скачать книгу бесплатно
Энцо поджал губы.
«Без понятия».
«Аларих хочет знать сколько».
«Что – сколько?»
«За сколько ее отдашь? – осклабился Егерь. – Она может нам сгодиться. Мы тебе долг простим».
Энцо фыркнул. Да за кого они его держат? В груди опять заворочалась злость. Двинуть бы Егерю в челюсть, чтобы стальные зубы полетели…
Но «псы» могли явиться к Малой. Они церемониться не станут. «Жизнь – как большая клетка», – говаривала мать. Нет в ней ни выбора, ни свободы, только их иллюзия. И будь готов сполна платить за любую свою удачу.
Энцо боялся представить, сколько придется заплатить за встречу с Малой.
Он сжал дрожащие пальцы в кулак, потупился и кивнул.
«Сам схожу, курьером».
– Отлично.
Отсоединенный кабель стукнул коннектором по столу. Энцо напрягся, когда Егерь хлопнул его по плечу. Еле сдержался, чтобы не сунуть в рожу в ответ.
– Увидимся.
Он проводил Егеря до черного хода пекарни и проследил, как тот сел в машину. Ничего. Сбегает разок, и от них отстанут. Фигня дело, чего так распереживался?
Он вздрогнул, когда его локтя коснулись пальцы.
– Что-то случилось?
Малая смотрела сквозь него – как обычно. Раньше этот странный напряженный взгляд казался неприятным. После Энцо стал жалеть, что она не видит его лица.
Но именно сейчас он возблагодарил Марса, что Малая слышит только голос. Так врать куда проще.
– Все в порядке.
На ее лице расцвела робкая улыбка. Ссадины давно зажили – Энцо каждый вечер мазал их дешевым регенерирующим гелем из аптеки неподалеку. Точкой отмечал синяк на остром подбородке, проводил полосу по скуле, к грани белых волос. Малая при этом смотрела в пол; бесцветные ресницы подрагивали. Как крылья мотыльков, которых он видел над барханами в пустоши.
Энцо снова глянул в окно.
Машина Егеря уже уехала.
* * *
Груз передали следующим вечером. Сообщили место тайника, время и пункт назначения. Из лаборатории на другой конец курии.
Светиться ребята Алариха не желали.
Четвертая курия встретила его тенями верхних уровней – ослепительно-черных на фоне начавшего голубеть неба. Улицы тянулись между стаканами высоток. Вдали провыла сирена легионерской машины, вдоль тротуаров прокатился сборщик мусора, всасывая бутылки, пакеты и осколки в неповоротливое хромированное тело. Энцо отступил, когда резиновые щетки коснулись его ботинок. Дотянул сигарету и бросил окурок роботу. Пальцы живой руки замерзли и подрагивали.
Пора.
Энцо перехватил контейнер под мышку – левые номерные чипы брякнули о пластиковые стенки. Пробежался вниз по улице, мимо закрытых забегаловок на первых этажах небоскребов, мимо термы, у которой любили стоять проститутки всех возрастов и полов. Миновал голографическую рекламу местного театра. В ее сфере мелькали огромные лица актеров, приторные и ненатурально чистенькие.
Перед тонированными будками патрульных легионеров он завернул за угол и едва не споткнулся о спящего бродягу. Тот заворчал из-под спутанных седых волос. Энцо в ответ пнул его по ноге. Сделал одолжение – ночевки на улицах центральных округов грозят дубинкой по башке, хоть на верхних уровнях, хоть на нижних. «Орлы» легиона и патриции не любят грязь. Так что старому надо было топать в канализацию; туда легионеры совались редко. Под землей свои законы.
Бродяга загремел ящиками, в которых спал, а Энцо уже бежал дальше, по сужавшемуся проходу к алому маячку борделя. Завидев в розоватой тьме одну из девочек, он подмигнул – скорее по старой охотничьей привычке. Шлюха в ответ не улыбнулась. Смуглая, с татуировкой на лице, она следила за Энцо странно тяжелым, усталым взглядом. Темные завитки волос падали в декольте костюма из глянцевой кожи, обводя полукружья грудей. Энцо одарил каждое из них вниманием (тоже по привычке), мотнул головой и зашагал быстрее.
Раньше ему такие бабы нравились, но сейчас что-то даже не тянуло.
Покупателя он нашел в конце ряда парковочных ангаров. Тот стоял, прислонившись к ребристому полотну рольставни, что закрывала вход. Плотную фигуру обтягивал костюм со светоотражающими вставками, лицо скрывал тонированный шлем – голова блестящая и гладкая, как у насекомого. В двух шагах серебрился аэроцикл с выключенными турбинами.
– Плутон? – спросил Энцо, не в силах отделаться от ощущения, что за ними наблюдают.
Покупатель не подал ни единого знака. Даже не свернул забрало шлема.
– От Алариха?
Энцо кивнул, не понимая смысла этих уточнений. Кто еще мог подойти к нему в пустом и темном проулке?
– За мной, – велел Плутон. Тяжело и неспешно двинулся за угол; эхо его поступи отзывалось от стен. Энцо поморщился, но все же пошел следом.
Передача товара слишком затягивалась и нравилась ему все меньше. Это дерьмово пахло. И, о Марс, как он оказался прав!
Почуяв запах кофе и металл табельного распылителя – фирменный аромат легионеров, – он отшвырнул контейнер и припустил в противоположную от Плутона сторону. В пролете между домами заплясал маячок фонаря, и Энцо свернул в боковой лаз. Зацепился ботинком за выступающую трубу. Едва не прочертил носом.
Шум погони слышался все ближе; шаги, топот и рокот аэроцикла. Совсем как тогда. Совсем как семь лет назад. Под ногами хрустели использованные шприцы и осколки. За спиной разгорелся свет: усилилось уличное освещение. Значит, облава. В проулке, по которому он несся, фонарей не было, и это чертовски радовало.
Во тьме мелькнуло испуганное лицо какого-то номера. Энцо перемахнул его одним прыжком, оттолкнувшись от стены. Не останавливаться. Вот главное правило, когда убегаешь от легионеров. Не останавливаться ни за что и ни при каких обстоятельствах. Секунда задержки – и тебя схватят. Или, того хуже, подстрелят. Энцо много раз такое видел. Бах – и человек разлетается пылью.
Судя по топоту, номер тоже бросился прочь. Связываться с «орлами» никому не хотелось. Еще припишут соучастие и разбираться не будут. Над ухом свистнул заряд; крошкой разлетелся кирпич, осыпав лицо. Бахнул еще один, и позади упало тело. Номер не успел.
А Энцо мчался дальше.
Ближайший лаз в канализацию находился в двух кварталах. Только бы добраться да него, а там уже станет легче. Ищи-свищи его в тоннелях.
В «Эхо» – круглосуточный бар, чья вывеска мигала в тупике – Энцо влетел в самый тихий час. Замер, соображая, куда бежать.
Оглядел рыжий от дыма пластик на стенах с рисунком голых девиц, которые при скудном освещении сливались в единую многогрудую тварь.
Проекции змей, скользящие по потолку.
Ряд закрытых кабинок.
Пустую сцену с шестом.
Барную стойку с дюжиной кранов и рекламой психоделического «псиона» на торце.
Энцо облизнул губы и поймал взгляд старого бармена за стойкой. Тот качнул головой на дверь в конце зала, и Энцо бросился к ней.
За алым пластиком его ждала подсобка с выходом на кухню. Пара работавших на ней номеров скользнули по нему безразличными, красными от чада и недосыпа взглядами и продолжили разгрузку контейнера с полуфабрикатами. Энцо обошел их стороной. Втиснулся в заляпанную жиром капсулу подъемника для персонала. Вдавил локтем треснувший сенсорный экран.
«Гребаный Егерь! Гребаный Аларих!» – матерился про себя, пока подъемник сползал на служебный уровень. Сжал лицо ладонями, давя непрошеную панику. Четыре месяца. Всего четыре месяца на свободе и уже успел вляпаться.
Энцо запретил себе думать о крио и рывком сдвинул створку, вывалившись в холод стоянки, общей для зданий этого квартала. Через нее можно было добраться до пары спусков в канализацию. Десять минут к северу, если гнать на машине.
Он выглянул из-за капота. Покосился на алые глазки камер у потолка и быстро зашагал вдоль ряда припаркованных машин. Пока на стоянке царила тишина, но спокойствие это было обманчивым.
Выбор пал на черную «Терцию» – двухместную и неприметную колымагу, похожую на помятого жука. Взломать ее было проще, чем отлить в мусоросборник. Раз – из имплантата выехали тонкие манипуляторы, точь-в-точь паучьи лапы. Два – они ввинтились между боковым стеклом с водительской стороны и пластиковой прокладкой.
Спокойно. Без резких движений. Подключиться к системе управления, предупредить отправку тревожного сигнала на браслет хозяина и…
Машина заурчала, двери разблокировались. Бинго.
Энцо нырнул в салон. Водительское сиденье плотно обхватило спину, заиграло радио. Ремень безопасности он пристегивать не стал, на что машина отозвалась противным писком и утихла только после тычка по сенсорной панели. Второй тычок выключил радио.
Энцо опустил стекла и прислушался. Показалось, что вдалеке взревели турбины.
Он вырулил на проезжую часть и вдавил педаль газа в пол. Скорость «Терция» набирала лениво. Будто говорила: «Я – семейная машина. Для чистых и законопослушных патрициев, слышишь меня, псих?» Салон гудел от ветра, мимо со свистом пролетали колонны. За поворотом мигнули огни встречного авто. Энцо успел выкрутить руль, и машины разошлись, чиркнув крыльями.
На девятом крупном перекрестке дорога пошла под уклон. Очищенный воздух из систем вентиляции сменился спертым и жарким – дыханием истинной Земли. Еще немного. Энцо закусил губу и впился в руль так, что пальцы свело. Еще чуть-чуть…
Впереди показался аэроцикл. Тот самый, подставного «Плутона». Энцо с досадой крутанул руль. Машина накренилась, с заносом вписалась за угол. Слишком медленно, но больше «Терция» выжать не могла. Огни в зеркалах приближались, разгорались все ярче, слепя глаза. Мотор надрывался, кабина тряслась так, что, казалось, машина вот-вот развалится, выплюнув водителя под сопла аэроцикла.
Энцо взял ближе к стене и чуть сбросил скорость. Положил руку на кнопку блокировки. Когда впереди показалась полосатая дверь аварийного выхода, он выпрыгнул из машины и перекатился. Заляпанное грязью брюхо аэроцикла пронеслось над самой головой – пахнуло гарью и топливом. Прежде чем «Плутон» успел затормозить и развернуться, Энцо нырнул на запасную лестницу. Помчался наверх, перескакивая через заплеванные ступени. Со стоянки донесся грохот: похоже, «Терция» нашла себе место для парковки. Рев аэроцикла стих. Уехал – хотел перехватить на выходе.
Чертовы легионеры с их связью! Наверняка уже оцепили район и передали его координаты!
С верхней площадки было два выхода: на улицу и в подъезд колонны. Энцо выбрал последний. Хлопнул по экрану блокировки, но тот остался темным. Разумеется. На ночь двери в жилые блоки запирались.
Снова зажужжали манипуляторы. Подъездный замок оказался немногим сложнее замка «Терции». Энцо подключился, отправил несколько команд, и экран загорелся зеленым. В лицо дохнул поток спрессованных запахов: еды, мочи, сигарет и пепла, ржавчины и затхлой воды, пота, секса и болезни. Знакомая вонь человеческого муравейника. От двери через этаж тянулся слабо освещенный коридор с парой десятков квартир. Поодаль, у подъемника, он разветвлялся; там же искрил сломанный пульт экстренного вызова. Вместо камеры наблюдения из стены торчали провода.
На той же стене был намалеван номер дома. Разобрав его, Энцо ухмыльнулся. Наконец-то повезло! В этом блоке жил его старый подельник, Ош Руфус. Приходилось пару раз его выручать, подкинуть денег взаймы.
Теперь в помощи нуждался сам Энцо.
Подъемник заскрипел, взбираясь на восьмидесятый этаж. Проклятая коробка еле тащилась. Двигалась в шахте рывками и порой сотрясалась так, что приходилось расставлять руки, упираясь в выцветшие пластиковые стены. После отметки пятидесятого этажа Энцо перестал их опускать – на случай, если дно кабины все же решит оторваться. Лампочка над головой потрескивала, моргая в такт судорогам лифта. Следом по шахте взбиралось эхо чьей-то пьяной брани. То еще местечко.
Восьмидесятый этаж был погружен во тьму. Энцо принюхался, прислушался и лишь после выбрался из кабины на твердый бетон. Нашел нужную дверь и постучал.
– Кто? – отозвались из квартиры. – У меня есть «гидра», и она смотрит тебе в пузо, м…к.
– Ты кого м…ком назвал? – с усмешкой ответил Энцо. Замок щелкнул, и дверь отъехала в сторону, выпустив бородатого и патлатого Руфуса. Комнатку за его спиной заливал чайный свет, виднелся набитый хламом шкаф и кухонный модуль. Пахло соевым бульоном. В отдалении чирикало телешоу. Кому-то тоже не спалось.
– Какими судьбами? – поинтересовался Руфус.
Энцо оперся на дверной косяк.
– Угол найдется? Пожрать, поспать. Переждать денек.
– Послушай… – Руфус замялся. Его и без того печальное лицо вытянулось, и Энцо понял все без лишних слов.
– Ясно. Бывай.
Он отступил во мрак, судорожно соображая, в какую сторону бежать.
– Пойми, у меня дети тут…
Энцо коротко кивнул. На оправдания, извинения и прочую чушь времени не было. Выбрав направление, он зашагал по коридору, хрустя сором под ботинками.
– На двухсотом мост есть, – крикнул Ош ему вслед.
Хоть что-то.
На этот раз Энцо выбрал лестницу. Побежал через две ступеньки, цепляясь за гнутые перила. На стене вереницей проносились огоньки индикаторов движения, свет над пролетами загорался и угасал. На площадке тридцатью этажами выше курил номер с осунувшимся синеватым лицом. Проследил за Энцо напряженным взглядом, положа руку на пояс.
Энцо пролетел мимо.
Взбирался выше.
Еще выше.
На двухсотом этаже площадку заменил холл с мусоросборником и автоматом с напитками. За мутным стеклом двери виднелся пешеходный мост – полупрозрачная труба между двумя зданиями. Говорили, что по паутине таких переходов можно добраться до другого конца курии; просто надо вовремя сворачивать, чтобы не угодить в тупик.
Энцо знал по опыту: это не просто слухи.
Он расчехлил манипуляторы; те заскрежетали по пластине вокруг замка. Но ввинтиться под крышку не успели.
Замок щелкнул, заблокировался намертво. Полное отключение. Холл окрасился пурпуром, взвыла сигнализация. Голос из немногих рабочих динамиков в стенах приказал жителям вернуться в квартиры и не мешать работе легионеров.
Не сопротивляться при обыске, вот что это значило на языке номеров.
Сердце заколотилось в такт паузам сирены. Энцо облизал пересохшие губы, глянул в зазор между пролетами. Наверху – тупик. Первые этажи наверняка перекрыты легионерами. Лифт не работает. Мост заблокирован.
«Думай, думай».
Он посмотрел на решетку вентиляции в углу холла. Обхватил тумбу мусоросборника, прижавшись щекой к холодному боку, и сдвинул с места. Мусоросборник протестующе запищал, заскрежетал ножками по полу. Протолкав его до стены, Энцо встал на крышку. Выкрутил крепления решетки, выдрал ее из пазов, подтянулся и заполз в воздуховод. Еле протолкнул плечи в узкое отверстие. Можно было лишь ползти вперед. Энцо и пополз, сдвигая плечами и животом пласты черной пыли и высохшие трупики крыс.
Центральная вентиляция этой колонны не работала давно; обслуживанием района на окраине никто не занимался – ни власти курии, ни жильцы. Воздух стоял спертый, кислый. Через пару метров короб расширился, ушел наверх. Энцо полез, упираясь в гулкий металл коленями и ботинками. Он помнил этот путь из прошлой жизни. Сколько раз убегал от легионеров: один и в компании, под обстрелом, раненый, с грузом. С отрывом и в дикой спешке.
Стоило догадаться, что он снова окажется в бегах. У богов для каждого свое веретено; так говорила одна баба, у которой он раньше зависал. Любила покурить и потрепать языком, пока клиент одевался. Как ни старайся, от себя не убежишь, говорила.
Наверное, была права, дура крашеная.
Еще рывок – медленный, с натугой, позвоночник скребет по металлу – и Энцо вытянул ноги, ввинтился в горизонтальный отросток вентиляции. Немного прополз на заду и выбил решетку ногами. Раньше на ее месте стоял блок воздухозаборника – давно неисправный и выбитый тем же Энцо лет десять тому назад. Хорошо, что управляющая компания пожалела денег и не заделала дыру намертво.
Прозрачная закругленная крыша моста была влажной от мороси. Ботинки заскользили, и Энцо взмахнул руками, удерживая равновесие. Глянул вниз, в пропасть двух сотен этажей. Там ползли точки машин, проспекты сливались на горизонте, где вспыхивали храмовый комплекс и аэровокзал. Далеко, даже в животе похолодело. Ветер подталкивал к краю перешейка; уши заложило от его свиста.
