скачать книгу бесплатно
Деревянные створки высоких монастырских ворот были ещё распахнуты, и пожилая монахиня в рясе из грубого коричневого сукна дремала рядом с ними на скамеечке. С последним ударом колокола она запрёт их на массивный металлический засов, отделяя зачарованную тихую обитель ото всего остального мира.
Стемнеет. За стенами обители примутся бросить волки, медведи и люди, что хуже тех и других, вместе взятых. И лишь здесь, за толстыми стенами, можно будет продолжать наслаждаться чувством безопасности, часто иллюзорном.
Но иногда цену имеют даже иллюзии.
Поднявшись на несколько ступенек по каменистой лестнице, Гаитэ пересекла узкий коридор, ведущий в общую трапезную. Стоило открыть дверь, как на неё обрушился шум голосов. В очаге плясали яркие языки пламени, за большим столом, уставленном тарелками и медными кувшинами, собрались монашки. Однако присоединиться к ним Гаитэ не успела. Одна из иеромонахинь передала весть, что госпожа аббатиса незамедлительно ждёт её в ризнице.
По дороге, пересекая двор, она приметила великолепную карету с золочёными дверцами, упирающуюся оглоблями в землю. Охваченная смутным беспокойством, Гаитэ заглянула в конюшню. Лошади, жующее сено были породистые, каждая стоила состояние. Невозможно было не отметить, что такие рысаки, как и золочёная карета, слишком дорогое удовольствие для тайного посланника опальной герцогини Рэйвской.
Значит, в монастырь прибыл кто-то ещё?
Стараясь преодолеть сковывающий душу страх, Гаитэ вошла во мрак и прохладу ризницы. Бархатные ковры заглушали звуки шагов. Пахло густым ладаном.
В конце комнаты маячили две фигуры. В высокой измождённой женщине с мрачным лицом невозможно было не признать мать-настоятельницу, а красная мантия её собеседника не оставляла сомнений в том, что перед вами один из князей церкви.
Гаитэ собралась опуститься на колени, вопрошая благословения, но мужчина не позволил ей сделать этого, поспешно подхватив под локоть.
Он сам поцеловал ей руку, выражая этим жестом своё почтение.
– Прошу, сеньорита! Не вам, но мне в пору вставать на колени перед заслугами вашей многоуважаемой матушки.
С красивого, тщательно выбритого лица на Гаитэ глядели искрящиеся умом и энергией холодные голубые глаза – глаза жёсткого дельца и политика.
– Насколько мне известно, дочь моя, вы уже несколько лет пребываете в этой тихой обители? Посвятившие себя Богу и общению с Духами мало знают о мирских заботах.
Кардинал задумчиво потёр ладони.
Он медлил, подбирая правильные слова. Голос выдавал его растерянность, которую не могли скрыть ни величественная осанка, ни нарочито прямой взгляд.
– Однако кое-что должно стать вам известным.
– Вы хотите поведать о печальной участи, постигнувшей мою семью? – предвосхитила его слова Гаитэ.
– Вы знаете? – с облегчением выдохнул мужчина.
– Слуга матери принёс это печальное известие буквально пару часов назад.
По лицу матери-настоятельницы мелькнула тень. Складка тонких губ дрогнула, но что означала эта мимическая игра Гаитэ понять не успела.
Кардинал вздохнул:
– Тем лучше, что вы в курсе дел, дочь моя. Тем лучше. Вы должны понять, что я прибыл сюда издалека не из праздности или желания перемен. Ваша мать сейчас не в состоянии заботиться о вас, а вам как никогда потребуется отеческая поддержка.
Гаитэ перехватила короткий и быстрый, как молния, взгляд аббатисы.
За всё это время та не проронила ни слова, в глубоком молчании перебирая чётки. Их мерное постукивание эхом отдавалось где-то в глубине черноты, окутывающей помещение.
– Ни для кого не секрет, дитя моё, что род Рэйвов одна из древнейших кровных линий Саркасора. Он столь могущественен, что имеет право предъявить претензии на императорский трон, – задумчиво поглаживая подбородок, протянул отец Ксантий. – Ваша матушка поступила крайне опрометчиво, пытаясь запереть вас здесь, в то время, как ваше происхождение делают вас невестой, достойной претендовать на руку и сердце благороднейших принцев или даже королей. Словом, вам не место в церкви, дитя моё. Вы должны вернуться в Рэйвдэйл.
– Но разве замок не разрушен?
– Нет таких стен, которые нельзя было бы отстроить заново, – невозмутимо парировал кардинал, вновь устремляя на Гаитэ взгляд своих слишком ясных, холодных, как сталь глаз.
Гаитэ почувствовала, как ей становится трудно дышать.
– Святой Отец, но я ведь приняла обет!
– Орден обладает широтой взглядов и умеет правильно расставлять приоритеты. В данном случае ваш союз с Духами будет расторгнут ради союза с человеком. Скажу больше: церковь благословляет праведную месть. Вы отомстите за вашу мать и, с божьей помощь, сбросите с трона проклятых Фальконэ. У вас есть для этого всё необходимое – сильные друзья и союзники, о которых вы даже не подозреваете, но которые молятся о вас ежечасно. Ну а пока вы вернётесь в ваш замок вместе с вашим слугой и будете дожидаться дальнейших указаний.
Гаитэ надеялась, что мать-настоятельница хоть слово скажет в её защиту, но та упрямо молчала, продолжая перебирать чётки. Видимо, страх перед кардиналом был сильнее чувства долга и справедливости.
Итак, выбор небогатый: подчиниться и стать поводом вновь посеять смуту в стране. В итоге её либо убьют Фальконэ, не отличающиеся щепетильностью и мягкосердечием, либо посадят на трон Саркассора, предварительно выдав замуж за какого-нибудь принца. А если откажется во всём этом участвовать – сожгут как ведьму. Но это крайний случай.
Изо всех сил стараясь не смотреть на прелата, на его вытянувшиеся в притворной улыбке губы, чтобы он, не дай бог, не прочёл в её взгляде горячей ненависти, Гаитэ холодно кивнула:
– Я уступаю, ваше преосвященство, потому что не имею возможности вам противостоять.
– Прекрасно, – кивнул отец Ксантий. – Возвращайтесь в вашу келью. Спокойно отдохните до утра, а завтра – в дорогу.
Добавить к сказанному было нечего, так что Гаитэ покорно сделала то, что велели – вернулась к себе, в свою келью.
Десять лет эта комната служила ей верным пристанищем, была единственным местом, где можно было остаться наедине с собой. Небольшая, с голыми стенами и с низким ложем в углу, застеленным плоским тюфяком. Постелью дочери герцогини Рэйвской все эти годы служило тонкое одеяло да грубая простыня.
В тёплое время года здесь веяло приятной прохладой. Стоило распахнуть ставень, комната наполнялась влажными запахами ночного леса, мха и грибов. Зимою же здесь царил ужасный холод, согреться было невозможно. Оставалось только мечтать о весне.
И всё же здесь Гаитэ была – нет, не то чтобы счастлива? Здесь она познала мир и покой, целебную силу смирения перед тем, что изменить не в силах.
Она смогла преодолеть бедность, недостаток вкусной еды и холод. Но со сценарием, делающей её марионеткой в руках грязных игроков, она мириться не хотела.
В голове складывались планы, один безумней другого. Несмотря на усталость, спать совсем не хотелось.
– Что же делать? Что же мне делать? – нервно бормотала она, ходя в проходку от стенки к стенке.
В матери-настоятельнице Гаитэ всё же ошиблась. Та вовсе не была равнодушна к её судьбе, просто не хотела привлекать к себе внимание могущественного кардинала. Не столько из трусости, сколько из осторожности. Не следует демонстрировать противнику силу, если есть возможность её скрыть.
Незадолго до полуночи в дверь постучали:
– Гаитэ, ты спишь?
– Нет.
– Открой, это я!
При виде старшей наставницы, долгие года заменяющей ей мать, Гаитэ едва не прослезилась.
– Если бы ты знала, дитя моё, как я переживала во время вашего разговора с его преосвященством! – тяжело дыша после подъёма по лестницы вымолвила игуменья. – У меня не было ни малейшей возможности подготовить тебя к этой встрече. Беда пришла слишком неожиданно.
– Полагаю, дело о моём возвращении к мирской жизни уже решено? – нервно сцепила руки Гаитэ.
– Не сомневайся в этом. Отец Ксантий, как всем нам хорошо известно, человек дальновидный. В его голове всегда теснится множество планов. Например, прибрать к своим захапущим ручкам как можно больше земель, власти и богатства. А земли Рэйвов лакомый кусок. И теперь, когда твоя мать и брат практически выбыли из игры, доступ к желаемому до смешного прост. Всего-то и нужно выгодно выдать тебя замуж. Уверена, он станет настаивать на твоём браке с его племянником, графом Лораном. Отец Ксантий и раньше пытался повлиять на Стеллу Рэйв, надеясь, что та разрешит тебе покинуть монастырь, но герцогиня не могла не понимать, что племянник будет лишь послушной марионеткой в дядиных руках, и тебя ждёт та же участь. Поэтому была непреклонна.
– Не тратьте времени на разъяснения того, что и так очевидно, матушка. У вас есть план, как помешать его замыслам?
– Да, но они столь радикальны, что пугают меня саму. Прости, дитя, за предложение, что я сейчас сделаю, но, учитывая все обстоятельства, я не вижу другого выхода. Раз тебе всё равно не суждено стать одной из Духовных Сестёр, а твоя семья нуждается в помощи, значит, тебе придётся помочь матери вырваться из когтей Фальконэ.
Голос матери-настоятельницы утратил привычную твёрдость. Он был полон печали и слегка дрожал, что было ей совершенно несвойственно.
– Не думаю, что это в моей власти, – возразила Гаитэ. – Да я и не уверенна, что хочу помогать ей.
– Не хочешь спасти мать от смерти? – возмутилась наставница. – Это немилосердно. В любом случае, жизнь твоей матери – это гарантия твоей собственной безопасности. За Стеллой Рэйв стоит реальная сила, способная сдержать таких, как отец Ксантий. Небо свидетель, я хотела для тебя иной судьбы, но всё складывается так, как складывается! А складывается оно не в нашу пользу.
– Расскажите ваш план, – сухо молвила Гаитэ.
– Сядь. И выслушай, прежде чем со мной пререкаться.
Гаитэ села.
– Я отдаю себе отчёт в том, что Фальконэ не святые и что они узурпировали власть. Но я также не могу не отдать им должное – собирая земли Саркасора под одни знамёна, они способствуют централизации государства, укрепляют его. Бесконечные войны из-за вечно враждующей между собой знати разорили людей, обескровили земли. Твёрдая централизованная власть может дать передышку всем!
Гэитэ молчала. Сказать ей было нечего. В политике она разбиралась гораздо хуже, чем в хворях и лекарствах.
– У Фальконэ есть реальная власть, но у них нет на неё древнего права рождения. Они – чужаки. И это даёт возможность таким, как отец Ксантий, постоянно раскачивать лодку, размахивая перед их носом генеалогическим древом со священным правом престолонаследования.
Гаитэ сокрушённо вздохнула. Она начала понимать, куда клонит её суровая, но мудрая наставница.
– У тебя это право есть. Ты – законнорождённая и, как единственная наследница Рэйвов можешь передать право на престол и корону своим детям. Твой сын сможет легитимно носить корону Саркасора. Вот тот козырь, на которой Фальконэ вполне могут повестись. Ты выступишь в роли наживки и подцепишь их на крючок.
– Чем жениться на мне, не проще ли меня убить? – со злым сарказмом поинтересовалась Гаитэ.
– Зачем убивать, если можно использовать? У Алансона, как известно, два незаконнорожденных сына.
– Сезар, как я слышала, недавно женился? А про Торна – вы ведь это не серьёзно? – с тихим стоном проговорила Гаитэ. – Мерзкий, трусливый развратник, алкоголик и сифилитик? Вы не имеете морального права требовать от меня согласиться на брак с ним.
– Дорогая моя, если кто-то и способен справиться с последствиями избыточной любви – это ты. Учти, я в курсе, что ты лечила парней от подобных хворей. И знаю, что, в отличие от жертв докторов, твои пациенты не только выживали, но даже имели наследников.
– Можно лечить болезнь, как следствие. Но причину, сидящую в голове, а не в чреслах, вылечить никому не под силу. Я не стану даже думать о браке с этим гнилым, в прямом и переносном смысле, человеке.
– Жертва лёгкой не бывает, – отрезала мать-настоятельница.
– А с какой радости я должна жертвовать собой ради матери, которая меня бросила?!
– Много ли ты знаешь о своей матери, дитя, чтобы судить её? – непривычно рыкнула в ответ мать-настоятельница. – Ты можешь мне сейчас не поверить, но Стелла многое делала лишь для того, чтобы защитить свою семью. Ноша её была тяжела. С такой не каждый мужчина-то справится.
– Какое мне до этого дело? Я не могла ей помочь. Да она и не желала моей помощи!
– Она заботилась о тебе, как умела! У женщины в мире мужчин связаны руки. Привести тебя сюда, к нам, уже было благом. Думаешь, останься ты с твоим даром рядом с дядьями да дедом, прожила бы долго? А здесь мы сделали всё возможное, чтобы научить тебя управлять им. Здесь ты была в безопасности от посягательств мужчин, жадных до всего необычного. Здесь ты могла бы прожить всю жизнь, не зная страстей… если бы не последние события.
– Моя мать пыталась меня защитить? Хотите сказать, она не отрекалась от меня?
– Нет!
– И я должна в это поверить?
– Правда не перестаёт быть правдой оттого, что ты в неё не веришь. Она существует сама по себе, вне зависимости от наших убеждений.
– Вы просто хотите заставить меня поступить по– вашему, – насупилась Гаитэ.
– Я слишком хорошо знаю тебя, дорогое моё дитя, чтобы сомневаться в том, что ты поступишь правильно, так, как должна и так, как будет лучше для всех, включая тебя саму.
– Ну, конечно! Что же может быть на свете лучше, чем стать женой Торна Фальконэ?! – истерично засмеялась Гаитэ, стряхивая с ресниц наворачивающиеся на глаза слёзы. – Одно утешает, что даже если я на такое и пойду, он сам ни за что не согласится. Этот высокомерный, заносчивый индюк не женится на монастырской простушке, будь она хоть трижды королевский кровей. А во мне-то и осьмушки не насчитывается.
– К одной цели можно прийти разными путями. Да, в последнее время Торн Фальконэ совсем слетел с катушек, потому что знает – дни его сочтены. И он и в курсе, сколь неприятным способом ему придётся их закончить. Последствия лечения ртутью ведь приятными не назовёшь? А ты предложишь ему альтернативное лечение с гарантированным результатом. Возможно, что и сумеешь надеть поводок на это чудовище?
– А возможно, что и нет!
Мать-настоятельница тяжело вздохнула:
– Если Торн не захочет спасения, ты не сможешь его спасти. Но муки сократить можно разными способами, облегчив их. Или сократив время, на них отпущенное.
Гаитэ ушам своим не поверила:
– Вы предлагаете мне отравить моего возможного будущего мужа? Я не ослышалась?
– О! Надеюсь, на такие меры идти всё же не придётся. Я верю, ты найдёшь способ мирно сосуществовать с Фальконэ. Ну а пока не стоит так далеко заглядывать вперёд. Сейчас твоя главная забота – встретиться в Алонсо, предложить ему сделку: свадьбу в обмен на жизнь твоей матери. Если повезёт, сможем одним выстрелом убить двух зайцев. И, как по мне, куда лучше быть снохой Алонсо II, чем отца Ксантия.
Гаитэ откинула голову, устало прикрывая глаза:
– Итак, подытожим наш разговор? Вы предлагаете мне добровольно отдаться заносчивому сифилитику, помешенному на поединках и шлюхах? Человеку, не погнушавшемуся, если верить слухам, обесчестить невесту своего кузена прямо на его свадьбе, пока та из-за ширмы вела разговоры с готовящемся к брачной ночи, супругом. Вы полагаете, мой долг воспользоваться шансом и породниться с человеком, пытавшим и, вероятнее всего, убившим моего брата на глазах у моей матери? Стать женой насильника, распутника и бритёра? Даже его родные предпочитают держаться от Торна подальше, опасаясь его диких выходок. А я, в здравом уме и трезвой памяти, поступлю прямо противоположно?
– Можно надеяться, что слухи, как обычно, преувеличивают недостатки молодого человека.
Судя по тону, мать-настоятельница и сама-то не слишком верила в такой благополучный исход.
Любая сказка заканчивается свадьбой. И на свадьбе невеста всегда в белом. Но белый – это цвет смерти и добавить к вышесказанному нечего.
Торн?
Закрыв глаза, Гиэтэ попробовала вызвать в памяти его образ. Вспомнить братьев Фальконэ оказалось делом несложным. Яркие личности западают в память.
Братья не желали являться по одиночке. Они и в памяти возникли будто в связке: Торн в алом дуплете, Сезар – в чёрном. Оба темноволосые, ясноглазые. Только у Торна глаза жёлтые как у тигра, словно янтарные, а у Сезара – чёрные.
Они были разными и в то же время похожими. Торн – выше и плечистей, Сезар чуть ниже ростом и изящней. Старший брат взрывной и вспыльчивый, младший – остроумный и коварный. Торн мог потягаться силой и мощью со львом, в то время как Сезар напоминал серебристую кобру. Но оба брата были в равной степени порочны и смертоносны; хитры, как лисы и жестоки, как кровожадные гиены.
Что там было написано на фамильном гербе Фальконэ? «Возьмём любую высоту»? Им бы, по мнению Гаитэ, куда больше подошло изречение: «Беру, что нравится».
Что ж? Оказаться в эпицентре интриг и ярких событий перспектива одновременно и пугающая, и (что душой перед самой собой-то кривить) привлекательная.
Гаэтэ готовила себя к решению трудных жизненных задач ради служения людям.
