Вырь. Час пса и волка

Каргаш вскакивает на пол с потолка, выпрямляется, вырастая за спиной сидящего Виктора мутной тенью.

– «О, дорогуля», – усмехается бес. – «Я с радостью буду тем злодеем, которым ты хочешь меня видеть».

– Они творение Явиди, и это она привела их к нам на порог, – Сурай делает глоток из кружки. – Стало быть, они получат от нас должную помощь.

– Не нужно, – Виктор с раздраженьем поворачивается, скользит взглядом по запястьям Инесь. – Мы не станем злоупотреблять гостеприимством. Уйдём завтра утром.

Тонкие запястья Инесь унизаны браслетами, ровные пальцы обвешаны перстнями и кольцами. Виктор поднимает взгляд ей на лицо, встречаясь с пылающим враждой взглядом. Инесь смотрит на него пристально, не верит ни единому его слову.

Того гляди плюнет.

– Вы останетесь, – с упором повторяет Сурай. – Это решено.

Инесь резко ударяет ладонями по столу, затем отворачивается и идёт в угол. Встаёт возле печи, нервно сцепляя руки на груди.

– Приди, Матерь искусная, да не с горями, – вполголоса молвит она.

Сурай тяжело встаёт со скамьи, огибает стол. Нависает над Виктором. Смотрит неотрывно и словно как на нечто неживое. Теперь Виктор понимает недовольство Каргаша.

– Взгляни-ка, Инесь, – с мрачным любопытством обращается к внучке Сурай. – Я не заметил этого сразу. А ты?

Инесь раздражённо дёргает плечом.

– Ты про то, что он слеп как летучая мышь?

Виктор старательно изображает выдержку.

– С моим зрением всё в порядке.

Инесь презрительно фыркает.

– В тебе не прижились физические изменения, зрачки лишены приобретённых особенностей, – утверждает Сурай. – Скажи, ты способен видеть сквозь Покров?

Виктор старательно пытается вникнуть в разговор.

– Покров? Что ещё за Покров? Впервые слышу.

– Выражусь иначе, чтобы тебе было проще понять. Что видишь ты на месте второй души, зовущей себя Каргашем?

Словно желая удостовериться, Виктор косится на Каргаша, блуждающего по горнице.

– Не знаю. Тень?

– Поразительно, – без особого восхищения отвечает Сурай.

– А что? Что я должен видеть?

– Уродливую тварь, – с омерзением отзывается со своего места Инесь.

– «Так красиво меня ещё никто не называл», – ерепенится Каргаш, усаживаясь на стол и сгибая локти.

– О! – Виктор не способен сдержать косой усмешки. – Так ты не просто нытик и брюзга, но и урод вдобавок ко всему?

Бес нарочито громко гогочет.

– «А ты и расстроился? Представлял меня чернявой бабёнкой с огромными дойками?»

Виктор невозмутимо пожимает плечами:

– «Почему же сразу чернявой? Светленькой».

Инесь указующе машет в их сторону рукой.

– Ты слышишь? Изощряются в остроумии! Да он с этой тварью не разлей вода! С тварью, что смеет угрожать нам с тобой в нашем же доме!

Виктор стирает ухмылку, пристыженный замечанием. Каргаш это чувствует, распаляется ещё громче.

– «Нет-нет, дорогуля. Я не угрожаю. Я ставлю вас в известность, что вас ждёт, когда…»

– От меня что-то требуется? – с напускным серьёзным видом вопрошает Виктор, обращаясь к старику.

Сурай долго молчит, о чём-то размышляя.

– Для начала выберите имя.

– Чего? Имя? Какое ещё?..

– Выберите имя, под которым вы будете существовать вместе.

***

Мизгирь с трудом перевернулся на бок, цепляясь за траву в темноте.

– «Тебя ободрали как липку», – поспешил уведомить Каргаш.

– Что? Какого лешего?.. Где я? Ни зги не вижу.

Мизгирь скатился в холодную воду, перепачкался в тине. Встал на четвереньки, бранясь и нарекая водяниц последними потаскухами. Выполз на траву, представляя, в какой чертовски неприятной ситуации он оказался.

У него забрали все вещи. Наверняка кто-то из водяниц сейчас щеголяла в его перештопанных портках по своим заводям, вызывая зависть у пропахших рыбой подруг. Если, конечно, она не выбрала намотать их себе на голову, изображая таким способом косынку.

– «А чего собственно ты ожидал?» – со знанием дела вопрошал Каргаш, мрея при слабом свете луны. – «Будто в прошлые разы ты достигал успеха. В твоем случае успех – это что-то недосягаемое. Впрочем, продолжай в том же духе. Будь у меня живот, я бы точно надорвал его от смеха, наблюдая за разыгравшимся представлением. Если бы только та пахнущая рыбой сука не сравнила меня с лярвой, то, возможно, я мог бы по достоинству оценить их старания. Но подумать только! Сравнить меня с какой-то жалкой лярвой?..»

– Заткнись! – вслух обозлился Мизгирь, пытаясь встать на одной ноге. – Такое со мной в первый раз! Чтобы настолько в наглую обокрасть. Чтобы с голым задом оставить! Нахальства здешней нечисти не занимать. А ещё монастырь называется.

Мизгирь ощупал недействующую ногу. В горячем настое мыслей всплыла идея исправить на себе шов Явиди. Это помогло бы ослабить заболевание. Он думал об этом каждый день, не в состоянии больше выносить бесполезности своего тела, подвергнутого гноению проклятого шва.

Голос Каргаша напомнил, почему этого делать не стоило.

– «По-твоему, это «монастырь» виноват в том, что ты сунулся в ночь абсолютно беспомощный к утопленницам и дал им выставить себя полным идиотом?»

Мизгирь вспомнил о заговорённом веретенице, что использовала в прошлом Инесь. С его помощью вырица могла заставить Каргаша заткнуться, а то и вовсе исчезнуть на короткий срок. Но существовало одно «но». Каргаш такого не прощал.

Они с Каргашем слишком долго прожили сшитыми вместе. Ненавидеть и срываться на бесе было всё равно, что ненавидеть самого себя. Долго так было не прожить, и каждый раз он, а не Каргаш, начинал сходить от этого с ума.

– Гангрена! Где моя трость? Я не могу встать!

– «Осталась там, где ты рухнул».

– «Там» это где? Мы разве не на том же месте?

– «Тебя отволокли в болото поблизости».

Мизгирь схватился за волосы на висках и издал громкое и выразительное рычание. После этого ему потребовалось немало времени, чтобы уравновесить свои чувства и наконец-таки отыскать подходящую палку, на которую он смог бы опереться. Не прекращая сыпать бранью себе под нос, Мизгирь принялся всматриваться в небо, пытаясь определить своё местоположение.

– «Нужна помощь?» – учтиво интересовался бес.

– Не лезь.

– «Всё никак не пойму. Ты действительно настолько жалкий или просто не знаешь, как изящней себя наказать?»

– Заткнись, Каргаш. Я начинаю злиться.

– «Давай меняться, лекарь. Тебе ведь самому опостылело влачить столь жалкое существование».

Мизгирь усмехнулся, но вовсе не из-за весёлости.

– О, нет, не думай, что из-за того, что какие-то болотные девки украли у меня портки, я сдвину шов. Я без ноги обхожусь целый год, чтобы шва не трогать, а тут, думаешь, сдамся? Этому никогда больше не бывать. Никогда. Даже если подыхать буду в выгребной яме.

Каргаш изобразил, что подпирает указательным пальцем щёку.

– «А если в выгребной яме станет подыхать твоя одноглазая девка? Тогда?»

– Тогда ей лучше оставаться в яме. Лишь бы не с тобой.

– «Ты преувеличиваешь мои достоинства!»

Мизгирь повернулся к бесу, попробовал сосредоточиться на его расплывающемся обличье. Сказал, не тая ненависти:

– Клянусь, если до этого дойдёт, я не колеблясь вспорю этому телу живот прежде, чем ты вспомнишь, как чувствовать и управлять мышцами. И последний раз повторяю. Последний. Даже думать о ней не смей. Она всего лишь ребёнок.

Каргаш с досадой всплеснул подобием рук.

– «В этом как раз вся прелесть, идиот! Из такой можно вырастить всё, что угодно. Я говорю тебе о нечто большем, а ты воспринимаешь всё через призму своих испорченных мыслей. Затащить девчонку в кусты и раздвинуть ей там ноги – дело одной минуты. Ладно, в твоём плачевном случае дольше. А вот придать её уму и сердцу нужное состояние, научить собачьей покорности – тут такой идиот, как ты, не справится. Твоя холодность уже ранит её сильней, чем любые мои высказывания».

Мизгирь вновь был вынужден отвлечься от поиска созвездий на облачном небе. Слишком сильно надавив на палку, он чуть не переломил ту пополам.

– Ах, простите великодушно! – язвительно отозвался он, парадируя беса. – Какой я, оказывается, мерзавец! Что ты вообще мелишь? Какая ещё холодность? Я делаю для неё всё! Из кожи вон лезу, чтобы успеть найти способ избавить её от этого проклятого глаза, прежде чем сдохну сам. А я обязательно сдохну, уже совсем скоро. И утащу тебя с собой. Гореть нам в обнимку с тобой, подлая ты тварь.

Мизгирь отвернулся и осторожно, но вполне сердито двинулся вдоль кромки воды. Нужно было спешить, чтобы вернуть вещи до восхода солнца. Выйти к людям в чём мать родила – полбеды. Показать всем шов Явиди, чёрной паутиной виднеющийся под его кожей по всему телу – вот настоящая катастрофа. Ему выстрелят в голову и вобьют кол в сердце прежде, чем он скажет: «Доброго всем утра!»

Каргаш неотступно следовал за ним.

– «Ты из кожи вон лезешь, чтобы оставаться и дальше двуличным лицемером. Раздаёшь указания направо и налево, когда сам… О, да, те мысли даже не вызывают у тебя страха и отвращения».

Мизгирь соскользнул ногой в воду, но не смог издать ни звука. В горло ему будто затолкали булыжник. Каргаш тем временем продолжал, лез ему в голову со своей ненужной правдой.

– «Ты представлял, как бьёшь эту одноглазую дуру, когда она не слушалась. Представлял, как убиваешь, когда уставал возиться с её подавленностью и безразличием».

– Это был всего лишь сигнал о моей усталости. Думать, не значит совершать. В этом вся разница между тобой и мной.

– «Разумеется, ты устал. Устал сдерживаться. Устал настолько, что уже в деталях представляешь себе, как бьёшь эту соплячку ножом в шею. Даже размышлял, как будешь отмывать набежавшую кровь…»

– Ты отвлекаешь меня, заткнись. Мы оба знаем, что всё это чушь полнейшая.

– «Поэтому ты не учишь её кудовству. Боишься, что она поступит с тобой так же, как ты поступил со своим отцом. Боишься предательства».

– Ещё одна чушь. Я ей не отец. Но из-за меня она вынуждена носить на лице повязку и чураться людей. Поэтому я пытаюсь найти способ всё исправить.

– «Ты думал убить её, если не справишься. Чтобы не оставлять одну наедине с людьми. Забота или жестокость, что слаще?»

– Слаще только тишина, Каргаш. Из-за тебя я снова сбился с пути. Проклятье, если ты наговорил ей всю эту чушь у меня за спиной, теперь я понимаю, откуда у неё снова взялись проблемы со сном и аппетитом, и почему она смотрит на меня с такой тревогой.

Каргаш расхохотался.

– «С тревогой в кишечнике, да уж! Тут ты прав. Бабочки в животе успели расцарапать ей всё нутро».

Мизгирь не слушал. Чувствуя, как дёргаются мышцы, он остановился, схватился за лицо, закрутил головой. Он старательно пытался не думать о Грачонке, сейчас ему было не до неё. Но Каргаш расковырял своими словами в нём самое больное.

В первые месяцы Мизгирь вложил в Грачонка столько заботы, сколько не вкладывал никогда и ни в кого в своей жизни. И дело было не в самой девочке. Дело было в свалившейся ответственности, которая сводила его с ума. Каждую ночь Мизгирю снилось, что он не доглядел, что она умерла. Каждое утро задолго до рассвета просыпался в страхе, мысля, что он не справился, что оказался бездарем. Трясся от ужаса, проверяя её дыхание во сне. Но девочка продолжала жить, заставляя его и дальше переживать за каждый свой вздох. Он уже начинал думать, что трогается рассудком.

Мизгирь выгорел настолько, что когда настал черёд беспокоиться о собственном здоровье, сил у него не осталось вовсе. Он буквально выживал на притупляющих боль и туманящих голову бесовской травке и маковом молоке. Порой, когда Грачонок к нему обращалась, он был настолько вялым и замедленным, что ей приходилось по несколько раз втолковывать ему одно и то же.

Каргаш за его спиной не унимался.

– «Ах да, между прочим… остатки бесовской трави у тебя тоже украли. Когда ты последний раз её глотал? Ой, вчера. Какая жалость. Кажется, у тебя вот-вот должна начаться ломка. Обожаю, когда у тебя ломка. Ты становишься в разы веселее! Голозадый вырь без бесовской травки! Срань господня! Вот умора!»

Мизгирь зарычал так яростно и громко, что в кустах поблизости кто-то зашуршал. Он умолк, обернулся, надеясь услышать последующее хихиканье водяниц. Но смог заметить лишь улепетывающую впопыхах фигуру, очень смахивающую на голозадого мужчину.

– А ну стоять! – крикнул тому вслед Мизгирь. – Стой на месте, мать твою раз так!

– Помогите! – прозвучал знакомый голос из темноты. – На помощь! Кто-нибудь! Убивают!..

– Эй, ты!.. Стой! Стой, Арсений, или как тебя там!..

Арсений был вынужден остановиться, но не потому, что кто-то позвал его по имени. Послушник увяз в мокрой земле и тут же принялся истошно вопить, размахивая руками как пугало на ветру.

Мизгирь с трудом подковылял ближе, встал, переводя дыхание. Оставалось надеяться, в темноте послушник мог принять шов Явиди за следы грязи и налипшую тину.

– Эй, парень… а, проклятье! – Мизгирь скверно выругался, напоровшись голой ступней на острый сучок.

– Помогите! Чудище! Оно здесь! Оно меня сожрёт!..

– Да что б тебя, хватит орать!

Арсений быстро развернулся туловищем, – ноги его всё ещё были погружены в болото, – и попытался разглядеть Мизгиря.

– Кто здесь? Кто ты?! Не подходи! Откуда тебе известно моё имя?

– Ты сам мне его назвал. Эй, хватит. Угомонись. Не то и вправду сюда сбегутся твари пострашнее тех, что раздели нас с тобой догола. Я хреново вижу в темноте, но что-то мне подсказывает, водяницы обделили тебя своим состраданием.

– Д-да, верно, – растерянно подтвердил послушник. – Те чудовища, они… я не мог пошевелиться! А потом я начал видеть отвратительные вещи и… когда проснулся – вся моя одежда была украдена! Такого не должно было произойти! Как теперь я вернусь в таком виде в монастырь? Да меня запрут на хлебе и воде или того хуже!

– Сказал же – не кричи. Иди на мой голос. Давай, парень. Вылазь. Зачем ты вообще к ним сунулся? Обрыдла монашеская жизнь?

– Всё не так! – плаксивый голос Арсения вместе с хлюпаньем его шагов приблизились. – Дело в том…

– Сбавь голос.

– Дело в том, – сглотнув, продолжил послушник, – что эти твари украли у моей беременной сестры кое-что ценное. Она живёт в селе неподалёку, но часто привозит мне гостинцы. И вот как-то раз… эти твари напали на неё и украли кольцо. Напали на беременную женщину, понимаешь?

– Понимаю.

– Кольцо принадлежало нашей покойной матушке, оно не просто… не просто украшение. Это частичка памяти! Вот я и решил, что смогу… смогу с помощью молитвы одолеть этих людоедов и вернуть кольцо! Сделать сестре подарок, как только она разродится. Но, господь! Я осрамлен! Как мне теперь быть? Я правда ничего не мог им противопоставить! Эти твари смеялись мне в лицо!

Арсений вздрогнул от холода, когда Каргаш ткнул его подобием пальца в ухо.

Мизгирь удрученно помолчал. Ему вдруг вспомнилось жена извозчика, которой он помог оправиться после родов. Сам извозчик циклично жаловался на украденное кольцо, из-за которого жене пришлось разродиться раньше срока.

– Да, я успел заметить, – протянул Мизгирь. – Ладно, пойдём. Только в этот раз постарайся избежать контакта с их слюнями. Они мощный галлюциноген.

– Галлю… что? Куда? Куда мы можем пойти в таком виде? О, господь! Я гол как младенец!

– «И так же криклив», – согласился Каргаш.

– Так, – Мизгирь помассировал лоб. – Я начинаю злиться. Поэтому заткнись. Пойдём скорей возвращать наши вещи.

Арсений ошеломленно умолк, обмозговывая услышанное.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.