скачать книгу бесплатно
Ратибор и сказки Вещего Леса. Книга 1. Золотые яблоки Даждьбога
Александр Михайлович Окольников
Сила, пронизывающая всю суть мироздания, неумолимо уходит от Древних Богов, своих прежних обладателей. Противоборство за власть над Миром набирает обороты, и теперь под удар попадает Ирий. Куда, как совсем недавно казалось его обитателям, пройти невозможно. Что ищут в нём враги, облаченные в черные хламиды? Неужели Секира Перуна более не может обеспечить неприкосновенность чудесного сада? Тем временем Ратибор, терзаемый смутными видениями, открывает для себя новые возможности, проходя из явного мира не только в Правь и Навь, но и в Вещий Лес, который медленно, но неотвратимо сдает позиции под напором неприятеля. Новые знакомцы и старые друзья вновь сойдутся на страницах книги, встав плечом к плечу против общего врага. Но даже самой пряхе судьбы неизвестно, чем закончится это противостояние.
Александр Окольников
Ратибор и сказки Вещего Леса. Книга 1. Золотые яблоки Даждьбога
Все персонажи книги являются вымышленными, совпадения с реальными людьми случайны. Автор не ставил целью задеть чьи-либо мировоззренческие чувства.
Посвящаю книгу своему другу
Сергею Овсянникову.
У каждого своя тропа
в Вещий Лес!
Зачин
– Зябко! – Кутаясь в тяжелый меховой плащ, словно желая зарыться поглубже в уютное тепло накидки, высокий статный мужчина вглядывался в даль сквозь узкую прорезь окна. Легкий ветерок, лаская, трепал его седую бороду. Собранные в тугой хвост, пепельные волосы, лежали неподвижно. – Тучны нынче стада. – Он прищурился, с удовольствием рассматривая с верхнего этажа башни выстроившиеся, аки на торжественный смотр, шеренги облаков и грозных туч.
– Урожайная пора, – подал голос один из соратников, стоявших за спиной седеющего, но еще пышущего силой князя. Говоривший был коренаст, шире в плечах, чем его предводитель, и очень молод, хотя шрамы на лице свидетельствовали о недюжинном боевом опыте. Он широко улыбался, сверкая белоснежными зубами, искренне радуясь происходящему за окном. – Славно потрудились. – В голубых глазах мужчины играла буря; если присмотреться пристальнее, чудилось, что вот-вот раздадутся раскаты грома.
– Холодает… – Пронзая взглядом стройные ряды облаков и туч, князь хмурился все сильнее, словно не слыша старшего сына: он зрил гораздо дальше, чем позволяли очи обычного смертного.
Неожиданно за его спиной в окно, больше походившее на бойницу, клубком влетел поток воздуха, следом – второй. Закружившись, под потолком, они угомонились только под гневным, угрожающим вот-вот вспыхнуть яростью взором старшего сына князя. Сам князь, будто не замечая происходящей кутерьмы, брезгливо буравил взглядом горизонт.
– Полудник, Полуночник! Угомонитесь! – четко произнося каждое слово, коренастый просверлил младших братьев взглядом.
Те, не обратив внимания на повисшее в воздухе напряжение, улюлюкая и смеясь, попытались приблизиться к нему и похлопать по плечу говорившего.
– Полно тебе, Посвист!
– Чего сердитый такой? Айда с нами тучи гонять!
Но, наткнувшись на свирепый взор, тотчас замолкли, зная характер скорого на расправу старшего брата.
В башню ударила волна, вторая, третья – как огромный таран, стремившийся нанести урон этой несокрушимой твердыне. Наконец напор стих, и через то же окно, в которые влетели братья-весельчаки, ворвался, неся морозную свежесть, ослабевающий с каждым мигом смерч.
Близнецы и братья, молча стоявшие позади Посвиста, разом вздрогнули. Их отец повернулся с тревожным любопытством. В тот же миг раздался душераздирающий крик, от которого вздрогнули камни крепости. Голосил молодой мужчина, лежа навзничь на месте развеявшегося смерча. Его тело было изодрано. Из множества ран, нарывающихся черным гноем, струились небольшие завихрения.
– Сиверко! – один из братьев попытались приблизиться к раненому.
Но их опередил князь, моментально оказавшись подле лежащего.
– Говори! – повелел он раненому гулким голосом.
– Вра… вра… – у того не хватило сил ответить более внятно, но, видя недоумение и тревогу в глазах отца, он все же сумел податься всем телом вперед и выдохнул: «Враги!», затем уронил голову на руки родителя.
Из Крепости Тысячи Ветров, застывшей в небесной тверди и высившейся шпилями над облаками, с диким ревом и звонким посвистом из всех окон, бойниц и щелей вылетали дети Стрибога. Следуя наказу «Смотреть и докладывать немедля!», они устремились каждый в свой удел. Князь, оставшись в одиночестве, теребил потертый хлыст, которым обычно погонял облака, и, не отрывая взора от заветной дали и всё сильнее хмурясь, гадал: что же затаилось на севере, там, за окоёмом?
Вещие сны
Пограничье Нави
– Окружай!
Еще секунду назад лес, умиротворенный увядающим спокойствием золотой осени, взорвался ворохом разлетающихся в разные стороны желтых листьев, закружился хороводом мелькающих теней и содрогнулся от топота множества ног.
– Ар-рх!
– Живее! – голос загонщика ревел. Чувствовалось, что ему трудно дается речь: окрики, больше похожие на рычание, разносились далеко по всей округе. – Хватайте её живой! – Слово «живой» было произнесено с особым смаком, так бывает у сладкоежки, лелеющей глазами очередную вкусность, прежде чем её слопать.
Стая ответила дружным воем.
Сегодня поистине славный день: многодневная слежка и неожиданно изнурительная погоня обещали закончиться большой удачей. Вожак, перебирая огромными лапами, несся во всю прыть, отчего листья взмывали высоко вверх и, не решаясь опуститься на землю, замирали в воздухе. Обходя добычу слева, хищник решил одним прыжком покончить с растянувшейся на несколько дней охотой. Отмечая для себя на будущее ошибки молодняка, которые, конечно, не могли стоить потери трофея, но все же нервировали опытного волколака, он слегка ускорился, не упуская из виду петлявшую меж деревьев жертву. Час триумфа близился. Хотя оборотень понимал, что стая зашла слишком далеко в порубежье, но отступать было поздно.
– Окружай же! – вновь прорычал Волк, недовольный медлительностью своры, и сквозь зубы добавил: – Вот я вам, когда вернемся в логово… – Он отлично знал, что его услышат. Но договорить, а точнее, дорычать, оборотень не успел.
Совсем неожиданно цель, так манящая теплом и запахом человека, приближающаяся с каждым рывком тяжелых лап, вдруг куда-то запропастилась, словно растворилась в воздухе. В этот же момент вдали показались волки, которые должны были замкнуть круг. Что они и сделали, предательски опоздав. Не сумев остановиться, оборотень споткнулся и покатился кубарем, но тут же вскочил, озираясь по сторонам и пытаясь увидеть, посмел ли кто-то из своры посмеяться над его нелепым падением. Убедившись, что его авторитет не пострадал, Волк начал обнюхивать воздух, горя желанием поскорее найти беглеца.
– Аа?у! – с другой стороны перелеска взвизгнул, заскулив, волк.
Затем ещё один и ещё.
Навострив уши, вожак не верил своему чутью: за деревьями гибла его стая. Быстро и неумолимо. Не отдавая команды – все почувствовали то же, что и вожак, – ярящийся волколак, оскалившись, рыча и брызгая слюной, ринулся к месту бойни: брать живьем – отменялось.
В голове оборотня загнанным зверем метался вопрос: «Кто посмел? А главное, кто смог так легко, словно ссохшуюся траву, выкосить бойцов моей своры?» Ведь на охоту вышел не только молодняк, но и зрелые, опытные оборотни. Они-то и находились с той стороны перелеска, где кипел бой.
Прорываясь сквозь кусты, огибая стоящие на пути деревья, волколак нутром чуял, что опоздал и многие его собратья развоплощены и Сила их вот-вот развеется в этом злоклятом месте. То же самое чувствовали и те, кто плечом к плечу несся рядом с вожаком. В стае царил ужас, к горлу подкатывала паника, лишь железная воля предводителя гнала зверей вперед.
С каждым прыжком всё отчетливее слышались крики и рычания, раздававшиеся из-за высоких кустов шиповника, которые не позволяли на расстоянии узреть, что же там творится.
– Р-р-рах-арх! – хрипели оборотни, успевшие вступить в бой. И умолкали, сраженные неведомым противником.
– Да сколько же вас навалило на мою голову?! – послышался звонкий девичий голос.
Совсем не воинственный. Той, что таким голосом обладает на вечерках петь да молодцев смущать, а не истреблять волчью стаю, которая гнала добычу столь долго и самозабвенно. И в итоге нагнала на самом рубеже пограничной земли, простирающейся сразу за рекой Смородиной, перед началом Яви.
– Зарекаю именем… – Дальше услышать не удалось. Девушка встречала все новых и новых противников отпором.
Что-то свистнуло над ухом вожака. Огромный опыт и чутье предводителя дали ему шанс уклониться в самый последний момент. Несущемуся следом повезло меньше, он рыкнул и начал растворяться в воздухе, с каждым мгновением становясь все менее видимым, пока совсем не исчез.
– Убирайтесь прочь! Исчадья Нави! – девушка не унималась. – Там вам всем и место!
Волколак, прильнув к земле и аккуратно проползая под кустами, так, чтобы ни веточка не хрустнула, ни лист не шелохнулся, в испуге рассмотрел воительницу.
«Эх, знал бы раньше, не начал бы охоту», – с горечью подумал он, клацая большими острыми зубами, даже не собираясь ринуться на врага – своя шкура дороже.
Облаченная в меха, с капюшоном из морды рыси, ловко орудующая длинным луком девица неожиданно резко уклонилась от летящего на нее противника, выпустив стрелу в упор во второго, атаковавшего следом за первым. Развернулась и метким выстрелом покончила с проскочившим мимо нее нападавшим.
Оборотни, сменив облик на человеческий, с яростью бросались на несостоявшуюся добычу, размахивая секирами, мечами и молотами, но не смогли одержать верх, падали после встречи со стремительными молниями-стрелами юной девы.
– Фю-ю-ю! – Волк присвистнул.
Эта добыча была ему точно не по зубам. Возможно, в Нави у них и был шанс, но теперь, когда сила оборотней таяла под лучами едва пробивающегося сквозь густые кроны рассветного Хорса, перевес был явно на стороне лучницы. Вожак решил отсидеться в надежном схроне, надеясь после, когда несостоявшаяся добыча уйдет, двинуться к логову, дабы сообщить остальным, кто же на самом деле шастал все это время в мире Кащея.
– Ну, кто следующий? – девушка нервно смеялась, осматривая пустынный и успокаивающийся лес.
Правда, несмотря на всю эту браваду и напускную лихость, сила быстро её покидала: нелегко дался бой с тенями мрака, волками-оборотнями Чернобога. К тому же гноились раны, полученные у Стражей, бой с которыми закончился весьма плачевно. Но больше всего давило другое: искомое так и осталось в Царстве Вечного Сна. А значит, всё тщетно и грядущее не предотвратить.
* * *
Ранее
Явь. Квартира Ратибора
– Не дай ему пройти!.. – Сон болезненно прервался, выбросив ребенка из сладкой неги, так не вовремя посетившего мир грез.
Мальчик озирался по сторонам, моргая и не совсем понимая, где он. На губах – привкус крови, в груди – давящая пустота. И огромная тяжесть на плечах, словно кто-то из мира сновидений тянул назад, не желая отпускать его. В голове крутились чьи-то слова: «Не дай пройти!..»
Снова видения, что преследовали мальчика не первый год. Начались они после странного случая на Купалу. Сколько же нервов извели родители себе и сыну. Психологи – гештальты, юнги, фрейды – сыпались на неокрепшего ребенка как из рога изобилия. Ничего не помогало. Правда, взрослым почти удалось убедить чадо, что ему просто напекло голову и все привиделось. Но наступила первая годовщина памятных событий. И с той поры, как по часам, каждый год в канун летнего солнцестояния образы приходили вновь. Очень смутно, словно не могли пройти некую преграду, но, тем не менее, постоянно и настойчиво. Приходили, накатывая с нарастающей силой, и устало угасали спустя две-три недели.
В глазах матери вместе с болью и тревогой, сыну виделось и другое, что на самом деле она знает: всё случившееся в ту ночь – правда, но, желая оградить сына от этих знаний, кутает его в кокон лжи, обернутый блестящим, но все же липовым фантиком заботы.
В этот год видения усилились, став гораздо ярче и интенсивнее. Порою, проходя мимо зеркала мальчику казалось, что по ту сторону стекла вовсе не его отражение. Он зажмуривался или же старался поменьше смотреть в обманчивую гладь. Один раз даже показалось, что в зеркале на миг появилась и сразу исчезла Берегиня.
Но такой яркий сон приснился впервые.
– Привидится же! – зевая, Ратибор озирался по сторонам, пытаясь убедиться, что проснулся в своей комнате, на собственной кровати. – Уф! – выдохнув, мальчик расслабился и упал на подушку, желая поскорее заснуть.
Но как только мягкость перьев, которыми подушка была набита, приняла затылок сонного ребенка, его словно захлестнуло волной. Подрагивая, всеми струнами души ощущая, что это не сон, Ратибор довольно четко, во всех мелких деталях вспомнил, что ему привиделось перед этим неожиданным пробуждением. Воспоминание оживало, наполняясь красками и звуками.
Чад пепелища едва расступился, и сквозь мглу, которую даже лучи Хорса не в силах одолеть, вышел он. Горделиво. Надменно. Угрожающе пыша паром, он предстал во всей красе. Ужас во плоти, древняя легенда, пожиратель дев и губитель мужей.
У мальчика задрожали коленки. Ратибор узнал Горыныча. Как не узнать? А Змей опознал давнишнего противника, которого не смог захватить там, на поляне с живой и мертвой водой, у старой заброшенной капи Велеса. Самое поразительное, что ящер не только узнал, но и не был особо удивлен, хотя как это понять у огромной рептилии, не ясно.
Был легко угадан и Калинов мост – перепутье дня и ночи, граница жизни, вход в царство Чернобога. Хотя воочию мальчик его ни разу не видел. Немало витязей сложило здесь головы – выжженная земля щедро усеяна черепами.
Когда показалось, что всё, некому защитить его от Змея, перед Ратибором, преградив чудищу дорогу, встал воин. Меч, щит и алый плащ – все, что сумел разобрать ребенок.
А ещё прозвучали обжигающие сердце слова. Они звучали неспешно, нараспев, но напористо и властно, словно их нашептывал сам ветер:
Дрожит весь мир
под страшной поступью Дракона,
Лишь видно очертанье в полумгле…
Калинов мост – на грани веры, жизни и закона!
Не дать пройти врагу к Родной своей Земле…
Не дай испить с отцовской чаши,
Руби отважно, рьяно, но не сгоряча.
Лихая смерть в бою – для воина всех краше,
Стекает время с острия меча[1 - Тут и далее стихи автора.].
Затем он проснулся.
– Дела-а… – Ратибор снова выдохнул, отгоняя тревожные мысли. И натянул одеяло до самого носа, словно оно могло уберечь от опасности.
До жути хотелось спать. Ватная голова тонула в подушке. Напала зевота, не желавшая легко отступать от беспомощной жертвы.
– Баю-баю-ю-ю – мальчик сладко открыл рот, расслабился, успокаиваясь. – Бай – Но тотчас подскочил, как ужаленный, вспомнив, при каких обстоятельствах в прошлый раз
он произносил эту детскую считалочку и что случилось следом.
Ноги похолодели, сердце забилось сильнее, готовясь выпрыгнуть из груди: в коридоре послышался шорох. И не понять, в реальности или в воображении напуганного ребенка эти звуки стали складываться в зловещее «Чую-чую…». Обдало холодным потом. Навалилась паника, вцепившись острыми когтями, парализуя и заставляя сильнее вжиматься в кровать, нежели сделать пусть даже тщетную, но все же попытку освободиться от этого.
Скрипнула дверь в комнату. Ратибор, приходя в себя, все же нашел силы посмотреть в ту сторону. «Неужели кто-то из навьих посмел? Я же правнук самого Кащея!» – Неожиданная мысль подбодрила его. С ворохом воспоминаний пришла уверенность в себе, и боевой азарт. «Трусить в собственном доме? После всех злоключений на тропах Нави?! Дудки!» – даже не замечая, чьими словами он говорит, мальчик вскочил, отбрасывая одеяло, и выставил кулачки в сторону двери.
Неожиданно что-то мягкое и пушистое уткнулось в ноги.
– Вась… – Ратибор расслабился, произнося имя кота, но, опомнившись, отскочил и уставился во тьму, желая разглядеть, кто же там внизу: усатого-полосатого еще прошлым утром родители забрали с собой на дачу.
Долго не думая, мальчик рванул к включателю, сбив по дороге стул и ударившись пальцем ноги, отчего заойкал, но сумел включить свет.
– Ба! – он прильнул к стене.
По полу как ни в чем не бывало катился заветный клубок ниток. Словно верный пес, он уткнулся в ногу вздрогнувшего Ратибора.
Вновь скрипнула отворяясь дверь в комнату. Ребенок попятился бочком, сбрасывая на пол развешенные на стене картины, но тут же замер как вкопанный, заикаясь произнеся имя вошедшего.
* * *
Берег купальской поляны
– Что же ты, миленький мой? – хохот за спиной собеседницы заставлял парня краснеть пуще прежнего.
– Иди же к нам!
– Мы ждем!
– Скорее же!
