Светлая грусть

–Прошу прощения, – с дежурной интонацией проговорила она. – Стас, очень важно.

–Мне выйти? – спросила доктор.

–Нет, можете остаться. Это мой психолог Мирослава, – пояснил он свояченице.

–Я Алиса, в данный момент его финансовый директор, так что извините – потревожу. Стас, Пит на это раз мне звонил, – вполголоса продолжила она, обращаясь к начальнику, – у него какие-то проблемы с датой растоможки на границе. В общем, он просит, чтоб мы указали другие сроки поставки – ему это поможет с отчетностью. Тебе он не хочет писать никаких писем – боится, что они потом могут стать свидетельствами против него, если вдруг до суда дойдет.

–Я не понял – просит подделать документы?

–Типа того: как я поняла, там заминка из-за пограничников возникла, а Пит документы заранее сдал.

–Так пусть таможня справку и дает.

–Ой, что-то его не устраивает. Денис говорит, мы можем безо всяких подделок обойтись, подготовив соответствующий пакет документов – и с финнами хорошие отношения сохраним.

–Так вперед!

–Ты должен это согласовать с Питом.

–Я не могу – я теперь не знаю финского. А ты знаешь?

–Нет. Мы по-английски общаемся.

–Побудь ангелом-хранителем – поговори с ним от моего имени – соври, что у меня голос сел.

–Стас, ты ведь не маленький. Я могу недельку потянуть, но ты сам возьмись за язык – он с понедельника тебя достать не может.

–Хорошо, сегодня скачаю самоучитель и к началу следующей недели уже смогу без акцента сказать «привет» и «не переживай, мы все уладим», а потом пропищать в трубку – вроде как связь прервалась.

–Не паясничай.

–Извините, доктор, у меня за время, которое я не помню, появились очаровательные родственники – им я совершенно не умею отказывать.

–А с того момента, как он вернулся в наше время, у него в кабинете каждый день стали появляться очаровательные посетительницы. Похоже, потеря памяти Стасу на пользу.

–Похоже, ты в числе этих посетительниц.

–Я не в счет, я замужем.

–И я, – тихо вставила Мирослава.

–Значит, остается лишь любоваться, – улыбнулась Алиса. – Извините еще раз, что прервала – убегаю.

–Станислав Михайлович, – серьезно проговорила психолог, когда они остались вдвоем, – я бы хотела вас попросить соблюдать дистанцию – я придерживаюсь мнения, что проявление панибратства между нами может привести к неблагоприятному результату лечения.

–Поясните попроще.

–Вы представили меня без отчества, перешли на неформальное общение. Этим вы впускаете меня в свое окружение, по крайней мере, приближаете к нему. Я предпочитаю оставаться экспертом, который наблюдает за вами со стороны. Вы должны быть предельно откровенны со мной. Если же почувствуете во мне кого-то больше, чем своего лечащего врача, не сможете это делать. Таково мое мнение.

–Понял, исправлюсь.

–Второе, – льдинок в голосе доктора поубавилось. – Не могла не слышать ваш разговор и хочу обрадовать – финский вы знаете.

–То есть как? Я учил его во время, которого не помню.

–Освоение языка – это навык, например, как изучение какого-то комплекса упражнений или приемов. За это отвечает другой вид памяти. Найдите сейчас в Интернете любой текст на финском языке и попробуйте прочесть – вы рефлекторно вспомните все слова.

Стас последовал ее совету и был поражен – Мирослава Валерьевна оказалась права.

–Извините за панибратство, но мне хочется вас расцеловать, – проговорил мужчина, поднимая от монитора восторженный взгляд.

–Это лишнее, – проговорила она. – Теперь о самом главном. Гипноз пока отменим. Я увидела куда более серьезную проблему, стоящую на пути возвращения вашей памяти. Вы должны разучиться подменять Олесю ее сестрой.

–Не понял?

–Попробую объяснить, как вы говорите, попроще… Придя в сознание, вы увидели тот образ, в который были влюблены до потери памяти и, похоже, он снова вас впечатлил. А сейчас, пытаясь вспомнить жену, вы невольно проецируете все, что о ней узнаете, на ее сестру. Таким образом, вы подменяете ключ к расшифровке воспоминаний. Получается, то, что должно ассоциироваться с Олесей, у вас ассоциируется с Алисой.

–А вы не рассматриваете вариант, что я влюбился в Алису, скажем так, автономно? Помнится, вы описывали, что чувствует влюбленный человек, думаю, сейчас эти симптомы по большей части ко мне применимы.

–Станислав Михайлович, – доктор подняла к потолку свои небесно-голубые глаза и принялась подбирать слова:

–Если отбросить моральные аспекты любви к замужней женщине, могу даже порадоваться за вас. Тем не менее, со стороны я вижу: вы проецируете. Возможно, от того, что пока мало знаете об Олесе и подсознательно считаете, раз они похожи внешне, то были одинаковыми во всем. Но это не так. Поэтому вам придется разграничить Олесю и Алису.

–Что посоветуете?

–Дам несколько заданий на дом. Во-первых, из тех фотографий, что у вас есть, возьмите два похожих портрета жены и Алисы и попробуйте найти отличия.

–Не понял…

–Знаете детскую игру, где на двух почти одинаковых картинках находят намеренно созданные непохожести? – Стас неопределенно кивнул. – Вам придется делать то же. Глаза, линия бровей, манера улыбаться, словом, вы должны найти как можно больше того, чем отличались сестры. Затем пройдитесь по всему фотоархиву и раскидайте на две папки Олесю и Алису. Потом попросите кого-нибудь проверить ошибки.

–Да они в жизни не помогут.

–Хитрите! Наша задача – доказать вашему подсознанию, что все истории, которые вы впредь будете узнавать о своей супруге, связаны с той, кого давно нет. Иначе вы начнете приписывать это Алисе и совершенно запутаетесь.

–Я попробую…

–Не «попробую», а «должен», – твердо проговорила психотерапевт. – Еще составьте список того, что свойственно одной и несвойственно другой девушке – любимый цвет, стиль одежды, увлечения в свободное время…

–Но как я узнаю? Олеси же нет!

–Пока по статьям, по рассказам. Советую начать с того, что одна была влюблена в вас до беспамятства, а другой вы почти безразличны, – Стас не мог не заметить легкую ухмылку, скользнувшую по губам Мирославы.

–Хорошо, – снисходительно ответил он.

–К вам Анна – журналист, – проговорил селектор.

–Пусть обождет, я занят.

–Тут почти такой же дурдом, как и в нашей «Розине».

–Но здесь я могу регулировать степень сумасшествия. И фена нет.

–Это да, – улыбнулась доктор, – ладно, можете приглашать своего осведомителя – сегодня мы достаточно позанимались.

–Как раз успеете до вечерних пробок.

–Мне, главное, до метро три остановки проехать.

–Тогда еще лучше.

–Ага, – вздохнула она, подумав, что работать в салон красоты ездила на лифте. – В следующий раз проверю ваши успехи.

Когда Стас попросил позвать следующую посетительницу, в дверь словно ворвался и начал кружить по всему помещению серый смерч – Аня была в спортивном флисовом костюме мышиного цвета, его капюшон, надетый поверх зеленой бейсболки, почти полностью скрывал лицо. Но даже не видя разгневанных глаз девушки, Стас понимал: она взбешена. «Ее бы энергию, да в мирных целях», – внутренне усмехнулся он, наблюдая, как, вместо того, чтоб сесть и объяснить, кто ее обидел, Анюта нарезала круги по кабинету и верещала, что не ожидала такого хамства.

–Стой, – приустав от спектакля, мужчина взял девушку за плечи и снял с нее бейсболку.

–Что вы делаете? У меня ж голова немытая! – взвизгнула Аня и попыталась вновь спрятать волосы под шапкой.

–Не привык разговаривать с клювом, – Стас сдвинул ей козырек назад, – согласна на такой компромисс?

–Сойдет.

–Садись уже и выкладывай, что стряслось.

–Этот ваш зам мне нахамил и ничего толком не рассказал!

–Ванька?

–Нет, Райский. Договорились об интервью, а он ни на один вопрос толком не ответил. Слушайте вот – не буду это расшифровывать.

Она ткнула в кнопку воспроизведения записи:

-Расскажите что-нибудь про Станислава Михайловича и Олесю.

-Конкретнее?

-Ну, мне все интересно, как познакомились, какие-нибудь случаи из их жизни.

-Я свечку не держал.

-Вы же его друг!

-И что? Стас не любит говорить о личном.

-Расскажите тогда про аварию.

-Не могу – меня в городе не было – уезжал на майские праздники, а телефон оставил тут – вернулся к зарытой могиле.

-Как вы можете так? Это же ваш друг!

-Я сразу спросил, что конкретно вам надо.

-Говорю же, случаи…

-Какие?

-Какие-нибудь…

-В итоге он что-нибудь рассказал? – Стас остановил диктофон.

–В итоге я психанула и ушла.

–О боже, с кем я связался!

–Чем я виновата – он же нахамил?! – захлопала глазами Аня.

–Такое ощущение, это твое первое интервью – как ты больше года работала?

–Очеркистом…

–Значит, точно первое! А на курсах тебя не учили готовиться заранее, располагать собеседника?

–Да у меня же тема одна – вы!

–Я бы тоже не захотел рассказывать сокровенное о своем друге человеку, похожему то ли на разносчика пиццы, то ли на воришку-карманника.

–Но мы ведь с ним заранее договорились про вас пообщаться.

–Он и не обманул – пообщался. Вопрос в другом: согласится ли он с тобой еще раз встретиться?

Аня молчала, надув губы, черешни глаз, казалось, вот-вот протекут.

–Так всех респондентов распугаешь, – продолжал Стас. – Давай завязывать с этой книгой, пока ты меня дурачком перед друзьями не выставила.

–Нет, – воскликнула она так громко, что мужчина даже задумался, слышно ли этот крик по другую сторону двери. Аня уже сжимала его руки в своих и почти умоляла:

–Вы же знаете, сразу ни у кого не получается. Да и друг ваш мерзопакостный тип. Может, с другими лучше пойдет. Я вам все-все расшифрую, напишу, как захотите… ну, разрешите еще попробовать! Может, вы посоветуете чего?

–Для начала – не жди, что пришла на все готовенькое, – проговорил он, отнимая у девушки руки. – Со мной тебе крупно повезло. Другой бы даже слушать не стал. А сейчас что, я за тебя должен интервью брать? Может, и гонорар за книгу получу? Или мне мемуары про то же самое написать?

–Да я смогу, правда, – пролепетала она, покрываясь красными пятнами. И без того огромные глаза казались еще больше от поселившихся в них страха и обиды.

–Ладно. Чтобы такое первый и последний раз! Повторится – проект закрыт, – Аня молча кивала. – Почитай в Интернете про ребят, найди к каждому подход – они сами все выложат.

–Я про всех читала на вашем сайте.

–Не на сайте читай – а в отзывах. Что у журналистской тусовки нет своих ресурсов, где вы сплетнями делитесь? Не верю!

–Не знаю…

–Например, все в курсе: я о личной жизни распространяться не люблю – как искусно они эти вопросы в интервью вплетают! А про Олега все знают, что он до женского пола слаб…

–Как-то я этого не заметила…

–Как-то не похожа ты сегодня на женский пол – даже лицо спрятала. Гюльчатай!

–А остальные?

–А про остальных сама поищи. Думаешь, мне заняться нечем кроме твоего проекта? У меня прямая линия с Финляндией висит, а мы тут решаем, кто обидел девочку. Видать, родственнички чересчур крутые – привыкли все с наскока решать!

–Я тут не от них!

–Замечательно, учись строить с людьми беседу. Олега я попрошу еще раз тебя принять. Если согласится, пришли ему список вопросов заранее и оденься поженственнее. Хотя бы просто по-человечески…

–Хорошо.

–Иди.

Стас в очередной раз пожалел, что связался с этим детским садом, но он также понимал: только Аня сейчас может найти нужную ему информацию, не вызывая подозрений. «Главное, не прогнать раньше, чем она принесет хоть какую-то пользу», – подумал мужчина, набирая внутренний номер Олега:

–Ты по что девочку обидел, а?

–Оно было девочка?

–Что не мальчик – точно!

–Так ты не присылай таких страшных девочек, я их и не обижу.

–А если она резко похорошеет к следующему разу, поговоришь с ней нормально?

–Тебе-то в ней какая выгода?

–Она трогательно горит энтузиазмом – напоминает меня в лучшие годы.

–Вау! Да ты, оказывается, сентиментальный старичок…

–Ну, по рукам?

–Уговорил.

Следующий внутренний номер Стасу было особенно приятно набирать:

–Алис, а ты можешь прийти меня по финнам проконсультировать?

–Пока финский не вспомнишь – нет.

–Оказалось, я его не забывал!

Вскоре она уже стояла рядом и водила пальчиком по монитору, показывая, в каких папках нужно искать полезные сведения о сотрудничестве с мистером Маккала, и коротенько рассказывала об основных направлениях совместной работы.

–А что это за звуки? – спросил Стас, как бы небрежно прикасаясь к ее животу. – Мой финансовый директор не зарабатывает себе на обед?

–Да я Дениску жду, а он все занят, – Алиса отвела его руку, слегка краснея – неловко, когда твой голодный желудок оказывается напротив уха непосредственного начальства.

–Идем вместе перекусим – я тоже не ел.

–А как же Пит?

–Он с понедельника ждет, еще немного потерпит.

–Нет, Стас, потеряешь так выгодных партнеров! Тем более, уже конец рабочего дня.

–Тогда давай я позвоню ему и пойдем ужинать в ресторан.

–Мне за Ксюшей в садик. Дома все вместе поужинаем.

Стас кивнул и отпустил за дочкой свою возможность побыть наедине с Алисой. «Нет, думаю, не проецирую», – проговорил он сам себе, с наслаждением сжимая в кулак руку, касавшуюся теплого голодного животика.

-Здравствуйте, Алиса Евгеньевна, – Аня пришла на новое интервью в джинсовом костюме, со стильно повязанным на шее платком.

–Проходи, со мной можно на ты и без отчества.

–Готова мне рассказать про сестру?

–Что именно?

–Хотелось бы какие-нибудь случаи из детства, чтоб понять, каким человеком была Олеся.

–Стас читать будет? – сразу насторожилась собеседница.

–Разве хороший автор покажет кому-то черновики?! Я ему на утверждение окончательный вариант дам.

–Скоро?

–Не раньше чем через полгода… может, и больше… А что?

–Любопытство… Кофе будешь?

–Буду.

-Внешне мы были невероятно похожи, – начала девушка с общих фраз. – То есть, знаешь, бывают такие близнецы, на которых пару раз глянешь, и уже никогда не перепутаешь. С нами не так было. Только родные и близкие друзья улавливали те черточки, по которым могли нас отличить, особенно в детстве, когда одежда вплоть до цвета бантиков на сандалиях была одинаковой. Мы любили прикалываться, изображая друг друга, при том, что внутри были совсем разные. Я – практик и прагматик. Олеся же была творческим человечком. И это касалось не одной профессии, с которой она решила связать жизнь, ее нестандартное мышление поражало меня с самого детства. Она жила будто в сказке – мир вокруг был полон приключений и волшебства. Пойдет за хлебом – найдет монетку и радуется, что «орлом» кверху. А я монетки вовсе не поднимала – на них же купить ничего нельзя…

Я боялась, что однажды в ее мир ворвется наша реальность и сделает ей больно… но сестре повезло – она встретила того, кто смог увести ее из родительского дома в новую сказку…

-Расскажи какую-нибудь историю, – Аня заметила, как засияли глаза Алисы, когда она заговорила о детстве:

–Историю… не сразу на ум приходит история… Например, вот: жили мы в старом доме на пятом этаже – дверь упиралась в лестницу на чердак. Взрослые даже внимания на нее не обращали, а для нас за ведущим на крышу люком крылась вселенская тайна. Маленькие дети привыкли считать, раз что-то заперто, оно наверняка скрывает кучу всего интересного.

Иногда наверх лазили неопрятные дядьки в рабочей одежде, мы пробовали незаметно просочиться за ними… не получалось – едва добирались до люка, как на нас шикали и грозились пожаловаться родителям. Тоже мне, стражи секретов!

К люку нас тянуло как магнитом, а однажды летом вредные мальчишки во дворе растащили наш шалаш. Знаешь, девчонки склонны к гнездованию – любят придумывать себе условные дома и нарекать подруг собственной бабушкой или мужем, чтобы одна пекла из листиков блины, а другая их поедала и нахваливала. Ради подобной счастливой семьи мы с подружками целый день облагораживали жилище из веток и камней – натаскали их со всей округи, посудку кукольную принесли, а пацаны в миг все сломали. Мы, конечно, честь свою отстояли – с ними нешуточно подрались и принялись за новый дом. Но его постигла та же участь, ибо мальчишки обид не прощают, а воинственный дух у них посильнее нашего.

И вот эта ссора стала последней каплей на пути к чердаку – Олеся предложила там сделать наш игровой домик. Девчонки усомнились, что получится открыть замок, но мы обе упертые… были… Стали взрослых расспрашивать, что да как – у кого ключ есть, часто ли чердак отпирают. Оказалось, почти никогда… а ключ в ЖКО или какой-то инстанции типа этого – короче, не про нашу честь его достать будет. Но сразу сдаться мы не могли. Я пошла самым простым путем – купила похожий замок и стала учиться открывать его скрепкой. Во всех шпионских фильмах у дядек в темных очках это лихо получалось. Но вот я в свои то ли девять, то ли одиннадцать – не суть – лет никак не могла уяснить, что они там подцепляют и поворачивают. Олеся же придумала другой вариант – куда более творческий – предложила замок спилить и заменить нашим. Она раскачала петли на двери в ванную, а когда папа достал инструменты их поправлять, разыграла перед ним спектакль «маленькая помощница» и незаметно выяснила, чем можно распилить металл.

Днем мы выставили подружек-часовых на первом и третьем этажах – они должны были громко здороваться с прохожими, давая нам понять, что надо прервать наш нелегкий, но увлекательный труд и спрятаться дома. Тревожили нас не часто, и люк был перезаперт на наш замок.

Честно признаться, крыша меня не впечатлила – ни видом, ни запахом… но Олеська нашла там окошко, из которого солнечные лучи боле-менее живописно лились на загаженный голубями пол, и это место мы определили нашим будущим домом – приволокли из квартир веники и простыни – подмели, разгородили, поиграли… Так и стали там «жить». Девчонки родителям врали, что идут к нам в гости – приносили с собой кукол, утварь всякую… Мы все трепетно хранили нашу общую тайну – даже мальчишкам не хвастали, боялись, наябедничают они.

Летом про крышу никто не вспоминал, а осенью перед отопительным сезоном зачем-то слесарям стрельнуло в голову туда слазить. Вот до сих пор не понимаю – зачем. Вентили вроде все в подвале, крыша у нас не текла… А может это и не слесари вовсе были… Но как-то мы с Олеськой услышали ругань на лестничной площадке – подкрались к двери, по очереди глядели в глазок – там что было! Ключ-то их из ЖКО слесарям не подошел. Они и так и эдак, матерятся – на ключ, на замок, друг на друга… в итоге, сбили петли, на которых замок висел, и полезли наверх. Слава Богу, мы из нашего игрового жилища все по домам уносили – оставляли одни стены, то есть, простыни. Не то – вычислили бы нас по игрушкам. А так решили, это бомжи. Мы чуть со смеху не померли у двери – ну какие бомжи на чердак незамеченными пролезут, да еще с белоснежными простынями?!

Повезло еще, что мы дома были, когда это все происходило – услышали, как взрослые решили обязать управдома следить, кто на чердак полезет и замок каждый день проверять – часа не прошло, как они и петли по новой прибили, и замок свой повесили… В общем, дорога к нашему уютному домику была заказана, зато крыша уже перестала быть тайной…

Думаешь, на этом история закончилась? Нет, дружок. Самое забавное было впереди. У нас во дворе жил кот Рыжик, которого любили всем подъездом кто как мог – взрослые подкармливали, мальчишки защищали от собак, а мы брали с собой играть, даже оказали такую честь, что показали ему свое чердачное убежище. И вот проходит день-другой после раскрытия нашей тайны, как Олеська понимает, что кота последний раз видела именно на крыше. Я не прониклась ее тревогой, ибо была уверена, что, помимо известного люка, на чердак ведет еще множество ходов, которые нам будут тесноваты, а вот коту и голубям – в самый раз. Уж кого-кого, а этих пернатых мы туда точно не таскали, но следы их присутствия были неоспоримы и могли измеряться мешками… Попытавшись объяснить это сестре, я получила имя бессердечной и, чтоб не ссориться дальше, пошла делать уроки – мой черед был…

-Это как?

-Мы учились в одном классе и уроки делали по очереди – задачки там, упражнения по русскому – одна все решит, другая у нее перепишет, заодно и ошибки проверит. А на следующий день менялись – не представляешь, как удобно!

Вот сижу – никого не трогаю. Вдруг слышу, сестра меня зовет издалека откуда-то, наверное, с улицы. Думаю: «Не утерпела – побежала во двор за котом, теперь нашла и зовет меня любоваться». Выхожу на балкон и… я даже не знаю, как передать мои эмоции. Глаза, наверное, не по пять копеек, а по целой крышке от консервной банки были. Короче, вижу: моя сестрица взяла папин молоток, связала друг с другом несколько пар колготок, одними опоясалась, другие к балкону привязала – и полезла на крышу – оттуда еще один вход на чердак был. Но колготок ей до этой дверцы не хватило – так и застряла посреди крыши в нескольких метрах от цели.

-Олеська, ты чего?! Иди быстро домой, – кричу.

А она боится. Наверх, значит, лезть не боялась, а вниз глянула – обратно не может. Стоит – как прилипла – просит помощи. Причем в ее варианте «помочь» – это не домой вернуть, а обвязаться веревкой подлиннее, забраться к ней и подсобить добраться до чердака. Но у меня гибкости было поменьше, а рассудительности побольше, поэтому, даже прикинув, что в доме еще остались колготки, я не решилась лезть наверх. Стала ее уговаривать: «Ты же ведь привязалась, значит, вниз не упадешь, да и вообще не упадешь… попробуй потихонечку…» Она жалобно лепетала, пыталась ногу пониже спустить, боялась. Потом вспомнила, что там может быть кот, и снова застыла – бросить Рыжика в потенциальной беде она не могла.

Я уже мысленно боролась с желанием вызвать спасателей и доверить снимать сестру с крыши специально обученным людям – понимала ведь: тогда папа непременно узнает об этой проделке, и влетит нам обеим. Хорошо еще, во дворе никого не было. Но это счастье тоже длилось недолго – наш одноклассник Мишаня вышел из соседнего подъезда погулять. И была у него такая дурная привычка, смотреть, нет ли кого из друзей в окне – будто все сидят и его ждут.

Я сестре постаралась как можно тише на него указать:

-Олеська, – говорю, – он сейчас как тебя увидит, весь двор смотреть сбежится.

И как сглазила – не успела договорить, Мишка уже нам кричал:

-Ой, а чего это вы тут?

У Олеськи глаза еще больше распахнулись, щеки краской налились… Я наивно понадеялась, она, наконец, домой сиганет. И что думаешь? Вместо этого сестра отвязала с пояса колготки и опрометью бросилась на чердак – наверх-то ей не страшно ползти было – разбила молоточком стеклянную дверцу, и скрылась внутри.

Мишка чего-то внизу кричал, но мы были как раз в том возрасте, когда девочка может гордо сказать мальчишке «не лезь» и продолжить заниматься своими делами. А дело мне предстояло непростое – в одиночку открыть наш заветный люк. Причем я прекрасно понимала: спилить замок не смогу – долго, тяжело и теперь наверняка заметят… соответственно, получим за это по первое число.

Я походила по квартире из угла в угол, потом в папины инструменты зачем-то залезла. Как оказалось, не зря – увидела там плоскогубцы – и вспомнила, что слесари-то с замком не возились, а петли сбили – решила вытащить гвозди, которыми их обратно приколотили. Силища для этого нужна была неземная – я цепляла каждый гвоздик инструментом – и прыгала вниз – лестница-то невысокая – моего веса хватало, чтоб через какое-то время вместе с гвоздем приземлиться на пол. Когда добралась до Олеськи, хотелось треснуть ее молотком, который она в руках сжимала. Но не стала – за это тоже могло влететь.

В итоге, прибили им обратно гвозди, отвязали колготки с балкона, а через полчаса папа с работы пришел. Мишка в школе пытался спросить, что это было на крыше, но мы сделали удивленный вид – вроде, ему показалось. А кот сам вскоре очутился у подъезда – где пропадал, не признался.

Но страху мы натерпелись! Причем, странно ведь – Олеська-то хоть упасть боялась, а я даже и не думала про это – все переживала, что папа заругает… Да, дети уверены, будто они и все вокруг бессмертны и всегда будут рядом!

-Что же расшифровка не до конца? – строго спросил Стас, когда Анюта пришла утвердить интервью.

–А дальше не про то все было, как говорится, не для печати, – она смотрела в пол – в ее втором интервью тоже не обошлось без прокола: