Скелеты волшебного мира

– Что? Куда тебя не бросать? – заинтересовались скелеты. – В гроб? В могилу?

Терять было нечего – в любой момент вправду могли куда-нибудь кинуть.

– В адское подземелье не бросайте. Ну, в ту дверь.

Разноголосый шум стих. Один из скелетов подошёл к двери, осторожно приоткрыл… и тотчас захлопнул.

– А парень с головой, хоть и без чайника. Ишь, не бросайте.

– А бросим, – ответили ему. – Возьмём и бросим!

– Точно! Туда его! – заголосили все хором и начали строиться, желая, видимо, ещё попеть.

– Забросим на погибель, забросим на съедение проклятому Трисмистру, а нам на представление! Бутылка рому!

Вот что мне сразу не понравилось – про съедение.

– Звенит ли там?

– Звенит!

– А двурогий там?

– Там!

– Ну, так кинем Поканина в лапы двурогому на погибель!

Это уже ко мне обращались, и я задёргался: скелетам ни в чём нельзя доверять! Они меня впрямь в нехорошее место бросить собираются!

Сопротивление было бесполезным. Ажурный кран оказался рассчитан по теории сопромата, с учётом теории машин и механизмов, и даже не прогибался. Меня легко поднесли к двери, прислушались у замочной скважины… а потом быстро распахнули и швырнули в проём!

Бум! – захлопнулась позади створка.

Было темно. Жарко. И я был здесь не один! В дальнем конце комнаты виднелась здоровенная куча монет, а перед ней на корточках сидел кто-то и рылся в своём богатстве. Это был хранитель местных сокровищ, самый настоящий, двурогий, многокопытный… Я таки увидел его: ЧЁРТ!

Глава XXV

УГРОЗА МИРУ

Чёрт повернулся и теперь в упор глядел горящими глазами. Потом качнулся на копытах и хрипло спросил:

– Мальчик, а ты что здесь делаешь?

– Б… с… т…

– Не понимаю, – пожаловался чёрт. – Но если ты привидение – исчезни!

Он щёлкнул пальцами, и в тот же миг из кучи вылетела монета и: «Ой!» – стукнула его по носу.

Мне это показалось смешным, да настолько, что страх сразу улетучился. Я расхохотался, согнулся пополам и даже почувствовал, что живот от смеха подвело.

Чёрт сначала опешил, потом рассердился. Он сказал:

– Ну, погоди…

И снова щёлкнул пальцами – гадость сделать хотел, но добился лишь, что: «Ай!» – ещё монета стукнула ему по лбу. Она возникла в воздухе, а свалившись, выпустила ножки и убежала к собратьям. Гм… видать, тоже делятся, как и палочки. Так можно быстро миллионером стать!

– Знаешь, мальчик, если это твои проделки, то даже не смешно! – обиженно сообщил чёрт. – Да и вообще, зачем ты обзываешься? Между прочим, чертей на свете не бывает!

Наконец я отсмеялся, и живот вроде отпустило. Шатаясь, поднялся вдоль стеночки и пригляделся к фигуре. Нет, ну надо же было так ошибиться! То, что я принял за рога, оказалось уродливой шапкой. Два острых конца торчали в стороны и придавали обычному, вроде, человеку странный и зловещий вид. А по правде – дурацкий.

– Понял теперь свою ошибку? – спросили у меня.

Я кивнул и, наконец, поздоровался:

– Здравст…вуйте.

Человек ответил:

– Будь здоров, Поканин Дмитрий.

А вот это мне не понравилось. Как он имя моё узнал? Я ни визитку, ни свидетельство о рождении ему не показывал.

– Да, визитки я не получал, – ответили мне. – Ты на меня свалился, как снег на голову.

«Монетами по голове!» – хихикнул я.

– И ничего смешного… Вообще, за собой последи – в твоей голове заместо мыслей даже не каша, а лапша роллтон!

Тут я и догадался: «Мысли! Он умеет читать мысли!»

Снова стало нехорошо, но не от хохота.

– А, извини! Кажется, я тебя испугал… Но постарайся думать толковей – твои мысли чрезвычайно раздражительны. Особенно образ Ларисы Ивановны – не то из школы, не то из кинофильма…

– Ужасов… – буркнул я сердито.

– Чего?

– Из фильма ужасов про алхимию!

– Да-да, точно. Что-то странное происходит в моём доме, бурден-мурден, явный Голливуд. Будто сон плохой снится.

Я с интересом посмотрел на нелепого человека. Сон явно снился мне.

– Кто вы? – задал я нужный вопрос.

– Я-то? – Странный тип оглянулся на кучу монет и почесал затылок. Рогатая шапка сдвинулась на лоб, я снова чуть не расхохотался.

– Ещё недавно я считал себя Трисмистром, великим и хитроумным магистром разных магий. Но сейчас… я ни в чём не уверен. Мне кажется, я кто-то другой.

«Не приведи господь…» – Я уже был знаком с чокнутым профом.

– Нет, я не профессор, – ответили на мысли. – Я магистр – это большая разница!

«Ага, – подумал я, – большая».

– Молодец! Начинаешь думать чётко. Дас ист фантастиш, но события вышли из-под контроля. Сначала кофе, затем монеты… потом то, сё… – Волшебник смешался и умолк. Но помолчав, горестно продолжил: – Знаешь, мне кажется, я разучился колдовать. Но и не это главное. Погиб мой друг… Нет! Даже не это. Понимаешь… волшебство вышло из-под контроля и угрожает уничтожить мир.

«Волшебство? Мир?..» – я хотел что-то спросить, но неприятный скрежет перебил мысли. От невероятной силы дверь за спиной волшебника выгнулась внутрь, и в щели быстро посыпались новые монеты. Куча на полу начала увеличиваться.

Глава XXVI

КТО ВИНОВАТ

– Что?! Что здесь происходит?! – вне себя закричала Ирочка. – Почему?! Зачем?! Кто эти… эти все?

Близстоящие Витьки и Ирочки оглянулись. Десятки, нет, сотни глаз с одинаковым выражением уставились на девочку, и она с ужасом поняла, что ещё немного и сама затеряется в толпе.

– Мы… не знаем… – запинаясь, произнёс один из Витьков. – Но вот Трисмистры… те, в шляпах, обещали разобраться. Они говорят, что специалисты.

– Точно-точно! – подтвердил ближний Трисмистр и поправил двурогий колпак. – Уж не знаю, как прочие… – Он с подозрением оглянулся на прочих. – Но я настоящий магистр!

– Видала? – спросил Витька и с уважением поглядел на кучу магистров. – Хвастаются напропалую!

Там и вправду наблюдалось оживление:

– Это я магистр! – Нет, я! – А я – самый-самый! – Дурак ты! – От дурака слышу!..

– А вот и не подерётесь! – крикнул кто-то из Витьков.

– Драться мы не будем! – объявил тот Трисмистр, что казался повыше ростом. – Точнее, успеем ещё подраться…

Толпа магистров вроде даже радостно зашумела, но тут не выдержала Ирочка:

– Если вы все волшебники, так сотворите что-нибудь! Сделайте, чтобы всё стало по-прежнему: без Лун в небе, этих этажей, двойников, без этих Витек и… Ирочек!

Сама она чуть не плакала, и, возможно потому, Трисмистры вдруг смешались. Толпа великих, но одинаковых с лица магистров погрузилась в молчание.

Один из многочисленных Витьков спросил:

– Скажите… а не могло это произойти из-за сбоя в вашем собственном колдовстве? Ну, пальцами не так щёлкнули, палочкой не туда махнули?

Несколько мгновений магистры раздумывали, потом самый длинный спросил:

– Палочкой? Гм… да где она, собственно, палочка? Господа Трисмистры, а не потеряли вы её?

И тут на площади произошло движение. Это одновременно вздрогнуло несколько сотен Ирочек. Они с ужасом запереглядывались, и это тотчас привлекло внимание волшебников.

– Вы что-то знаете, девочки? – спросил один из них.

Девочки стояли ни живые, ни мёртвые. И только одна, та, что считала себя главной, основной и единственной, нашла силы шагнуть вперёд:

– Это… я во всём виновата! Я нашла вашу палочку… и устроила это!

Глава XXVII

ЖИВЫЕ ПАЛОЧКИ – ЖИВЫЕ ДЕНЬГИ

Куча серебра на полу быстро увеличивалась.

Некоторое время я тупо глядел на неё, потом спросил у Трисмистра:

– Это чего?

Волшебник тяжко вздохнул.

– Они самые… доллары.

Одна монетка подкатилась ближе, я поднял и прочитал:

– Айн… доллар.

Монета выпустила ручки-ножки и зашебуршилась. Я рефлекторно сжал кулак, но…

– Пусти! – донеслось тоненькое. – Нахал!

Стало ясно, что от таких денег добра не жди.

Волшебник опять вздохнул и снял нелепую шляпу. Под ней оказалась нормальная, круглая голова.

– Они делятся, – сообщил мне трагическим тоном. – Уже заполнили мой замок и, я думаю, скоро заполнят весь мир.

Словно в подтверждение, дверь хрустнула, и поток серебра в щели усилился. Куча достигла высоты метра полтора.

– Отойдем, – предложил магистр. – Даже если нам и предстоит пасть, лучше сделать это позже, чем раньше. Пошли туда. – Колдун показал на дверь, из которой меня вытолкали скелеты.

– Ой… – вздрогнул я. – Кажется… туда нельзя.

Но великий чародей не обратил внимания. Бодро и энергично распахнул он зловещую дверь, и…

Бац! – кто-то двинул ему кулаком в зубы.

Хлоп! – дверь захлопнулась.

Некоторое время мы постояли в молчании, только куча долларов звенела. Потом волшебник шевельнулся и спросил:

– Что это было?

– Они. Палочки. – попытался объяснить я, но не смог. Не хватило слов.

Волшебник, впрочем, догадливый оказался.

– Уж не волшебные ли?

– Ага… – мотнул головой я и съёжился. – Они это… превратились в скелеты.

Мы ещё помолчали, потом Трисмистр спросил:

– Мальчик, ты зачем меня обманываешь?

Я в ответ только головой покрутил.

– Палочки не могут превратиться ни в скелеты, ни в котлеты! – У магистра слова нашлись. – Хотя бы потому, что на свете может существовать лишь одна волшебная палочка! И та – моя. Закон физики.

Сказав так, мудрый волшебник и чародей, владелец единственной палочки на свете изобразил руками довольно зловещий пасс, взялся за ручку и осторожно приоткрыл дверь…

И: бац! – снова получил по носу.

Хлоп! – И опять мы остались в одиночестве. Помолчали. Потом мой новый знакомый расхохотался и сказал:

– А ведь точно! Я успел заметить – драчун был сделан из волшебных палок! Вот так номер.

– Кхе-кхе… – откашлялся я и пояснил: – Там их штук пятьдесят. Скелетов. А теперь, может, и двести. Делятся.

– Делятся, говоришь… – пробормотал битый, но не побеждённый чародей. – А ведь этот инвентарь делиться не должен. Штучная работа… О-хо-хо.

Он опять сделал паузу, затем продолжил:

– Зато многое становится ясным. И про кофе, и про монеты – одно другое потянуло. Вслед за удвоением палочек последовало удвоение миров… Не удивлюсь, если и мы с тобой раздвоились. То-то я чувствую себя – будто я здесь, и где-то ещё… Но хотел бы я поговорить с тем, кто заставил мою палочку делиться!

Я опять поёжился – совсем дрянь дело.

– Это… я! – сам собой сказал мой язык.

– Что? Ты?!

Казалось, Трисмистр не поверил. Он пристально взглянул на меня и строго сказал:

– Мальчик, не шути так.

– Нет, правда! Мне не хватало на всё желаний, я и решил наделать палочек. Они наделались, но потом ожили, начали руки отращивать, и всё больше, больше… вот.

Сделав признание, я ожидал от волшебника какой угодно реакции. Но Трисмистр-великий-магистр подошёл вплотную, взял за плечи и посмотрел в глаза. И этого оказалось достаточно.

– Ты не врешь… Ты сделал, что считалось невозможным: вдохнул жизнь в мёртвый предмет.

Мне стало неловко: странный он, этот волшебник. Я ему палочки испортил, а он вроде радуется.

– Это всё ерунда! – вдруг объявил волшебник. – Бог с ними, с палочками! Главное не это, а главное…

Договорить он не успел.

Хрясь!! – лопнули дубовые доски, и преграда, сдерживавшая напор денег, рухнула. В комнату хлынул сверкающий поток долларов, и мгновенно помещение заполнилось до половины. Нас с волшебником отбросило и прижало к стенке.

– Ух… – только и выдохнул я, не в силах даже завопить по нормальному.

– Чёрт побери, нет, чёрт побери! – ругался рядом магистр, тоже основательно прижатый.

Доллары давили как пресс и быстро поднимались, угрожая погрести под собой, удушить, раздавить, расплющить.

– Чтоб вам пусто было! – крикнул в небывалой ярости чародей и сорвал с шеи какую-то стекляшку на верёвочке. – Сейчас вы у меня запляшете…

– Стой! Трисмистр! – вдруг завопил миллион тоненьких голосков. – Не делай этого! Белая горячка! Делириум тременс… Нет!!

– Да! – Трисмистр размахнулся и: дзынь! – раздался звон битого стекла. В воздух поднялось синее сверкающее облако, и…

Глава XXVIII

НЕЧЕГО ТЕРЯТЬ

Великие магистры держали совет.

Сделанное Ирочкой признание, что именно она устроила безобразие, ударив волшебной палкой по голове мальчика Коли, ни у кого даже улыбки не вызвало. Но, тем не менее, всем стало ясно, отчего всё произошло: палочки, взбесились волшебные палочки!

– Это научный факт: в одном мире может существовать только одна палочка. А когда их стала целая гора, то и всё прочее подтянулось из других Вселенных: звёзды, планеты, кофейные зёрна, даже мы сами – магистры. Короче, миры слиплись, – резюмировал кто-то, и возражений не последовало.

Вопрос стоял о другом: что делать или… кто из них всё-таки более велик. Надо же, пользуясь случаем, выяснить отношения?

– Эй, ты! – Кажется, кого-то толкнули локтем, ответили пинком, в общем, завязалось вроде потасовки. Кулаками, впрочем, магистры себя не тузили, но руками пассы делали здорово. Выглядело страшновато.

– А ну, кончайте! – закричала Ирочка, но никто её, конечно, не послушал. Мало-помалу в нелепую драку ввязалось не меньше полутора тысяч Трисмистров, а ещё штук пятьсот стояло в сторонке.

– Дурачьё! – с усмешкой пояснил один такой собравшимся вокруг ребятам. – Ну, как им втолкуешь, что самый великий – это я? И палочка моя была.

– О-ох… – вздохнула Ирочка и жалобно произнесла: – Что же нам теперь делать?

Вскорости драка утихла. Ни один волшебный пасс по-прежнему не действовал, и глупо было просто баламутить воздух. Чародеи ещё подулись, а потом из их рядов вышел какой-то Трисмистр.

– Я понимаю чувства каждого из вас! – сказал он. – Ведь все вы – мои копии.

Лёгкий шум, будто по толпе пронёсся ветер.

– Да ладно, ладно! – признал магистр. – Допускаю, что и вы тоже.

Было непонятно, но толпа успокоилась.

– Однако вас много, а я один… то есть, тьфу!

Хихикнула сотня колдунов.

– Тьфу, я говорю. Нам надо не спорить, а поскорее применить то, что мы ещё можем. Хитрый порошок «Белая горячка» уж точно не потерял своих свойств, так как терять ему нечего. И никакие палочки не лишат его этого свойства!

Многочисленные выкрики подтвердили довод. Но неожиданно донёсся чей-то голос, странный такой, будто игрушечный:

– А не случится ли плохого от этого применения, извиняюсь, коллега? И как его применять? Ведь и комара можно убить, если насыпать соли на хвост, только так редко делают.

– Ну… мы… это…

– Что? У магистров трудности с дикцией? – голос был непреклонен. – Так я скажу: ни черта у вас не выйдет, господа! Вы посыплете себя дьявольским порошком, а единственное, чего добьётесь – волосы вылезут! Мир погиб, и это следует признать.

Все снова расшумелись, и Ирочкам стало ясно, что толку от этого не будет.

– Витя, – спросила одна из них, уже неизвестно, какого номера, – магистров слишком много, они ни до чего не договорятся!

Витьки, а их стояло рядом не меньше трёх сотен, задумчиво поковыряли в носу.

– Я сейчас… – сказал один и нырнул в толпу колдунов. Мгновенно за ним последовало ещё около семидесяти, а потом ещё столько же. Остальные взяли спорящих колдунов в кольцо и принялись высматривать что-то снаружи.

– Чего вы там ищете? – поинтересовалось пятнадцать Ирочек.

– Тс-с! – ответили двадцать Витьков.

Впрочем, через секунду всё стало ясно и так.

– Вот он! – раздалось сорок мальчишеских голосов. – Шпион!

– Ах! – ахнуло несколько сот глоток, и толпа расступилась.

Скелет! Посреди волшебников стоял скелет из палочек, с чайником вместо головы и в одежде. Чайник криво ухмылялся и подмигивал лампочками.

– Всё равно ничего у вас не выйдет, – прочирикало из чайника. – И не поможет никакой порошок – вы уже в наших руках.

– Это что за шуточки… – начал кто-то из Трисмистров, но смолк.

Дело в том, что из подъезда Поканинского небоскрёба стройными рядами начали выходить десятки и сотни скелетов, и в руках каждого была волшебная палочка! Да не простая, а небывалой, совершенно невероятной величины.

– Если только захотим, мы вас всех испепелим, – весьма складно сказал один из пришельцев. – Ваша песенка спета!

Скелеты направили двухметровые волшебные брёвна на толпу волшебников, и…

БА-БАХ! – грянул гром.

Глава XXIX

ЛЕТАТЬ – ТАК ЛЕТАТЬ!

…в воздух поднялось синее сверкающее облако, и страшный грохот ударил в уши: БА-БАХ!

Мне показалось, что Трисмистр разбил не какую-то стекляшку, а противотанковую гранату. Ударная волна от взрыва саданула в грудь, да так, что я проломил кирпичную стенку и обрушился на скелетов, прячущихся в чулане.

– А-я-яй! – истошно завопили они, рассыпаясь от моего несущегося тела.

Впрочем, в чулане я долго не задержался – гулять, так гулять, а летать, как говорится, так… Я полетел дальше.

Хрясь! – ударился в ещё одну стену, на секунду очутился в темноте внутри неё и вдруг вылетел в родную квартиру. Напоролся на журнальный столик, с грохотом опрокинул табурет, зацепился ногой за диван и рухнул на пол возле телевизора.

Несколько секунд потребовалось, чтобы прийти в себя.

– Трисмистр… – позвал волшебника, надеясь, что он где-то рядом.

– Д-да… – кто-то прохрипел в ответ.

– Что это было?

Магистр долго не отвечал. Он где-то копошился и странно скрёбся.

– Ну, чего вы? – я приподнял голову. – Отве… о-ох!

Волшебник застрял! Пробитое мной отверстие оказалось для него маленьким, и труженик магии, в натуре, очутился меж двух миров. Торча наполовину из стены, он не мог ни зацепиться, ни ухватиться и, будто перевёрнутый жук, беспомощно шебуршил руками.

– Не смейтесь, друг мой, – увидев моё изумление, Трисмистр остановился. – Было это… м-м… действие «Делириум тременс» в ограниченном пространстве, и теперь… момент…

Волшебник щёлкнул пальцами и тотчас:

– Финита ля комедия! – объявил из кресла у телевизора. Потом щёлкнул снова, и я оказался в кресле рядом.

Под потолком вспыхнула люстра.

– Ух, ты! – обрадовался я. – И свет дали!

– Дали… держи карман шире! – проскрипел кто-то из стоящего в углу аквариума, в котором давным-давно жили ядовитые бабочки.

– Ага! – необыкновенно обрадовался Трисмистр. – Карп Осипович, живой!

– Да уж не твоими заботами, – пробурчала рыба, на которую я глядел, выпучив глаза. – Ты зачем меня уронил? Я там чуть не задохнулся! Слава богу, что окромя жабер, у говорящих рыб ещё и лёгкие имеются.

Волшебник тяжко вздохнул:

– Ну, да… уронил. Ничего другого.

Т-р-р! – загремел звонок в прихожей.

Трисмистр наклонил голову…

– Это твои друзья. Пусть войдут!

Входная дверь щёлкнула сама, и в комнату ворвались растрёпанные Витька и Ирочка.

– Поканин! Живой! – заорали они хором.

Я пожал плечами.

– А там!.. А тут!..

– Да вы сядьте, успокойтесь… – посоветовал магистр, и перед ребятами возникли два удобных кресла. Мои друзья, недоумённо косясь на гостя, сели.

– Они хотят сказать, – вдруг объявила рыба из аквариума, – что пришло время меня кормить!

Ирочка чуть из кресла не выпала.

– Здравствуйте, – видя такое, поздоровалась рыба. – Я Карп.

– Там… там… – снова попробовала сказать Ирочка, и Трисмистр кивнул.

– Знаю, вы хотите сказать, что там внизу всё исчезло. И многоэтажные здания, и небо в Лунах, и даже я, великий и могущественный в тысяче лицах, тоже исчез.

– Вы там… дрались! – воскликнула Ирочка.

Волшебник не смутился.

– Ну, ещё бы! Один в поле не воин… Однако, хорошо, что всё закончилось. Ну-ка… – Он опять щёлкнул, и из пролома в стене медленно выплыли одна волшебная палочка и одна серебряная монета. – Ага! И тут всё в порядке.

– Нет, не всё! – кукольными голосками защебетали палочка с монетой. – Мы же остались?

– Оп-ля… – даже растерялся магистр. – Живые?..

– Ха-ха-ха! – противным голосом рассмеялась рыба. – Трисмистр сел в лужу!

Тот сердито покосился на приятеля, а я снова заволновался:

– Это я виноват! Я сделал их… такими.

Никто не ответил, а летающие живые предметы продефилировали по комнате и приблизились ко мне.

– Прости нас, Поканин! – сказала палочка. – Мы осознали! Мы больше не будем.

А монета добавила:

– Ты теперь наш хозяин.

– История… – медленно протянул великий и хитроумный. – Я погляжу… Нет, я уже думал об этом, но… – Мой странный и удивительный гость решительно хлопнул себя по коленям: – Вот что, ребята, и вы все тоже! Не хотите ли поучиться в ПТУ Волшебников? Честно-честно, не как в книжках. Я вас… очень прошу. А?

Говорящий карп подмигнул левым глазом.

И чего мигает?

Глава XXX

«ДИМКА… БЕГИ-И!»

Бабушка вернулась из больницы под утро.

Трисмистр уже ушёл, оставив официальный бланк с приглашением в «Профессионально-техническое училище волшебников, все расходы за счёт приглашающей стороны». Ребята тоже задерживаться не стали – ведь целую ночь не спали! В общем, едва я успел навести порядок (надо же было заделать проломленную в иной мир стену), как раздался звонок в прихожей: т-р-р!

Недоумевая, кто ещё мог явиться в такую рань, я открыл дверь и обмер.

– Бабушка!

– Димка!

Да, встреча была довольно бурной. Но после первых радостных слов и объятий, бабушка неожиданно рассердилась.

– Ты чего же ни разу не пришёл проведать-то меня в больнице? Я там, может, померла, а может, ты тут помер, и не идёшь! Безобразие, Дмитрий Анатольевич!

Да уж, если бабушка начинает называть меня по имени-отчеству, то и в самом деле – безобразие.

– Я… не виноват! Тут такое было… ой! – я чуть не проболтался, но вовремя спохватился. – Тут… ни света, ни отопления не было! Пришлось это… электрическим камином обогреваться, а его нельзя без присмотра бросать.

Бабушка прошлась по квартире, щёлкнула выключателем люстры, пощупала батарею.

– Как же это ты обогревался камином, ежели света, говоришь, не было?..

Спасло лишь то, что бабушкины мысли перескочили на другое.

– Ох, Дима, да ты, наверное, с голода помираешь тут!

Она решительно двинулась на кухню, а я вдруг обнаружил, что не помню, как там холодильник стоит? Мы с двойниками ребят столько его вертели… так развернули, в конце концов, или нет?!

Оказалось, развернули.

– А знаешь, Дима… – нарезая колбасу, задумчиво начала бабушка. – Странный случай произошёл сегодня.

– Да? – приподнял я голову.

– Утром прибегает в палату врачиха и говорит: «Ну, я всё оформила, можете идти». – «Куда?» – говорю. – «Как куда? Домой».

– Это хорошо, – вставил я.

– Хорошо-то хорошо, да только ведь накануне чуть в реанимацию не отправили… Я так и поняла – не хотят, чтобы в больнице померла. Тем более, с утра и не выписывают никого, только после обеда.

Я пожал плечами. Колбаса оказалась вкуснее той, что мы с ребятами вчера ели.

– Ну и как? – спросил я, уплетая за обе щеки.

– Да никак… – так же задумчиво продолжила бабушка. – Вышла из больницы, иду, значит… и чувствую – не болит оно! Сердце. Как новое. Даже ноги легче бежать стали – сама не заметила, как до дому дошла… пешком.

– Это хорошо, – сказал снова я и кашлянул. – Знаешь, бабушка… я почему-то думаю… что теперь у тебя сердце никогда болеть не будет! Ну, мне так кажется.

Бабушка странным взглядом посмотрела на меня и вздохнула:

– Дай-то бог…

Позавтракав, я отправился в свою комнату. До школы ещё полтора часа и следовало немного отдохнуть, а то буду на уроках носом клевать.

Волшебная палочка и её приятельница «Айн доллар» дремали в уголке дивана. Они хорошо поработали сегодня, и я не стал их будить. Я осторожно сел в другой угол и придвинул список из двенадцати пунктов, составленный накануне в застывающей квартире.

Так… новое сердце бабушке – есть.

Колька… ну, где бы он ни был – наверняка вернулся, ха!

Тепло появилось – батареи тёплые. Достойную зарплату… Гм, теперь её точно в долларах будут платить, тыщи по две, по три. А что? Начальники перестанут офшорить – вот вам и денежки.

Равенство, братство… человеческое лицо… Ага, вот: папу – в президенты, маму – в Госдуму, бабушку – в Совет Федерации. Что же, надо полагать, и это исполнится.

Я снова взглянул на спящую волшебную палочку. Чем-то она и вправду походила на Буратину, но не это главное. А то главное, что теперь, будучи живой, палочка могла совершать чудеса не столько раз, сколько на ней написано, а в принципе, до бесконечности. А доллар – неразменным сделался.

Я прочитал последний пункт списка, насчёт новой учительницы химии, и настроение моё поднялось на небывалую высоту. Ведь, теперича, и в школе у меня всё будет в порядке!..

С тем я и уснул.