Струны сердца

Они начали опять, уже слегка раздражённые этой сумятицей. И снова заиграла оглушающая музыка, но… На гитаре Дзюна порвалась струна, из-за чего было просто невозможно продолжать.

– Другая гитара есть? – угрюмо спросил Дзюн.

Ясуда вытащил из подсобного помещения другую, еще более старую, предположительно заставшую ещё времена императора Ёсихито, гитару. Уже с нескрываемым презрением Дзюн взял её. Ещё некоторое время её пришлось настраивать. А Шибутани всё продолжал наблюдать за всеми с самодовольной улыбкой.

Музыка полилась снова. Теперь всё хорошо, уже второй куплет… Но теперь лёгкий электрический разряд на синтезаторе заставил Харуку вскрикнуть, а сам синтезатор – пережить свою последнюю минуту.

– Ты в порядке? – Спустя секунду к ней подлетел Кента.

– Да… – вяло сказала Харука, потирала руку.

– Нет, вы издеваетесь? – обратился Кента уже к Шибутани, с лица которого уже начала исчезать эта самодовольная улыбка. Тот уже отступил на пару шагов поближе к выходу. Где-то глубоко в подсознании промелькнула мысль о том, что возможно он попадёт в Книгу Рекордов Гинесса по причине боязни группы, в которой он же работает менеджером. Промелькнула и исчезла.

– Это временные неполадки, – тихим и немного дрожащим голосом сказал Шибутани. – Теперь всё будет нормально…

Кента угрожающе посмотрел на дрожащего субъекта, без слов, выражая всё своё презрение.

Где-то в кладовке на втором этаже нашёлся ещё один синтезатор. Первое касание клавиши, первые аккорды и… звукозаписывающее устройство издало последний и жалобный продолжительный писк, закончившийся на невообразимых высотах. Не сговариваясь и совершенно молча, группа, один за другим, медленно положили гитары, барабанные палочки, микрофон и направились к выходу. Последним из комнаты вышел Юта, наблюдая за Дзюном и решив последовать примеру большинства.

– Эй, вы куда? – прокричал им вслед непонимающий ничего Шибутани.

Только услышав это, Кента остановился и сказал, не поворачиваясь:

– Вы ещё смеете разговаривать с нами? Вы, ни на что не способный менеджер, ни на что не способный человек? Не связывайтесь больше с нами, ни с кем из нас. Обойдёмся без ваших услуг…

Сказав это, Кента двинулся дальше за своей группой. Ни взглядом, ни словом они больше не наградили ни Шибутани, ни Ясуду. Горе-менеджер принялся было догонять их, но через несколько секунд понял, что это самое лишнее, что он может сделать сейчас, поэтому просто подождал, пока они не скроются за поворотом одного из многочисленных домов.

Потом он уселся в свою машину, завел мотор, но еще несколько минут не сдвигался с места, обдумывая дальнейшие планы.

– Нет, мне просто интересно, этот человек нормальный или сбежал из Косака*? – спросил, обращаясь к воздуху или пробегающей мимо кошке, Кента.

Уже было время, когда на улицах давно светят фонари, а из поминутно раскрывающихся дверей клубов слышится громкая музыка. После неблагоприятного приключения группа ещё долго бродила в неизвестном районе, выйдя к автобусной остановке только через полтора часа. Не было сил ни на что другое, даже на то, чтобы смотреть в окно, так что они просто уселись на свободные места. Сегодня было решено разойтись по своим домам или просто туда, где можно было скорее забыть этого странного человека и все его выходки. Томору уехал домой, чтобы потом оттуда поехать на работу. О ней он особенно не распространялся, просто всем было известно, что он какой-то менеджер по чему-то там в какой-то компании. Юта сказал, что ему нужно готовиться к очень важному тесту по истории. Дзюн же должен был заскочить на полчаса домой к себе, чтобы забрать одну важную вещь. Кента как всегда пошел с ним. За ними увязалась и Харука. Просто потому, что было некуда идти. Так они и подходили невеселой компанией к высокому дому на одной из улиц района Конохана. Невесёлый зимний пейзаж лишь добавлял унылости этому бренному миру и уровню настроения всех троих.

– Вполне возможно, что сбежал, – задумчиво произнесла Харука.

Она до сих пор придерживала правую руку, которой достался ощутимый разряд электричества, левой.

– А вы ожидали от него чего-то другого? – тихо спросил Дзюн.

Ответом, который и так был очевиден, послужила лишь тишина со стороны спутников и гул машин с широкой автомобильной дороги. Каждый думал о чём-то своём, но фон у этих мыслей был общий. Они проклинали ту минуту, когда решили согласиться на услуги этого афериста, который не принес им ничего, кроме проблем. Даже солнце, не желая смотреть на эти самые проблемы, сокрылось за облаками.

Но все эти неприятные мысли перевесило предвкушение новой встречи с этой маленькой красавицей. Последние метры и последние ступени до своей квартирки Дзюн уже не мог думать ни о чем другом, как скажет ей очередную красивую глупость, а она чуть зардеется и скажет «спасибо». Никогда он не мечтал так быстро попасть на свою работу.

Не сказав особенных объяснений по поводу того, что сегодня он уходит на работу так рано, Дзюн пробыл дома всего лишь пятнадцать минут, вместо обещанного получаса, и вот, оставив Кенту и Харуку одних в своей квартире, он уже вышел обратно на улицу, чтобы быстро завести свой мотоцикл, доставшийся ему на распродаже подержанных транспортных средств. Дорога промелькнула перед глазами в доли секунды, хотя он и не думал превышать положенную скорость. Он просто пребывал в сладостных мечтаниях, и казалось, что в голове уже играет другая музыка, ещё не слышимая, но та, что обязательно надо записать.

Придя на работу довольно рано, Дзюн удостоился похвалы со стороны начальника за ответственное отношение к своим обязанностям. Дзюн лишь почтительно поклонился, загадочно улыбаясь. Он приступил к своим прямым обязанностям, всё поглядывая на входную дверь магазина.

Но она не приходила. Прошёл час, два… Это было довольно странно, и солнце, до сих пор скрываемое облаками, уже успело зайти за горизонт. За окнами стало темно. Дзюн присел за прилавок, чтобы записать мелодию, крутившуюся в голове целый день, но этого не вышло сделать, и он просто замер с занесённой над тетрадью ручкой и бессмысленным взглядом.

– Скажите, а этот фотоаппарат хороший?

Он поднял глаза, с трудом оторвавшись от тетради. В лёгком бежевом пальто и с блестящими глазами, перед ним стояла та, которую он уже не надеялся увидеть сегодня. Она указывала на фотоаппарат фирмы Nikon, а глаза так и блестели, и улыбка была самой очаровательной. Дзюн улыбнулся в ответ. Встав со стула, он принялся разыгрывать роль почтительного продавца.

– Не сказал бы, – начал он. – Я бы посоветовал Canon. Многофункциональный фотоаппарат с тысячью возможностей.

Мидори притворилась, будто задумалась над предложением. Но через полторы минуты уже бросила этот маленький театр.

– Спасибо, – всё так же улыбаясь, произнесла она. – Но сегодня я пришла за другим…

– Ах, да, – будто только что вспомнив, сказал Дзюн. – Тогда попрошу вас пройтись со мной по набережной Ёдогава.

– Это обязательно?

– Обязательней некуда, – важно сказал Дзюн.

– Ну, если так…

Как можно скорее Дзюн отпросился с работы, хотя и так оставалось всего два часа и, захватив с собой эту маленькую вещичку, которая позволила ему познакомиться с этой девушкой, вышел вместе с ней на улицу. Она всё так же улыбалась, а он не знал, как вести себя с ней, потому что совсем не хотел сравнивать её со всеми теми девушками, которых он уже встречал. Поэтому некоторое время они шли по направлению к набережной просто молча. Увидев красивый пейзаж, реку, искрящуюся в свете многочисленных фонарей, Мидори достала из сумки маленький фотоаппарат и сделала несколько снимков.

– Так любишь фотографировать? – спросил Дзюн.

Они подходили к набережной всё ближе и ближе. В другое время в этом месте было бы много людей, но давно уже настал вечер, к тому же зима забирала тепло вне зависимости от желания людей.

– Учусь на фотографа, – весело ответила она. – И да… люблю фотографировать.

– Тебя бы саму фотографировать… – пробубнил Дзюн про себя.

– Что?

– Сегодня прохладно, говорю. Но именно сейчас река красива.

– Да, очень красива. Так… светло и…

– Я принес товар, – неожиданно прервал ее Дзюн.

Они остановились в самом начале набережной. Со стороны реки уже тянуло холодом. Луна робко выглянула из-за облаков.

– Но есть одно условие.

Мидори вопросительно посмотрела на него. В свете луны она казалась немного бледной.

– Я могу отдать товар только после поцелуя, – произнес с невинным видом Дзюн. Глаза Мидори при этом чуть расширились, но улыбка все оставалась на её лице.

– Это тоже обязательно?

Вместо ответа Дзюн ещё с несколько секунд смотрел на девушку, а потом резко склонился и коснулся её губ. Она вздрогнула от неожиданности, сначала даже хотела освободиться, но парень не дал этого сделать, и она лишь обняла его за шею одной рукой, прикрыв глаза и всё больше отдаваясь во власть человеку, которого видела всего четвертый раз в жизни. Луна скрылась за облаками, оставляя этих двоих только наедине друг с другом. Сколько прошло времени, никто из них не мог бы сказать, они просто были вместе, и это было прекрасно и совсем необычно.

Первой остановилась Мидори. Отойдя от парня на шаг, Мидори ещё раз посмотрела в его глаза, но долго не смогла выдержать взгляд этих черных глаз. Она отвела взгляд, посмотрев на мягкое блестящее полотно реки, но через несколько секунд почувствовала, как Дзюн прикоснулся пальцами к её лицу, заставив Мидори снова повернуть голову к нему. Музыкант просто смотрел на неё и где-то в глубине до сих пор не понимал, что же с ним происходит, ведь это просто не свойственно его натуре обращаться с девушками вот так, просто нежно и заботливо. Дзюн поцеловал её в лоб, только потом сказав:

– Вот твой товар.

Он достал из кармана коробочку из-под конфет, которая осталась от подарка на День Святого Валентина** от одной из его многочисленных пассий. Он хранил упаковку не из-за каких-то там воспоминаний, которые могли бы быть дороги его сердцу, а всего лишь потому, что коробочка была красива. Мидори непонимающе взглянула на Дзюна, потом взяла коробочку. Открыв её, она убедилась, что там только то, что она покупала несколько дней назад.

– Спасибо… – растерянно произнесла она. – Тогда я пойду, наверное…

Она уже ступила шаг в сторону, но Дзюн удержал ее за руку, и она послушно остановилась.

– Постой, – сказал он. – Завтра… Завтра на этом самом месте. Я буду ждать тебя.

– Почему я должна приходить? – спросила она, взглядом уткнувшись в асфальт.

– Разве ты не моя девушка? – удивился Дзюн.

– Я? Я твоя?..

– А ты против?

Больше Мидори не нашлась, что сказать. Она просто ушла, только почувствовав, как хватка Дзюна ослабла. А он сам ещё долго стоял на одном месте, задумчиво глядя ей вслед. Когда она уже отошла на достаточно большое расстояние, он снова крикнул ей:

– Завтра, вечером, на этом месте!..

Но она не обернулась. Может, она уже и не слышала, а может, просто не хотела показывать, что слышит.

Луна вновь вышла из-за облаков.

*Косака – одна из старейших психиатрических больниц.

**…которая осталась от подарка на День Святого Валентина – в Японии в этот праздник девушки дарят конфеты мужчинам.

– Не понимаю я этих женщин!..

Дзюн пришел домой уже около полуночи, громко захлопнув за собой дверь, от чего сотряслась половина стены. Слова были произнесены и того громче. Он не выглядел злым или раздражённым. Просто на его лице отражалось крайнее непонимание всего того, что произошло два часа назад.

– От тебя ли я это слышу? – удивился Кента.

Он сидел на полу, скрестив ноги и пытаясь подобрать слова к концу песни, музыку к которой недавно написал Дзюн. Слова всё не находились, так что ближе к полуночи он уже всерьез начал грызть карандаш, поэтому от него осталась лишь половина. Харука давно ушла, и он сидел совсем один.

Не обращая внимания на заданный вопрос, Дзюн скинул ботинки примерно в середине комнаты, нисколько не сожалея, что оставил на полу килограмм уличной грязи. Самое верное, что ему казалось сейчас – это принять горячий душ, что он и сделал, не сказав более ни слова. Встав под горячие тугие струи воды, он начал прокручивать в голове все слова, сказанные в тот вечер. Обычно девушки рады, если он на них лишь посмотрит. Она удостоилась большего, но повела себя совсем по-другому. Почему? Этого Дзюн и не мог понять, но именно это в ней и привлекало.

– Скажи мне рифму к слову «freedom», – сказал Кента, как только Дзюн вышел из ванной комнаты, на ходу вытирая волосы полотенцем.

Дзюн ещё долго делал вид, что не слышит, а может, оно так и было из-за интенсивного вытирания головы.

– Kingdome, – наконец ответил он.

– О, точно! – воскликнул Кента, тут же записав это слово в тетрадь. – А как это связать?.. – спросил он, когда его пыл немного поутих.

Но это Дзюн уже не услышал. Он просто сидел на диване, прислушиваясь к звукам ночи, которые были оставлены за дверью, и полностью ушёл в свои мысли, от чего его не смогли бы отвлечь ни наводнение, ни упавший самолет прямо на его комнатушку.

– Эх… – Кента разочарованно махнул на него рукой. – Хорошо. Тогда в следующей песне тебе ни строчки не достанется.

Угроза, казавшаяся Кенте самой страшной в мире, не возымела на Дзюна никакого действия, и он продолжал сидеть на диване, раскинув руки по его спинке и расслабленно прикрыв глаза.

Так, сидя на диване, он и провел остатки ночи. Настал новый день, а он вступил в него со старыми проблемами, впервые за долгое время неразрешимыми. Он пришел к выводу, что лучше всего в данной ситуации отдаться на усмотрение времени.

Тем не менее, несмотря на личные проблемы Кикучи Дзюна, солнце встало вновь, и, как повелось, Страна Восходящего Солнца встретила его первой. Громкие голоса вновь зазвучали на улицах, ученики снова заторопились в школу, а люди постарше – на место своей работы. Все, кроме нескольких личностей, досыпавших положенное им.

Первым зашевелился Кента, который так и заснул на полу, потому что добираться до чего-то более удобного просто не было сил. Открыв один глаз, он снова его зажмурил. Но потом, проидентифицировав окружающую обстановку и поняв, что уже далеко не раннее утро, он поднялся и уселся на пол. Он ещё некоторое время повертел головой, чтобы окончательно проснуться. Решив, что это совсем несправедливо, что Дзюн ещё видит десятый сон, он встал и подошёл к нему. Легонько потряс его за плечо. Ещё раз. Никакой реакции. Потеряв терпение, Кента начал трясти друга за плечи так, что ещё немного, и голова бы могла потерять своё основное местоположение.

– Землетрясение? – невнятно произнес Дзюн, проснувшись, наконец.

– Типа того… – ответил Кента, оставив друга в покое.

Непризнанный великий гитарист ещё некоторое время просидел на месте молча, пытаясь понять, где он, какое сегодня число, да и вообще, кто он такой. Наконец понимание окружающей обстановки достигло всех глубин его сознания, и он встал с места своего недавнего ночлега и приступил к приготовлению завтрака. Не то чтобы он умел готовить искуснейшие блюда мировой кухни, просто обстоятельства вынуждали. В итоге, он и Кента наполнили свои желудки яичницей, булочками, которые уже начали подсыхать и чашками кофе, потому что других напитков в доме не оказалось.

– Куда сегодня? – дожевывая остатки завтрака, которым, впрочем, насытиться вовсе не удалось, спросил Кента.

– К Томору, – немногословно ответил Дзюн.

Он уже съел свою порцию и теперь припоминал, что ещё съедобного могло остаться в стареньком холодильнике. Придя к неутешительному выводу о том, что полки холодного аппарата уже полностью опустошены, и неплохо было бы сходить, наконец, в продуктовый магазин, он поднялся из-за стола и начал собираться. На сегодня очередь мыть посуду была за Кентой. У него самого были более приятные мысли и дела.

До того, как прийти к барабанщику, они зашли в магазин купить булочек, так любимых Кентой, чтобы заполнить оставшееся в желудке место. Потом – в магазин, единственное место, где можно было купить новые струны, и который располагался в другом районе, в стороне от их основного пути. Так что к Томору они пришли ближе к вечеру. Пришли, чтобы встретить пренеприятнейший сюрприз.

Еще не зайдя в подвал, их так называемую «студию», они уже услышали из-за двери этот низкий и хрипловатый голос, который только своим звучанием мог вывести кого угодно.

– И кто же вам позволил опять вернуться сюда? – только открыв дверь, спросил Дзюн.

Злой и раздражённый, он спустился в помещение и встал, скрестив руки на груди, прямо перед Шибутани. Дзюн был на пару сантиметров выше этого человека, так что он нисколько не смущался такой позы, которая придавала ему только уверенности. Шибутани отступил на шаг. Он поблагодарил все высшие силы, которые сегодня заставили его надеть свитер, потому что он не позволял увидеть мурашки, которые полностью покрыли его тело.

– Я договорился с одним заведением, – вместо ответа сказал он голосом немного более тонким, чем ожидал. – Вы там должны петь сегодня…

– Почему это должны? – подключился к разговору Кента.

Томору, до сих пор молча наблюдавший за этой маленькой сценой, вдруг сказал:

– Постойте, я всё понимаю, вчера он поступил неправильно, но… Может, дадим ему ещё один шанс? По крайней мере, до тех пор, пока не найдём нормального менеджера.

Томору всегда отличался мягким характером и безграничной добротой. Наверное, этому были причиной его младшие сестры, которых он помогал нянчить матери. С каждым его словом Шибутани всё более возвращал себе былую уверенность.

– Да-да, я смогу вывести вас на вершины шоу-бизнеса, – поддакнул он. – Только надо начинать с малого. Так вот, сегодня вы должны будете выступать в одном клубе, он недалеко. Бесплатно, но зато сможете заработать хоть какую-то популярность…

Почему-то Дзюн нисколько не сомневался в том, что Шибутани вернётся к ним именно так – с видом, будто ничего не произошло и полной уверенностью в жалком себе. Что ж, сегодня не оставалось ничего, кроме того, что надо было смириться с судьбой. Незаметно сжав кулаки, Дзюн слушал дальнейшие разглагольствования этого наполовину свихнувшегося человека.

Через полчаса к ним пришёл Юта. Только увидев Шибутани, он вздрогнул и ещё с минуту стоял на одном месте, боясь произнести хоть слово. За ним, с разницей в десять минут, пришла Харука. Она неслышно прошептала проклятия себе под нос, только увидев непотопляемого менеджера. Клавишница уселась на своё привычное место, спрятавшись за синтезатором. Будь её воля, она бы и вовсе ушла обратно, но было крайне некрасиво разворачиваться на сто восемьдесят градусов, если тебя уже заметили.

Шибутани рассказал всем вкратце о своем новом гениальном плане, который заключался в выступлении в клубе, совсем недалеко, в пяти минутах ходьбы. Во время его рассказа все участники обменивались взглядами, означающими одно – что ж, послушаем его, но в последний раз, потом только гнать его взашей. На сборы времени оставалось мало, на месте надо было быть уже совсем скоро, через час.

– Но инструменты надо брать с собой, – неожиданно закончил Шибутани.

– Как с собой?.. – не поверил Томору.

Его беспокойство было вполне объяснимо, потому как перетаскивать барабаны с места на место было крайне неудобно и совсем нежелательно.

– Ну… – задумался Шибутани. – Вот так. Идём?

– Нет, сначала вы ответите на вопрос, – возразил Томору.

– Ладно-ладно. – Менеджер поднял руки в обезоруживающем жесте. – Будем переносить в несколько заходов.

Этим он заставил всю команду прийти в кратковременный ступор. Кто-то просто помотал головой, – кто-то устало пожал плечами.

– Вы, правда, в своём уме? – не выдержал Кента.

– А тебе только микрофон нести, так что будешь помогать, – добавил Шибутани.

На том все споры и прекратились. Не оставалось ничего, кроме как опять послушаться этого наполовину сумасшедшего субъекта. Как и обещалось, пришлось преодолевать путь, который и так не отличался близостью вопреки обещаниям Шибутани, в несколько заходов, а точнее в три. Но больше их поразил внешний и внутренний вид самого клуба, носящего гордое название Top of the tower. Как снаружи, так и изнутри он не внушал особого доверия, а размеры подошли бы гномам, но никак не существам человеческого роста. Освещения было годно только для того, чтобы разглядеть силуэты людей, а предлагаемую еду можно было пробовать только камикадзе. Но чего не сделаешь ради того, чтобы твои песни услышали, хотя бы несколько десятков человек.

И они были вознаграждены сполна, потому что вопреки всем благоразумным ожиданиям спустя полчаса после открытия клуба в нём оказалось довольно много народу. Да что там, целая толпа, которая, впрочем, весьма недоверчиво прислушивалась к музыке, начавшей раздаваться со сцены. Люди более были заняты своими очень важными делами, типа обсуждение новой татуировки на руке или пробы своего любимого алкогольного коктейля. Но с течением времени на группу стали обращать внимание, а кто-то даже подпевать в некоторых местах. Чтобы привлечь еще большее внимание Кента вспомнил совет Шибутани, который был здесь же, в первых рядах зрителей. Подумав еще немного, он в удобный момент ухватил Юту за руку, когда его партия закончилась, и приобнял, да настолько, что это было похоже на настоящие объятия. Юта сначала начал сопротивляться, но потом, поняв, что это бесполезно, да и совсем не нужно, поддался. Ещё немного, и при повороте головы его губы невзначай мазнули по щеке Кенты, так что это вызвало писк с девчачьей стороны. В их духе всегда была восторженность к таким вот движениям. Поэтому, получив свою долю экстаза от внимания зрителей и забыв обо всем, Кента продолжал такие действия, закончившиеся тем, что он поцеловал Юту в губы. Дзюн только улыбнулся, а Томору лишь сочувственно вздохнул.

Так, тихо и незаметно этот небольшой концерт подошёл к концу. Несмотря на желание продолжать дальше, нужно было освобождать сцену для других музыкантов, поэтому группа начала медленный и совсем нежелательный спуск вниз на танцпол. Шибутани исчез куда-то ещё раньше.

– Простите, не могли бы вы… расписаться?

К Кенте подлетела девица довольно юного возраста со столь желанным вопросом. Сначала удивившись, Кента попросил ручку и листочек, чтобы выполнить просьбу. Он всегда мечтал, чтобы у него просили автограф тысячи людей, и вот одна из тысячи подбежала сегодня. Он поставил на бумажку пару закорючек, в своей совокупности выглядевших очень даже привлекательно.

– А как называется ваша группа? – спросила девица, когда они уже двинулись дальше.

Томору и Дзюн переглянулись, а Кента уже раскрыл было рот, чтобы ответить, но их прервали другие звуки.

– Хей! – незамедлительно отреагировала Харука на то, что кто-то довольно ощутимо наступил ей на ногу.

– Йо! – довольно громко поздоровался кто-то из многочисленной толпы.

Недолго думая, Кента отбросил предыдущий вариант названия, возникший в голове.

– Hey-yo! Наша группа называется Hey-yo! – ответил Кента.

Четыре пары глаз уставились на него. А он не подал и виду, что хоть как-то смущается или ещё что-то.

– Спасибо! – ответила девица. – Кстати, вы неплохо смотритесь вместе!

Эти слова были адресованы Юте, который тут же зарделся до невозможности, и Кенте. Тот отнёсся к этому заявлению, как самая настоящая звезда – просто пожал плечами, имея в виду, что ничего особенного в этом и нет.

Они ушли, не дожидаясь Шибутани ни на секунду. Идти было хорошо, налегке. Прежде чем уйти, они договорились с администрацией клуба о том, чтобы оставить барабаны до завтра.

– Нэ, – обратился к Кенте Дзюн, когда они уже подходили к дому Томору, где остались их вещи, – откуда ты взял это дурацкое название?

– Не знаю, – просто ответил солист, что было самой настоящей правдой.

На это Дзюн ничего не ответил, просто усмехнулся, а потом забрал оставшиеся вещи, рюкзак, в котором было всё нужное для работы на сегодня, и ушёл, даже не заглядывая домой, в магазин электротехники, до которого ещё нужно было добираться на метро, проехав добрую половину станций линии Чуо. Но разве важны были расстояния? Сегодня он намеревался снова встретиться с этой молодой красавицей. И, совсем не думая о работе, он грёзил о том, как встретится с ней.

Но сегодня на набережной Ёдогава его встретил только ветер. Её не было. Простояв там, как дурак целый час, он повернул в сторону дома. Нет, сегодня она точно не придёт.

Она не пришла и завтра. Дзюн уже было подумал, что она не придет совсем, отчаявшись из-за такого расположения дел. Солнце вставало и заходило, а он всё думал о ней, горько сожалея о том, что он не взял у неё номер телефона или адрес электронной почты.

Им овладела скука.

========== Дела сердечные ==========

– Простите, всё-таки вы рекомендуете именно этот фотоаппарат?