшились до двух светившихся точек, кто-то, пахнувший тополями, протянул руку и поочередно прикрыл ей веки, обрывая моральную агонию, будто притворил створки окна.

«Боже, надеюсь, его матрица достаточно правдоподобна!»

6

Трудно сказать, чего ожидала Эля. Падения в пропасть или прорыва в небо, а может, полета по темному тоннелю, к свету в его конце? В любом случае это было совершенно не то. Это был бег, причем такой быстрый, что девушке показалось – неимоверное сопротивление воздуха сдирает с нее кожу. И так ли уж показалось? Скорость все росла, и слабо развитая физически Эля никак не могла уяснить, как может бежать так быстро, да еще и ускоряться с каждой секундой. А потом сила трения достигла апогея, и стало горячо, до умопомрачения, до дикого крика. Тело выгорало, как рисовая бумага, и потоки воздуха сбивали с него куски жирного пепла.

Эле казалось, что от нее уже ничего не осталось, даже выжженного остова из костей, но потом навстречу рванул синий квадрат, и оказалось, что она бежит в его обволакивавшем пространстве, а вырвавшись из него– уже по вертикали, в чем-то аморфно-черном, а затем куда-то вниз и по диагонали. Периферическое зрение улавливало какие-то очертания, фигуры, движения. Цвет и консистенция пространства вокруг быстро менялись, словно девушка стояла на конвейере завода, производящего кондитерские изделия, и ее пропускали то через белую тянущуюся нугу, то под льющимися потоками горячей карамели, а то и сквозь ряды острейших ножей.

В конце концов она запнулась обо что-то жесткое и ввалилась в многогранную фигуру замкнутой комнаты без окон и дверей. Сверху просачивался странный свет, оставляя размытые блики на оказавшихся шершавыми стенах.

Эля подняла голову и окинула помещение мутным от пережитого взглядом. Вместо потолка была вода, но она не стекала вниз под воздействием гравитации, а бугрилась небольшими волнами и позволяла себе ронять крохотные капли лишь в многочисленные углы комнаты.

Из воды выглянула размытая морда, и Эля испуганно дернулась, ударившись головой, в ответ стена прогнулась как резиновая и в негодовании оттолкнула Элино тело, с вполне вразумительным шипением. Морда рванула вниз, прямо на девушку, окатывая взявшимся из ниоткуда холодом.

Но Нечто она узнала не по этому, а по заполнившему комнату до краев запаху несдерживаемого ужаса. Оно оторвалось от девушки и пронеслось по замкнутому помещению порывом шквального ветра, человеческое зрение едва успевало фиксировать затейливую траекторию. А затем застыло где-то за плечами, и приторный голос раздался прямо над ухом:

– Какая долгожданная встреча.

И тут оказалось, что смертоносный холод Нечто имеет не только температуру и запах, но и плотную консистенцию. Элино тело подхватило и понесло сквозь потолок воды, сквозь такие же мрачные, как и недавняя, комнаты, а затем через лес растущих прямо из земли, как деревья, людей, через потоки неоднородного света, через гущу таких незнакомых и неожиданных запахов…

И наконец выкинуло посреди поля потрясающе красивых цветов. Они покачивали своими розовыми венчиками и тянулись в наливавшееся красным цветом небо, словно в нервном возбуждении или предвкушении чего-то. В первое мгновение даже показалось, что Эля попала в обворожительную детскую сказку и здесь, среди этих цветов, можно прилечь на пригорке и, вдыхая терпкий аромат, погрузиться в вечный покой, окруженный со всех сторон настоящим счастьем.

Но подсознания людей так изменчивы и непредсказуемы, и кто знает, каким кошмаром может обернуться чудное сновидение. Алое небо решило вдолбить эту истину в голову девушки раз и навсегда и разрыдалось частыми красными каплями. Вязкая жидкость упала на Элину кожу, и душный запах свежеразделанной человечины ударил в чувствительные ноздри. Девушка шарахнулась в сторону, но от кровавого дождя некуда было скрыться, а недавно казавшиеся прелестными цветы стали вытягивать вверх свои соцветия, жадно всасывая, стараясь не пропустить ни одной вязкой капли.

Эля вскрикнула и сорвалась с места, стараясь убежать как можно дальше, но безграничное поле цветов-вампиров заполняло километры вокруг. Только почувствовав нестерпимое жжение на собственной коже, девушка остановилась, размазывая по лицу последствия кровавого ливня. Поры ее кожи расширились и старались напиться, также как цветы вокруг. Она вся покрылась словно мелкими беспрестанно разеваемыми голодными пастями. Упав на землю и прикрыв липкую от крови голову руками, Эля старалась не думать о том, как кожа на ее спине неустанно заглатывает жуткий подарок небес.К ужасам ей было не привыкать, но на этот раз в кошмарные шалости ударилось не собственное воображение, а пространство вокруг.

А затем, уподобившись порыву ветра, Нечто подхватило закрывшую от страха глаза девушку и швырнуло на берег огромного моря. Открыв глаза, Эля встала на колени и с остервенением стала омывать в теплой водой покрытое липким красным налетом тело. Она дрожала так, что зуб на зуб не попадал, и, только окунув пропитанные душной кровавой вонью волосы в подкатившую волну, заметила, что они очень длинные, к тому же насыщенного фиолетового оттенка, и каждая прядка шевелится сама по себе, как живая, старательно бултыхаясь в воде, смывая с себя остатки жуткого дождя.

Но и от этого открытия ее резко отвлек очередной странный запах, и источала его в первый момент показавшаяся такой живительной вода. Эля прислушалась к своим ощущениям и огляделась. Здесь не было видно неба, море спряталось под сводами гигантской пещеры, ее матово-черную поверхность словно осыпала мерцавшая в темноте серебряная крошка. Благодаря этому в закрытом от солнечного света помещении было достаточно светло. Но не это привлекло внимание девушки, а плотный запах сокрушительного горя, он заполнял все вокруг, витал под потолком и горчил на языке знакомым привкусом.

Эля еще раз зачерпнула ладонью прозрачную жидкость, и брызнувшие из глаз слезинки защипали щеки. Откуда они взялись, едва кто-либо понял бы, но Эля догадалась с легкостью: они потянулись к таким же слезам, пролитым когда-то над могилой сестры. Море наполняли слезами, которыми оплакивали мертвых, и там, в его прозрачных бездонных глубинах, где-то хранилась и Элина доля. Картинки воспоминаний напрыгнули на девушку, как убийцы из подворотни: день, наглухо оплетенный траурными лентами, безжизненные тела омерзительно землистого оттенка, не лезшая в горло еда с поминального обеда. Живот скрутило спазмом, в груди заколыхалась необъятная пустота, а слезы все лились и лились, пополняя запасы мертвого моря. И она мучилась не одна, вместе с ней мучились все те, кто испокон веков заполнял этот страшный резервуар своим горем.

Но Нечто и на этом не собиралось успокаиваться: выдернув рыдавшую девушку из пещеры, оно втолкнуло ее в узкое пространство башни. Внутри своей собственной жизнью жила бесконечно длинная винтовая лестница, по которой теперь бежала Эля. Продавленные мраморные ступеньки скользили под босыми ногами, а стены и потолок сужались с каждым поспешным шагом так, что становилось все труднее дышать, все тяжелее думать, и только бояться, бояться, бояться того момента, в котором жестокие объятия башни сомкнутся и раздавят хрупкое человеческое тело. Башню откровенно забавляли глупые попытки девушки вырваться, лишь она одна знала, что количество ступенек равно бесконечности, и с удовольствием душила рвавшуюся к свободе Элю. Каменные стены сжали словно тисками живую плоть, дробя ребра, и девушке показалось, что ровно секунда ее отделяет от смерти, но потом возникла спасительная мысль, что она и так уже мертва.

Если ты уже лежишь на асфальте, то, казалось бы, падать больше некуда, зато можно мучиться от боли, и девушка мучилась жесточайшим удушьем в каменном корсете, пока Нечто с упоением наблюдало за ней. А потом все закончилось, оборвалось, и девушку с чавкающим звуком продавило куда-то вверх.

– Тебе понравилось наше маленькое путешествие? – издевательски шепнул знакомый бесполый голос.

Эля обернулось, но Нечто предпочло снова спрятаться за ее спину.

– «Маленькое»… – выдавила Эля, откашливаясь.

– Ну конечно. А вот если не сделаешь то, что нужно, то я проведу тебя через множество пыток, ты будешь вечно ходить по кругам своего собственного ада. Ты его создала, тебе в нем и жариться.

– И это создала я? – оглядевшись вокруг, спросила девушка и получила тяжелый толчок в плечо, а мужчина, так неаккуратно с ней столкнувшийся, как ни в чем не бывало продолжил свой путь.

Это место Эля узнала без труда. Она стояла в центре одного из древнейших итальянских городов, только площадь перед старинной ратушей, предназначенная для скачек, сейчас была заполнена сновавшими в разных направлениях людскими фантомами. Именно так, людьми их назвать было сложно, полупрозрачные очертания создавали лишь иллюзию идущих фигур, впрочем, иллюзию вполне осязаемую. Казалось, вся эта человеческая масса движется в каком-то затейливом, известном лишь ей ритме и при этом никто в упор не видит стоящую в центре девушку. Получив еще несколько тычков локтями и стерпев топтание чужих ботинок по ногам, Эля наконец очнулась и попыталась найти более безопасное место, но такого здесь попросту не было.

Колокола на башне заполнили все пространство площади до самого небосвода раскатистыми звуками, и под них ненормальные полупрозрачные горожане задвигались еще быстрее, нанося Элиному телу все больший и больший урон.

Она попыталась кричать, но звон колоколов не пропустил столь жалкого звука. И тут ее снова накрыл страх, инстинктивный, животный, не такой, как в башне, и непохожий на тот, что был под кровоточившим небом, другой, но еще более сильный. Среди множества людей она оказалась совершенно одна, никто ее не видел, не слышал и не чувствовал, зато беспрестанно на нее натыкались и пихали со всех сторон. А потом она уже лежала на камнях, и множество ног топтали ее беспомощное тело.

В голове мелькнула робкая надежда на то, что сон на этом закончится, но еле слышный детский крик, словно хлопок перед лицом, отвлек Элю от всего, что окружало. Она подскочила, не обращая внимания на жуткую боль, и побежала на голос, который даже взбесившиеся колокола заглушить не могли. Судя по холоду на лопатках, Нечто следовало за ней, более того, что-то пыталось кричать ей прямо в уши, но она уже не слушала. Она расталкивала окружающих, она пробиралась под их руками, падала на колени и пролезала между сновавшими повсюду ногами, а у края площади провалилась куда-то…

Тут было тепло и безопасно, и даже металлические стены очень маленькой комнаты излучали уравновешенность и покой. Но женщине, стоявшей около панели, заполненной кнопками, этот покой претил, она раздумывала над тем, какую кнопку лифта надо нажать, чтобы он повез ее непременно на самый верх, причем сразу минуя все остальные этажи.

– Ну что, довольна? – Нечто проскользнуло по Элиному телу струйкой продиравшего до костей сквозняка.

Здесь не было слышно голоса Эмиля, и девушка разочарованно обмякла в углу узкой кабины. Она пыталась отдышаться, украдкой поглядывая на свою соседку. Та в нерешительности нажала одну из кнопок. Лифт понес их куда-то вверх, набирая скорость, а затем резко остановился, и блестящие двери разъехались, открывая обзор на ледяную красоту иссиня-черного космического пространства. Но, пока женщина раздумывала, шагать наружу или нет, лифт, на ходу закрываясь, рванул вниз и остановился. Эле даже показалось, что теперь они находятся еще ниже, чем были до этого. Лицо женщины выражало недоумение и напряжение.

– Почему больше не слышно Эмиля?

– С чего ты взяла, что я буду отвечать? Выбирайся!

– Откуда?

– Ты сдуру ввалилась в чужой сон. Мало того, в замкнутый. – Нечто было в бешенстве, все пошло совсем не так, как оно планировало.

– Ты же переносило меня по снам, перенеси и из этого, мне нужно найти Эмиля, а здесь его нет.

– Идиотка, я переносило тебя между твоими кошмарами, ты должна была убрать их, стереть навсегда, а это чужой, и даже не кошмар, а просто бесконечный сон, не имеющий конца. Посмотри, даже его хозяйка не знает, как из него выбраться.

Эля еще раз взглянула на женщину. От нее отчетливо струился запах неудовлетворенности, но покидать лифт, пока не достигнет цели, она и близко не собиралась.

– Сны же заканчиваются, закончится и этот, она проснется, а мы выберемся.

– Ты, что, глухая?– взревело Нечто.– Я же говорю, этот сон бесконечный, снится ей на протяжении многих ночей, если не лет, он закоксовался здесь надолго, и нам из него не выбраться.

Эля поднялась с покрытого ковролином пола. Женщина ткнула в одну из кнопок, и они снова куда-то поехали. Странно, впервые в жизни девушка себя ощущала уверенно, словно не была заточена в замкнутом пространстве чужого сновидения, а стояла на твердой земле, причем опиралась на нее даже не двумя, а шестью или восьмью конечностями, может оттого что здесь ее мальчик был гораздо ближе, чем там, в реальной жизни, когда-то реальной… И она могла его найти.

Фиолетовые пряди волос мелькнули перед глазами, трепеща словно на ветру, а затем сами собой стянулись где-то на затылке. Эля ощупала идеальный пучок на своей голове и скосила глаза в сторону, желая услышать объяснение отНечто, но то мало того что пряталось за ее спиной, еще и продолжало что-то вопеть и возмущаться, используя Элины уши на манер рупора. Напрасно: девушка уже с трудом воспринимала что-либо, кроме скользнувшей в голову мысли.

От женщины пахло ядом, эдаким химическим наборчиком, недоступным ни одной человеческой лаборатории. Отравление налицо, а точнее на Элино обостренное обоняние, вот только испорчена была не кровь женщины, а ее душа, она смердела прошедшими через множество рук шуршащими банкнотами.

Эля подошла и притронулась к изящной руке, в очередной раз зависшей над кнопками лифта в нерешительности. И надавила пальцем женщины на самую нижнюю. Кнопки не имели опознавательных знаков этажей и располагались не четким рядом, а вразброс, но для Эли это имело мало значения, она хотела увидеть все возможности женщины.

Там, где открылся лифт, медленная речка плавно несла в своих объятьях хрупкую лодочку. Одной в ней спокойно и легко будет двигаться неторопливым течением, вдоль живописных, но, пожалуй, слегка однообразных берегов. Женщина замерла и порывисто вздохнула, будто узнала это место или когда-то давно мечтала о нем, она почти сделала шаг наружу, но лифт уже закрыл двери, видимо выражая презрение к чужой нерешительности.

Эля направила руку женщины чуть выше, и она безропотно подчинилась, нажимая следующую кнопку. Лифт рванул куда-то высоко, а открывался с поистине выматывавшей неторопливостью, словно желал, чтобы пассажиры насладились медленно выползавшей из-за металлических границ двери… темнотой. Женщина резко отшатнулась к задней стенке и воззрилась на черное непроницаемое пространство. Она мысленно уже поселила в него такую массу монстров, что бесполезными бы были убеждения, что темнота не всегда бывает злой и опасной, иногда она, напротив, добра и чрезвычайно милосердна.

На этот раз лифт почему-то не стал проявлять своенравия и стоял как вкопанный, никуда больше не двигаясь, а темнота тем временем неторопливо вливалась в кабину. Эля не испугалась, но заставить лифт двигаться не могла, кнопки поддавались только непосредственно хозяйке сновидения, которую, судя по выражению лица, затопил животный ужас.

– Мне надо выбираться, – обратилась Эля к женщине, уже едва видя ее сквозь темноту, почти окончательно завоевавшую пространство лифта.

Та отрицательно мотнула головой и, опустившись по стеночке, сжалась на полу, обхватив себя руками.

– Боишься темноты?

– Нет.– В голосе женщины прозвучала растерянность.

– Тогда чего мы тут ждем?

– Я боюсь того, что она прячет.

– Если сейчас не нажать кнопку, то мы уже никогда отсюда не выберемся, темнота поглотит нас навсегда.

Женщина думала недолго, Элин довод произвел должное впечатление. Она встала, сделала несмелый шаг и протянула руку туда, где еще недавно виднелась панель с кнопками. Темнота всосалась в закрывавшийся проем двери, и лифт понесся куда-то, казалось даже не вверх или вниз, а наискосок.

Открывающиеся створки с силой шваркнулись о железный косяк. Кажется, лифт был совсем не в духе и ему осточертело возить людишек, которые толком не знают, куда им нужно ехать.

Дальше дело пошло легче, женщина, кажется, смирилась с тем, что все многочисленные кнопки придется нажимать и, затаив дыхание, ждать результата. И в следующие бесконечные часы Эля вместе с ней повидала всякого. Лифт был и окном небоскреба, и дверью в клетку с пантерами, и проемом в узкий каменный лабиринт. Какие-то из предложенных этажей шокировали, другие манили к себе, как, например, большой кабинет с панорамными окнами и шикарным кожаным креслом, в который женщина решительно пыталась попасть, но лифт ни разу не дал возможности из него выйти.

Нечто, устроившись на Элиной спине, только беспрерывно шипело какие-то гадости. Временами Эля уставала наблюдать за сменой картинок за дверьми лифта и отворачивалась, пытаясь сосредоточиться и понять, чего же хочет от женщины странное изобретение человечества, кочевавшее между этажами. Но понимание пришло лишь тогда, когда, совершенно обессилев, женщина попыталась выйти из лифта ну хоть куда-нибудь. Ее уже не смущали слизни, облепившие пол за дверьми, пропасть с острыми шипами на дне, теперь она хотела выйти куда угодно, но лифт неизменно закрывался прямо перед ее носом, не давая закончить один-единственный шаг, отделявший ее от свободы.

И тут до Эли дошло, что из всего представленного лифтом многообразияженщину напугала только темнота и только туда ни за какие коврижки она не захотела ступить.

– Она так необычно пахнет, – прервала Эля многочасовое молчание.

– Кто? – повернула голову женщина после неудачной попытки выйти в поток сновавших за дверьми лифта грузовиков.

– Темнота.

В ответ женщину передернуло.

– Чем-то приятно-загадочным и будоражащим воображение.

– Я туда не пойду.

– А куда бы ты больше всего хотела попасть?

Эля действовала чисто интуитивно, женщина могла себе позволить проводить в этом сне множество ночей, но девушке нужно было искать сына.

– Хочу на крышу. Там чистый воздух и свобода.

– Но лифты не поднимаются на крышу, – возразила девушка.

Она снова приблизилась к женщине и встала у нее за спиной.

– Что же делать? – Казалось, эта мысль ни разу не приходила ей в голову.

Эля задумалась, но лишь на мгновенье.

– Искать свободу там, где она есть, ну, из предложенных вариантов, естественно.

– Я перебрала все, – женщина демонстративно нажала на последнюю кнопку на панели и не захотела выходить в комнату с рядами плакавших младенцев, хотя ее бы туда, наверное, и не пустили.– Мне ничего не подходит.

– А давай попробуем по-другому.

Одной ладонью Эля прикрыла женщине глаза, а другой направила ее руку к кнопке. Лифт стоял на краю снежного спуска с горы, они уже видели этот пейзаж, но теперь Эля хотела, чтобы женщина опиралась на другие органы чувств.

– Ну как? Эта свобода тебе подходит?

Женщина задумалась.

– Нет… Слишком холодно, и эхо отзывается одиночеством.

– А теперь?

Следующий вариант не понравился скованностью и ощущением замкнутого пространства;еще бы, за дверьми лифта простиралась бесконечная кирпичная стена. Третий – въедавшимся в уши высокочастотным звуком; пятый – слепящим светом, проникавшим даже сквозь веки и Элину ладонь.

– Как насчет этого? – спросила Эля, нажав кнопку, которая запомнилась сама собой.

– Ммм… Тепло и заманчиво.

Женщина с прикрытыми Элиной ладонью глазами смело вдохнула темноту полной грудью. Протянула вперед руку и улыбнулась.

– Как думаешь, что впереди?

– Сад, – ничуть не задумавшись, ответила женщина. – Я даже слышу, как легкий ветерок шевелит нежные лепестки гиацинтов.

Элю удивила реакция женщины, вариант с садом лифт ни разу не предлагал.

– А пахнет так же? – Для Эли темнота ассоциировалась с другим.

– Ну не совсем, слегка доносятся запахи города. Но это неудивительно, сад же во внутреннем дворике одного из офисных зданий. Так что ароматы цветов смешиваются с запахом раскаленного битума. Слышишь звонок?– радостно продолжила она.– Это сигнал к открытию торгов на фондовой бирже.

Эля не слышала, а лишь опустила руку, когда женщина, не задумываясь, шагнула в плотную темноту, за которой ждала ее свобода… Темнота пугает не сама по себе, она страшна неизвестностью, которая иногда может привести к желаемому.

Лифт не шелохнулся, и Эля, прикрыв веки, вслед за женщиной ступила за его пределы, туда, где трепетала на ветру ее личная свобода, сплошь заполненная тополиными деревьями. Она вдохнула запах Олега, как божественный эфир, он был так близко и так далеко, а его голос пронесся по коже легкой вибрацией.

– Почему, даже когда тебя нет, я чувствую под пальцами гладкость твоей кожи?

– Потому что я внутри тебя, любимый.

Но мужчина не слышал, он просто спал.

– Сколько лет еще должно пройти, чтобы я забыл сумасшедшинки в твоих глазах, рисунок румянца на щеках, полутона тихого голоса?

– Не знаю, я слишком эгоистична, чтобы помочь тебе в этом.– Ответ растворился в темноте, как и прошлый, не достигнув цели.

На глазах девушки выступили слезы. Как хотелось дотронуться до человека, которого она знала едва ли несколько дней и отсутствие которого переносила словно тяжелое хроническое заболевание! Здесь не стало легче: сын был ближе, но Олег – дальше, и это «дальше» не поддавалось ни времени, ни расстоянию. Чем измерить промежуток между двумя мирами, девушка не знала, да это было и неважно.

Темнота вдруг стала плотной, горячей, обожгла горло.

– Нечто! – крикнула Эля, не догадываясь, что темнота сна женщины любит лакомиться людскими страхами.

– Просто иди, – твердо, резко из-за спины. – Ты еще нужна мне.

Но помогли не слова, а жесткий тычок в спину. Темнота последний раз скользнула своими объятьями по Элиным плечам и осталась за границей… средневекового зала.

– Выбралась.– Девушка вслушалась в гулкое эхо, пробежавшее от стены к стене и улизнувшее куда-то в своды высоченного потолка.

– Ты действительно рассчитываешь найти своего сына в этом необъятном мире? Ты хоть представляешь, что такое количество сновидений, порождаемое миллиардами людей?

– Пространственное воображение еще никогда меня не подводило, – отмахнулась Эля, оглядываясь по сторонам. – И потом, другого выхода нет.

– Сначала освободи меня, не желаю участвовать в твоем бессмысленном походе, – рявкнуло Нечто.

Эля уже начала привыкать к этому, вот и сейчас просто бродила по необъятному залу и вслушивалась в запаздывавшее эхо их с Нечто голосов. Зал выглядел как-то мертво, или скорее тускло, словно видео плохого качества.

– Как я могу тебе помочь, если совершенно не представляю, что делать? Все показанные тобой кошмары создало мое подсознание. Но теперь-то что я могу? Теперь я сама всего лишь сон.

В отличие от громкого эхо, звука шагов о каменный пол слышно не было. Эля решила пройти все помещение по периметру, чтобы осмотреться; она находилась внутри очередного сновидения, и где-то здесь мог скрываться ее мальчик.

– Еще спрашиваешь? Жаль, не спросила, когда создавала эти кошмарные пейзажи, когда поселила меня в них, – Нечто снова кричало и шипело, и полое помещение на это реагировало буйными отзвуками. – Если уж на то пошло, чтобы найти решение, мы должны быть в твоем сновидении, а не слоняться по чужим.

– Но ты же не можешь меня перенести туда?

– Нет, чтобы перемещаться между созданными тобой кошмарами, мне надо попасть в один из них, но мы, по твоей милости, снова ввалились в непонятно чей сон.

– Тогда что ты предлагаешь?

– Ищи свой кошмар, что тут неясного? – Нечто с ненавистью дышало в ухо глупому созданию иного мира – своему ненавистному создателю.