Оцепеневшие

Ольга Подсухина

Оцепеневшие

Через поле

Зарево от костров, разведенных на холмах, освещало в поле тропу, что вела к деревне. По ней, болтая и заливаясь смехом, шли Мира и Злата. Подолы их длинных платьев-рубах, подвязанных шнурками, шелестели о траву. Узкая тропа не позволяла девушкам идти рядом друг с другом. Злата шла впереди, а Мира, словно хвостик, – позади.

Девушки обсуждали события праздника, который еще шел там, на холмах: одни перепрыгивали через костры, чтобы очиститься от болезней и сглаза, другие собирали травы, а третьи танцевали.

– А ты видела? Видела?! – воодушевленно говорила Злата. – Савка у Ладки венок украл!

– Нет, не украл! – весело поправила ее Мира. – Она его сама отдала!

– Быть не может!

– Может! Я сама видела!

И девушки залились смехом.

– Ярик мой венок хотел украсть, – заявила Злата, – но я ему не позволила.

Мира только улыбнулась в ответ. Она знала, что Злате Ярик нравится, и все гадала, долго ли подруга будет его отвергать.

– Зато вон как отличился! Прыгнул через костер выше всех! – сказала Мира.

– Это да… – проговорила Злата. Глаза ее в этот момент искрились.

Мира резко остановилась и обернулась. Злата заметила это не сразу, потому прошла несколько метров вперед, рассказывая и смеясь над очередной выходкой Ярика. Тишина в ответ заставила ее остановиться.

– Что случилось? – спросила Злата, обернувшись в сторону подруги.

Мира напряженно молчала. Наконец-то она нарушила тишину вопросом:

– Ты не слышала?

– Нет. – Злата нахмурилась. – А что именно?

– Голос сестры, – озабоченно ответила Мира.

– Глаши? – вскинув брови, спросила Злата.

– Да, Глаши.

– Дак ведь она слишком мала, чтобы на праздник идти, – девочке было не больше семи лет.

– Знаю. Наверное, показалось.

Они молча двинулись дальше через поле. В голове Миры ярко всплыло неприятное воспоминание этой ночи.

Девушки собирали травы в поле, чтобы сплести венки. Чуть поодаль сбором занималась и старуха Варвара. Мира так и не могла понять, то ли она колдунья, то ли знахарка. Многие обращались к ней за помощью, но старались об этом помалкивать и при свете дня даже близко к ее избе не подходили.

Мира сидела на корточках и так увлеклась сбором трав, что и не заметила, как подруги двинулись дальше, а Варвара оказалась рядом с ней. Девушка от испуга потеряла равновесие и плюхнулась на землю. Пучки трав взлетели в воздух и упали вокруг. Варвара приблизилась к девушке. Лицо старухи было хмурым. Она проговорила громким шепотом:

– Не слушай! Не оборачивайся!

Глаза Миры округлились. Старуха еще с минуту смотрела девушке в лицо, а потом ушла восвояси.

Дорога через поле казалась бесконечной. Чтобы успокоиться, Мира заговорила первой. Обстановка разрядилась. Девушки возобновили непринужденный разговор, а в это время сзади донесся звонкий голос девочки:

– Сестрица!

На этот раз даже Злата его услышала. Мира мигом обернулась.

– Глаша? – крикнула девушка вдаль.

– Сестрица! – донеслось ей в ответ. Источник голоса стал дальше.

– Глаша, где ты?! – сердито спросила Мира. – Не играй с нами! Вот батька узнает, сама не обрадуешься!

Обе девушки осматривались, но света костров было недостаточно, чтобы видеть далеко.

– Сестрица… – донеслось жалобно.

Мира двинулась назад по тропе, параллельно окликая свою сестру. Злата же застыла на месте. В руках она растирала стебель полыни, которую ранее вплетала в свой венок. Чуть в стороне от тропы Злата увидела тень, возвышавшуюся над травой, тощую, сгорбленную. Мира направлялась в ту же сторону. Злата недоумевала – неужели ее подруга не видит эту тень, – а Мира тем временем все ближе и ближе подходила к неизвестной сущности.

Наконец-то Злата пришла в себя и побежала за подругой.

– Мира, стой! – крикнула девушка, но та словно и не слышала ее.

Догнав Миру, Злата дернула ее за рукав, но все без толку. Подруга отмахивалась от нее словно от назойливой мухи, продолжая звать сестру. Тогда Злата начала читать вслух молитву, и будто пелена с глаз спала и у нее, и у Миры. Тень, что, казалось, была вдали, на самом деле стояла на расстоянии не больше трех метров от них. Это был очень худой мужчина в изодранной одежде, с взлохмаченными волосами и бледной кожей. Глаза его горели желтым светом в темноте.

Все это время Злата продолжала читать молитву. Мира от испуга не могла пошевелиться. Злата сильно дернула подругу за руку, и боль заставила Миру выйти из ступора. Злата встала перед подругой, закрыв ее от взора монстра.

– Мира, беги! – крикнула девушка, обхватив лицо Миры руками, а сама повернулась к преследователю.

К своему удивлению, Злата узнала его. Это был троюродный дядька Митяй, который повесился больше года назад. Скверный тип: вечно злой и недовольный, собственную жену в могилу загнал. Злата кинула в лицо преследователя стебель полыни. Монстр завыл и отпрянул. Девушка развернулась и побежала вслед за подругой.

Мира убежала не так далеко. Она споткнулась и упала ничком.

– Ты цела? – запыхавшись, спросила Злата, догнавшая подругу.

– Да, – приглушенно ответила Мира. Злата помогла ей подняться.

– Продолжай бежать! – скомандовала девушка, а сама посмотрела назад. Все это время Злата прислушивалась, но не слышала ничего, кроме шагов своих и Миры, а также ветра. Однако девушка ошибалась. Монстр от них не отставал, а даже сократил расстояние.

Мира тем временем все делала, как велела подруга. Вот уже показался лес. Мира решила, что там хотя бы можно спрятаться за деревьями, а уж светящиеся желтые глаза они легко заметят.

Пробежав немного вглубь и с разгона врезавшись в дерево, Мира наконец-то решила оглянуться.

– Не-е-ет! – протяжно крикнула девушка. Монстр уже успел поймать Злату за светлые длинные волосы и притянуть к себе. Он сорвал очелье с красной вышивкой с головы девушки и прильнул к ее шее. Были слышны только чавкающие звуки.

От ужаса Мира неосознанно заскочила за ближайшую березу, не отрывая глаз от подруги. Ей хотелось бежать на помощь, но члены отказывались ее слушать. К чавканью добавились плач и причитания. Слезы ручьем текли по щекам Миры. Девушка содрогалась от рыданий, но направиться к подруге или даже сделать шаг в сторону не решалась.

Монстр покончил со Златой. Тело девушки рухнуло в высокую траву. Чудовище посмотрело прямо на Миру и двинулось в ее сторону. Девушка на дрожащих ногах сделала несколько шагов назад, но наткнулась на дерево. Мира боялась отвести глаз от монстра.

Девушка уже было подумала, что настал и ее конец, как чудовище неожиданно остановилось на самом краю леса. Оно продолжало так же неотрывно смотреть на Миру, но не двигалось с места.

Сколько продолжалась эта игра в гляделки, неизвестно, да только Миру односельчане нашли утром, рыдающую и рвущую волосы на голове. А в поле неподалеку лежало обескровленное тело Златы.

Старая знакомая

Уже далеко за полночь. На улице ни души, но это к лучшему. Вновь пришлось задержаться на работе. К такому графику я уже давным-давно привыкла. Хоть и будний день, а кафе – это кафе. Наше, по задумке директора-энтузиаста, работает до последнего посетителя. Никогда нельзя точно предсказать, когда гости уйдут, особенно в летнее время: самое популярное кафе в нашем городе, как-никак.

Такой успех заведению принес не только график работы, но и прочие идеи директора: интерьер и униформа в баварском стиле, разнообразные мясные блюда в меню, толковые охранники, которые пресекают всякие конфликты. Желающих посетить кафе много.

Нет, я не жалуюсь. Платит директор хорошо, да и гости никогда не скупятся на чаевые. Такой уровень заработка в нашем захолустье трудно найти.

Я плотнее запахиваю длинную вязаную кофту. Не уверена, однако такое ощущение, будто резко стало холодно. Хоть и август на дворе, но удивительно, что ночью такая низкая температура. Сейчас, наверное, меньше десяти градусов. Хорошо, что из центра города, где находится кафе, до дома мне идти не больше двадцати-двадцати пяти минут.

Я подхожу к нужному кварталу и сворачиваю с улицы в темные пустые дворы. Неожиданно слышу шаги позади себя. Или мне это только кажется? Мне, конечно, не впервой возвращаться домой так поздно, но все равно страшно. Я прислушиваюсь. Да, кто-то и в самом деле идет! Зря я не согласилась поехать с Антоном, охранником из моей смены! Хотя он опять бы завел старую пластинку: стал бы предлагать мне встречаться с ним. По-моему, Антон уже со всеми девчонками из нашего кафе был в отношениях. Коллекционирует он девушек, что ли? Я вздыхаю при этой мысли, а шаги тем временем становятся громче.

В последнее время в городе было тихо: ни случаев ограблений, ни нападений маньяков. Однако я все равно пытаюсь придумать, чем защититься, но ничего подходящего у меня с собой нет. Даже зонт утром выложила, потому что он слишком тяжелый. Ух! Стук сердца даже в висках отдает. Надо ускориться! Радует то, что я почти всегда летом на работу хожу в кедах.

– Марина! Подожди! – я слышу женский голос за спиной. Это кто-то из знакомых?

Я замедляю шаг и поворачиваюсь. В двадцати метрах от меня идет стройная девушка в обтягивающем платье длиной чуть ниже колен. На плечи небрежно накинут пиджак. Стук высоких каблуков раздается в тишине дворов громким эхом. Я не могу рассмотреть лицо, но успокаиваюсь, чувствую себя в безопасности.

Пока я стою в замешательстве, незнакомка подходит ко мне.

– Привет, Марин! – говорит девушка с легкой улыбкой, но видя мою растерянность, спрашивает: – Ты меня не узнала?

Я тщетно всматриваюсь в лицо, обрамленное красиво уложенными волосами цвета пшеницы. Одна прядь убрана за ухо и обнажает массивную серьгу-кольцо. Темно-карие глаза спокойно и внимательно смотрят на меня.

– Ира! Привет! – я наконец-то узнаю свою одноклассницу. – Ты меня жутко напугала! – В ответ на лице Иры расцветает широкая улыбка. С тех пор, как мы закончили школу, я не видела свою одноклассницу. Она не пришла даже на пятилетний юбилей нашего выпуска. Говорили, что Ира уехала столицу покорять. Не удивительно, с ее-то внешностью, да и голова у нее варит.

Я ведь и в самом деле ее бы не узнала, если бы не глаза. Как и раньше, взгляд спокойный и умный, как я любила его называть, аристократичный.

Незаметно вновь оглядываю одноклассницу. Ира из бедной семьи. Когда она посещала начальную школу, ее отец ушел из семьи, и матери пришлось одной ее воспитывать. В школьные годы Ира носила либо старые, давно вышедшие из моды вещи, либо очень дешевые, но все равно выглядела привлекательно и ходила с гордо поднятой головой. Теперь же одежда была под стать ее внутреннему образу.

– Столько лет прошло. Ты изменилась, – выпаливаю я. – Как ты меня узнала?

Ира мягко трогает рукав моей темно-красной кофты.

– Все такая же теплая, – тихо проговаривает она.

– Ты меня по кофте узнала? – изумляюсь я.

– Да. И… по телосложению, – деликатно добавляет Ира.

Одноклассница поднимает взгляд и смотрит мне в лицо. В ее глазах отражаются грусть и тепло.

– Я помню, что эту кофту связала тебе бабушка. Той зимой было очень холодно. – Ира продолжает трогать рукав. – Ты так хвасталась этим подарком. Хотя многие девчонки и насмехались над тобой из-за этого, но я завидовала.

Вот это для меня неожиданность! В школе многие мальчишки бегали за Ирой, ее постоянно звали на свидания. Однако не помню, чтобы она с кем-нибудь долго встречалась. Когда Ира появлялась на дискотеке, туда обязательно приходили даже те мальчишки, которые такие мероприятия презирали. Многие девчонки ей завидовали, кто-то даже ненавидел, а кто-то восхищался, но подруг, если не ошибаюсь, не было. Наверное, я была из тех серых мышек, которые тихо завидовали однокласснице и восхищались одновременно.

В школе меня называли пончиком, а чаще пампушкой за невысокий рост и пышную фигуру. Раньше меня подобные издевки сильно обижали. Был период, когда я отчаянно пыталась похудеть, сидя на различных диетах. Однако, когда я начала работать в кафе, моя фигура отлично вписалась, и я смогла принять себя.

– Ты домой?

– Да, домой, – не сговариваясь, мы вместе начинаем медленно шагать дальше.

– Почему так поздно ходишь по улицам?

– С работы иду.

– И где же ты допоздна работаешь? – Ирина удивленно приподнимает брови.

Мне немного неловко признаваться, но после небольшой паузы я говорю:

– Официанткой в кафе.

Ирина замечает мое смущение и тут же говорит:

– Тьфу ты! Нашла чего стыдиться! Главное, что зарабатываешь. Да и молодые мы еще! У нас в жизни десять раз все успеет измениться! Причем обязательно к лучшему.

Меня радуют ее слова. Благодаря им какой-то невидимый барьер ломается, и неловкость улетучивается.

– Где именно работаешь? Место хорошее? – с неподдельным интересом спрашивает Ира.

Я, словно заядлый рекламщик, начинаю рассказывать про кафе и его фишки, про креативность директора, про коллектив. Ирина внимательно слушает и кивает, а иногда удивленно вскидывает брови.

Рассказываю случай, когда я в такой же поздний час шла домой в униформе, накинув на плечи кожаную куртку. В кафе мы ходим в темных юбках длиной ниже колена. История произошла в ночь на воскресенье. Мне навстречу попался пьяный мужичок предпенсионного возраста. Когда он меня увидел, то первым делом перекрестился, а потом заговорил со мной. Мужик решил, что я монахиня. Начал про свою жизнь рассказывать, а под конец попросил отпустить грехи. Ну, мне ничего не оставалось, как подыграть ему.

Ира смеется над этой историей. Ее звонкий чистый смех разносится по тихим дворам, будто рассеивает тьму ночи.

– А ты как поживаешь? – спрашиваю я после своего затянувшегося монолога. Только сейчас я замечаю, что мы стоим уже некоторое время на пересечении пешеходных дорожек во дворе рядом с моим домом.

– У меня все хорошо. Наверное, слышала, что я в столицу махнула? – Я киваю. – Я хорошо там устроилась. В самом начале в ночном клубе официанткой работала. Там со своим Стасом познакомилась. Он из хорошей семьи. Уже живем вместе. Стас у меня славный, только немного горяч на голову… – в этот момент на ее лице я отчетливо вижу, ровно на долю секунды, тень горькой печали, но она тут же исчезает. – В следующем году планируем свадьбу сыграть.

– О! Это очень хорошая новость! – Я улыбаюсь. Хоть мы и не были близки в школе, но я искренне рада за Иру. – А зачем сюда приехала?

– С матерью повидаться, – немного грустно говорит Ирина. – Я ведь после отъезда с ней ни разу не виделась. Мы только по телефону разговаривали. А тут мы со Стасом решили к ней на машине приехать, о помолвке лично сообщить. К тому же, ехать не так уж и далеко.

– А почему ты одна так поздно идешь? – озвучиваю я неожиданно всплывший в моей голове вопрос. Я смотрю в лицо Ирины, которое мне кажется очень бледным. Наверное, свет от фонарей так падает.

Одноклассница после небольшой паузы отвечает:

– Так получилось, что я прибыла раньше. А мой Стас… ближе к утру будет здесь. – Лицо Ирины меня пугает: взгляд пустой, а улыбка широченная. Несколько секунд одноклассница смотрит на меня, а потом разворачивается и шагает в сторону дома своей матери, который находится через два от моего.

Я все еще стою и смотрю ей вслед. Не знаю, как истолковать ее слова. Ирина проходит под одним из фонарей, и только теперь я замечаю, что сзади ее светлые волосы все всклочены и заляпаны чем-то темным и липким. Кроме того, походка у Иры странная: то идет нормально, то делает несколько шагов рывками, при этом слышен хруст, то качает ее из стороны в сторону. Страх сковывает мое тело. Я стою как вкопанная и не отрываю глаз от Ирины, пока она не скрывается за очередным поворотом и не затихает стук ее каблуков…

В четверг после школы

Даша очень не любила четверг. Казалось бы, за что такая неприязнь к предпоследнему дню учебной недели? Даша как раз была из тех везунчиков, которые по субботам не учатся. Кроме того, в этот день не было никаких кружков или дополнительных занятий, а значит, домой можно прийти пораньше и наслаждаться тишиной и спокойствием, порыться в маминой шкатулке с драгоценностями и косметичке, посмотреть телевизор.

Дашина мама работала, как и многие взрослые, до 6 вечера. Если взять в расчет, что до дома женщине приходилось добираться около часа, а потом, чаще всего, заходить в магазин, то добиралась она домой не раньше половины восьмого вечера. Другими словами, были все условия для того, чтобы двенадцатилетняя девочка могла насладиться в этот день желанной свободой.

Однако камнем преткновения стала квартира в историческом районе Дашиного родного города. Они переехали сюда два месяца назад, после того как родители девочки развелись. Квартира принадлежала их дальней родственнице, которая с недавнего времени жила за границей. Хозяйка только обрадовалась, что кто-то надежный присмотрит за недвижимостью.

В квартире был сделан хороший ремонт. Четыре просторные комнаты и кухня выполнены, как сказала мама девочке, в английском стиле. Женщина работала дизайнером интерьеров, поэтому знала в этом толк. Для Даши, жившей раньше в обычной панельке спального района, такая обстановкабыла в новинку.

Поражала девочку и высота потолков. Как и в подавляющем большинстве домов этого района, они были очень высокие. В прошлый раз, чтобы поменять лампочку на люстре, маме Даши пришлось воспользоваться не стулом, как в их прошлой квартире, а стремянкой. Почти все окна нового жилища выходили на тихую улочку, по центру которой шла аллея из кленов.

Несмотря на все это, было в квартире нечто пугающее. Что именно, Даша не знала, а только чувствовала. Девочка говорила маме про свои страхи, но та лишь списывала все на ее бурное воображение и новую обстановку, а также ограничила просмотр телевизора, аргументируя это тем, что там показывают много тревожных вещей.

По четвергам Даша пыталась звать подруг из новой школы в гости. У девочки их было только две. Одна жила далеко от школы, а у второй оказалась очень строгая мать, которая записала ее, наверное, в сотню различных кружков и секций и не давала расслабиться. Поэтому подруги отказывались приходить в будние дни. С друзьями из старой школы Даша могла видеться только по выходным, так как все они жили на другом конце большого города.

Даша вновь медленно двигалась к своему новому дому, боясь оказаться там одной. Ее отвлекала лишь мысль о том, что наступило бабье лето. Было солнечно, а разноцветная листва, казалось, отражала яркие лучи и еще больше озаряла мир светом. Аллею перед домом наполнили гуляющие мамочки с колясками, бегающие ребятишки, старички и старушки, а также обычные прохожие, решившие насладиться погодой.

Как бы мы ни мечтали идти подольше, но любая дорога рано или поздно заканчивается. И вот Даша уже медленно поднималась по длинной лестнице. Девочку наполняла тревога с той самой секунды, как она вошла в подъезд. Это чувство наливало ее ноги свинцом и не давало идти вперед, но вот она уже здесь, перед двустворчатой дверью своей квартиры, за которой ее страхи станут более осязаемыми.

Долго стоять на лестничной площадке не имело смысла. Даша повернула несколько раз ключ в замке и открыла дверь, заглянула внутрь, посмотрела по сторонам, прислушалась и, убедившись, что все хорошо, вошла. Она скинула рюкзак и обувь и побежала включать единственный в квартире телевизор, который находился в гостиной. Самое страшное, когда остаешься один дома, – это тишина. Пока она есть, ты невольно прислушиваешься ко всему вокруг. В какой-то момент воображение решает сыграть злую шутку, и кажется, что где-то ты услышал шорох, который мог быть шагами человека-невидимки, или стук. Поэтому давным-давно дети придумали способ борьбы со своими страхами – включать телевизор или другое говорящее устройство, да погромче, чтобы и в соседней комнате было слышно. Это нехитрое действие создавало впечатление, что в квартире есть еще кто-то живой, кого ты вполне можешь назвать дружелюбным.

Помимо этого, Даша открыла окна в гостиной и на кухне. Благодаря голосам, доносившимся с улицы, эффект был как у телевизора, но менее громкий, несмотря на то, что снаружи было много людей и квартира находилась всего лишь на втором этаже.

После этих действий девочка отправилась в свою комнату и разобрала вещи из рюкзака. Сверившись с расписанием на следующий день, она отобрала нужные учебники и тетради и понесла в гостиную. Перед тумбочкой, на которой стоял телевизор, был расположен журнальный столик. Даше приходилось сидеть за ним по-турецки. Время от времени ноги затекали, но девочка мирилась с этими неудобствами.

Пообедала Даша мирно под шум детских голосов и скрип качелей, а потом направилась делать уроки. Войдя в гостиную, она увидела, что все учебники и тетради открыты. Первой реакцией Даши был страх, однако она быстро успокоилась, поскольку решила, что, вероятнее всего, сама их открыла, но забыла, а потом сквозняк внес свою лепту. Тетради были открыты то на старых темах, то на пустых страницах, да и учебники – не менее хаотично.

Даша села за столик и занялась своими делами: погрузилась в изучение царства грибов со всеми его отделами и подотделами. Погрузилась настолько, что даже забыла о включенном телевизоре и совсем его не слушала.

И вот она уже подошла к разделу о симбиозе, как ее отвлек резкий звук. Даша выпрямилась и оцепенела. Дальше последовала тишина, которую нарушали лишь негромкие голоса прохожих, доносящиеся с улицы. Даша огляделась. Упала фоторамка, которая стояла на соседнем с телевизором стеллаже. Девочка выдохнула с облегчением, улыбнулась и закатила глаза, укоряя себя за излишнюю пугливость.

Дойдя до стеллажа, Даша подняла рамку и взглянула на фото: они с мамой были запечатлены на берегу Черного моря перед закатом. Это был первый отдых Даши на море. Они с родителями весело провели время. Не было и дня, когда не происходило бы чего-то интересного и запоминающегося. Они ехали домой на машине, когда увидели этот полупустынный пляж, расположенный вдали от суеты местных курортов, и решили остановиться. Все были в приподнятом настроении, играли в догонялки, а в какой-то момент отец девочки предложил сфотографироваться. Даше стало тепло и немного грустно от воспоминаний. Тогда ничего не предвещало развод родителей.

Поставив фото на место, Даша хотела вернуться к урокам, но тут неожиданно для себя осознала, что телевизор выключен. Она успокоила себя тем, что, скорее всего, отключили электричество, а она была так занята биологией, что этого и не заметила. Даша пощелкала выключателем в другом конце гостиной. Свет был. Значит, выключали лишь на время, а телевизор так и не включился.

Несмотря на теплую и солнечную погоду, осень остается осенью. Начинало уже темнеть. Даша оставила свет включенным, взяла с дивана пульт от телевизора и нажала кнопку «ВКЛ.», но ничего не произошло. Болтливый товарищ не заработал, чем заставил Дашу нахмуриться. Она подошла к тумбе с телевизором и нажала кнопку «ВКЛ.» на нем самом. Результат оказался тот же. Вздохнув, девочка уж было решила, что телевизор сломался, но, отводя взгляд в сторону окна, увидела вилку питания, выдернутую из розетки. Что Даша не могла сама сделать, так это выдернуть шнур. От этой мысли все тело девочки напряглось, участилось сердцебиение и пересохло в горле. Сглотнув, Даша начала прислушиваться к звукам в квартире, но ничего необычного не услышала. Никто не мог проникнуть сюда и выдернуть шнур. Даша бы это, несомненно, заметила, ведь вся сцена предполагаемого действия была у нее на виду. Не найдя никакого разумного объяснения, девочка включила телевизор и начала переписываться с друзьями, чтобы хоть как-то отвлечься.

Время за перепиской летело. На улице уже совсем стемнело. Мама Даши должна была скоро вернуться. Девочка уже почти забыла о том, что произошло с телевизором, и расслабилась.

Телефон в очередной раз оповестил о пришедшем сообщении. Но оно было не от друзей, а от мамы. Пока Даша читала сообщение, выражение ее лица постепенно становилось хмурым. В нем говорилось, что женщина не успевает сделать все запланированные дела и ей придется задержаться на работе как минимум на час.

Солнце село, и на улице заметно похолодало, словно днем было не под 20 градусов тепла. Даша пошла закрывать окна. Начала с кухни, где было окно, единственное выходившее во двор. На маленькой площадке играли дети, приведенные родителями из детских садиков. Они придумали какую-то свою игру. Укутавшись в кофту, Даша внимательно за ними следила и пыталась понять правила. Игра была ей не знакома и показалась довольно увлекательной. Вдруг девочка услышала громкий звук, источник которого находился в дальней комнате. Той, в которой никто не жил. Даша резко повернулась в сторону коридора, прислонилась к стене и замерла. В квартире царила тишина. Ничего не оставалось, кроме как проверить, что послужило источником звука.