Развод. Любовь была слепа

Но так или иначе я хочу взять всю свою волю в кулак, я хочу восстановиться и продолжить жить полноценной жизнью, тем более, как заявил мой лечащий врач, у меня есть на это все шансы, нужно лишь немного подождать.

Немного… Прошло всего три дня, а кажется, что я лежу здесь уже целую вечность.

Одно я пообещала себе наверняка – как только я наберусь сил и меня выпишут, я сразу же подам на развод, заберу с собой детей и уйду от Бориса. Если он думает, что я буду продолжать терпеть его унижения, то он глубоко ошибается. Сейчас я сильно уязвима перед ним, но так будет не всегда. Однажду я, словно феникс, восстану из пепла и отомщу всем предателям. Но пока что мне нужно думать о себе и своем здоровье.

Каждый день ко мне приходит Лика и Кирюша, заметив мой маленький прогресс, дети вместе со мной радуются моим успехам. Одно только удручает – Борис тоже каждый день приезжает ко мне, изображая из себя благородного мужа. Как он, интересно, успевает и работать, меня навещать, ещё и Арину в довесок тр*хать. Устает наверное, бедняга. Будь моя воля, я бы вообще запретила мерзавцу

приходить сюда. Но пока я выбрала выжидательную тактику, и делаю вид, что все хорошо. Если быть точнее – включаю дурочку.

Отвлекает мои мысли стук в палату. Смотрю на время, наверное, это дети пришли. Как раз у них закончились занятия.

Удивляюсь, когда в палату заходит… Тамара.

Опешив от её появления, я, кажется снова теряю дар речи.

Лишь хлопаю ресницами, внимательно рассматривая подругу. Бывшую подругу. Я все ещё помню её унизительные оскорбления в свою сторону, и вряд ли смогу когда-нибудь забыть.

Медленным шагом она проходит вглубь палаты. Ее бежевый деловой костюм и черные лодочки на каблуках делают ее похожей на женщину, которая ведет новости. Сколько себя помню, подруга всегда обожала деловой стиль, хотя оно и понятно, подруга работает учителем в школе, поэтому такой прикид ей к лицу.

– Привет. Как дела? – она плюхается на стул и поддается вперёд, демонстрируя хитроватую улыбку. У них всех троих, видимо, план такой. Сделать из меня дуру. Я по глазам вижу, как Тома надо мной насмехается. Я бы даже сказала, злорадствует. Наверняка она думает о том, что мой недуг является моим наказанием, за то, что я обидела её дочь. Не знаю, но мне почему-то так видится.

– П-прив-вет. Н-нормально, – собираю силы воедино, чтобы не пасть в грязь лицом. Получилось почти неплохо, правда, так или иначе, все равно заметно, что с моей речью что-то не так.

– Мда, все оказалось еще хуже, – Тамара наглядно кривит лицом, подавляя издевательскую усмешку. Слышала бы меня Тамара несколько дней назад, она бы, наверное, и вовсе стоя аплодировала моему дефекту.

– Нет, Борис нам конечно сказал, что у тебя проблемы, но я не думала, что они настолько… Очевидные, – Тамара выдавливает из себя дружескую улыбку, но от неё веет холодом. Я знаю, она это специально все говорит, чтобы ударить меня больнее. Догадываюсь, что ей также не выгодно, чтобы я начала «говорить». В нашем маленьком городке слухи расползаются со скоростью света, думаю, её учительской карьере вряд ли пойдёт на пользу тот факт, что ее дочь спит с мужем лучшей подруги, который старше неё на двадцать восемь лет. Не только спит, но еще и ждёт ребенка от него. Правда, это ещё не точно.

– Черт, прости, – вдруг спохватывается подруга, прикрыв рот ладонью. – Тебе итак хреново, ещё и я тут с выражениями не стесняюсь… – похоже, они с Борисом и Ариной учились в одном и том же месте. Ее игра довольна правдоподобна. Взгляд и в самом деле источает вину, ту самую, которую внутри она не чувствует.

Понимаю, что моему инсульту немало времени предшествовали жуткие мигрени. Они и были звоночками. Стрессовая ситуация с изменой Бори, в которой меня ловко выставили виноватой, она послужила катализатором.

– Н-ничего. Все в п-порядке, – выдавливаю на лице подобие улыбки. Затем беру подругу за руку, наклоняюсь к ней чуть ближе.

– С-спасибо. Сп-пасибо, что б-была я-рядом, – сверлю Тамару разоблачительным взглядом, надеясь увидеть в них хоть тень сомнения. Я знаю, уверена, что в доме меня нашел Боря. Даже боюсь представить, сколько я могла там пролежать без сознания.

– Тебе не за что меня благодарить. Я сделала все, что от меня зависело. Прости, что не пришла проведать тебя раньше. В школе такой завал был, – мягко улыбается подруга, но я кожей чувствую холод, который исходит от неё в мою сторону. Улыбка, больше напоминающая ехидный оскал, взгляд – отстраненный и бесчувственный, липовое сочувствие моей беде. Да, пускай я все эти годы была слепа и не замечала очевидного, но зато терпеть я «прозрела» и четко вижу всю истину. Я вижу фальшь. Могу различить правду от лжи. Игру от искренности. Будто бы вместе с недугом я получила еще и дополнительный навык проницательности. Да, у меня ухудшилась речь, зато зрение стало четче.

На языке так и крутится один вопрос. Уж больно мне хочется узнать об Арине. Но что-то мешает мне его задать, да и в следующий момент двери в палату снова открываются.

– Здравствуйте, теть Том! – радостно приветствует подругу Лика. Сдержанный и стеснительный Кирилл лишь кивает.

– Привет, Ликусь. Привет, Кирюш, – Тома лучезарно улыбается им в ответ. Вот сейчас вполне себе искренне.

– Мамуль, ты как? – бодро произносит Лика, ставит на стол пакет с фруктами и выпечкой.

– В-все х-хор-рошо…

– А я тебе принесла гостинцев. Ты печешь намного вкуснее, но ничего лучше я не нашла, – вместо слов я с благодарностью обнимаю дочку, целую в щеку, так приятна ее забота. Затем зову и Кирилла, сын у меня в силу возраста ещё немного робкий и стеснительный, поэтому он редко проявляет свои чувства первым, да ещё и напоказ.

Мои дети – моя сила. Благодаря им я держусь и ощущаю мотивацию жить дальше ради них. Хорошо, что они у меня есть.

– Теть Том, а как там Арина? – Лика садится на край кровати, а Тамара… Выпрямляет спину и, кажется, напрягается, услышав такой, казалось бы, обыденный вопрос. Не дождавшись ответа от неё, дочь добавляет:

– Она вчера у нас ночевала, а сегодня все утро её рвало. Видимо, отравилась. Так как она себя чувствует? Ей стало легче?

Глава 11

Любовь

Тело сковывает паралич. Неподвижность окутывает меня, как ледяная броня.

Ночевала.

Эта гадина сегодня ночевала в нашем доме. Какого черта?!

Возмущение полыхает ярким пламенем, обжигая изнутри. Но я не могу его показать, не могу выпустить этот огонь наружу. Ущемлена физически, как беспомощный котенок, и раз предатели решили играть в такую нечестную игру, то я принимаю их правила. Пока что. Пока, как бы это жалко не звучало, не научусь такой элементарной функции -нормально говорить.

Тамара дергается. Едва заметно, но этого вполне достаточно, чтобы понять, что вопрос Лики застал её врасплох. Вот и ответ на мой вопрос по поводу ребенка Арины. Значит… Он выжил. Ребенок моего мужа внутри этой девушки выжил. И от этого становится ещё хуже, словно старые раны заново открываются и начинают кровоточить. Хотя, казалось бы, куда уж хуже, я итак нахожусь на дне. Этот ребенок служит дополнительному грузу на моих хрупких плечах. Не понимаю, почему я так переживаю, ведь этот невинный малыш уж явно не моя проблема, а как минимум, Арины, Бориса и Тамары.

– Ей уже лучше, Ликусь, – Тамара вовремя берет себя в руки и отвечает дочери с милой улыбкой на лице, как будто ничего не произошло. Моего же взгляда она избегает. А я нарочно буравлю её глазами, буквально прожигая на лице подруги дыру.

– П-пусть п-поправляется, – с нажимом выдаю я, смотря в упор на бывшую подругу. И пусть со стороны я выгляжу жалкой заикой, я все равно горжусь собой, потому что несмотря ни на что, не собираюсь падать духом. Я не сломлена, я лишь ранена.

Тамара шумно сглатывает, дергает плечами. Язык так и норовит добавить кое-что ещё. Например, каково ей стать бабушкой в сорок три. Но рядом Лика, и я держу свои колкие фразы внутри, словно

ядовитую змею, которую не время выпускать наружу. Чуть позже я обязательно выскажусь.

– Спасибо, – сдержанно отвечает Тамара, и если Лике она улыбалась, то в мою сторону исходит лишь тихая ненависть, которая просачивается в её взгляде. За что? Почему подруга так сильно обозлилась на меня? Почему меня считает виноватой в случившемся?

Это так глупо. Может, подруге удобнее свалить всю вину на меня, чтобы было кому изливать свой негатив. Неужели ей не жаль годы нашей дружбы? Да и была ли она вообще? Может быть, все это время я жила в иллюзии, и то, что я считала дружбой, было лишь умелой игрой?

Сейчас же мне кажется, что передо мной сидит просто знакомая. Чужой человек, от присутствия которого мне хотелось бы избавиться как можно скорее. Человек, который стал для меня олицетворением предательства.

– Ладно, девчата, мне пора. Пойду я, – резко спохватывается Тамара, поняв, что сейчас лишняя здесь. У меня в принципе сложилось ощущение, что подруга нарочно пришла сюда насладиться моей бедой и позлорадствовать. Убедившись, что со мной и в самом деле всё хреново, она вскакивает на ноги, едва ли не на парусах мчится к выходу.

– Выздоравливай, Любаш, – она останавливается у дверей и посылает мне воздушный поцелуй. На самом деле деле уверена, Тамара представляет, как мечет в меня огненную стрелу. Улыбка фальшивая. Сочувствие наигранное. В один миг люди, которых я ценила, уважала, считала близкими, они просто жестоко растоптали мою любовь и доверие. Как после этого верить людям?

Я молча киваю, и когда дверь за Тамарой закрывается, испытываю облегчение. Ее присутствие душило, впивалось ядовитым жалом в кожу. Но облегчение это длится недолго. Едва я представляю, что эта дрянь находилась в моем доме, меня охватывает гнев.

– Мамуль, ты как? – дочка придвигается ко мне ближе, обнимает. Рядом с ней я чувствую себя живой. Моя девочка, мой лучик солнца. Вот он, единственный человек, который искренне переживает за меня. Ну и сын, конечно же.

– Х-хорошо, – на выдохе отвечаю, натягивая на лице бодрую улыбку.– К-как п-провели в-время с Ар-риной? – стараюсь сделать так, чтобы голос звучал непринужденно. Внутри же все клокочет от возмущения, гнева, отрицания.

– Да нормально, мам, – пожимает плечами дочка. – У неё там что-то с машиной случилось, она попросила папу посмотреть. Короче, там, в гараже, они и застряли на пол вечера. А я ж не разбираюсь в этом, вот и оставила их вдвоем. Зато дома прибралась и ужин приготовила, – с гордостью произносит дочь, но сейчас я не могу оценить ее старания. – И чтобы Арине в поздний час не ехать домой, папа сам предложил ей остаться у нас на ночь.

Задыхаюсь от ярости. Шумное дыхание выдает моё состояние. В гараже они, значит, пол вечера провели… И ведь догадываюсь, как именно!

Ну ничего, я им скоро такое устрою… Надеюсь, что скоро.

Глава 12

Борис

Тамара уже ждёт меня за столиком. Специально выбрала самый дальний угловой, чтобы в случае чего сильно не светиться.

Заметив меня, она пристально сужает взгляд. Лицо стервозное, жесткое, всем своим видом показывает, насколько я ей противен. Но хочет она того или нет, ей придется иметь со мной дело, придется… Объединиться.

– Ты опоздал на десять минут, – с предвзятым видом произносит она, стуча указательным пальцем по наручным часам.

– В городе пробки, – сухо отмахиваясь я, садясь напротив женщины. – Ты была у неё?

– Была. Молчит, как рыба, – небрежно бросает она, поморщив носом.

Качаю головой, довольный тем, что мой план работает. Видимо, Любаня поняла, что моя измена это плод её больной фантазии. А даже если и нет, то я заставлю её в это поверить.

– Знаешь, тебе очень повезло, что с ней такое приключилось. Думаю, если бы она могла говорить нормально, уже бы давно сдала тебя с потрохами всем, кому не лень, – Тамара сужает взгляд, смыкает губы в ровную линию.

– Не сказала бы. Ты же знаешь, что у меня был план Б.

И он заключался в том, что я бы припугнул свою жену полицией, за то, что полезла в драку с Ариной. У меня есть связи, я бы сделал все так, чтобы ситуация разрешилась в мою пользу, если бы она попыталась разболтать все нашей дочери.

Тамара смотрит на меня так, будто бы догадывается, какой это был план. Но он не понадобится, и это даже к лучшему.

– Она же рано или поздно заговорит, Боря. – Ей все равно никто не поверит.

– Или это могу сделать я, – Тамара хитро ухмыляется, думает, что она хозяйка ситуации. Нет. Пусть не надеется.

– Если Вася узнает о том, что наша дочь беременна от тебя, он тебя в порошок сотрет. И бизнес ваш пойдёт в утиль, – она складывает руки на груди и склоняет голову набок. На нервах моих хочет поиграть. Не получится. Мы с другом ещё много лет назад вместе начали строить бизнес – наш автосалон. Тамара права, если Вася узнает правду, это будет катастрофа. Эх, знал бы я тогда, что не стоит начинать вести бизнес с друзьями, потом себе дороже выйдет. Но что есть, то есть. Придется выкручиваться. Виноват я разве, что Аринка все время хвостом своим передо мной вертела. Вот и довертелась. Не выдержал. Сорвался. Как только я добирался до постели и надеялся на быстрый перепихон с женой, так она уже видела десятый сон. И так изо дня в день. А я мужик ещё в самом расцвете сил. Мне нормальный секс нужен. Вот Аринка мне и смогла его предоставить. А Люба сама виновата. За здоровьем надо было следить, а она все со своими пирогами носилась, как с писаной торбой. Тошнит уже от её выпечки.

Правда, беременность Аринки вообще не входила в мои планы. Честно говоря, я вообще надеялся, что у неё случится выкидыш, мы всю вину спихнем на Любу и дело с концом. Но ребёнка удалось сохранить, а Тома ни в какую не соглашается делать своей дочери аборт, мол, вдруг какое последствия будут. Уверен, Аринку бы я дожал, если бы не неё мамаша, которая пытается строить всех и вся. И надо ж было им с Любой тогда припереться на нашу дачу?! А теперь Тамара знает мой секрет и ловко этим пользуется. Но да ладно. Наличие денег ещё никого не оставляли в беде.

– Том, давай не будем ходить вокруг да около. Сколько денег тебе нужно? Я заплачу за твое молчание. Хорошенько заплачу, – демонстрирую свой козырь.

– Думаю, со своей учительской зарплатой и Васькиной жадностью, ты такие деньги вряд ли где ещё поимеешь.

Да, друг у меня ещё тот скупердяй. Все время куда-то откладывает. То на учебу Аринке, то на ремонт, то на черный день. По итогу сам же потом и жалуется, что денег вечно нет. Не удивлюсь, если он скоро себе на похороны начнет собирать.

Он собирает и откладывает, а я, в отличие от друга, трачу все, что только попадёт мне в руки. В такие моменты я чувствую себя хозяином жизни, когда могу покупать все, что угодно. Ни в чем себе не отказывая.

Достаю из кармана телефон и набираю на калькуляторе ту сумму, которую обещаю платить за молчание.

Тамара с важным видом глядит на цифры, вся такая деловая и гордая.

– Ты что, хочешь, чтобы я продала тебе собственную дочь? – хмыкает она, выгибая одну бровь.

– Что ты? Конечно нет. Ариша бесценна, – давлю на больное, наблюдая за тем, как Тамара приходит в тихий гнев.

– Это плата за твое молчание. Даже нет, не так. Скажем, это вознаграждение за то, что ты не будешь рушить мою крепкую счастливую семью и прибыльный бизнес. Не только мой, но и своего мужа. Пойми, если мы с Васей разъединимся, тебе тоже будет плохо. Думаю, на одну учительскую зарплату вы не проживете.

– Черт с тобой, ладно! – соглашается подружка жены, а я говорил, что деньги творят чудеса и решают все. Когда они есть, можно договориться с кем угодно. – Правда я не знаю, Борь, что ты будешь делать, когда у Арины начнет расти живот.

Задумчиво тру подбородок. Она права. Надо найти выход и из этой ситуации. Надо избавиться от этого ребёнка.

– У меня ещё есть время подумать над этим вопросом.

Глава 13

Любовь

– Любовь Фёдоровна, вы настоящий боец, – поощрительно кивает Ирина Александровна, когда ещё неделю спустя я становлюсь похожа на практически полноценного человека. Теперь я могу медленно передвигаться вдоль палаты, а собеседники уже намного лучше воспринимают мою речь.

«Это все потому, что у меня есть цель» – эта настойчивая мысль вертится в голове. Но на деле я, конечно же, молчу. Лишь киваю в ответ, натягиваю вежливую улыбку.

– Улучшения налицо, – бодро произносит женщина, осмотрев меня вдоль и поперек.

– К-когда мен-ня вып-пишут? – с надеждой в глазах бросаю взгляд на женщину. Та застывает в замешательстве, мнется на месте. Будто бы мой вопрос застал её врасплох.

– Вы так не спешите, Любовь Фёдоровна. Вам нужно восстановиться до конца. Да и прошло всего лишь чуть больше двух недель, а ваш муж оплатил лечение за целый месяц, – последние слова женщина произносит с каким-то смущением. Теперь все ясно. Сжимаю губу в ровную плотную линию, смыкаю ладони вместе перед собой и сверлю свои руки взглядом. Кто бы сомневался, что Борис сделает все, чтобы задержать меня здесь как можно дольше. Да и клинике тоже вовсе не выгодно возвращать деньги за неиспользованные дни лечения. Ощущение, как будто бы вокруг заговор!     Тяжело     вздыхаю     и     закидываю голову     чуть вверх, рассматривая желтый свет лампочки в потолке.

– Любовь Федоровна, не расстраивайтесь. Я же хочу как лучше. Понимаю, что вы хотите домой, но нужно ещё немного потерпеть, – женщина присаживается рядом, мягко проговаривая каждое слово. Почему-то складывается ощущение, что со мной общаются как с ребенком. Возможно, она права. Но я больше не могу ждать.

Едва я представляю, что в нашем доме ошивается эта дрянь, злость берет верх надо мной. Мне кажется, что именно эта злость помогает мне быстрее приходить в себя. Она заряжает меня дополнительной энергией. Чувствую, что её слишком много внутри, вот-вот взорвусь.

Пускай я ещё не до конца восстановилась, но, как говорится, дома и стены лечат. И чем дольше я здесь нахожусь и бездействую, тем сложнее мне будет выпутаться из данной ситуации и разоблачить всех предателей, скопившихся вокруг меня.

– Х-хорошо, – киваю в ответ, вновь почувствовав внутри опустошающее бессилие. Ощущение, что я лежу здесь уже вечность и столько же ещё предстоит впереди. Но не вижу смысла препираться с доктором. Я уже поняла, откуда растут ноги. И хочется мне этого или нет, но придется кланяться в ноги «любимому» муженьку и попросить забрать меня домой. Во всяком случае, я попытаюсь.

Предатель стал приходить ко мне реже, нежели в первое время. Видимо, очень сильно занят. Благо, что мои дети приходят ко мне практически каждый день, за исключением вчера, да и сегодня их тоже не было.

Больше я не поднимаю тему того злополучного вечера, выжидаю подходящий момент. Пусть предатель думает о том, что поверила ему. Смирилась с тем, что была в «бреду». Чтобы убедить его в этом, я изо всех сил делала вид, что мы по-прежнему любящая семья. Особенно, когда рядом с нами находились дети. Кто бы знал, как тяжело было делать вид, что ничего не случилось, что все как раньше. И, честно говоря, больше всего я боялась того, что если начну говорить правду, если только попытаюсь открыть рот и озвучить детали того вечера на даче, то Борис и в самом деле выставит меня как умалишенную. И что ещё хуже, вовсе отправит в дурку, чтобы не мешалась под ногами. И я вовсе не сомневаюсь, что он сможет так сделать.

– Так, вы отдыхайте, а я попозже ещё зайду, – Ирина Александровна ободряюще хлопает меня по плечу и выходит из палаты.

Оставшись одна, утопаю в своих мыслях. Мне кажется, я так усиленно за всю свою жизнь не думала, сколько за эти две недели. Благо, что несмотря на такой страшный и опасный недуг, мой мозг мыслит здраво. И как бы предатели не пытались меня убедить в том, что ничего не было, я знаю – было. Уверена на все сто.

Почувствовав усталость, решаю и в самом деле прилечь. Ныряя в полудрем, слышу щелчок двери. Резко вскакиваю с постели, обнаружив перед собой Бориса. Очень вовремя.

– Как ты, милая? – приторно улыбается гад, держа в руках букет моих любимых хризантем цвета фуксии. Точнее, раньше я их любила. А теперь эти цветы для меня являются что-то вроде символом предательства.

– Н-нормально, – глухо отзываюсь я, сажусь в постели и свешиваю ноги вниз, упираясь ладонями в матрас.

– Вот и здорово. Ты быстро идешь на поправку, – его фальшивая улыбка режет глаз. Отвожу взгляд чуть в сторону, чтобы избавиться от этой рези.

Решаю, что это довольно подходящий момент, чтобы озвучить свою… Просьбу. Звучит ужасно, но это и в самом деле выглядит так. Я прошу у собственного мужа, чтобы он забрал меня отсюда.

Набираю полные легкие воздуха, чуть сжимаю в руках простынь. Впираю в Борю решительный взгляд, и прошу свой голос звучать так же ровно и уверенно:

– Я хочу д-домой.

Глава 14

Любовь

Борис нервно хмыкает, затем едко усмехается. Как ни в чем не бывало ставит цветы в вазу. Тем временем я замечаю, как его губы растягиваются в кривом оскале. Его властный взгляд заставляет поёжиться. Я понимаю, что сейчас он держит в руках эту ситуацию. Понимаю его преимущество. И это угнетает. Он в состоянии сделать так, чтобы я как можно дольше не мешалась у него под ногами.

– Домой хочешь, значит… – с хитрым прищуром протягивает он.

В подтверждение своих слов киваю. Борис придвигает стул к больничной койке, садится так близко, что мы едва не соприкасаемся с ним коленями.

Он упирается локтями в колени, делает вид, что усердно раздумывает над моими словами. Играет с моими нервами.

– Даже не знаю, Люб. Не сильно ли ты спешишь? – ехидничает гад, склонив голову набок. Впирает в меня пристальный взгляд, будто бы в голову мою пытается залезть и прочесть все мысли. А их там очень много.

– М-мне п-прав-вда уже лучше, – как назло от волнения начинаю заикаться.

Борис чувствует это, в глазах сияет насмешка надо мной, над моим состоянием.

– На твоем месте я бы находился здесь как можно дольше, под наблюдением врачей. Здесь тебе безопаснее, Люб.

Да чтоб тебя! Нервно взмахиваю руками. От бессилия хочется выть. Стараюсь сдерживать свои эмоции, не показывать предателю своей досады.

– Н-но… Я могу л-лечиться и д-дома, – как же печально, что я не могу сейчас сказать все, что думаю. По итогу выдавливаю из себя всего лишь одно крохотное предложение.

– Можешь, – глаза Бори снова сужаются в зловещем прищуре. – Но я не в восторге от этой идеи. Пойми, любимая. Я же хочу сделать как лучше для тебя. Забочусь о твоем здоровье, здесь тобой занимаются лучшие врачи, – гордо произносит подлец, и я вся моя надежда, что с ним удастся договориться, сдувается подобно воздушному шару, из которого выпускают весь воздух.

– Где дети? – решаю перевести разговор в другое русло, хоть и ощущаю желание продолжить препираться с мерзавцем. Но я обещала себе, что буду осторожной, тихой, послушной и покладистой – такой, какой и хочет видеть меня Боря. Играю по его правилам.

– Я отправил их к матери в деревню. На пару дней.

Его слова вонзаются в грудь острой иглой. Я ведь прекрасно понимаю, для чего он это сделал. Чтобы беспрепятственно проводить время с Ариной. Приводить её в наш дом. Спать с ней на нашей кровати. От этих мыслей начинает тошнить, во рту появляется привкус горечи.

– Детям тоже тяжело, Люб. Я решил, что им нужно передохнуть. Они итак все эти дни были рядом с тобой, – находит оправдание подлец, но я ему не верю. Впираю в него испытывающий взгляд, вкладывая в него всю свою ненависть, злость, жажду мести и возвращения справедливости.

– Что ты так на меня смотришь?! – возмущается Борис, заметив мой посыл. Он все понял. Понял, что и я все поняла.

– Вот знаешь, что меня напрягает больше всего? Знаешь, почему я не спешу забирать тебя домой?! – фыркает он, наклоняясь ближе. Смотрю на него в упор, ожидая дальнейшего ответа.

– Как ты думаешь? Может, потому что я все еще помню твои бредни о какой-то там измене, обо мне и Арине в одной постели? – предатель показательно морщится, выказывая свое отвращение в сторону моих, якобы, беспочвенных обвинений. Красиво играет, мерзавец.

– Ты хоть представляешь, насколько мне неприятно это слушать? Я даже представить себе не могу, как в твою голову могла закрасться такая мысль! – Борис ловко и умело строит из себя жертву. Униженного и оскорбленного.

Пытаюсь вставить свое слово, но у предателя развивается довольно бурный монолог.

– Знаешь, я боюсь, что ты опозоришь меня перед детьми, – Борис упирается руками в край койки, его лицо находится в считанных сантиметрах от моего. Как же я его любила. А теперь ненавижу.