Приснись мне

Мы пробыли на берегу около получаса, но для меня время остановилось – прошла вечность.

Это всего лишь еще один эпизод нашего пути, наших безумных отношений. Еще один яркий момент, который мне так хорошо запомнился. Меня согревают эти воспоминания.

Когда что-то заканчивается, даже что-то очень хорошее, как правило, человек это помнит какое-то время, а потом либо совсем забывает, либо обращается к своим воспоминаниям все реже и реже. Но довольно часто человек хранит воспоминания о тех или иных моментах на полках своего подсознания до конца своих дней, просто воспоминания покрываются многолетней пылью, они, словно старая фотокарточка, блекнут, образы стираются, картинка перестает быть четкой, но они не исчезают бесследно. Не зря же многие пожилые люди помнят то, что с ними происходило в детстве, юности и не помнят того, что случилось пять минут назад. Человеку свойственно вспоминать о чем-то, когда ему это нужно, по надобности и порыву душевному. Иногда, напротив, воспоминания могут нахлынуть в самый неподходящий момент, неожиданно и внезапно. Порой, человек самовольно пытается избавиться от воспоминаний, забыть и забыться, но не всегда это у него получается.

Спустя время я, порой, не помню многих вещей, даже что-то важное стирается из моей памяти, что уж говорить о деталях, но то, что связано с ним, у меня никак не получается забыть, я просто не в состоянии это сделать. Воспоминания о нем живут во мне, и к ним я слишком часто обращаюсь. Если честно, мне нравится думать о том, что было между нами. Это хорошие воспоминания. Эта связь помогает мне жить. На уровне воспоминаний мы связаны до сих пор, я знаю это.

Когда я думаю о нем, я надеюсь, что у него все хорошо. А по-другому и быть не может. Каждый день я просыпаюсь и думаю о нем, иду на прогулку, покупаю себе на завтрак свежий круассан с шоколадной начинкой, кофе с молоком и думаю о нем, засыпаю и думаю о нем. И так изо дня в день. Я улыбаюсь, когда думаю о нем. Мне грустно от осознания того, что увидеть его вновь нет возможности, но я хочу верить, что он тоже улыбается, когда думает обо мне. Я бы хотела знать, что он не злится на меня, что он отпустил и простил меня. Но я этого не знаю. Поэтому я просто каждый день думаю о нем… когда-нибудь мы снова обязательно встретимся.

Если человек выбрал другой путь, значит, он нуждался в переменах, значит, его что-то не устраивало в собственной жизни, значит, он хотел изменений, хотел что-то или кого-то заменить чем-то или кем-то, был готов к новому, а происходящее перестало его радовать, стало ненужным, чужим, больше не имело смысла.

Наверное, нужно уметь дорожить тем, что имеешь. Но люди устроены иначе – они скитаются в поисках новых ощущений, новых отношений, бывают часто не довольны тем, как живут, с кем живут. Но разве они не сами выбрали для себя такую жизнь? Кого винить, как не самих себя.

Что такое простое человеческое счастье? Оно может быть абсолютно разным. Но для каждого, в первую очередь, счастье – это когда тебя понимают. На банальном понимании строятся отношения. Любые отношения: с родными и близкими, с друзьями, с коллегами, с любимыми. Он был единственным человеком в моей жизни, которому мне не приходилось по сто раз снова и снова что-то объяснять, не приходилось разжевывать, не было необходимости оправдываться за те или иные совершенные мной действия, сказанные слова. Я не боялась показаться глупой, не боялась говорить открыто и честно, не боялась дурачиться и смеяться в голос, или, наоборот, плакать навзрыд. Он как будто уже заранее все знал: знал, какая я на самом деле и какой иногда могу с ним быть, просто потому, что доверяю ему больше, чем себе. Ему было не все равно, он оберегал меня, ценил… надеюсь, что любил и поэтому все мне прощал.

В тот вечер он знал, даже был уверен, что покорит меня снова. Ему это удалось.

Двое, юноша и девушка, стоят на берегу.

Но это уже совсем другая история.

Здравствуй и прощай

Дорога. Проселочная дорога, дальняя дорога, железная дорога, дорога домой… дорога длиною в жизнь.

Ночная Москва. Осень наступила внезапно, умывая улицы косым дождем и заставляя вечно куда-то спешащих прохожих открывать свои огромные разноцветные зонты, напоминающие шляпки грибов. Капли дождя ударялись о землю, сливаясь в лужи, на поверхности которых надувались и тут же лопались огромные пузыри.

Той осенью мы часто гуляли. Специально выбирали день и уезжали гулять в парк. У нас был наш любимый парк, мы провели там немало времени. По пути к парку мы покупали сладкий кофе в «Старбакс» и, держась за руки, шли молча до самого входа в парк, медленно потягивая обожаемый напиток. Парк находился чуть ли не в самом центре города, но был, тем не менее, немноголюдным и очень уютным. Там на пруду плавали и жили утки, а круглый год на сцене, расположенной в парке, разновозрастные пары танцевали фокстрот, буги-вуги, бачату и вальс. Интересно было наблюдать за парочками: может быть, они видели друг друга в первый раз, а танцевали так, будто были знакомы вечность.

Парк был наполнен ароматом осени. Листья при малейшем, пусть слабом, порыве ветра поднимались с земли и вальсировали, кружась, а затем медленно падали на пешеходные дорожки, застилая их немыслимой красоты желто-красным, цветным, узорным ковром.

Во время прогулок по парку мы успевали обсудить все: просмотренные за последнюю неделю фильмы, обновленные плейлисты в наших смартфонах и плеерах, книги, которые уже прочли или только собирались прочесть, проблемы, возникшие у общих знакомых, общих знакомых, планы на предстоящую зиму, нынешние и будущие достижения, «хвосты» в университете, студенческую жизнь (да, мы оба являлись студентами), завал на работе (и при этом оба работали), новые приобретения и покупки, и много-много не менее важных вещей – все это было про нас.

В тот вечер у нас не было планов, мы просто снова встретились, чтобы побыть вместе. На улице было еще довольно тепло, но по-осеннему свежо и сыро. Дождь временами накрапывал, но мы взяли с собой зонт, один на двоих, поэтому изменчивость погоды не пугала нас.

Как выяснилось, планов на вечер не было только у меня, а он уже все придумал. Я была уверена, что мы отправимся в парк, как обычно. Но его едва заметное легкое волнение подсказало мне, что концепция поменялась. Мы ехали совершенно в ином направлении, прочь из города.

Сейчас это особенно понимаешь – всегда должно быть интересно. С ним так и было – интересно. Все как в детстве, мы все родом из детства: новое – значит интересное. Новый день предполагает новые впечатления, новые переживания – все это неповторимо и жутко интересно. Уметь искренне удивляться и радоваться чему-то новому, радоваться мелочам – бесценно.

Когда мы остановились, он заглушил двигатель автомобиля, взял меня за руку и долго не отпускал. Мы оба молчали. Вечер был прохладным, редкие капли дождя рвано ударялись о лобовое стекло и медленно стекали вниз. Он закурил. В такую погоду я тоже люблю курить, но больше мне нравилось смотреть, как курит он: медленно затягиваясь, надолго, насколько это возможно, задерживая дым в легких, смакуя сигарету, наслаждаясь вкусом табака. Он предпочитал курить «Парламент», хотя признавался, что предпочел бы вовсе не курить, но не мог бросить.

Я сразу поняла, что рядом железная дорога – тот самый запах. Приятный, манящий, волшебный аромат, исходящий от шпал, навсегда сохраняется в памяти того, кто хоть раз бывал на вокзале. Здесь всегда особенно ощущаешь увлекающий, захватывающий дух путешествий, переездов, перемен. Это аромат детства – места, куда хочется вернуться, чтобы снова обрести то, что там когда-то оставил. На самом деле этот запах исходит от пропитки шпал креозотом. Это я где-то вычитала. Кажется, сегодня уже используют другие технологии для обработки шпал.

Мы бросили машину на стоянке и до станции шли уже пешком. Было многолюдно, несмотря на позднее время. Кто-то шел нам навстречу, кто-то бежал вслед за нами, спеша и обгоняя, боясь опоздать на последнюю, возможно, электричку и не доехать сегодня до дома.

Я редко ездила на электричке, некуда было. По городу я перемещалась на метро, пользовалась наземным транспортом, а получив права, я пересела на личный автомобиль. Ездила я на поездах на более дальние расстояния, в другие города, только случалось это нечасто. Но моя любовь к железной дороге объяснима: в течение семи лет, начиная с пятого класса, я ходила в школу, и, так сложилось, еще пять лет после, в институт, по маршруту, пролегающему через железнодорожные пути. Это был кратчайший и самый удобный путь. И мне нравился этот путь. Я никогда не боялась ходить через железную дорогу одна, даже поздним вечером, когда было уже совсем темно, или ранним зимним утром, когда город, укутанный в снежное одеяло, еще сладко дремал, постепенно пробуждаясь от сна под невнятный щебет замерзших от холода за ночь птиц. Я всегда радовалась, словно ребенок, прибывающему поезду, электричке. Все замирало во мне при виде приближающегося поезда. Хотелось, чтобы электропоезд проносился мимо меня медленнее, чтобы я могла детально изучить каждого, кто сидел в вагонах. Но это было невозможно. Лишь силуэты удавалось рассмотреть: тени, темные пятна – пассажиры.

Я не вспомню названия станции, сейчас это и не важно; пригородные станции очень похожи одна на другую. Я даже не спросила его тогда, почему мы приехали именно на эту станцию, и почему и зачем мы здесь. Я всегда ему доверяла, и тогда доверилась вновь.

Мы подошли к главному выходу со станции – небольшому одноэтажному зданию со стеклянными дверями, зашли и тут же вышли, поднялись по лестнице на бетонный мост, чтобы спуститься вниз уже с другой стороны и попасть на пути следования электропоездов.

Освещение станции было тусклым, фонари освещали лишь часть железнодорожных путей, рельсы просматривались на расстоянии приблизительно ста метров, дальше – кромешная тьма. Свет от фонарей рассеивался, преломляясь на путях. Железная дорога приобрела зеленовато-желтый оттенок: пути словно были покрыты налетом, напоминающим по структуре зернистый, сухой порошок; и металлический блеск – это свет так бликовал на лужах и мокром полотне дороги. Казалось, стая жуков-бронзовиков слетелась сюда и уселась на рельсы и шпалы, так часто это делают воробьи, рассевшись на линиях электропередач и чирикая. Высоковольтное электрическое напряжение свинцовой безнадежной шумовой завесой застыло в разряженном, свежем воздухе. На путях стояли вагоны и составы, но выглядели они брошенными и одинокими на фоне зеленой, местами медно-красного отлива, земли.

Аромат, исходящий от шпал, моросящий, делающий влажными наши лица дождь, послевкусие недавно выкуренной сигареты, тепло его дыхания, его особенный запах – все это для меня разом слилось в единый поток мельчайших устремленных частиц, образовало водоворот немыслимых ощущений и желаний.

У меня сохранилась фотография, сделанная им с того самого моста, на котором мы стояли так долго и так мало, чтобы успеть вдоволь насладиться друг другом и видом ночного пейзажа. На ней рельсы дорог, напоминающие издали лестницы, пересекались, при этом создавая неповторимую фантастическую композицию, и уходили в туманную, влекущую за собой неизвестность. Изумрудно-зеленый цвет дорог и желтые фонари-огоньки, черное ночное графитовое небо, усыпанное еле-заметными звездочками-точками – это все, что осталось мне на память о нем.

Фото хранится в моем телефоне. Я никогда не смотрю на него специально, лишь иногда натыкаюсь случайно, просматривая папку с фотографиями, если хочу удалить ненужные фотофайлы. Удалить это фото я не могу. Оно наполнено той непередаваемой, но, в тот момент, почти осязаемой безмятежностью, мягкостью.

Ощущение невыносимой грусти не покидает меня. Я скучаю. Я действительно скучаю по человеку, которого уже никогда не смогу вернуть. Когда я натыкаюсь на наши совместные фотографии, так или иначе хаотично разбросанные по гигабайтам виртуальной памяти, я понимаю, что виновата во всем сама, мне больше некого винить. Я сама сделала то, что сделала – сделала свой выбор.

Мы спустились на платформу. И тут я снова подумала, что о цели нашего приезда на станцию я до сих пор ничего не знаю.

На платформе мы были одни. Он снова закурил. Дождь усиливался, но это нас совершенно не беспокоило. Клубы табачного дыма, смешиваясь с теплыми парами выдыхаемого им воздуха, были настолько плотными по своей структуре, что на несколько секунд я переставала видеть что-либо вокруг.

Мы оба молча вглядывались в темноту, смотрели в одну сторону – на пустынные железные поперечные и продольные линии в ожидании электрички. Сигарета кончилась. Он вдруг обнял меня, встав сзади, так крепко, почти что схватил, насильно прижав к себе. Я растерялась сперва, но не шелохнулась, не успела и вздохнуть, замерла на мгновение и растворилась в его объятиях. Мурашки побежали по спине. Те незабываемые ощущения тепла и нежности, принятия и покорности, любви и понимания, погружения и полной отдачи живут во мне, они часто ассоциативно и рефлекторно вспыхивают в моем сознании. Он дышал спокойно, размеренно, дышал теплом. Мне передалось тогда его спокойствие, все вокруг будто бы замерло, исчезло. В тот момент на Земле не было никого, кроме нас. Мне кажется, я ни с кем таких чувств не испытывала, хотя была убеждена, что любила и влюблялась до встречи с ним ни раз. Все оказалось обманом… самообманом, фарсом.

Впереди замерцали огни. Слепящий, мощный, электрический свет юпитеров, скользя по рельсам, пронзая сумрак, освобождал станцию от покрова предстоящей ночи. Огромные, словно расширенные атропином, зрачки стеклянных фар медленно приближались к нам.

Это прибывал поезд. Мы наконец-то его дождались.

Какое-то время я еще не выпускала его теплые ладони из своих рук, и он не спешил убирать руки. Мы разнялись только тогда, когда поезд поравнялся с нами.

И тут, неожиданно для нас обоих, ни о чем не договариваясь, одновременно мы сделали то, чего никто из нас до этого никогда не делал. Мы оба стали размахивать руками, подпрыгивая на месте, таким образом, приветствуя прибывающий поезд, выкрикивая: «здравствуй!», «привет!», «как мы рады!».

Это была моя детская мечта. Все дети делают так, я уверена. Но я не делала так раньше, я, честно признаюсь, стеснялась. Я боялась то ли реакции пассажиров в поезде, то ли критикующих мои действия взглядов случайных прохожих.

Все произошло спонтанно и совершенно неосознанно, на уровне инстинктов, но он знал, что так случится. Он не мог этого не знать. Мы могли совершить что-то иное, нам могло прийти в голову что угодно, но то, что мы сделаем что-то вместе, что-то одинаковое и схожее, он точно знал. Мы очень похожи, и мысли наши об одном и том же, одни и те же. Цель того вечера была достигнута. Он хотел добиться именно этого. Он хотел показать мне, как два человека слышат друг друга и подчиняются друг другу на невербальном уровне, без лишних слов, без каких-либо договоренностей.

Поезд затормозил и остановился на этой станции всего на пару минут. Несколько человек вышли из вагонов и засеменили в сторону пешеходного моста. Ко времени прибытия электрички на платформе вместе с нами, неожиданно для нас самих, стояли люди, а мы их будто не видели. Интересно, что они подумали, глядя на нас? Хотя нет, не так уж и интересно.

Дама в причудливой шляпке сиреневого цвета в форме колокольчика, укутанная в драповое пальто, поспешила нырнуть в вагон первой. За ней в вагон запрыгнули юноша лет двадцати с небольшим и девушка-подросток. Они весело хохотали, их смех доносился даже из вагона. Наблюдая за этой парочкой, нам тоже захотелось впрыгнуть в электричку и уехать в неизвестном направлении. Мы переглянулись, на долю секунды представив, как вбегаем в последний вагон уходящего поезда и несемся прочь от шумной суеты городских джунглей, надоедливых и унылых рабочих будней, от вечных вопросов без ответов, от своих страхов и опасений, от подлости и невыносимого безразличия людей, от одиночества и чрезмерного общения, от тех себя, какими мы были до встречи друг с другом.

Как только поезд тронулся, мы снова замахали руками, провожая его и выкрикивая на сей раз: «до свидания!», «прощай», «до новых встреч!».

Мы успели заметить, что некоторые пассажиры смотрели на нас с искренним любопытством, но нам было не так уж важно знать, что конкретно они о нас думают: к сожалению, люди не всегда относятся благосклонно к подобным выходкам, многих такое поведение приводит в недоумение. «Вам не понять, вы не любили» сказала бы моя бабушка и, возможно, оказалась бы права.

Парень с девушкой помахали нам в ответ.

Все это кажется глупым и по-детски наивным, но только с первого взгляда. На самом деле это те чувства, которыми мы больше не проникаемся с детства. Мы больше не умеем так, можно сказать, рисковать и быть непосредственными, смелыми, открытыми. Мы, скорее, зажаты, скованны и трусливы. Нам бы хотелось вернуть потерянные ощущения, но тщетно – поезд ушел.

Так, благодаря ему, еще одна моя мечта стала реальностью.

Любая встреча не случайна и дана нам для чего-то. Важно возвращаться к каждой из них памятью и осмыслять: что же это такое было.

Приснись мне

Как только наши мысли совпадают, мы снимся друг другу. Каждый день я думаю о тебе, а значит, я обязательно приснюсь тебе ночью. Ты снишься мне не каждую ночь… наверное, все же я думаю о тебе чаще. Все так, как и должно быть: это расплата.

Мы так мало были вместе, но запомнились друг другу навсегда. Сердце все помнит.

Физическая близость, ее частота и необходимость, наша регулярная обоюдная потребность быть рядом, касаться друг друга, проникать друг в друга, познавая самих себя, подобно орбитальному резонансу, повлияла на стабилизацию наших телесных орбит. Баланс, равновесие, гармония души и тела – это то, чего мне не хватает сейчас. Это все ушло вместе с тобой.

Порой так хочется написать тебе. Отправить простое электронное сообщение. Спросить, как у тебя дела. Просто написать и задать всего один вопрос. Ты не ответишь мне. Хотя… вдруг ты захочешь ответить, вдруг ты тоже хочешь написать мне, но ждешь, что это сделаю я. Я это когда-нибудь сделаю. Я обещаю тебе. Лишь бы не было слишком поздно. Лишь бы было, кому писать.

Я ищу тебе замену. Ищу откровенно и нагло. Мне стыдно и неприятно об этом говорить. Я разбита. Я слабая. Сильной меня делал только ты. Без тебя я ничего не значу, ничего не могу и не умею.

Упорно пытаюсь не быть одной, нахожусь в поиске, с кем-то встречаюсь – всё не то, все не те. Ни один мужчина не похож на тебя. Они все другие. Вроде и признаки схожие в наличии, но суть… Знаешь, я даже рада тому, что до сих пор никого не встретила з – у меня ведь еще есть время.

Мне по-прежнему хочется видеть тебя во снах. Я боюсь потерять тебя и там, боюсь, что как только в моей жизни появится новый мужчина, ты уйдешь навсегда. Я все еще люблю тебя. Скрывать это бессмысленно, да и не от кого. Любовь к тебе – это все, что у меня осталось.

Сон прошедшей ночи был ярче и точнее остальных моих снов. Он был настолько реалистичным, что, проснувшись, я не сразу смогла осознать, что это было всего лишь очередное сновидение.

Во сне я встретила тебя в книжном магазине. Ты всегда любил книги, часто дарил их мне, много читал сам, читал мне их на ночь.

Мы долго не виделись до этого.

Ты стоял с книгой в руках: кажется, кто-то из классики. Я не сразу тебя узнала, была поражена тому, как ты изменился: похудел и возмужал.

Я не решилась сразу к тебе подойти и встала у тебя за спиной, чуть позади.

Я отчетливо чувствовала твой запах, тот самый запах, который не выпускал меня из твоих объятий и заставлял нежиться по утрам в постели до тех пор, пока будильник, надрываясь, не падал с тумбы на пол, жалобно позвякивая уже откуда-то из-под кровати.

Стояла и смотрела, искренне удивляясь тебе. Ты улыбался. Я не видела твоего лица, но знала, что ты улыбаешься. Когда ты читал – всегда улыбался.

Я подошла еще ближе. Ты обернулся. Секунд тридцать мы просто смотрели друг другу в глаза. Это было что-то невероятное, захватывающее и почти безумное, вихрь. Ты казался мне таким молодым, но уже таким взрослым, другим. Я так давно не смотрела тебе в глаза, я так давно не тонула в них. В кого у тебя такие ясные красивые глаза, этот переливающийся глубокий васильковый цвет.

Я еле-еле сдерживала себя, чтобы не броситься тебе на шею. Воспоминания овладели мной. Ноги, руки, все тело стало ватным.

Прошла вечность.

И вот мы уже стоим, крепко и в то же время осторожно, с нежностью, обнявшись, как будто мы вдруг превратились в два самый хрупкий хрустальных бокала и боялись повредить друг друга, расколов на множество маленький осколков.

Это был сон, но я абсолютно точно, как на яву, чувствовала прикосновение твоей щеки с отросшей на ней щетиной к моему лицу, я, до дрожи, всем телом ощутила прикосновение твоих нежных любимых горячих губ к моим, слегка набухшим губам и пересохшему от волнения рту.

Мы долго стояли так, обнявшись. Стояли молча, упиваясь друг другом. В книжном никого не было, кроме нас и, видимо, ко всему привыкшей продавщицы.

Я любила тебя в том сне. Я никого так не любила, как тебя в тот момент.

Весь день я была сама не своя. Я пересмотрела все твои фото, все наши совместные фото и видео. Слезы катились по моим щекам. Тогда я решила, что не хочу больше думать о тебе, мне хотелось, чтобы ты навсегда ушел прочь из моей головы и не снился мне больше.

Прошло почти пять лет с момента нашего последнего свидания. И каждый день я прошу только об одном: приснись мне снова.