В ритме танца любви

– Неужели в суаре нет ни единого плюса? – поразилась девушка. – Зачем их тогда проводить?

– Знаете, наверное, все задаются этим вопросом, но вразумительного, толкового ответа дать никто не может. Нет, кое-что в них есть, – задумался Рауль, – женщины в шикарных платьях, атмосфера утончённости, осознание собственной значимости в ту минуту, когда объявляют твоё имя… Но длится это недолго. Пробыв там полчаса, хочется развернуться и выбежать прочь, схватившись за голову. Вместо возвышенных речей звучат ядовитые, со всех сторон сыплются сплетни и колкости. Никакие украшения в зале, фуршет и наряды этого не исправят. Мне всегда кажется, будто я в грязи искупался.

– Выходит, званые вечера практически не отличаются от занятий в школе, – подытожила девушка. – Все целуют воздух в районе щеки, дабы не испортить макияж, льстят в лицо и отпускают едкие замечания за глаза…

– Очень похоже, – подхватил Эмбриагез. – Я бы не сказал, что в той школе, в которой учился я, ситуация была настолько плачевной. Но на стандартную вечеринку по какому-нибудь незначительному поводу смахивает здорово, – Рауль ещё раз посмотрел на часы. – Осталось примерно два часа, и мы на месте.

– Как будем добираться? Я имею в виду, в Салоу?

– У меня машина припаркована на вокзале, – мужчина стало немного неловко, словно он выставлял своё материальное положение напоказ. Однако Клэр восприняла новость правильно, рассудив, что логично, имея собственное авто, приехать на нём. – Можно сразу отправиться в конечный пункт, за два часа доедем. Или Вы сможете вместить в свою голову ещё немного впечатлений?

– Рауль, – тепло улыбнулась девушка, – закидывайте меня информацией сколько угодно. Главное потрясение ещё впереди, и я опасаюсь, что после него буду сама не своя. Я увижу море… – столько священного трепета, торжества и любви прозвучало в последнем слове, произнесённым мечтательным голосом, что у Эмбриагеза сбилось дыхание.

– Вы никогда не были на море?!

– Ни разу, – вздохнула Клэр. – Я так этого хотела! – горячо заговорила она. – Просто бредила им, как религиозный фанатик, обожала книги про морские приключения и фильмы о пиратах, научилась разбираться в парусниках, собирала фотографии… И скоро я увижу его… Так не бывает, – девушка закрыла лицо руками и сделала глубокий вдох. Успокоившись, она подняла блестящие глаза на Рауля. – Простите. Не стоило выплёскивать на Вас глупые переживания.

– Ничуть не глупые, – возразил мужчина. – Море – это совершенство, самые красивые слова недостойны его описания. Каждый раз, когда я встречаюсь с ним, то знакомлюсь заново. Оно всегда разное, всегда неповторимое… Я разделяю Ваши чувства, Клэр, хотя, скорее всего, не понимаю всей глубины Вашего желания, потому что с того момента, как я узнал о существовании этого чуда, во мне жила уверенность – я знал, что море рядом, что в любой момент смогу прийти на побережье… Что ж, теперь и Вам предстоит свидание с ним.

Девушка ничего не ответила, лишь поблагодарила собеседника взглядом, но он был настолько выразительным, что не требовал дополнения в виде фраз. Клэр сама решила сменить тему разговора, поскольку стыдилась своей несдержанности. Ей было невдомёк, что Рауль за время работы в сфере киноиндустрии насмотрелся на такие истерики, что девушка казалась ему образцом выдержки и благоразумия. Впрочем, от этого образа Клэр недалеко ушла, просто слишком строго относилась к себе и долго корила себя за любую допущенную оплошность, хотя никто, кроме неё самой, и не догадывался об этом.

– Вы спросили меня о впечатлениях, – напомнила девушка. – Хотите мне что-нибудь показать?

– Не совсем так. «Хочу» и «могу» расходятся в значениях. Я хочу показать Вам всю Барселону, – Эмбриагез повёл рукой, будто перед ними открывалась панорама города, – но не могу этого сделать, потому что невозможно охватить хотя бы половину интересных мест даже за неделю, не говоря уже о паре часов, которыми мы располагаем. Так что лучше выберем сейчас одну из достопримечательностей, поглядим на неё, а затем будем держать курс на Коста Дорада.

– Идёт, – Клэр ответила улыбкой в знак согласия на его предложение. – Мне положиться на Ваш вкус? Или позволите покапризничать и выбрать самой?

– Бога Ради, капризничайте, сколько угодно, – со смехом произнёс Рауль. Такого разрешения у него ещё не спрашивали.

– Тогда давайте поедем к Храму Святого Семейства, – попросила Клэр. – Если Вы против, – начала она, заметив странное выражение на лице мужчины. Тот поспешил разуверить её:

– Нет-нет, всё нормально. Я ожидал, что Вы назовёте кафедральный собор Святого креста, церковь Санта Мария-дель-Мар или Готический квартал. Они популярны среди туристов, поэтому я удивлён, что Вы решили посетить моё любимое строение.

– Ну надо же, – Клэр тоже удивилась, – совпадение…

– Верно. Temple Expiatori de la Sagrada Família, – с гордостью произнёс Рауль. Девушка чуть не облизнулась – настолько сочно и красиво прозвучало название храма на родном языке Эмбриагеза. Как бы он ни владел французской или английской речью, родная испанская подходила ему больше всего. – Один из исследователей творчества Гауди во время созерцания величественного здания сказал: «То ли человек играет в Бога, создавая такие шедевры, то ли Бог играет человеком, рождая в его голове подобные замыслы». Придумать более ёмкую фразу для описания Саграда Фамилия не смог никто.

– Разве что сам Антонио Гауди, – девушке вспомнилась статья о новых чудесах света, которую она переводила в университете. «Мой заказчик никуда не торопится», – процитировала она, – так славно архитектор отзывался о Боге.

Мобильник Рауля зазвонил, едва Клэр закончила фразу. Мужчина со стоном потянулся за телефоном.

– Началось, – мрачно объявил он, глядя на дисплей, – добро пожаловать домой. – Привет, Бальтазар. Простите, – шёпотом добавил он, прикрыв динамик. Девушка кивнула и указала на дверь, вопросительно глядя на Эмбриагеза. Он догадался, что Клэр спрашивает, выйти ли ей, и отрицательно покачал головой. Девушка поняла и осталась на месте.

Пока мужчина общался со своим приятелем, Клэр достала свой сотовый. Её никто не потерял, не побеспокоился, куда она подевалась, поэтому она лишь убедилась в правильности своего решения. В её планы, впрочем, входила покупка нового номера; на данный момент сим-карта была ей нужна лишь потому, что в телефоне был калькулятор и хороший фотоаппарат, который ещё мог пригодиться.

– Иди к чёрту, – такой жизнерадостной фразой закончил разговор Рауль. – Извините, – обратился он к спутнице. – Когда встретитесь с этим человеком, не верьте ни единому его слову.

– За что Вы его так? – полюбопытствовала девушка, убирая свой телефон.

– А, он привык, – махнул рукой Эмбриагез. – Не обидится. Но подумает, прежде чем разбалтывать направо и налево о нашем с Вами путешествии.

В глазах Клэр засветилось непонимание и невысказанный вопрос. Рауль с досадой взъерошил волосы:

– Откуда он узнал об этом – неизвестно, сам Бальтазар не расколется даже под пыткой. Но хотя бы будет молчать, и на том спасибо.

– Но если знает Ваш… приятель, значит, и другие могли видеть нас вместе. Простите, что причинила Вам такие неудобства, Рауль, – виновато заговорила Клэр, но Эмбриагез её остановил:

– Да за что же Вы извиняетесь? Я совсем не против быть замеченным в обществе красивой девушки. А вот Вам это может доставить неприятности, и просить прощения надо мне.

– Ну вот, приехали… Нет, так не пойдёт, иначе мы начнём разводить церемонии и до бесконечности извиняться друг перед другом. Лучше подумаем, что с этим делать. Хотя, если информация просочится в прессу, журналисты сами придумают, как развивались события.

– Уже сталкивались с представителями славной профессии? Да чтоб тебя, – выругался он, снова хватаясь за мобильник. – Я его отключу, – пообещал Эмбриагез, – иначе нас не оставят в покое вплоть до прибытия в отель. Хотя про меня и так не вспоминали целые сутки! Это рекорд. Доброе утро, Делия, – без всякого перехода заговорил Рауль. – Искренне надеюсь, что ты звонишь, чтобы справиться, как проходит мой отпуск.

С минуту мужчина слушал быструю речь. Очевидно, новость была приятной, так как его губы начали растягиваться в улыбку.

– Я должен обсудить этот вопрос. Потом я тебе перезвоню, – мужчина запихнул телефон под подушку и поинтересовался: – Клэр, та фотография, которую нам подарили… Вы бы согласились показать её… кому-нибудь?

– Почему бы и нет, – промолвила она, мысленно улыбнувшись такой неопределённости. – Только тогда, вероятно, домыслы репортёров получат основание.

– В этом вся суть, – Рауль воодушевился, принявшись излагать свою идею. – Мы сможем их опередить. Подтвердим, что вместе проводили время. Вы же знаете, что цепляются к тому, что тщательно скрыто от посторонних глаз.

– А что будем отвечать, если начнутся расспросы о связывающих нас отношениях? – Клэр едва не подавилась последним словом – богатое воображение «услужливо» подсунуло ей несколько картинок.

– Правду. Вы – моя новая партнёрша, по крайней мере, на месяц. А уж поверят они в эту историю или нет, нас не касается. К чему я веду, – спохватился он. – Оперативно работающий фотограф донимает моего агента, интересуясь, возможно ли использовать наш снимок.

– Каким образом? – недоуменно спросила девушка. Выражение лица Рауля стало загадочным:

– В качестве рекламы Парижа как идеального места для двоих. Если я правильно понял слова Делии, то мсье Де-Гранж мечтает об огромном щите с этим снимком. Как Вы к этому отнесётесь?

– С ужасом, – поделилась откровением Клэр. – Одно дело – помахать карточкой перед глазами своих знакомых, и совсем другое… – она не договорила, но мужчина уловил ход её мыслей.

– Чего Вы опасаетесь, Клэр?

«Вашей неправдоподобной внимательности, – крутилось на языке у девушки, – Вашей чуткости, способности улавливать моё состояние…» Рауль словно был настроен на её волну, их жизни, такие разные, такие далёкие, сошлись на одной частоте. Понимание возникло между ними сразу же – ещё в Париже Клэр подумала о том, как легко находиться рядом с этим человеком. Эмбриагез вел себя с девушкой, как настоящий рыцарь, причём выходило это естественно, без фальши и пафоса. Как дыхание… Однажды девушка прочла словосочетание «мой человек» – теперь она поняла значение этих слов. «Я смертельно боюсь влюбиться», – с внезапной ясностью осознала Клэр, едва не лишившись сознания от ошеломляющего открытия. Она тряхнула головой, закидывая мысль подальше – не хватало ещё проговориться!

– Не столь важно, – уклонилась от ответа девушка. – А чего бы хотелось Вам?

– Я бы дал утвердительный ответ, – серьёзно заявил Рауль. – Но у меня есть на то причины, и связаны они отнюдь не с корреспондентами.

– Тогда звоните Делии, – усмехнулась Клэр. – Пускай порадует мсье Де-Гранжа.

Мужчина посмотрел на собеседницу, как ребёнок на говорящую игрушку – с огромным интересом и желанием понять, что за механизм ей управляет.

– И Вы не хотите спросить, что именно мной руководит?

– А зачем? – девушка улыбнулась едва заметной улыбкой, обозначившей ямочки на щеках. – Если Вам это нужно, неужели я стану препятствовать? Хоть так смогу выразить свою признательность и благодарность…

– Это всё Ваша теория о расплате и судьбе? – Эмбриагез улыбнулся в ответ.

– Она самая… Рауль, только попросите его не увлекаться «фотошопом», не хотелось бы превратиться в блондинку с кирпичным загаром после неудачного посещения солярия.

– Без проблем. Хотя я не думаю, чтобы он оказался таким кретином, – мужчина нажал кнопку повтора последнего вызова, – потому что захотеть испортить Вашу красоту может только слепой идиот. Что? – переспросил он, услышав голос в трубке. – Нет, Делия, я сейчас не с тобой говорил. Можешь сообщить глубокоуважаемому мсье о нашем согласии, – Рауль умолк, сосредоточившись на монологе и вникая в его содержание. Недовольство всё чётче проступало на его лице, поэтому Клэр забеспокоилась, когда Эмбриагез, попрощавшись с женщиной, усталым, каким-то тяжёлым жестом провёл рукой по волосам.

– Что-то не так?

Эмбриагез вгляделся в личико девушки. Ему не хотелось расстраивать Клэр, однако он должен был ввести её в курс дела и сообщить ей не самые приятные новости.

– Простите меня, Клэр. Я сам предложил Вам задержаться в городе, а теперь узнал, что мы не сможем действовать в соответствии с нашей программой.

– Почему? – Рауль приободрился – в голосе спутницы он не услышал ни осуждения, ни разочарования. Она просто спрашивала, какие обстоятельства вознамерились разрушить их планы.

– Скорее всего, у вокзала нас будет ожидать сюрприз в виды толпы корреспондентов. Так что придётся как можно быстрее и незаметнее проскользнуть мимо них и, не задерживаясь в городе, рвануть на Коста Дорада. Мне так неловко…

– Ничего страшного, Барселона никуда не денется, – мудро рассудила Клэр. – В том нет Вашей вины. Уверена, что я смогу выкроить денёчек, чтобы скататься туда. Или Вы будете так строги, что оставите меня без выходных?

– Да я сам запишусь на роль экскурсовода, – дал слово мужчина. Он никак не мог привыкнуть к реакции девушки. В сложившейся ситуации по законам высшего света сеньорита должна была опечалиться и капризно надуть губки, а кавалеру следовало спрашивать, чем же он может загладить свой промах. Далее следовала стадия искупления грехов. На общем фоне поведение Клэр сильно выделялось, хотя и было самым адекватным, логичным, правильным, и Раулю это нравилось, но он по привычке ждал громкой сцены в духе бразильских сериалов. Обычно его отношения с девушками заканчивались как раз после пары-тройки скандалов, в основном из-за повальной занятости мужчины. «Дорогая, ты требуешь, чтобы я находился рядом с тобой все двадцать четыре часа в сутки, но при этом тебе хочется красиво одеваться и получать подарки. Когда ты предлагаешь мне зарабатывать? В то время, пока ты спишь или находишься в ванной?» Такими словами завершился его последний «роман». С тех пор прошло почти полтора года, а у Эмбриагеза так и не возникло желания снова попытать счастья. Однако Клэр, сама того не сознавая, пошатнула его уверенность в том, что одиночество – лучшее из известных ему состояний.

Глава четвёртая

Леандра была счастливой женщиной. В свои сорок девять лет у неё было всё, о чём только можно мечтать – привлекательная внешность, уверенность в себе, любимая работа с высоким стабильным доходом и близкие друзья. Она выглядела очень молодо, не старше тридцати восьми лет, ухаживала за собой и пользовалась успехом у представителей сильного пола. Но главным мужчиной в её жизни оставался горячо любимый сын, который был главной радостью и гордостью Леандры. Дьявольски красивый, остроумный и талантливый парень не доставлял ей никаких хлопот – напротив, благодаря потрясающей работоспособности и бьющей через край энергии он сумел применить свой дар и сколотить состояние на собственном увлечении, хлопнув одним выстрелом нескольких зайчиков. Единственное, что огорчало мать молодого человека – его личная жизнь, точнее, её отсутствие. Одно время он встречался с девушками, но бросил это занятие, аргументируя тем, что ему нужна любимая и любящая женщина, разделяющая его интересы и мечтающая стать матерью его детей, а не бухгалтер, подсчитывающий деньги в его кармане.

Самое печальное, что такая женщина находилась рядом с ним как минимум восемь часов в день и не просто работала с ним бок о бок – она жила и дышала тем же делом, готовая пожертвовать всем ради него.

Летиция Росса была настоящей аристократкой, с безупречной смуглой кожей, густыми волнами длинных, до талии, чёрных волос и шоколадными глазами египетского разреза, с затаившимся в приподнятых уголках игривым кошачьим выражением. Она обладала сногсшибательной внешностью – высокая, стройная и неимоверно женственная, Летиция притягивала к себе взгляды окружающих, которые скользили по идеальному овалу лица и точёной фигуре, не в силах определиться и остановиться на чём-то одном. Леандра надеялась, что однажды у сына откроются глаза и он заметит в своей коллеге не только друга, но и женщину. Она сочетала в себе лучшие качества, её достоинства можно было перечислять до бесконечности – заботливая и щедрая, умная и талантливая, решительная и дружелюбная… Помимо всего прочего, она была подругой Леандры, которая спала и видела Рауля и Летицию у алтаря.

Они познакомились девять лет назад в хореографической студии Гвидо де-Пэнья. Рауль был самым младшим из учащихся – ему исполнилось семнадцать, когда он переступил порог этого учебного заведения. Летиция была старше на год, хотя это не помешало им завязать приятельские, а позднее крепкие дружеские отношения. Но теперь, когда женщине шёл двадцать восьмой год, она проявляла всё большую солидарность, поддерживая точку зрения Леандры. Подруги не посвящали мужчину в свои планы – они лишь расставляли тонкие сети, в которые он должен был в конечном итоге попасть. Поэтому мать Рауля сильно встревожилась, когда он позвонил ей с просьбой подыскать работу для одной девушки, причём на таких странных условиях… Леандра сразу же набрала номер Летиции и попросила встретиться в их любимом кафе во время обеда. И сейчас женщина сидела за столиком, нетерпеливо постукивая пальцами по плетёной столешнице и поглядывая на часы.

– Добрый день, дорогая, – раздался знакомый голос за её спиной. Леандра обернулась и восхищённо ахнула – в коротком бело-оранжевом платье, гармонирующем с белыми босоножками на высоком каблуке и широкополой шляпой, Летиция выглядела, как супер-модель.

– Прекрасна, как всегда… и как никогда – тоже, – женщины обменялись улыбками и обнялись. Тень от большого зонта не спасала, поэтому они заказали мороженое, клубничное и ванильное, и мятный чай со льдом.

– В чём дело, Леандра? – задала вопрос Летиция, с наслаждением опустошая бокал с чаем и поглядывая на солнечный свет сквозь бриллиантовые кубики льда.

– В ком, милая. Меня беспокоит мой сын. Скажи, он давно говорил с тобой о своих… амурных делах?

– О чём ты вспомнила, – махнула рукой молодая женщина. – Очень давно.

– То есть ты не знаешь, есть ли у него кто-нибудь… – задумчиво протянула Леандра. Её подруга нахмурилась:

– М-м… я что-то пропустила?

– Похоже на то. И я вместе с тобой. Вчера он позвонил мне и порекомендовал его знакомую на работу в мой отель. Собственно, я говорила ему о том, что у меня не хватает рабочих рук, особенно в горячий сезон, но меня насторожило вовсе не это.

– А что тогда? – Летиция помяла ложечкой свою порцию мороженого, превращая аккуратный шарик в кашицу. Эта привычка осталась у неё с детства, и она принципиально не желала избавляться от неё.

– Знаешь, у него был такой необычный голос, – женщина повертела на пальце золотой перстенёк. – Сложно объяснить… Мне показалось, что он готов на самые отчаянные поступки ради этой девушки. Он попросил выделить ей один из лучших одноместных номеров на первом этаже и сказал, что проживание в нём будет её заработной платой. И шведский стол, как для постояльцев, тоже.

– И что в этом такого? Вполне справедливо, – пожала плечами Летиция, недоумевая, отчего подруга всполошилась и и забила тревогу.

– Так это ещё не всё, – озабоченно продолжила Леандра. – Позже раздался звонок от Гвидо, кстати, привет тебе от него. Он поблагодарил меня за приглашение на благотворительный вечер… и поздравил с тем, что Рауль наконец-то выбрал себе партнёршу.

Летиции удалось сохранить выражение безмятежного спокойствия на лице, однако тело напряглось, а длинные пальцы с безукоризненным маникюром крепче стиснули ложечку.

– Но ведь Рауль давно собирался это сделать. Правда, он сказал, что посоветуется со мной, но, в конце концов, ему с ней танцевать, а не мне.

– Просто я надеялась, что на её месте окажешься ты, – грустно улыбнулась Леандра. Подруга ободряюще сжала её руку:

– Мне не хочется возвращаться на сцену, тех призов, что я выиграла, более чем достаточно, чтобы тешить самолюбие до конца жизни. Дорогу молодёжи, – наиграно сурово произнесла она, подражая патриотическим лозунгам.

– Молодёжи… Детка, а ты не рановато записалась в стариковские ряды? – ласково улыбнулась мама Рауля. Летиция с улыбкой покачала головой:

– В самый раз. Кстати, сколько ей лет?

– Судя по словам Гвидо, около двадцати одного.

– О, всё, можешь не переживать, – обнадёжила Леандру девушка. – Его никогда не тянуло на неопытных девочек, только-только вырвавшихся на свободу из-под родительской опеки. Разве что когда ему самому было двадцать лет. Рауль предпочитает общаться с ровесницами или, – она кокетливо откинула прядь волос за спину, – с женщинами чуть старше себя.

– Ах ты проказница, – Леандра шутливо погрозила ей пальцем. Обе рассмеялись, окончательно развеивая гнетущее напряжение, и пришли к выводу, что не станут паниковать раньше времени. Разговор плавно перетёк на другие темы – подруги обсудили невыносимую жару, работу, предстоящие мероприятия и разошлись через час, договорившись пройтись по магазинам на неделе Но каждая из них ещё долго думала о Рауле и незнакомке, готовившейся войти в его жизнь.

Молодым людям удалось незаметно проскользнуть мимо группы нетерпеливо подпрыгивающих на перроне журналистов. Рауль договорился о переходе в другой вагон, поэтому у них не возникло никаких проблем. Три минуты спустя после прибытия Клэр восторженно разглядывала чёрный автомобиль, отполированный старательными служащими. При первом взгляде, брошенном на машину, у девушки вырвался непроизвольный продолжительный свист.

– Простите, не сдержалась, – смутилась Клэр, заметив весёлое изумление мужчины. – Я не ошибаюсь, это ведь Кадиллак?

– Кадиллак Эскалейд – уникальный полноразмерный внедорожник, воплощение классической мужественности и благородной мощи. Эскалейд – на высоте роскоши, – торжественно спародировал рекламный слоган Эмбриагез, отключая сигнализацию и открывая дверь. – Может, сядете на заднее сиденье? – сообразил он, уже собираясь поставить туда багаж. – Вдруг Вам захочется спать?

– Нет, благодарю, – девушка взялась за ручку передней дверцы, – может укачать. Если не помешаю, то я предпочла бы занять место рядом с Вами.

– О чём речь! – улыбнулся Рауль. – Я только «за».

До пункта назначения оставалось порядка сорока минут. Большую часть дороги Рауль и Клэр молчали и слушали музыку. Тишина не была давящей, а в молчании не было неловкости. Они давали друг другу привести мысли в порядок и просто наслаждались – дорогой, проплывающим за окнами пейзажем, прохладным салоном и неторопливо льющимися мелодиями. Однако вскоре мужчина нарушил идиллию.

– Клэр, Вы собираетесь на море сейчас? Я имею в виду, сразу же, как только доберёмся, или потерпите до вечера?

– И сейчас, и вечером, – не задумываясь, выпалила девушка. Рауль незаметно, но по-доброму усмехнулся. – Вы же сказали, – продолжала Клэр, – что отель находится в пятидесяти метрах от моря. Так что я, возможно, и ночью туда наведаюсь, и утром, и в течение некоторого количества лет буду вести себя подобным образом.

– Я предполагал, что у Вас самые серьёзные намерения, – пошутил мужчина, кинув быстрый взгляд на навигатор. – Хотите, отвезу Вас на дикий пляж, в бухту, где почти никогда не бывает людей? Придётся, конечно, проехать дальше и не по самому гладкому шоссе… впрочем, это ещё мягко сказано… но мне кажется, что Вам жизненно необходимо побыть с морем наедине.

Клэр повернулась к собеседнику – до этого она любовалась открывающимся из окна видом – и с минуту не сводила пристального взгляда с его лица.

– Как у Вас получается?

– Что именно? – Эмбриагез с большим трудом заставил себя не отвлекаться от дороги и лишь слегка повернул голову в сторону Клэр, давая понять, что слушает её.

– Угадывать мои желания. Я ведь ничего не говорю…

– Мне бы пришлось ждать целую вечность, чтобы Вы хотя бы отдалённо намекнули, чего Вам хочется, – обворожительная улыбка осветила лицо Рауля. – Так что мне ничего другого не остаётся, как полагаться на своё чутьё. Выходит, я не ошибаюсь, это радует. Итак, мы едем?

Мужчина не подозревал, что его попутчицу соблазняла не только перспектива побывать на заброшенном пляже, но и провести со своим героем ещё несколько часов. Судьба расщедрилась и отсыпала Клэр дополнительное время, а девушка не была сумасшедшей, чтобы расшвыриваться подобными дарами.

– Едем, – решительно произнесла Клэр. – Да, кстати, отличная интуиция, – добавила она с явным одобрением. – Может быть, Вы обучались чтению мыслей? Или гипнозу?

– Всё гораздо проще, – Эмбриагез подавил смешок. – Магия, – пояснил он таинственным голосом голливудского злодея.

– Ах, да, – улыбнулась девушка. – Простите, Ваше сиятельство Мерлин, но Вы так молодо выглядите… Не узнала Вас.

– Ничего, – великодушно отозвался Рауль. – Мне даже лестно…

Дорога и впрямь оставляла желать лучшего: по её краям начали вырастать скалы высотой с трёхэтажный дом, вместо асфальта под колёсами зашуршал песок, желтовато-серый и мелкий-мелкий, как пудра. Он взвивался облаком мутной пыли, обволакивая автомобиль – пришлось закрыть стёкла и порадоваться наличию кондиционера, позволяющему свободно дышать. Мужчина прекрасно ориентировался, лавируя меж слоисто-полосатых горных образований – он приезжал сюда всякий раз, стоило ему появиться в Салоу. Поэтому через час и десять минут, пролетевших за обсуждением литературы о великих чародеях и колдовстве, как одно мгновение, Эмбриагез остановил машину и заглушил мотор.