За дверью сна: тайна пикового туза

Тетя Шура изменилась в лице, и мы с Лешкой сразу перестали улыбаться.

– Вы водитель? Вот и делаете свое дело. Берите сумки, чемоданы, грузите в багажник! – властно велела она и сердито посмотрела на Михаила Ивановича. Мне стало жаль его: он как-то сгорбился и от этого стал еще меньше ростом.

– Вы уж простите меня! – извинялся он. – Не приучен я к правильной речи. На работе только казенный язык усвоил. Шутка ли: сорок лет в органах! Не обижайтесь. Сейчас поедем!

Подхватив мою сумку и Лешкин чемодан, он направился к багажнику.

– Вот что, дети… – сказала тетя Шура, взяв нас с Лешкой за руки. – Особняк Покровских старый, дореволюционный. Ничего там не бойтесь, а глупым сказкам не верьте. Звоните каждый день. Если что-то будет не так, хоть мелочь, знайте: я приеду и вас заберу!

– Все нормально будет! – заверил бабушку Леша. – Мы же едем не к кому-то чужому, а к тете Лене!

– Этого и боюсь, Лешенька! – мрачно произнесла тетя Шура. – Этого и боюсь…

Напоследок она расцеловала нас в обе щеки, и мы с Лехой устроились на заднем сиденье семерки. В салоне пахло табаком и освежителем-елочкой.

– Александра Петровна, не переживайте! Доставлю живыми-здоровыми! – пообещал Михаил Иванович, опустив стекло.

Тетя Шура махнула рукой на прощание, и мы тронулись.

Тихие улочки Энска были пустынны. Ни машин, ни прохожих: типичное утро выходного дня. "Семерка" осторожно выехала на трассу, где рядом с нами проносились огромные фуры и грузовики. Шум дороги заглушал музыку в моих наушниках, и я с тоской отключила "блютуз". Все равно бесполезно!

Мелькали дорожные указатели, знаки, вывески кафешек и забегаловок. Лешка залипал в телефоне. Я подумала, что он играет, но, скосив глаза, увидела на экране страничку с текстом из Википедии: "Лысые Холмы – село на севере Энской области…" Все понятно! Решил подготовиться к визиту. В этом весь Лешка! Что толку изучать статьи в интернете, когда через час мы будем на месте и увидим все своими глазами?

Тем временем мы съехали с шумной трассы на второстепенную дорогу. По обеим сторонам был лес. Я вздохнула с облегчением: наконец-то тишина!

Михаил Иванович уверенно и аккуратно рулил, вполголоса подпевая мурлыкавшей из колонки музыке. Без кепки он напоминал не садового гнома, а седого, усатого ежа. Ассоциация была такой яркой, что я не удержалась и громко хихикнула. Лешка, наконец, поднял голову от экрана смартфона.

– Долго еще, Михал Иваныч? – спросил Леха, подавшись вперед к водительскому креслу.

– Минут тридцать. И кстати, для вас я просто дядя Миша! – обернувшись, подмигнул нам майор.

Мы проехали мимо покосившегося дорожного указателя "Лысые холмы". Я заметила, что теперь лес стал гуще, темнее. Огромные, величественные сосны встречали нас, приветственно колыхая ветвями. В чаще мелькнуло что-то рыжее, и тут же пропало. Неужели лиса? Долго еще я всматривалась в темноту леса, обернувшись. Никого. Только карканье ворон, снующих от ветки к ветке, да мельтешня галок: маленьких, черных клякс на белом снегу.

– Дядя Миша, а почему село так назвали? Ну, Лысыми Холмами? – пришло мне в голову.

– Тут все запутано. По правде говоря, само село стоит на равнине. А на холмах построен особняк вашей бабушки, Елены Петровны. Ну, не она конечно, строила, а дед ее. Как же его звали, дай бог памяти… – дядя Миша на миг задумался. – Константин Дмитриевич, точно! Это еще в начале двадцатого века было, до революции. От деревенских название пошло. Дом на лысых холмах: так говорили. Ну и прижилось. А деду Елены Петровны, Константину то бишь, это шибко понравилось. Он так и деревню назвал.

– Получается, у села до этого было другое название? – поинтересовался Лешка.

– Было, да уж никто его не помнит! – засмеялся дядя Миша. – В ту пору господа могли делать что угодно. Хоть название менять каждый год! Велел помещик называть Лысыми Холмами, так извольте слушаться! Местным это не понравилось, да куда деваться! Хозяин барин!

– А вы давно у Елены Петровны работаете? – полюбопытствовала я, пользуясь словоохотливым настроением нашего проводника.

Дядя Миша помолчал, считая себе под нос, а потом радостно объявил:

– Шестнадцать лет! Точно! Вот время-то летит! А было вот как. Елена Петровна улетала во Францию. Никто не знал, вернется она, или нет. За домом надо было присматривать, блюсти. Вот и нашли меня! Я ведь сам в селе живу. Мой дом как раз у подножия холмов, на которых особняк стоит. Деньги хорошие, работа непыльная. Я тогда как раз на пенсию ушел. Вот и согласился. Милое дело! Тем более, что конкурентов у меня не было. Никто из местных туда и носа не кажет! А я человек несуеверный, земной. Во всякую ересь не верю!

Тут уже заинтересовалась я:

– Какая такая ересь?

– Да брешут всякое про ваш дом! Темный народ. Даже голову не забивайте! – отмахнулся дядя Миша, давая понять, что не собирается распространяться на эту тему. Что же это за тайна? И ведь тетя Шура предупреждала нас перед отъездом: "Ничего не бойтесь. Глупым сказкам не верьте…"

– А ты, Алексей, никогда не был тут, что ли? – спросил в свою очередь Михаил Иванович Лешку, не отрывая взгляда от дороги. Тот помотал головой:

– Неа. Еду первый раз! Бабушка рассказывала, конечно. Дом, наверное, красивый?

– Еще какой! – с гордостью ответил дядя Миша. – Обветшал, конечно, ведь ему больше ста лет! Но все еще роскошный. Так сейчас не строят! Колонны, терраса, эркеры: все там есть!

– И привидение есть? – насмешливо спросила я. – В каждом уважающем себя старом доме обязательно водятся призраки!

– Привидение тоже имеется! – ответил дядя Миша, и я увидела в зеркале заднего вида, как он весело подмигнул мне.

Наконец, за окнами стали мелькать жилые дома. Старенькие избушки с покосившимися заборами, и новые коттеджи, сверкающие красными черепичными крышами соседствовали друг с другом. Мы проехали мимо двуэтажного кирпичного здания с развевающимся на ветру флагом, и я успела прочитать на табличке слово "школа".

– Много народу тут живет? – спросил Леха, с любопытством разглядывая окрестности из окна "семерки".

– В девяностые годы почти все уехали в город. Времена были такие! Ни денег, ни работы. Сейчас возвращаться стали. Школу вот открыли, ребятишки учатся. Амбулатория есть, на другом конце села. Многие в Лысых Холмах участки стали покупать, строиться. Места здесь красивые. Воздух какой! Потихоньку возрождается село. А дом Елены Петровны так вообще – местная достопримечательность! Хоть экскурсии води! – хмыкнул дядя Миша и тут же предупредил:

– Сейчас в гору поедем! Держитесь крепче!

Машина шла плавно, аккуратно. Низкие ветви деревьев стучали по крыше, царапали стекла. Казалось, дядя Миша знает дорогу как свои пять пальцев. Мы объезжали все кочки и ямы, нигде не застревая.

– Повезло, что вчера метель обошла нас стороной! Иначе пиши пропало. Дороги-то асфальтированной нет – посетовал Михаил Иванович, вздохнув. – Если занесет, то дом считай, в ловушке! Пока трактор из районного центра приползет, пока расчистит. Вся надежда на Елену Петровну. Может, удастся ей насчет дороги договориться. Нужна она, и ей, и селу!

Мы проехали через массивные кованые ворота, обе стороны которых были украшены литыми железными фигурками воронов. Мне показалось, что эти истуканы, как живые, буравят нас своими маленькими, черными глазками. Штукатурка каменных ограждений облупилась и торчала острыми шкварками, открывая кладку красного кирпича. Да и сами ворота стояли ржавыми, облезлыми.

Колеса шуршали по гравию подъездной дорожки. Заснеженные кусты сирени и боярышника расступились, и мы с Лешкой одновременно ахнули.

– Ничего себе! – восхищенно произнес Леха. Я молчала, не веря своим глазам. Таких домов я не видела нигде! Разве что, на картинах или в учебниках истории. Особняк глядел на нас свысока, поражая нездешней роскошью и размахом. Трехэтажный, с четырьмя величественными колоннами, лепниной на фасаде: он будто сошел со страниц туристического путеводителя. В низких, полукруглых окнах первого этажа отражались наши удивленные лица и довольная физиономия дяди Миши.

– Ну, что я говорил? То-то. Это вам не современная архитектура. Классика! – подбоченясь, сказал Михал Иваныч, по-хозяйски оглядывая дом.

– Это какой-то античный дворец! – пробормотал Лешка. Он все время что-то фотографировал на планшет: то круглое, затянутое паутиной оконце, то лепнину балкона на втором этаже. Мое внимание привлекла массивная железная табличка. Я подошла ближе и прочла вслух:

"Объект культурного наследия федерального значения: дом-особняк графа К.Д. Покровского. Построен в 1909-1910 гг. Архитектор: А.Г. Воробьев. Яркий образец архитектуры ретроспективизма неоклассического направления. Восходит к образцам вилл эпохи итальянского возрождения выдающегося зодчего XVI века Андреа Палладио".

Почему-то мне захотелось приложить ладонь к старой, шершавой стене. Удивительно, но она показалась мне теплой на ощупь! Как это возможно в январе? Я подняла глаза и заметила двух ворон, притаившихся на открытой террасе. Они глядели на меня сверху внимательно и серьезно, как будто чего-то ждали.

– Мы разглядываем дом, а дом разглядывает нас… – тихо произнесла я, но меня никто не услышал.

– Только представь, как выглядит особняк, если на него смотреть снизу, у подножия холмов!– сказал Лешка, задрав голову вверх. – Вот, послушай, что написано в Википедии: "Вид главного фасада вдохновлен формами эпохи Возрождения и знаменитыми виллами Андреа Палладио. Граф Покровский планировал установить скульптуры по обе стороны здания, однако, по неизвестным причинам, эта задумка осталась нереализованной. Основой композиции служит четырехколонный портик с фронтоном, постановленный на массивный цоколь. В особняке имеется открытая веранда и две боковые полуротонды"....

– Ой, Леш, завязывай ты с этой Википедией!– поморщилась я. – Все непонятно! Я и слов-то таких раньше не слышала. Мы же не студенты архитектурного универа!

– Эх ты, тупень! – расплылся в улыбке Лешка, и поправив очки на носу, добавил:

– Я по истории реферат писал, как раз про Андреа Палладио и его виллы. Самой известной является итальянская вилла Ротонда, ставшая его последним творением. Кстати, ее копировали по всему миру, от Англии до России! Вот и наш архитектор Воробьев создал что-то подобное. Как говорится, по мотивам!

– Зануда! – презрительно бросила я. Было обидно, что я не вспомнила школьные уроки истории раньше, когда только прочла надпись на табличке. У Лехи голова как компьютер! Никогда не знаешь, что он выудит из глубин своей памяти.

Дядя Миша выгрузил из машины наш багаж и куда-то с ним потащился .

– За мной, молодежь! – командовал он. – Вход сбоку!

Я обернулась, ища глазами Леху. Тот все возился с планшетом, разглядывая фотографии. Ну конечно, как без этого! Я уже предвидела, что сегодняшний вечер пройдет в изучении архитектурных особенностей особняка. Как хорошо, что я взяла с собой наушники! Будет, чем заткнуть уши от бесконечных Лешкиных россказней.

– Нет, ты это видела? – возбужденно затараторил он, нагнав меня. – Вилла в стиле Андреа Палладио, и где? В Лысых Холмах! Как тебе такое, Илон Маск? У Покровских определенно был вкус. Не удивляюсь, что деревенские болтали про дом невесть что. Они такого отродясь не видели! Да уж… Красиво жить не запретишь!

– Так-то оно так! – пожала плечами я. – Но ты заметил, в каком состоянии дом? Кое-где облупилась штукатурка, облезли оконные рамы. А на балконе второго этажа вообще маленькая березка выросла! Упадок!

– Это верно! – вдруг пропыхтел неведомо откуда взявшийся дядя Миша. – Упадок! а все почему? Потому что памятник культурного наследия!– и наш провожатый назидательно поднял вверх указательный палец.

– Так это же хорошо! – удивилась я. – Разве нет?

Дядя Миша искоса посмотрел на меня.

– Да что хорошего! Вот если б денег на содержание этой махины выделяли, тогда хорошо! А то ведь мы без согласования даже маленький ремонт провести не можем! На все разрешение администрации нужно. Вот, в прошлый раз надо было крыльцо подлатать. Делов-то на копейку! Ну что ты, разве дадут! Приехала комиссия из города. Глядели, глядели, говорят – не положено! Нарушает исторический облик. – дядя Миша с досады плюнул на землю. – Я взял и сам все отремонтировал. Пошли они куда подальше, с их разрешениями!

Он все пыхтел и брюзжал, шагая впереди. Мы семенили за ним по расчищенной аллее.

Я огляделась. Огромный сад вокруг дома был занесен снегом. Тут и там из-под него торчали черные сучья деревьев, засохшие ветки каких-то растений, колючие палки шиповника. Без должного присмотра он беспорядочно разросся по всей территории. Сад выглядел уныло, если не сказать – зловеще. Меня не покидало чувство скрытой угрозы, притаившейся опасности. В углу, почти у самой каменной кладки, я заметила уродливые деревья со скрюченными ветвями. Они так контрастировали со снегом, что поначалу я приняла их за человеческие фигуры, и на мгновение зажмурилась от страха. Жуткие, вывернутые во все стороны, закрученные в тугие кольца, переплетенные в бараний рог: казалось, их ветви согнула неведомая и злая сила.

Крадучись, я подошла ближе. Приблизиться к этим чудищам вплотную я почему-то боялась.

– Ни фига себе! – прошептал подоспевший ко мне Леха. – Как их скорчило! Выглядят крипово…

Я кивнула, с отвращением рассматривая уродцев.

– Как ты думаешь, что это за деревья? Я так и не поняла.

Лешка прищурился сквозь очки.

– Вроде рябина! – неуверенно сказал он. – Хотя… фиг знает! Слишком уж страшные.

– Я где-то читала, что такие корявые деревья растут в аномальных зонах. Ну, там разные геомагнитные поля и все такое. Как думаешь? – спросила я Леху. Тот почесал затылок:

– У меня нет ответа. Возможно, ты права. Сфоткаю на всякий случай!

– Давай быстрее и пойдем в дом. У меня мурашки от этих страшил! – поежилась я и зашагала обратно к главному входу. Лешка сделал пару снимков и потрусил за мной, скрипя снегом.

– Ну, чего застряли? – крикнул дядя Миша, высовываясь из дверей.

– Идем! – дружно закричали мы с Лехой и побежали к крыльцу.

Перед тем, как зайти в дом, я оглянулась.Скрюченные рябины словно наблюдали за мной, затаившись в своем углу. Под порывом налетевшего ветра дверь тихонько заскрипела, приглашая войти. Я вздохнула и переступила порог.

После яркого солнца и сверкающего снега было непривычно темно, и мы с Лешкой щурились, стараясь различить очертания обстановки. Дядя Миша, кряхтя, поставил наши чемоданы на пол, выстланный паркетом с замысловатым орнаментом.

– Вот мы и на месте! – торжественно произнес Михаил Иванович, и обведя пространство рукой, добавил: – Добро пожаловать в особняк Покровских!

Глава 3. Портретная комната

Мы стояли в просторном холле, тускло освещенном помпезной хрустальной люстрой, в которой горели лишь три лампочки из десяти. На стенах, оклеенных темно-синими в полоску обоями, беспорядочно висели картины в разномастных рамах. Овальные, квадратные, большие и маленькие: в основном пейзажи и натюрморты. Потолки удивляли высотой и изысканной лепниной. Кудрявые купидоны выглядывали из-за колонн и полуколонн; замысловатые вензеля сплетались друг с другом, образуя вычурную композицию. Слева в углу я приметила печь, оформленную под классическую колонну. Но главным украшением холла была лестница из темного, лакированного дерева. Крепкая, резная, с фигурными балясинами – она круто уходила на верхний этаж.

– Вот это да! – Леха восхищенно оглядывался по сторонам. – Глянь на люстру! На цепях висит. Не дом, а Большой театр какой-то!

– А ты там был? – посмеиваясь, спросил дядя Миша.

– Нет! – ничуть не смутившись, ответил Лешка. – Но мне кажется, что там именно так!

– Видали? – Михаил Иванович кивнул на лестницу. – Построена без единого гвоздя! Я сам ее лачил месяц назад. Как узнал, что Елена Петровна возвращается, так и устроил генеральную уборку. Пылищи было – мама не горюй!

– А чем это тут пахнет? – повел носом Лешка. Я тоже уловила затхлый запах, который обычно бывает в старых, непроветренных помещениях.

Дядя Миша нахмурился и буркнул:

– Чем пахнет, чем пахнет! Плесенью и пылью, вот чем пахнет! Думал, в сказку попал? Тут давно никто не живет. В бальной зале вообще потоп был, трубу прорвало! Я и так стараюсь, как могу. Топлю, проветриваю, прибираюсь!

Мне стало стыдно за Лехины слова. Дом огромный, и одному дяде Мише здесь не справиться. А тут еще явились мы, непрошеные гости! Я ободряюще улыбнулась и сказала:

– Мы поможем с уборкой, Михаил Иванович! Вы только наши комнаты покажите!

Дядя Миша просиял и улыбнулся в свои пушистые усы.

– Вот это другой разговор! Дело вам найдется, молодые люди, будьте спокойны. А комнаты на третьем этаже. Пошли! – и он устремился вверх, перешагивая сразу через несколько ступенек. Мы едва поспевали за ним.

– Тут ведь вот какое дело! – пустился в рассуждения майор. – Первый этаж, по сути, подвальный. Его раньше в служебных целях использовали. Подсобки, комнаты для слуг: все там было. На втором столовая, кабинет, библиотека, парадная гостиная и бальная зала. Туда не ходите, ремонт там. А на третьем жилые комнаты!

Мы поднимались все выше, и крутые ступени лестницы скрипели под нашими шагами.

– Ну, спасибо тебе, Сашенька! Нашлась тут любительница чистоты! Теперь нам предстоит драить полы, немытые со времен царя Гороха! – зло прошипел мне в ухо Лешка.

– Постыдился бы! Дядя Миша тут один. И вообще, чьих родственников этот дом?– возмутилась я. Вот лентяй!

Лешка обиженно замолчал и надулся.

Ноги тонули в пушистой ковровой дорожке, расстеленной в коридоре третьего этажа. Со стен глядели на нас чучела животных: голова оленя с ветвистыми рогами, клыкастый кабан, и даже рысь – все они смотрелись жутковато. Блестящие стеклянные глаза бессмысленно пялились в пустоту. А ведь когда-то все они были живыми! Подумать только, какая незавидная участь: по чьей-то глупой прихоти лишиться жизни и стать пыльным чучелом, набитым трухой!

– Это отвратительно! – сказала я вслух, поморщившись.

Дядя Миша вздохнул и кивнул:

– Да уж, что хорошего! Убить ради забавы, а потом сделать пушистый пылесборник. Не по-людски это, не по-христиански…

– У богатых свои причуды! – пожал плечами Леха. – А у богатых аристократов тем более! Все, что сейчас нам кажется диким, в их времена было в порядке вещей.

Мы прошли все левое крыло длинного коридора. Дядя Миша, как экскурсовод, рассказывал нам о комнатах:

– Тут портретная, тут кабинет. Спальня хозяйки в правом крыле. Остальные комнаты для гостей. Твоя, Саша, вот здесь – майор указал на последнюю дверь рядом с большим, овальным окном.

– Алексею напротив! – кивнул дядя Миша на соседние апартаменты. – Теперь, молодежь, слушай мою команду. Сейчас тринадцать ноль ноль. Даю вам час на распаковку чемоданов и обустройство в комнате. В два часа у нас обед, а после приступаем к уборке! Я понятно выражаюсь? – и он обвел нас суровым взглядом из-под кустистых бровей.

– Да, сэр! – съязвил Леха. Я толкнула его в бок локтем.

Дядя Миша сердито хмыкнул и ушел, оставив нас в коридоре.

– Старый солдафон! – ему вслед пробубнил Лешка. – Ладно, фиг с ним! Встретимся на этом месте через полчаса!

Я закрыла за собой дверь, и замок звучно щелкнул. Комната оказалась небольшой, но светлой и уютной. Кровать с резными спинками была аккуратно застелена розовым постельным бельем в мелких цветочках. Рядом стоял комод с таким же узором, что и на кровати, и маленькая тумбочка под стать остальной мебели. За узкой лакированной дверью обнаружилась маленькая ванная комната. В углу расположился туалетный столик с большим зеркалом в овальной раме. Я подошла ближе. В отражении на меня смотрела темноволосая девчонка в дутом красном пуховике, висящими на шее наушниками и рюкзаком за спиной. Я выглядела как инопланетянин среди этой консервативной обстановки.

– Что ж, неплохо! – вслух сказала я, и сняв куртку, кинула ее на кровать. Почему-то мне казалось, что комната была девчачьей. Может, обои в розочках ввели меня в заблуждение? Приглядевшись, я заметила на них выгоревшие следы от картин или фотографий. Такие остаются, когда снимают со стены фото в рамках, висевшие много лет. Наверняка, дядя Миша в курсе. Надо будет у него спросить…

Одно из окон, выходившее на крыльцо дома, было завешено плотными шторами. Резким движением я отдернула портьеры и вскрикнула от неожиданности. Уродливые деревья, в которых Леха признал рябины, качались на ветру, помахивая своими черными сучьями. Вот черт! В доме полно комнат, а мне досталась с видом на этих мутантов! Теперь понятно, почему шторы завешены. Возможно, летом эти уродцы выглядят симпатичнее, но сейчас, на фоне зимнего пейзажа… Жуть! Я задернула занавески, решив про себя, что больше не взгляну в это окно.

В дверь тихонько постучали.

– Саш? – послышался голос Лехи.

– Иду! – я бросила взгляд на зловещее окно и вышла в коридор. Лешка уже переоделся и поджидал меня, прислонившись к стене.

– Мне показалось или кто-то кричал?– спросил он, покосившись на дверь в мою комнату.

– Показалось! – как можно равнодушнее ответила я. Не хватало еще, что бы Леха узнал об этом! Терпеть его насмешки и приколы все каникулы я не собиралась.

Вопреки нашим ожиданиям, обедали мы не в столовой, а в кухне первого этажа, который отличался от пафосных господских покоев простотой. Здесь все было без изысков. Никаких картин, чучел животных, канделябров и свечей. Для слуг имелся даже свой вход и узкая лестница, ведущая на другие этажи.

У стен были сложены груды какого-то барахла. Приглядевшись, я увидела поломанные стулья, облезлые кресла с торчащими пружинами, осколки разбитых ваз и старые чемоданы из потрескавшейся от времени кожи. У тусклых лампочек кружили серые мотыльки. Я поежилась, и дело было вовсе не в сырости и холоде. Сама атмосфера этого дома была безрадостной, унылой, навивающей тоску. Парадный образ остался там, на верхних этажах, пускающих пыль в глаза своими кичливыми безделушками. Изнанка же была здесь, в этом затхлом, полуподвальном мирке. Вот где истинное нутро дома! Плесневелое, с кучей старья, летающей повсюду молью и холодным зимним солнцем, пробивающимся сквозь круглые, немытые окна. Дом напоминал молодящегося старика, скрывающего неприглядные тайны под модным шмотьем.

– Да, не самое приятное место! – Леха словно прочел мои мысли. – Честно, даже среди шкур и звериных морд третьего этажа намного уютнее, чем здесь!

– Остается надеяться, что в других комнатах интереснее. Мы же еще нигде не были… – мне захотелось дать этому дому еще один шанс. Может, не все так плохо?

– Понять не могу, почему дядя Миша решил обедать здесь? Комнат полно, выбирай любую! – бубнил Лешка, пока мы пробирались в кухню сквозь завалы из старых вещей.

– А ты думал, он будет заморачиваться? Мы не господа, можем поесть и тут. Я сомневаюсь, что он вообще задумывался об этом. Он же старый вояка, без всяких там сантиментов! Сам же его солдафоном называл! – – напомнила я. Леха лишь пожал плечами.

Наши скитания в пыльных лабиринтах служебных помещений были вознаграждены вкуснейшим борщом, который сварил дядя Миша. Этот дядька полон сюрпризов! Аромат чеснока и черного перца витал в воздухе, дразнил обоняние. Оголодавшие, мы обжигались огненным красным варевом, уплетая мягкий черный хлеб с перьями зеленого лука. Дядя Миша лишь лукаво улыбался, наблюдая за нами, и его глаза сияли из-под густых, седых бровей.

– Дядь Миш, суп просто отвал башки! Где вы так готовить научились? – с набитым ртом промычал Лешка.

– У жены! – с гордостью ответил майор. – Моя Галина еще лучше борщ варит. Семейный рецепт. Там у них какой-то секретный ингредиент есть. Ей-богу, не знаю! Даже мне не говорит! – Михаил Иванович добродушно рассмеялся. Леха тоже заулыбался, а вслед за ним и я. Незаметно настроение улучшилось. Может, нужно было просто поесть?

Наше счастье длилось недолго. После обеда дядя Миша выдал нам "специальное оборудование": так он назвал тряпки с ведрами и моющим средством. Лешку он определил на уборку в кабинете, а меня отправил в портретную.

– Ты там осторожно! – предостерегал он меня, пока мы поднимались на третий этаж. – Портреты старинные, сплошь кисти известных художников! Не дай боже повредить, скандала не оберешься! Елена Петровна с нас головы снимет. Поэтому, рамы протирай аккуратно и только сухой тряпкой!

Я открыла дверь и обомлела. Комната была просто огромной!

– Я тут до ночи возиться буду… – пробормотала я, обернувшись, но моего провожатого и след простыл. Вот ведь хитрый черт! Я уныло поплелась вглубь комнаты, жалея себя и ругая Лешку. Это он затащил меня сюда, и теперь я, как уборщица, драю пол с порошком! А могла бы с полным правом бездельничать дома, наслаждаясь каникулами.

Обведя пространство комнаты взглядом, я поняла, почему она называлась портретной. Картины располагались везде, от пола до высоченных потолков. Кого тут только не было! Бравые гусары верхом на резвых скакунах, благородные офицеры, сверкавшие золотыми эполетами, кудрявые дамы в пышных платьях, с маленькими собачками на руках. Неужели все они Покровские? Не думала, что это семейство с такой богатой историей. Вот Леха жук! Никогда не рассказывал о родственниках-аристократах.