Проблемы русского космизма. Материалы Международной научно-общественной конференции. 2013

Музыкальное творчество композиторов, наряду с трудами выдающихся философов, ученых конца XIX – начала ХХ века и деятелей искусства Серебряного века, стало неотъемлемой частью данного культурно-исторического периода в эволюции человечества. Творческое и духовное наследие представителей русского космизма дало импульс к осмыслению важной роли человека в его эволюции на планете и его великой ответственности как участника всех процессов, происходящих в мироздании.

Литература

1. Лосев А.Ф. Музыка как предмет логики // Лосев А.Ф. Из ранних произведений. М., 1990.

2. Вершинина И.Я. Ранние балеты Стравинского. М.: Наука, 1967.

3. Рерих Н.К. Весна Священная // Рерих Н.К. Держава Света. Священный Дозор. Рига: Виеда, 1992.

4. Емельянов Б.В., Савельев И.П. Музыкальный космизм в России // София: Рукописный журнал Общества ревнителей русской философии. Вып. 9. 2006. С. 96–106.

5. Соловьев В.С. Оправдание добра // Соловьев В.С. Сочинения. В 2 т. Т. 1. М.: Правда, 1988.

6. Глебов И. Романсы С.И. Танеева // Музыкальная академия. 2000. № 1.

7. Давыдова Н.А. Традиции и новаторство в духовной музыке С.В.Рахманинова // Культурология. 2008. № 1 (54).

8. Шапошникова Л.В. Тернистый путь Красоты. М.: МЦР; Мастер-Банк, 2001.

9. Бандура А.И. Александр Николаевич Скрябин – мистика творчества и магия светозвука [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www. theosophy.ru/lib/skr.htm (дата обращения: 04.08.2014).

О.В.Узикова,

аспирант Киевского Национального университета культуры и искусств, учитель музыки ДШИ № 4, Киев, Украина

Космизм в музыке Александра Николаевича Скрябина

Творчество гениального русского композитора, поэта-символиста и философа Серебряного века А.Н.Скрябина (1871–1915) стало совершенно новым для музыкальной культуры XX века в силу своей космичности, ярко выраженной философской концепции искусства, в основе которой лежит закон единства всего сущего. Музыка была для Скрябина прежде всего философией, отображенной в звуках. Он «сам был музыкой, ее олицетворением, ее творцом» [1, с. 207], а его музыка являлась выражением космизма. Академик Л.В.Шапошникова глубоко исследовала музыкально-философское творчество композитора. Она считает, что «влияние Скрябина на мир музыки ХХ века было мощным и всепроникающим» [1, с. 208]. «Скрябин пришел в этот мир для того, чтобы показать, что есть музыка и какова ее космическая суть» [1, с. 207].

Космическая тематика, двойственность ассоциаций и двуединство всех вещей и явлений характерны для его творчества. Скрябин обладал широким и всеобъемлющим космическим мышлением, напоминающим кристалл, все грани которого образуют цельную форму. Проблема космизма проявилась в различных гранях его творчества. Новое, космическое мышление отобразилось и в музыке композитора, и в его философской поэзии, и в синтезе звука, света и цвета.

Космизм композитора был тесно связан с его внутренней жизнью. Теургизм его творчества проявлялся через связь композитора с Высшим миром, откуда он черпал свои философские идеи и воплощал их различными средствами в музыке и в философской поэзии. В музыке Скрябина отражается процесс восхождения и нисхождения духа из высших – небесных – сфер к более плотным и земным. Скрябину необходимо было приспособиться к земным условиям и перевести язык Высшего мира в язык музыкальных звуков и поэтических слов, приемлемых для земного восприятия и воплощенных в земных формах.

Главная особенность музыкально-философского творчества Скрябина – единство небесного и земного. Тяготение к единству всего сущего было его потребностью и воспринималось сознательно. Он отождествлял себя в этом единстве с Богом-Творцом. Его земному телу трудно было выдерживать огненные энергии, льющиеся из глубин Космоса. Композитору нужно было ассимилировать эти энергии и трансмутировать их к земному плану.

Скрябин понимал, что лишь язык музыки способен без слов говорить о несказуемом. Не случайно Скрябина называли человеком не от мира сего, волшебником и звенящим эльфом. Все эти образные наименования свидетельствуют о непостижимой загадочности его личности и присутствии в его творчестве духа Инобытия. Это можно почувствовать, слушая музыку Скрябина, особенно в исполнении самого композитора. К счастью, сохранились записи некоторых музыкальных произведений, которые подтверждают мысль о необычайном влиянии его игры на слушателей. Скрябин передавал утонченную, высокую энергетику, чувство полета над бездной и свободу мышления, которые ощущал сам. Его исполнение окрыляло и вдохновляло на новое творчество.

Садясь за инструмент, Скрябин любил импровизировать – он считал, что за импровизацией будущее. В такие моменты он чувствовал освобождение души и ощущал ее полет в Высшие сферы Инобытия.

А.Н.Скрябин стремился к единству искусств. В его творчестве отразилась общая идея синтеза: объединение разных, зачастую даже противоположных элементов в единое целое. Он «пытался слить отдельно существовавшие до этого виды искусства в одну мощную симфонию, заряженную энергетикой Преображения» [1, с. 211]. Все эти грани синтетического искусства складывались естественно и закономерно в единую симфонию жизни и являли собою пространство творчества. В «Гранях Агни Йоги» говорится: «Синтез и творчество связаны прямой нитью, именно в творчестве проявляется синтез» [2, с. 250].

Скрябин считал, что любую философскую идею можно выразить в музыке, в литературе, в живописи и в других видах искусства различными средствами: звуками, красками, поэтическими словами. Эта скрябинская мысль созвучна идее о синтезе звука, цвета и аромата, изложенной в философии космической реальности: «Кроме исследований психической энергии на цвет, испытывайте ее на звук и аромат. Можно получить показательные воздействия музыки, при этом замечайте и расстояние и сами музыкальные гармонии. <…> Нужно испытывать различные музыкальные произведения. Само качество гармонизации даст лучшие указания о путях звука и жизни человека. <…> В конце концов, можно соединить цвет, звук и аромат и наблюдать сотрудничество всех трех двигателей» [3, 384]. Суть этой идеи состоит в том, что различные элементы растворяются один в другом и объединяются в едином круге вечности, что подчеркивает взаимосвязь всех элементов и явлений во Вселенной.

Скрябин хотел, чтобы музыка и свет, поэзия и мысль, художество и архитектура слились в одно целое. Л.В.Шапошникова отмечает: «Это действо он назвал Мистерией Преображения, смысл которой состоял в коллективном, соборном действии – в соединении миров различных состояний материи» [1, с. 214]. Для этой Мистерии композитор хотел построить сферический Храм в Индии. «По замыслу композитора, сфера Храма должна была в сознании участников превратиться в большую Вселенную» [1, c. 214], фокусом которой является Творец. Скрябин «сочинил для Мистерии текст и фрагменты музыки» [1, с. 215] и начал писать «Предварительное действие», но не успел его полностью завершить.

Исследователь творчества композитора А.И.Бандура, характеризуя необычные способности Скрябина, отмечает: «Непостижимая способность композитора к ясновидению и яснослышанию в пространстве и времени, гипнотические эффекты его сольных концертов свидетельствуют о присутствии в этом феномене новых, скрытых измерений Реальности, благодаря которым искусство вновь обрело значение магического акта, священнодействия» [4]. Подтверждением мысли об искусстве как о священнодействии является стремление композитора сотворить Божественную Мистерию, в священнодействе которой участвовало бы все человечество. Эта идея Скрябина очень созвучна идее гениального литовского художника-космиста, композитора, поэта и философа М.К.Чюрлёниса: Чюрлёнис представлял себе весь мир как одну большую симфонию, в которой люди – ноты. Творцы не были знакомы лично (Скрябин знал Чюрлёниса по его живописным полотнам), но были очень близки по духу, и в их творчестве и жизни много общего. Они имели одинаковые философские взгляды, характерные для эпохи Серебряного века, которые отобразились в их творчестве, были устремлены к Высшему и искусство рассматривали как путь соединения с Абсолютным Разумом Космоса, а Мироздание пытались познать как единое целое. Похожи их судьбы и в том, что жизненный путь обоих оказался короток, и полностью свои творческие замыслы они реализовать не успели.

Философское мировоззрение творца сильно повлияло на его музыку. Скрябин-философ «утверждал, что мысль есть энергия, а Высшее начало есть творящая сила Мироздания» [1, с. 212]. Почитание Скрябиным Иерархии Сил Света одухотворило и обожествило все его прекрасное творчество. Звуки Скрябина – это его огненные мысли, выраженные музыкальным языком и наполненные Высшей, духовной силой. Композитор считал, что в каждом человеке есть Божественная искра вдохновения, заложенная в сердце и желающая проявиться в многостороннем творчестве. Он сознательно накапливал космические знания, чтобы пополнить ими чашу накоплений духа. Тяготение к миру небесному было особенно присуще Скрябину. Он чувствовал, как, по выражению известного русского философа П.А.Флоренского, два мира – земной и небесный – соприкасаются между собой и являют единое целое.

По мнению А.И.Бандуры, музыка Скрябина – это космическая эстетика, характерная для всех законов Красоты, и прежде всего, это реальность другого мира. Он пишет: «Фактически, с 1903 года Скрябин жил в иной Реальности, ином мире, ставшим для него, по словам Б.Ф.Шлецера, “столь же несомненным, как всем нам видимый мир”. Философские записки Скрябина отражают стремление гениального музыканта осмыслить то, что происходило с его сознанием, научиться “ориентироваться” в новом, открывающемся его духовному взору мире» [цит. по: 1, с. 214].

Космическое творчество стремилось воплотиться в новых формах, поэтому композитору не хватало земных звуков, обычных инструментов и традиционной гармонии. Он вышел на более широкие просторы философской, свободной мысли и стремился расширить границы и возможности оркестра и привлечь к воплощению своего творчества новые инструменты. Одним из них стал аппарат, который должен был в определенные моменты исполнения произведения посылать в пространство соответствующее светоцветовое свечение, усиливая воздействие музыки на зрителей. Партию для этого инструмента Скрябин написал в партитуре «Прометея» отдельной строкой. Этот инструмент был его изобретением и нововведением в русском музыкальном искусстве ХХ века.

Скрябин был новатором и в области гармонии. Его прометеевский аккорд стал новым явлением в мировом музыкальном искусстве. При транспонировании в тональность до-мажор в интервальном составе этот аккорд представляет собой шестизвучие: до – ре – ми – фа-диез – ля – си-бемоль. Образующийся звукоряд включает в себя три тона подряд, полтора тона и полутон. Сам композитор «этот аккорд определял как устойчивый тонический терцдецимаккорд с повышенной ундецимой» [5, с. 110]. Это шестизвучие Скрябин записал в партитуре «Прометея» как первый аккорд, который использовался им в других местах в виде обращений. Также нужно отметить, что у композитора была склонность к использованию искусственных ладов в музыке. Шесть таких ладов созданы им благодаря симметрии, которая соответствует 12-тоновой равномерной темперации. Эти лады основаны «на переносе (трансляции) одинаковых по структуре интервальных сегментов с конечным самозамыканием» [6]. А.И.Бандура считает, что «появление этих ладов в творчестве Скрябина было результатом не умозрительных рассуждений, а созерцания глубин звучащей тишины» [6].

Главной и характерной чертой произведений А.Н.Скрябина был ритм, который служил основой музыкального и литературного творчества. Звук есть вибрация, а ритм является основой музыки. Пульс вибраций имеется во всем сущем и связан с космическими ритмами Вселенной. Сила ритма, как и сила мысли, велика. Ритм – это вечное движение космической энергии, которая разлита во всем сущем. У Скрябина было особое отношение к ритму. Он не считал, что это всего лишь определенное чередование различных музыкальных длительностей, ибо вышел за понятие традиционного ритма в музыке. Для него это было более широким, философским явлением, вмещающим в себя космические законы эволюции Земли. Согласно ритму своего сердца, который соединялся с ритмами Космического Магнита, Скрябин творил, слившись с Творцом, то есть происходило слияние с Единым и воплощение этого единения в музыке и других видах творчества.

Скрябин обладал не только блестящими музыкальными способностями. Особенным его дарованием было яснослышание и ясновидение. Он не только видел музыку в цвете, но и слышал больше, нежели можно было записать земными нотами. Цветовым слухом обладал не только Скрябин. Такие известные и выдающиеся композиторы, как М.К.Чюрлёнис, Н.А.Римский-Корсаков, Р.Вагнер, C.В.Рахманинов и художник Н.К.Рерих тоже имели такой дар, способствовавший воплощению синтеза звука и цвета в их разностороннем творчестве. Согласно миропониманию Скрябина, звук является цветом, а цвет – звуком, ибо они имеют одну и ту же волновую природу, объединяются и составляют единое целое. Вспомним, что гениальный итальянский художник Леонардо да Винчи в своих философских записях также отмечал сходство звука и цвета и подчеркивал мысль об их единстве, а известный ученый, физик Исаак Ньютон считал, что каждый звук соответствует определенному цвету: до – красному, ре – оранжевому, ми – желтому, фа – зеленому, соль – голубому, ля – синему, си – фиолетовому, согласно цветам радуги [см. 7]. Его идея соответствует естественному космическому закону, по которому белый цвет, считающийся символом Абсолюта, можно разложить на семь основных цветов радуги.

Скрябин стремился к совершенствованию человека и преобразованию мира, о чем свидетельствуют философские записи самого композитора. По мнению Л.В.Шапошниковой, творчество Скрябина «было наполнено космическим мироощущением, идеями Нового мира и Нового человека» [1, с. 210]. Многие исследователи называют Скрябина новатором, но «выражение Рериха, употребленное по отношению к Чюрлёнису – “он не новатор, но новый”, – относится также и к Скрябину» [1, с. 208]. Таким образом, можно утверждать, что Скрябин был предвестником Нового мира, который грядет в сужденное время на Землю. Композитор хотел помочь людям осознать величайшее значение непреходящих и вечных духовных ценностей, необходимых для эволюции человечества. В незавершенном либретто оперы «о философемузыканте-поэте» можно найти отражение этих мыслей:

Когда звезда моя пожаром разгорится,И землю свет волшебный обоймет,Тогда в сердцах людей огонь мой отразится,И мир свое призвание поймет.Я силой чар гармонии небеснойНавею на людей ласкающие сны,А силою любви, безмерной и чудесной,Я сделаю их жизнь подобием весны.Дарую им покой, давно желанный,Я силой мудрости своей.Народы, радуйтесь, от века жданныйКонец настал страданий и скорбей.Я призываю вас на праздник светлыйЛюбви, труда и красоты [5, с. 191].

Подытоживая все вышесказанное и делая выводы, следует отметить, что Скрябин был гениальным композитором, творчество которого принадлежит всему миру. Основой его божественного и светоносного творчества был космизм. Его можно назвать пророком и Вестником, несущим миру Новую Красоту и новую философскую концепцию искусства. В его многогранном творчестве ярко воплотилась идея синтеза искусств. Одной из характерных особенностей его творчества была диалектика земного и небесного, связывающая эти стороны бытия в целостное единство. Другой чертой творчества Скрябина был синтез духа и материи, в процессе которого происходит одухотворение материи музыкальными и живописными средствами.

Литература

1. Шапошникова Л.В. Тернистый путь красоты. М.: МЦР; Мастер-банк, 2001.

2. Грани Агни Йоги. 1965 г. Новосибирск: Алгим, 1995.

3. Учение Живой Этики. АУМ.

4. Бандура А.И. Александр Николаевич Скрябин. Мистика творчества и магия светозвука [Электронный ресурс] / Режим доступа: http:// www.theosophy.ru/lib/skr.htm (дата обращения: 08.11.2013).

5. Скрябин. Человек, художник, мыслитель: сб. ст. М.: ГУК «Государственный мемориальный музей А.Н.Скрябина», 2005.

6. Бандура А.И. Структура тонких миров в музыкально-философской космогонии А.Н.Скрябина [Электронный ресурс] / Режим доступа: http:// lib.icr.su/node/1741 (дата обращения: 07.10.2013).

7. Ньютон И. Оптика или трактат об отражениях, преломлениях, изгибаниях и цветах света. М.: Гос. изд. технико-теоретической литературы, 1954.

Ю.А.Шабанова,

доктор философских наук, профессор, заведующая кафедрой философии Государственного ВУЗа «Национальный горный университет», Днепропетровск, Украина

Русский космизм и учение Е.П.Блаватской

Учение космизма как философско-мировоззренческая позиция в осмыслении мироздания в виде структурно-организованного целого является значимым направлением в европейской истории мысли. Русский космизм, с одной стороны, продолжает традиции европейского комизма, с другой – представляет содержательное расширение, в соответствии с которым человек наделяется высокой миссией эволюционного миротворчества.

Философско-религиозное направление русского космизма конца XIX – первой трети XX века и теософское наследие нашей соотечественницы Е.П.Блаватской являются концептуально родственными и представляют ценностную основу для осмысления эволюционных перспектив человека.

Однозначно поставить в один ряд учения представителей русской религиозной философии и Елены Петровны Блаватской нельзя, хотя в некоторых источниках эти имена стоят в одном ряду, в единой линии перечисления. Елена Петровна является вестником эволюционно нового универсального знания, основанного на фундаментальных законах мироздания. Теософское учение, открытое миру через Блаватскую, является синкретическим представлением единого универсума. Методологическую основу ее учения составляют принципы метанаучности и мета-историчности, расширяющие сферу познания до бесконечного пространства Вселенной, до глубины реальности духа.

Так, целью данного исследования является определение мировоззренческой основы современного космизма путем выявления общности идей философско-религиозного учения русского космизма и теософского наследия Е.П.Блаватской.

Учение Е.П.Блаватской и концепции представителей русской религиозной философии формируются и развиваются в сфере одних временных координат.

Конец XIX века – сложное, ввиду мировоззренческой неопределенности, время для Европы, что связано с технократическими тенденциями развития и кризисом рационализма, проявившегося во всех сферах духовной жизни общества. Каждая предшествующая культурная эпоха несла в себе ясность мировоззренческой установки: античность – космологизм, Средневековье – теоцентризм, Ренессанс – антропоцентризм и гуманизм, Новое время – сциентизм.

Неверие в конструктивно-созидательные силы человека, исторический и социальный пессимизм, скептицизм – таковы основные черты умонастроения рубежа ХIХ – ХХ веков. Пришло время переосмысления действительности, расширения границ познаваемого, изменения представлений о смысле, цели и предназначении человека.

Для русского космизма этого периода характерно тяготение к идее единства. Речь идет не об абстрактном единстве, а, скорее, о живой внутренней целостности, схватывающейся, в терминологии И.А.Ильина, «изначальной интуицией», из которой разворачивается целостное видение. Суть этой целостности дорациональ-на. Ибо выражает она нераздельное единое бытие. В теософии как Божественной мудрости основой являются не рациональные знания человека, фрагментарные и отрывочные, а Божественная целостность, вечное и бесконечное Божественное начало, «Вечность Вселенной в целом, как беспредельный план» [1, с. 51], который человеку дано постичь дорационально, то есть схватить целостно. В теософии источником знаний является не человек, а Абсолют, а человек лишь стремится приблизить свою несовершенную природу к Божественному, открыть в себе и познать одухотворенный космос. Воззрения русских религиозных философов основываются на богооткровенной возможности человека. Главная идея русского космизма – идея всеединства, концептуально созвучная фундаментальному теософскому закону мироздания, который Е.П.Блаватская сформулировала в «Тайной Доктрине», где целостность «ВСЕЕДИНОЕ и Единое» понимается как «всё во всём» [1, с. 55]. Понимание единства представителями русской религиозной философии, опиравшихся на православие, и теософия Блаватской идейно близки. Идея единства в качестве дорациональной интуиции является общей для этих учений.

Идея единства нашла свое лучшее выражение во взглядах философов золотого века русской философии П.А.Флоренского, С.Н.Булгакова, Н.А.Бердяева, С.Л.Франка и др. В основу их понимания идеи единства положена концепция консубстанциональности (как принцип картины мира, где все существа онтологически друг с другом связаны). Следует отметить, что этот принцип положен в основу философских учений Платона, Плотина, средневековых патристиков и мистиков, отчасти Шеллинга и Гегеля. Русские религиозные философы, начиная с Вл. Соловьева, переосмысливают эту идею в соответствии с современными трансформациями в мировоззрении, обращаются к идее консубстанциональности через православный контекст.

Владимир Соловьев – приверженец идеи целостности, синтеза, преодоления кричащих противоречий. Отсюда и его философия всеединства с принципом цельного знания. Как известно, Соловьев называл свое учение «свободной теософией», понимая под теософией цельное знание: «Свободная теософия, или цельное знание не есть одно из направлений или типов философии, а должна представлять высшее состояние всей философии как во внутреннем синтезе трех ее главных направлений – мистицизма, рационализма и эмпиризма, так равно в более общей и широкой связи с теологией и положительной наукой. Если единство в сфере знания, определяемое теологическим или мистическим началом, мы называем вообще теософией (то есть, говоря точнее, знание в своем единстве есть теософия), то высшее синтетическое единство <…> характеризуется принятым мною названием свободной теософией или цельным знанием» [2, с. 194–195]. При этом Соловьев поясняет, что «свободная теософия», прежде всего, свободна от «предвзятых идей и произвольных отрицаний» [2, с. 202].

Идеи всеединства и Софии-Мудрости Вл. Соловьева идейно близки основной идее теософии в понимании Е.П.Блаватской. Соловьев выражает идею единства в концепте «всё есть во всём» [3, с. 336–337]. Точно так же формулирует одно из фундаментальных положений теософии Е.П.Блаватская, представляя его во введении к «Тайной Доктрине». Трактовка бытия Блаватской в виде того, что природа есть «не случайное сочетание атомов», и стремление Вл. Соловьева представить бытие как «всеобщий и целостный организм» указывает на близость взглядов мыслителей.

Безусловно, имеются существенные различия между взглядами Е.П.Блаватской и Вл. Соловьева. Но определение сути теософии Соловьевым в виде гармоничного соединения теологии, философии и науки содержательно мало отлично от определения содержания «Тайной Доктрины» Блаватской как синтеза науки, религии и философии.

Если Вл. Соловьев положил начало идеи соборности в русской религиозной философии, творчески обращаясь к понятию теософии, то Н.А.Бердяев проблему единства решает через «великий синтез традиционализма и творчества, церковности и свободы» [цит. по: 4]. Культура – это всегда преодоление существующего эволюционной энергией будущего; следовательно, культура всегда творчество духа. У Бердяева творчество включено в иерархию богосозданного мира, в котором миссия человека – приблизить мир к лучшему его образцу.

Понимание единства в многообразии и многообразия в единстве в западно-европейской философии зачастую выступает абстрактными представлениями. Русские философы пытаются объяснить эти внутренние связи, выяснить способы сочетания единства и многообразия. С одной стороны, это происходит на основе глубинных сакральных смыслов православия, с другой – привлекается широкий круг культурологических, естественнонаучных, эстетических знаний. Так, понятие единства у русских космистов наполняется внутренним системным содержанием, что роднит их идеи с учением Блаватской, которая обобщила достижения современной ей науки и философии.

Особый интерес представляет наследие П.А.Флоренского, демонстрируя многоаспектность подтверждения единства. Его учение восходит к вершинам православного богословия и бесстрашно нисходит оттуда в глубины материи позитивных наук. Мыслитель ставит перед собой задачу объединить лучами всеединства все вещи мира. «Всеединство» Флоренский определяет творчески через идею конкретной метафизики.

Павел Флоренский видел мир не как абстрактное всеединство, а как то, в чем есть некие островки смыслов, через которые мы и можем проникнуть к Абсолютному и понять конкретность Бога, то есть Бога как Личность. Представляя единство не абстрактно, а конкретно, через слои смыслов, которые открываются через символ, что есть по Флоренскому «бытие, которое больше самого себя», философ открывает многослойность одухотворенного космоса – через символизм иконописи, тайну имени, возвышенность музыки и универсальность законов естественных наук. Так, иерархическое состояние космоса Флоренский выражает в восходящем символизме, удерживающем абсолютное во всеединстве конкретного, что обнаруживает идейное родство с теософской системой Блаватской, в которой от минералов и стихий до человеческих рас, высших Учителей и дыхания Вселенной, – все представляет собой абсолютное единство в конкретной иерархии космоса.