скачать книгу бесплатно
– Одним извините сыт не будешь, – согласился Егерь с другого бока. Загнали в угол. И никуда не скроешься, не убежишь – сразу догонят…
I-45 вытащила из кармана разменную карту и протянула на вытянутой руке.
– Вот, – сказала она, стараясь держаться как можно спокойнее. – Это все, что у меня есть.
Карту выхватили. I-45 хотела уйти, но запястье стиснула большая рука.
Егерь. Крепко держал, не вырваться.
– Думаешь, этого хватит? – Его голос раздался совсем близко. I-45 почувствовала странную тяжесть в глазницах. На миг даже увидела себя со стороны – белый силуэт, испуганное лицо. Похоже, вместо глаз у Егеря были окуляры.
– Отпустите!
Крик потонул в общем вое, донесшемся от ринга. I-45 попробовала освободиться, вцепилась в его пальцы.
Егерь фыркнул.
Фыркнул! Ему было смешно, как она, беспомощная, билась в его хватке!
I-45 накрыла глухая злость. Чтоб он подавился, гад. Чтоб окуляры перегорели.
Кольнул заряд. Егерь вскрикнул, разжал руку. Раз – и его силуэт исчез. Донесся звук упавшего тела. Вскрик женщины.
I-45 бросилась прочь. Быстрее, пока Егерь не пришел в себя.
Она даже не хотела представлять, на что он будет способен, когда очнется.
* * *
– Готово, Малая! Теперь на вокзал.
Энцо торжествующе махнул пластиковыми картами и лишь затем понял, что фигура, притулившаяся в углу, была куда крупнее Малой. Баба подняла голову и уставилась на него черными от «псиона» глазами. Бритая наголо. Потасканная, как униформа, в которую была одета.
Энцо огляделся. Малой видно не было.
– Тут девчонка сидела. Не видела?
– Неа.
Она врала. Энцо чуял запах Малой на ее одежде.
Он оперся на мусоросборник и склонился ниже. Баба взирала на него спокойно.
– Где слепая?
– Какая слепая? – Она оценила номер, выбитый на ключице. – Не знаю, крио, о чем…
– Не ври мне! Куда она пошла?
– Без понятия. Убежала! – рявкнула баба в ответ.
А глаза так и бегали. Нехорошо, очень нехорошо. Энцо нахмурился и только собрался поговорить по-плохому, как за спиной раздался знакомый голос.
– Она блокнот сломала, ты в курсе?
Энцо обернулся.
Егерь. Служил Алариху давно, был самым верным из его «псов» – посыльным, охранником и лучшей шестеркой. Рябой и рыжий, со столь же рыжими пятнами на коже, острыми стальными зубами и парой окуляров вместо глаз. Левый почему-то не работал. На шее золотился ошейник. Энцо отметил усилившийся рельеф плеч под курткой; ноги под штанами тоже вздувались буграми. Похоже, со времени их последней встречи Егерь успел улучшить тело новыми имплантатами.
Заметив подошедшего «пса», баба оживилась. Вытащила из-под куртки панель блокнота и сунула ее Энцо под нос. Та была явно сломана и мигала диковинными цветами.
– Вот да. Кто будет за него платить? – она осклабилась. – Может, ты?
О чем они вообще толковали? Энцо нахмурился. Эта баба что, играла с Малой на деньги? С безнадежной слепой, которая даже пару шагов не могла пройти ровно, вечно спотыкалась…
Мразь.
Энцо ухватил бабу за ворот и приподнял над полом. Сунул пальцы в нагрудный карман куртки и вытащил разменную карту. Как он и думал, та пахла Малой.
Он будто держал не пластик, а тонкие белые пальцы.
Ярость заволокла глаза. Рука нанесла удар прежде, чем он успел подумать. Кулак окрасился кровью, баба завизжала.
– Эй-эй, Двести Шесть! – Егерь захватил его за шею и оттащил. – В руках себя держи! Она своя.
Энцо сплюнул, задыхаясь от ненависти. Свои так себя не вели.
Разборки он оставил на потом – времени было мало – и кинулся через толпу у ринга. След Малой вел к автомату с водой, где становился сильнее и нитью поднимался по выщербленной лестнице. Дверь наверху заело; она застыла на середине проема, мерцая аварийными индикаторами. Из мокрой тьмы двора доносился чей-то хриплый смех и болтовня. Деда видно не было.
Энцо протиснулся в кривую щель и остановился. С досадой прикрыл глаза. Правильно говорила мать: рожденные в грозу всегда притягивали неприятности.
– Куда же ты пошла?.. – пробормотал, осматривая закуток.
След увел вдоль автострады, в гущу центральных улиц, где работали подъемники на верхний уровень. Энцо ступил на двигающуюся платформу, и напирающая толпа притиснула его к решетке ограждения. Дрожа, платформа поползла вверх, прочь от смрада нижних кварталов. По мере подъема стали видны огни рынка, светящиеся полосы дорог, расчерчивающие муравейник трущоб вдоль и поперек. По ним жужжали светляки автомобилей. Вдалеке непристойно алела башня лупанария с девицами всех сортов за стенами прозрачных ячеек.
Вскоре обзор закрыли конструкции опор верхнего уровня. Платформа поравнялась с тротуаром, остановилась, и поток людей вынес Энцо на площадь.
Здесь запах Малой потерялся окончательно.
В отчаянии Энцо взъерошил волосы и развернулся кругом. Мимо торопились патриции с охраной, номера и роботы-мусоросборщики. Стояли такси с призывно поднятыми дверцами. Площадь обступили густо-синие, словно наполненные водой высотки. В небе между ними мерцала назойливая реклама, под которой летали точки легионерских дронов. В отдалении, у белых стен храма, толпились попрошайки и номера с банками вечного огня. Из динамиков за колоннами рвались песнопения, тягуче разливались в воздухе над царящим на площади хаосом. Чистые голоса накатывали, умолкали и накатывали вновь, совсем как урчание морозильной установки в подготовительном отделе криотюрьмы. Там тоже было темно и влажно. А после пришел удушающий холод.
Энцо спрятал озябшую руку в карман. Задумчиво посмотрел на металлические пальцы второй, натянул капюшон и двинулся к вышке у пустого фонтана. Привалился к ее боку и принялся ждать. Старался не светить лицом перед камерами.
Рядом заливисто рассмеялась девушка, ветер принес сладкий шлейф духов. С другой стороны вышки кто-то хрустел лепешкой с завернутой в нее колбаской; запахло чесноком. В животе заурчало, и Энцо с легкой тоской вспомнил обеденное мясо, умятое за мотелем. Мысли перетекли на экспресс, который отправлялся через три часа. Он поежился. Стоило поторопиться, или их шанс выбраться в Четвертую грозил угодить прямиком в Стикс.
Заслышав тихое жужжание, он глянул наверх из-под края капюшона. Подпрыгнул, на миг очутился над толпой и схватил полосатую тушу легионерского дрона. Тот принялся вырываться, вращая камерами, но Энцо быстро вывел из строя и камеры, и крылья. Сунул дрон под куртку и помчался с площади под встревоженные крики свидетелей.
В паре кварталов он остановился. Стащил зубами перчатку. Пальцы имплантата раздвинулись на фалангах и выпустили тонкие нити датчиков и манипуляторов. Те гибко ввинтились в бело-синее брюхо дрона. Энцо привычно сломал защиту и подключился к данным видеонаблюдения. Ничего не изменилось. Программы информационного щита остались теми же, что и семь лет тому назад. Империя любила экономить на системах общественного наблюдения.
Дрон мигнул индикатором, заурчал, и в память Энцо потекли видеоданные за последние часы.
Именно за такие фокусы он однажды загремел в тюрьму. И, похоже, рецидив не заставил себя долго ждать.
* * *
По привокзальной площади сновали люди, много людей – I-45 не нашла лучшего пункта назначения для наушника-поводыря. А куда еще идти? Они же собирались уезжать, значит, на вокзале Энцо появится точно. Небо над Седьмой курией почернело, зажглись огни фонарей. Один светил прямо на I-45, выделяя ее, как на витрине. Она даже порадовалась. Если что, Энцо не пройдет мимо.
Если вообще станет ее искать.
I-45 лязгнула зубами – скорее от страха, нежели от холода. Тронула наушник, и шум толпы утонул в глубоких басах электронной музыки.
Что же все-таки произошло? Нет, иногда и дома бывало, что лампочки взрывались, стоило понервничать. Но чтобы так?.. Управлять программой и спалить блокнот? Отправить кого-то в обморок? I-45 закусила губу. Может, и с тем патрицием в машине вышла не случайность. Она же чувствовала имплантат в его голове.
Ее накрыла высокая тень, и I-45 сощурилась. Выключила наушник.
– Энцо?
Некто присел рядом на скамью и положил одну руку на спинку. Чужие пальцы коснулись плеча.
– Кто такой Энцо? – осведомился незнакомый мужской голос.
– Нет, я не… Я жду кое-кого, – промямлила I-45, растеряв последнюю уверенность. Она сдвинулась на край лавки и уставилась на снующие по площади тени. Наверное, стоило уйти и не дожидаться очередного конфликта. И куда девались слова, когда были так нужны? Ее уже тошнило от собственной беспомощности и постоянного бегства. Жалкая, тощая слепая, с тихой ненавистью подумала она. Тело номер Сорок Пять.
– Мальчик, ты тут сидишь уже несколько часов.
– Я не мальчик! – огрызнулась I-45.
Сосед умолк. К сожалению, ненадолго.
– Ты не замерзла?
Продрогла немного, но I-45 скорее откусила бы себе язык, чем сказала об этом.
– Я живу неподалеку. Не хочешь прогуляться?
– Нет.
– Что?
– Нет, говорю.
О боги, помогите. Снова бежать не было сил.
– Но у вокзала оставаться опасно. Если тебе некуда идти, мы могли бы…
– Могли бы что? – его оборвал знакомый низкий рык. – Пшел отсюда, урод.
Судя по звуку, приставучего соседа вытолкнули с лавки.
И ударили.
– Да что ты себе позволяешь?! – заголосил он. – Да как ты смеешь?!.
I-45 вскочила, не дожидаясь, пока на крик сбегутся все имперские легионы. Энцо жадно ухватил ее за руку и потащил вперед.
– Марсовы извращенцы… – рычал себе под нос, продираясь в гуще народа. Его металлические пальцы сжимали запястье слишком сильно, но I-45 не жаловалась. Спотыкалась и старалась не отставать.
– Как ты меня нашел? – крикнула она через нарастающий гул толпы.
– Ты в порядке? – вопросом на вопрос ответил Энцо.
– В полном.
– Точно? Он ничего с тобой не сделал? Не говори со всякими паскудными номерами, поняла меня?
I-45 кивнула и охнула, с разбега влетев в его плечо.
Они словно уперлись в стену. Живую изгородь тел, спрессованных у входа на территорию Трансзонального вокзала.
– Иди рядом, – велел Энцо, проталкиваясь впереди. Хотя в такой давке I-45 не потерялась бы даже при сильном желании.
– Подайте, прошу… – сказали на ухо.
– Деньги есть? – хрипло проговорили с другой стороны.
– Билетик, один билетик…
I-45 закашлялась, когда ей дохнули едким дымом в лицо.
– Малыщка, – пробасили со странным говорком. – Не хочещ слехка развлещся?
– Анупшелвонмля! – рявкнул Энцо, и едкий дым развеялся, словно его и не было. Пару раз по штанам скользнули паучьи лапы карманников. Где-то молотили по решетке – судя по звуку, железкой. I-45 отчаянно не хватало воздуха. Она даже принялась дышать ртом – мерно, считая про себя.
Раз, два…
– Десяток денариев, всего десяток…
…Пять, шесть…
– Куда прешь?!
…Семь, восемь…
– У меня маленький ребенок, ему нужно лечение! Прошу, добавьте на рейс…
…Десять, одиннадцать…
– Потерпи, почти дошли, – процедил Энцо, и I-45 кивнула. «Все отлично», – хотела сказать, да в горле пересохло. А после уже было поздно.
