Ворожея. По ту сторону леса

– Возможно… – охрипшим голосом заговорил Бояр. Он тяжело сглотнул вставший в горле ком, облизал пересохшие губы. – Возможно, им кто-то помогает.

– Боги сошли с небес? – мрачно хохотнул Видящий, теребя в руках крохотный, прозрачный обычно и мутный сейчас камушек погоды. – Или откуда у них там боги вылезают…

Бояр хмыкнул. Ему этого знать не хотелось. Он медленно обернулся, посмотрев на спящего Маркоса. Сердце сдавило от боли – они потеряли Марина. Оборотень был другом отца и много лет защищал самого Бояра. Он был для него еще одним членом семьи, и новость о его гибели может изменить многое.

Тело Марина Рих занес в избу и оставил в сенях. Того нужно было похоронить согласно традициям, но облик его так и остался волчьим. Это очень беспокоило Бояра. Рих рассказал ему о возможной причине, которая совсем не понравилась княжичу. Видящий предположил, что это произошло потому, что оборотень угодил в ловушку, устроенную Лордом, и лишился человеческой половины души, в то время как сущность волка осталась. Только они не могут существовать отдельно, и Марин хоть и погиб быстро, но испытал при этом страшную боль.

Бояру не давала покоя мысль, что Лорды могли научиться красть души. Это в корне все меняло, и значит, им нужны обереги, которые могли делать только люди.

С людьми у оборотней была давняя вражда. Будучи существами суеверными и слабыми, люди считали, что все, что не похоже на человека, является порождением Иной крови. И оборотень с его сущностью зверя вставал в один ряд с Лордами.

Это крайне оскорбляло, и Бояр не раз сталкивался с таким лично, когда присутствовал на переговорах с отцом-князем. Каждый уважающий себя людской посол сперва надевал на голову обережный венец, с помощью которого все скрытое становилось явным, и только потом приступал к переговорам с оборотнями. А еще по требованию людей в каждой делегации присутствовало не больше трех представителей его народа. Официально это объяснялось соображениями безопасности, дескать, и трое могут наворотить дел, но по факту в этом сквозил безотчетный страх ко всему необъяснимому.

В прошлом люди и вовсе не слишком церемонились с перевертышами. Ловили их, мучили, чтобы затем убить. Они изгнали оборотней с их исконных земель, загнав за проклятый Черный лес, в котором обитали Лорды и другие порождения Иной крови. Многие из тех, кто отважился на переход, погибли в пути, не справившись с ужасами, что таил в себе лес. Лишь со временем оборотни смогли найти тропу, относительно безопасную, которой и пользовались по сей день, отправляясь небольшими группами хорошо обученных воинов. Торговые караваны же и вовсе не рисковали соваться туда, предпочитая долгий, но безопасный путь в обход Черного леса.

Бояр знал, где находится эта тропа, прозванная в народе Одинокой. На самом деле она была не единственной, на всем протяжении леса были еще две-три такие, менее популярные у оборотней. По ним перемещались личности, творящие дела не совсем законные, кому и терять, в общем-то, было нечего. У этих троп всегда дежурила охрана: оборотни не желали привечать у себя людских преступников. Всех, кто, так или иначе, смог пересечь лес, ловили и отвозили к князю. Он, а иногда и сам Бояр, допрашивал их и потом выносил вердикт: оставить на своей территории, дав убежище, или отправить обратно.

Иногда из леса приходили ворожеи. В последние годы это случалось все реже: Великий князь людской изменил свое отношение к этим женщинам, прекратив гонения на младшие княжеские роды. Бояр был совсем мал, когда ворожеи бежали сквозь лес, боясь за свою жизнь и жизни своих детей. Тогда оборотни спрятали их у себя, а на требования людского князя выдать местоположение отвечали жестким отказом.

В благодарность за защиту ворожеи сделали для оборотней обереги, облегчающие оборот – те самые кинжалы, одним из которых пользовался сам Бояр. Потеря такого означала утрату защиты во время превращения – кости перевертышей в этот момент становились тонкими, как у младенца, – и делала уязвимыми перед возможным нападением. Раньше они всегда обращались под защитой стен или в окружении верных соратников, с помощью ворожей стало возможно делать это буквально на ходу. Один минус: кинжал оставался в земле, скрытый силой, и оборотню нужно было вернуться за ним или нести его в зубах.

Существовал у них и еще один минус: если слишком долго находиться в облике зверя, сущность его могла взять верх над человеческой половиной, и обратного пути зачастую было уже не найти. Бояр боялся этого и немного завидовал Видящему, для которого такой угрозы не существовало. Но почти сразу же княжич вспоминал о том, как тяжело приходится другу.

– Все-таки этот дождь очень удачно пошел почти сразу после боя, – задумчиво пробормотал Рих, привлекая внимание Бояра. – Мы когда в деревню вошли, на небе ни облачка не было… Впору подумать, что Лорды и погоду себе подчинить сумели. – Он хохотнул, но осекся, поймав мрачный взгляд Бояра. – Что?

– Беду не накликай, – проскрежетал очнувшийся Маркос, который услышал последние слова Видящего.

– О! Ты очнулся! – воскликнул Рих, и оборотни поморщились от его громкого голоса. – С возвращением в мир живых, – уже тише добавил Видящий, смутившись.

– Воды, – прохрипел Маркос, облизывая пересохшие губы.

– Ее-то здесь как раз много, – пробормотал Видящий, зачерпнув ковшиком воду из деревянного ведерка.

Бояр покачал головой. Когда Рих нервничал, то начинал слишком много болтать, и иногда это раздражало. Особенно когда так болела голова и не зажившие до конца раны от когтей тварей. Отчего-то хваленая способность оборотней к быстрому исцелению сейчас почти не работала. Возможно, дело было в необычных когтях существ. Могли ли они содержать какой-то яд? Бояр хмыкнул. Нет, его бы он наверняка почувствовал. Вот кровь у тварей на редкость мерзкая: горечь от нее до сих пор ощущалась во рту, а нюх так до конца и не восстановился после вони. Пострадал и слух – от оглушающего визга большой твари. Во время боя, признаться, княжич даже решил, что перепонки не выдержат, но вроде все обошлось.

– Где Марин? – спросил Маркос, когда Рих отодвинул от него пустой ковшик. Видящий отвел глаза. – Бояр? Что с ним?

Княжич отвернулся, не в силах вынести взгляд Маркоса.

– Он погиб, – выдавил Рих сквозь с трудом.

– Лорд забрал его душу, – едва слышно добавил Рих.

– Что?! – воскликнул Маркос и рывком сел. – Как?!

– Тише ты, – рыкнул на него Видящий. Он толкнул оборотня в грудь, вынуждая лечь. – Не хватало еще, чтобы швы разошлись. Откуда вы оба такие беспокойные на мою голову взялись?

– Рих, на вопрос ответь, – напряженно произнес Маркос, буравя нервничающего Видящего взглядом. – Как такое возможно?

Рих вскочил, уронив посудину, и заметался по небольшому помещению избы.

– Я не знаю! Не знаю, слышите? – Он остановился у двери в сени, взлохматил волосы. – Нигде не было упоминания о ловцах душ среди Лордов. Мастер рассказывал, что такие иногда встречались у кочевых племен на западе, у Тернового моря. Но это слишком далеко отсюда!

– И какие шансы, что Лорды могли получить знания кочевников? – голос Бояра был предельно серьезен. Он пытался вспомнить все, что известно об Иной крови, и выходило, что никто из Лордов не может надолго покидать Черный лес. Княжич встретился взглядом с Видящим. – Как далеко простирается Туман на людских землях?

Рих устало опустился на колченогую табуретку у печи. Он мрачно смотрел в пол, не торопясь отвечать. В тяжелом молчании они провели несколько томительных минут. Каждый из них с легкостью мог представить последствия того, что произойдет, если не остановить Лордов.

– Я пойду проверю, что там с погодой, – вздохнул Бояр, поднимаясь со скамьи. Маркос и Рих проводили его взглядом.

Княжич прикрыл за собой дверь во внутреннюю часть избы и замер возле тела Марина. Волк лежал на соломе, поджав длинные лапы. Рядом с ним Видящий оставил обережный кинжал. У оборотней было не принято чужим касаться тела умершего, но для Бояра погибший был частью семьи, равно как и сам княжич, для Марина был как сын, и он со вздохом взял кинжал, чувствуя дрожь в руках. В воздухе Бояр начертил знаки, отпуская душу погибшего в чертоги Рудо. Княжич хотел верить, что похищенная душа Марина несмотря ни на что найдет туда путь. После этого он положил кинжал на место и вышел наружу.

Дождь почти закончился, лишь мелкая морось падала на темные волосы Бояра. Он запрокинул голову, полной грудью вдохнул запах дождя. Однажды это все закончится, и проклятые Лорды уберутся вновь в ту нору, откуда вылезли. Только нужно во всем разобраться. Подкопить силы. Возможно, объединиться с людьми…

Смерть Марина на его совести. Не послушал отца, не стал собирать отряд. Решил, что малыми силами будет лучше и безопаснее, меньше внимания простого народа привлекут, меньше паники поднимут, а все оказалось гораздо серьезнее, сложнее.

Никто так до конца и не осознавал, какую опасность теперь представляют Лорды, и при княжеском дворе не раз отмахивались от предупреждений Видящих и от вестей с границы. Этому было объяснение. Многие годы Иная кровь опасалась приближаться к землям оборотней, довольствуясь лишь набегами на людей. Бояр не понимал, в какой момент все изменилось и что послужило тому причиной. Могли ли Лорды накопить силу? Что движет ими теперь, ведь раньше все их усилия были направлены исключительно на людей, которые считали себя потомками Первых богов?

Бояр усмехнулся. Людей он тоже не любил. Их заносчивость и лживость сбивали с толку и раздражали. Большинство из них ничего из себя не представляло, но они кичились своим родством с Первым богом, или Триединым, будто других рядом с ним не было. Люди пытались написать свою историю, вычеркнув из нее другие разумные расы, и платили за это. Обособленностью, бессилием перед порождениями Иной крови и враждой с ближайшими соседями.

Оборотни сознательно не помогали людям бороться с Лордами, хотя до изгнания со своих земель не единожды помощь предлагали. Гордые люди же и вовсе ни о чем не просили, считая, что справятся сами. Ворожей было много – несколько родов, они зачаровывали не только обереги, защищавшие от Иной крови, но и оружие, и броню. Все закончилось, когда один из князей решил объединить земли в единое Великое княжество. Многие в этой войне погибли, включая самый многочисленный род – Ласточки. И на великокняжеский престол взошел Ворон. Поговаривали – слух этот дошел и до оборотней, – что одна из ворожей прокляла первого Великого князя, и после этого в роду Воронов перестали появляться на свет сыновья с даром, либо рождались, но умирали до проявления знака и обретения силы.

Бояр слабо верил в проклятия, однако некое зерно правды в этом точно имелось: нынешнему Великому князю не везло с наследниками. Первая жена смогла подарить ему двух дочерей и сына, который не прожил и года – кикимора выкрала ребенка из колыбели, заменив младенца на свое дитя. Молодая мать поздно заметила: лишь приложив ребенка к груди и ощутив, как острые зубы существа впиваются в плоть, она закричала. Когда на крики в комнату вбежала служанка, все уже было кончено – тварь выпила жизненную силу княгини и ушла через открытое настежь окно. Новая же жена и вовсе померла родами.

Все эти истории княжич услышал в людском караване от одного словоохотливого торговца, решившегося пройти по Одинокой тропе. Тот очень боялся нападения Лордов, но истово верил, что шум отпугнет их тварей, оттого говорил много и громко, время от времени стуча поварешкой по крышке котла. От этого звона оборотни в охранном отряде болезненно морщились. Но лучше такое, чем паникующие люди, норовящие от любого шороха спрыгнуть с повозки и бежать прятаться в ближайших кустах.

Дверь за спиной оборотня тихо скрипнула, привлекая внимание. На крыльцо вышел Видящий. Он крутил в руках посветлевший камень погоды и молчал.

– Как Маркос? – спросил Бояр, которого вдруг эта тишина стала тяготить.

– Идти сможет, – задумчиво ответил Рих. Он смотрел на деревенский колодец и вспоминал события минувшей ночи. Не верилось, что это случилось несколько часов назад: из-за прошедшего ливня ничего не напоминало о схватке с неизвестным до этого дня существом. – Нужно похоронить Марина и возвращаться в столицу.

Бояр покачал головой, не соглашаясь. Княжич считал, что им нужно понять, куда делась раненая тварь. С такой кровопотерей она не сумела бы уйти далеко даже по воле Лорда, создавшего ее. Кто знает, может, на ближайшей опушке им удастся найти тушу издохшего существа.

– Идти сейчас в лес – плохая идея, – нахмурился Рих, поняв, о чем думает друг. – Вы оба ранены. От меня толку никакого, я еще ночью выложился. Мы не можем быть уверены, что тварь или сам Лорд не поджидают нас там.

– Но и оставить все так, будто ничего не случилось, мы тоже не можем, – заметил Бояр. И тут же подумал: конечно, они не смогут. Не после того, как погиб Марин. – Я могу пойти один, – хмыкнул он, – а вы вернетесь в столицу и доложите обо всем отцу.

– Совсем сбрендил?

Бояр пожал плечами и отвернулся. Ему надоело сидеть на одном месте, казалось, что они теряют время. Что разгадка, какая бы она ни была, с каждым часом отдаляется от них. Вот-вот и вовсе исчезнет. И придется им вновь впотьмах, как слепым кутятам, рыскать в поисках правды.

– Тогда нам нужно торопиться, – сказал он, бросив быстрый взгляд на тучи, за которыми скрывалось солнце. Время почти подходило к полудню. Совсем скоро день пойдет на убыль и опустится ночь. Снова пережидать ее в этой деревне у Бояра не было никакого желания, хотелось убраться отсюда, и поскорее.

Глава 6

Марина похоронили возле невысокой разлапистой ели. Корни дерева будто разошлись в стороны, позволяя оборотням выкопать могилу. Они молча простились с сородичем, и каждый из них думал о своем. Мысли Риха были полны вопросов: как это случилось, по какой причине и как не позволить этому повториться? Голову Маркоса занимала одна-единственная мысль: как доложить обо всем князю, ведь Марин был его близким другом? Бояр же думал о мести. Он хотел найти эту тварь, что похитила душу оборотня, и того Лорда, который ее создал. Найти и убить. И делать это он будет долго, мучительно, чтобы проклятая Иная кровь сполна могла прочувствовать всю боль, которую испытывал Марин перед смертью.

– Нам нужно возвращаться, – глухо произнес Маркос, отходя от могилы. – Больше нечего здесь делать. И князю доложить о случившемся надо.

– Рано, – обрубил Бояр. Он подобрался и хищным взглядом посмотрел на лес. – Мы за другим сюда приехали. По иной причине.

– Вернемся позже, княжич. С отрядом.

– Нет, – покачал головой Бояр, – будет уже поздно. И так потеряли много времени.

– Но…

– Нет времени, Маркос, – повторил Бояр. – Послание из деревни пришло три дня назад. Два дня назад жители ушли, на их место пришли твари. Что-то есть в этом лесу, и оно может исчезнуть в любой момент. Мы должны пойти туда. Впрочем, – он ухмыльнулся, бросив косой взгляд на Маркоса, – вы с Рихом можете вернуться.

Бояра бесила эта ситуация – несогласие Маркоса с его решением. Они пришли сюда по приказу его отца и как теперь могут уехать, не выполнив поручения? Не выяснив причины произошедшего? Что же тогда, получается, Марин зря погиб?

– И чтобы князь нам голову оторвал за то, что бросили тебя одного здесь? – вскинулся Рих. Он сердито сжал кулаки. – Ты извини, конечно, Бояр, но я согласен с Маркосом, и в таком составе нам делать в лесу нечего. Это может быть слишком опасно.

Бояр скрипнул зубами от злости. На лице заходили желваки.

– Мы теряем время, – процедил он. Княжич не хотел больше разговоров. Развернувшись, пошел к видневшимся впереди деревьям, чувствуя спиной их взгляды.

Лес встретил Бояра неестественной тишиной. Молчали птицы, не слышно было шелеста листвы. Время вокруг замерло, застыло, словно в янтаре. Сердце княжича тревожно забилось – появилось ощущение, что за ним наблюдают. Он подобрался, настороженно огляделся по сторонам. Где-то там, за широкими стволами высоких елей, кто-то был.

Бояр услышал за своей спиной быстрые легкие шаги, обернулся рывком, но сзади никого не было. Из самой чащи раздался звонкий детский смех. Княжич дрогнул и сделал шаг назад. Подумалось, что идти в одиночку в этот лес и правда было плохой идеей. Бояр не считал себя трусом, но и излишней, граничащей с глупостью отвагой все же, как он думал, не страдал.

Княжич медленно пятился прочь из леса, напряженно всматриваясь в темную чащу. Ветви деревьев столь плотно переплелись между собой, что почти не пропускали дневной свет, и из-за этого ему всюду виделись тени. Чутье завопило, предупреждая об опасности. Что-то просвистело рядом, и Бояр дернулся влево. В дерево воткнулась стрела. Он прижался спиной к стволу и принялся напряженно вслушиваться в тишину, но слышал только свое дыхание.

Сначала Бояр увидел стрелу, лежащую в тетиве лука, потом – тонкие руки, которые до локтя были покрыты знаками. Синяя краска кое-где поистерлась, но в очертаниях букв угадывался смысл: похожие руны княжич уже видел у шаманов из западных степей.

Лучник заметил оборотня слишком поздно и лишь сдавленно вскрикнул, когда рука Бояра сомкнулась на его горле.

– Попался, – прошипел княжич, прижимая лучника к дереву, возле которого тот стоял.

Пальцы его впились в руку Бояра, пытаясь разжать ладонь, княжич же рассматривал свою добычу. Серебристые волосы, жесткие на вид, оказались заплетены у висков в косички, чтобы затем быть собранными в низкий хвост на затылке. Белесые глаза, настолько светлые, что почти не видно радужки, сейчас покрасневшей от лопнувших сосудов, Бояр последний раз встречал, когда служил на границе несколько лет назад. Откуда в их краях кочевник с западных степей?

– Великий Рудо! Да ты же убьешь его, Бояр!

Крик Риха застал его врасплох. Он вздрогнул всем телом, сжав пальцы сильнее, и кочевник захрипел, задергался, лицо его посинело, глаза закатились.

– Твою мать! – прошипел появившийся рядом Маркос, оттаскивая княжича от беловолосого.

Тот упал на колени, надсадно кашляя и хрипя. Бояр дернулся, скидывая с себя руки Маркоса, и посмотрел на него сверху вниз.

– Это кочевник, – выплюнул он, – шаман. Может быть, даже ловец душ.

Рих сдавленно охнул, моргнул, переключая зрение. Из глаз Видящего полилась тьма. Вглядевшись в потоки силы, окружающие кочевника, Рих с облегчением выдохнул.

– Это не он, – сказал, протирая слезящиеся глаза. Щеки Риха прочертили чернильные линии тьмы.

– Не он? – ядовито переспросил Бояр, качнувшись вперед. – А не он – что? Марина убил или Лордов обучил? Эй, – Бояр поддел носком сапога сидящего беловолосого, который все никак не мог отдышаться, – это ты Иную кровь науке своей обучил, да?

Кочевник сжал руками землю. Плечи напряглись. Выбившиеся из хвоста волосы упали на лицо, пряча его выражение от оборотней.

– Это не я, – проскрипел он, с трудом проталкивая слова через поврежденное горло.

– Не ты? – с видимым удивлением спросил Бояр. – А скажи нам тогда, как оказался здесь? И почему в меня стрелял?

Рих и Маркос вскинулись, совсем по-другому посмотрев на кочевника. Маркос заметил лежащий неподалеку лук. Он подошел к оружию, наклонился, чтобы взять, но был остановлен Бояром.

– Не трогай, – предупредил княжич, не спуская взгляда с беловолосого. – Лук кочевника может взять только хозяин и тот, кому он позволит это сделать. Ведь так?

– Так, – выплюнул кочевник, садясь на пятки. Запрокинув голову, он посмотрел на Бояра. Спутанные белые пряди налипли на влажный лоб. – И что ты сделаешь со мной теперь, сын князя?

Бояр молча разглядывал его, вдруг поняв, что они уже встречались.

Это произошло года четыре назад, когда Бояр только-только прибыл на границу с западными кочевниками. На заставе ему сказали, что это племя называет себя Бану, и предупредили, что они очень опасны и ни в коем случае нельзя выходить с ними на контакт, а при любом столкновении стараться взять в плен живьем. Княжич несколько раз видел, как вели конвой с одним-двумя воинами Бану: беловолосые, белоглазые, они непостижимым образом не загорали под палящим солнцем степей, оставаясь неестественно бледными, в то время как сам Бояр загорел до черноты всего за пару недель. Они шли, гордо глядя перед собой, будто не в плен их ведут, а на аудиенцию к князю. И молчали. Даже друг с другом общались только взглядами, изредка подавая какие-то знаки связанными перед собой руками.

Первым делом Бояру бросились в глаза рисунки на их теле. Нарисованные синей краской, они резко контрастировали со светлой кожей, выделяясь и приковывая взгляд. Долго на них смотреть было нельзя. Княжич слышал, будто люди сходили с ума, едва вглядевшись в эти знаки, а оборотни начинали ощущать разлад с сущностью зверя, что также было сродни безумию. Разведчики говорили, что знаки изображали краской перед каждым выходом за пределы лагеря. Оборотни пытались убрать с тел Бану рисунки. Поливали водой, терли жесткой мочалкой знак на руке одного из них, пока не покраснела кожа. Те смотрели на них с издевкой и молчали, не желали открывать свои тайны.

Этот воин попался Бояру случайно и по глупости. Возле заставы находилась роща, в которой росли деревья Арлу-Ши. Их плоды считались целебными, и сами оборотни не раз собирали маленькие грозди в сезон дождей – время, когда их созревало больше всего. Готовили из них снадобья и мази, запасали впрок. Если Арлу-Ши высушить, то в холодный сезон можно было добавить в травяной отвар, придающий силы, или в лепешки, что позволяли несколько часов не испытывать чувство голода. Рощу заприметили не только оборотни: время от времени к деревьям приходили Бану, что вынудило их выставить дозорных по ее периметру. Однако и это не остановило кочевников. Они пробирались небольшими группами по ночам, срывали несколько гроздей и неслышно уходили, а наутро, когда кто-то из оборотней приходил за плодами Арлу-Ши, обнаруживалось, что ветки некоторых деревьев пусты.

Сбор Арлу-Ши осложнялся и тем, что дерево не выживало в неволе. Много раз местные жители у Западной заставы пытались вырастить его из косточек, но тщетно. Привередливое, оно гибло на корню, будто сама мысль о том, чтобы находиться вдали от родных земель, угнетало росток. Не вышло и оградить рощу от Бану: едва по периметру ее появился забор, как деревья Арлу-Ши начали терять листья и засыхать. Тогда ограду немедленно убрали, ограничившись дозором.

Разведчики рассказывали, что беловолосые используют плоды не для лечения, из них они изготавливали свою необычную краску, которой рисовали знаки на телах. Однако полный рецепт так никому и не удалось узнать. Бояр слышал, как старики говорили, что для придания таких свойств краске Бану добавляют в растертую ягоду Арлу-Ши кровь оборотней, лишенных души, но все это было слишком похоже на сказку. Княжич не верил, что кочевники настолько кровожадный народ, и отчасти был прав.

В тот день Бояра отправили в дозор к роще. Он забрался на дерево, соседнее с Арлу-Ши, устроился на площадке, скрывшись в густой листве, и зорко осматривал степь, стараясь не упустить ни малейшего движения высокой травы. В голове его не укладывалось одно: как при такой необычной внешности и преобладании белого цвета Бану были совершенно незаметны в траве. По идее, их должно было быть видно издалека, но поди ж ты – пока нос к носу не столкнешься, ни за что не заметишь. Княжич предполагал, что все дело в знаках, но точно никто сказать не мог.

Обычно Бану появлялись, когда начинало темнеть, поэтому что сподвигло молодого воина прийти раньше, Бояр не знал. Он услышал тихий шелест, который шел от Арлу-Ши, и резко повернул голову, встретившись взглядом с кочевником. Белесые глаза того распахнулись от удивления, блеснули испугом. Он прижал к груди сорванную гроздь и принялся быстро спускаться. Княжич вскочил и сбросил вниз толстый канат, привязанный к ветке.

На земле они оказались одновременно. Бану побежал, но скрыться в траве не успел. Бояр догнал его, повалил на землю. Они сцепились и несколько минут боролись: княжич пытался прижать Бану к влажной после дождя земле, а быстрый и ловкий, как уж, кочевник изворачивался и не давал взять себя в захват. Наконец, Бояру это надоело.

Еще отцом – при княжеском тереме – ему было строго-настрого запрещено выдавать свое происхождение, и о том, что он – княжеский сын, знали единицы. И в тот момент Бояру бы тоже не следовало силу свою показывать, но ему больно хотелось поймать неуловимого Бану и привести на заставу. Он призвал сущность зверя и, услышав рев медведя, навалился всем весом на беловолосого. В отражении его расширившихся зрачков княжич увидел себя: светло-карие глаза горели желтоватым отблеском звериной сущности, черты и без того угловатого лица утяжелились, а коротко остриженные волосы будто бы стали длиннее.

Зверь посмотрел на Бану глазами Бояра, и тот сдавленно вскрикнул. Поднял руки перед собой, показывая, что сдается, и тяжело сглотнул. Бояр встал и достал из-за пояса веревку. Ловкими движениями он связал кочевнику руки, мысленно отметив, что Бану глаз не спускает с его удлинившихся когтей: отпустить звериную сущность до того, как надежно свяжет пленника, Бояр не рискнул, хоть и стоило ему это сил.