Все недостатки

Регина Новак

Все недостатки

Пролог

Кто-то, смотря на своё отражение в зеркале, замечает лишь недостатки, которые хотел бы исправить, и тут же отводит взгляд. Кто-то, напротив, подолгу любуется собой, находя в каждой детали подтверждение своей привлекательности. А я никогда не видела целостного образа – только россыпь мелких недостатков: тонкие прямые волосы, неуверенный взгляд, улыбка, которой не хватало легкости. Зеркало для меня не было другом, а строгим и молчаливым судьей, ежедневно напоминающим о том, что идеал – это где-то там, далеко, и он точно не отражается в зеркале. Эта тихая неуверенность стала моей второй кожей, фоном, на котором разворачивалась вся моя жизнь.

Моя сказка длилась ровно сто двадцать семь дней. В ней был идеальный принц с обложки глянцевого журнала. И был ужасный, отвратительный конец. Но самое главное – была правда, которая спряталась за его улыбкой. Правда о том, что у идеальных людей просто идеальные недостатки. И ты не замечаешь их, пока не разочаруешься.

Итак, все началось с дождя.

ЧАСТЬ 1. СТЕКЛЯННАЯ ГОРА Глава 1

Осенний дождь застал меня врасплох. Я прижалась к холодной стене главного корпуса университета, пытаясь укрыться под узким козырьком, и безнадежно смотрела на сплошную стену воды. В руках – стопка конспектов, промокших по краям. Типичная Соня. Вечно не там, не так и не вовремя.

Высшая математика была моим личным адом. Все эти уравнения и интегралы упрямо не желали укладываться в голове. А завтра – письменная работа, от которой зависела моя стипендия. Конечно, на втором курсе социологического факультета высшая математика очень важна, но как же это сложно, особенно из-за того, что на экзамене нам достался профессор Семёнов. Единственный лучик света в этом мраке – он. Миша Орлов. Не парень, а воплощение мечты. Умный, красивый, с той самой небрежной харизмой, которая заставляет сердца биться чаще. Это тот случай, когда человек излучает уверенность и притягивает к себе людей без особых усилий. Он сидел в двух рядах впереди, но я всё равно уловила его аромат – дорогой парфюм, и как же он ему шёл.

Дождь продолжал идти. Я уже готова была сделать рывок к общежитию, промокнуть насквозь, но спасти хоть какие-то бумаги, как из-под проливного завесы выплыл чёрный гелик. Он остановился прямо напротив, и окно плавно опустилось.

– Садись, подброшу.

Это был он. Миша. Его голос был спокоен и чуть насмешлив. Я окаменела, не в силах поверить, что он вообще заметил моё существование. В моей картине мира такие парни не разговаривают с такими девушками как я, если только не нужно попросить списать во время проверочной работы.

– Я… я не думаю, что нам по пути, – пробормотала я, сжимая мокрые конспекты.

– Ты даже не знаешь, куда я еду, – он улыбнулся, и в уголках его глаз собрались тонкие мимические морщинки. От этой улыбки и доброго взгляда по телу разлилось тепло. – Садись, Соня. Промокнешь.

Он знал мое имя.

Этот факт ударил сильнее, чем предложение. Он знал моё имя.

Следующие пятнадцать минут в салоне, пахнущем кожей и его парфюмом, стали сюрреалистичным сном. Он говорил о паре, о предстоящей письменной работе по высшей математике, шутил над занудством профессора Семёнова. Я отвечала что-то односложное, чувствуя себя Золушкой в засаленной кофте в карете принца.

– Слушай, насчёт завтрашней работы по высшей математике, – сказал он, когда мы подъехали к моему общежитию. – Я собирался позаниматься сегодня в библиотеке в шесть часов вечера. Если хочешь, присоединяйся. Мне как раз нужна компания симпатичной девушки как ты, чтобы не сойти с ума от этого предмета.

Мой мозг отказался воспринимать информацию. Сам Михаил Орлов предлагает мне позаниматься вместе? Да и откуда он узнал, что я живу в общаге? Правда не стоит забывать, что университет – хорошая среда для слухов.

– Я… я не уверена, что смогу быть полезной, – выдавила я.

– Сомневаешься в себе… и зря. Я помню, как ты заговорила Семёнова до конца пары – спасла всех нас.

– Ты помнишь, – стеснительно улыбнулась я.

– Конечно, Соня. – в глазах Миши загорелся огонёк интереса. – Я часто люблю слушать твои рассуждения на семинарах, а твои диалоги с Анохиной на философии – это что-то нечто. – улыбнулся пухлыми губами он.

– Хорошо, я приду сегодня в библиотеку. – кивнула я.

– Отлично! – ответил довольный Миша.

Какой же у него приятный голос.

Мы подъехали к моей общаге. Дождь всё ещё шёл, но уже не ливнем, поэтому я смогла спокойно вылезти из машины. Получилось не очень красиво, так как машина была довольно высокая, а я не умела выходить из машины как “леди”. Спрыгнув на сырой асфальт, я заметила, что всё-таки испачкала джинсы об машину.

– Тогда до встречи. – крикнул мне вслед Миша.

Хоть бы он не заметил, что я испачкалась, так неловко.

– Ага, до встречи. – помахала свободной рукой я, держа лругой рукой сырые конспекты.

Только когда он отвернулся и поехал, я побежала в сторону общежития.

Глава 2

Библиотека после шести вечера погружалась в особую, сосредоточенную тишину, нарушаемую лишь шелестом страниц и мерным гулом кондиционера. Я пришла на десять минут раньше, выбрав стол в самом углу, заваленный книгами – так было спокойнее. Сердце отчаянно колотилось, предвосхищая его появление.

В голове мелькнула мысль: “Он не придёт. Зачем ему общаться с такой как я, очевидно, он пошутил надо мной. Сейчас сидит в кальянной в обнимку с какой-то ботоксной куклой и рассказывает ей шутки про наивную простушку из общаги”

Но он всё-таки пришел и как всегда в своей вальяжной манере – небрежно кивнул библиотекарю, чей строгий взгляд внезапно смягчился, и направился ко мне, легко найдя меня своим острым зрением. Порой мне казалось, что ничто не скроется от его взора. На нём были прямые чёрные брюки и кожаная куртка, под ней – простая чёрная водолазка, но сидела она на нём идеально, подчёркивая накачанные мускулы.

– Не передумала? – улыбнулся он, отодвигая стул и снимая с плеча дорогой рюкзак. От него снова пахнуло тем самым парфюмом – древесным, с горьковатой ноткой.

– Нет, конечно, – я почувствовала, как краснею, и уткнулась в страницы с интегралами.

Первые полчаса мы занимались усердно. Вернее, усердно занималась я, а он периодически бросал на меня задумчивые взгляды.

– Знаешь, у тебя очень выразительные глаза, когда ты сосредоточена, – вдруг сказал он, откладывая ручку. Его нога под столом случайно коснулась моей. Я отдернула свою, как ошпаренная.

– Не надо, – прошептала я, сжимая кулаки под столом.

– Не надо что? Говорить правду? – он осторожно наклонился ко мне, и его плечо почти касалось моего. Его голос стал ниже. – Или не надо замечать, как ты краснеешь? Это очень мило.

– Давай лучше решим этот ряд, – я с отчаянной решимостью ткнула пальцем в задачник, чувствуя, как по щекам разливается предательский жар.

Он послушно опустил взгляд, но уголки его губ дрогнули в едва уловимой улыбке. Он явно наслаждался моим смущением, этой маленькой игрой, в которой я была такой предсказуемой и беззащитной.

В конце концов, разобравшись в хитросплетениях формул, я объяснила ему ход решения особо заковыристого задания. Он слушал внимательно, кивая, и в его взгляде читалось неподдельное уважение.

– Соня, да ты гений, – заключил он, когда я завершила своё объяснение. – За тебя я могу быть спокоен.

– А за себя? – я неловко улыбнулась.

– Мне главное получить минимум для допуска на экзамен, – улыбнувшись он поклонился. – Благодаря тебе я уверен, что справлюсь с этой работой – ты объяснила мне самый непонятный материал, спасибо тебе, Соня.

Я посмотрела в его глаза. Эти глаза, сначала я влюбилась именно в них: один был серый, другой – зелёный. Все девушки, с кем я училась на потоке, считали Мишу таким необычным с его гетерохромией. Ходили слухи, что девушки из других факультетов и курсов заглядывались на него и хотели познакомиться.

На следующее утро, я с лёгкостью в душе вошла в аудиторию. Письменная работа, к моему удивлению, оказалась не слишком сложной, но оценка по ней влияла на итоговую оценку по предмету на зимней сессии. Профессор Семёнов был категоричен, когда дело касалось оценок по его предмету, поэтому я была очень удивлена, услышав от этого любителя вязаных жилеток и длинных бакенбард слова о моей оценке.

– Князева, – буркнул он, открывая мою зачётку на следующей паре по его предмету. – Смотрю у вас стопроцентная посещаемость, активность на парах и отличная проверочная работа. – Он испытующе посмотрел на меня. – Не вижу смысла мучить вас во время зимней сессии. – И с этими словами он вывел в зачётке жирную «пятёрку» и размашистую подпись.

Я остолбенела. Автомат. По высшей математике. Мне, вечной твердой хорошистке. Я поймала взгляд Миши. Он сидел за своей партой и смотрел на меня с таким видом, будто мы были соучастниками маленького, удавшегося преступления. Его собственная работа тоже получила высший балл – то ли я и впрямь сумела так хорошо всё ему объяснить в библиотеке, то ли его «непонимание» предмета было всего лишь хитрой уловкой.

Вечером я, всё еще находясь под впечатлением, позвонила младшей сестре Кате. Мы были не просто сёстрами, а подругами, и её мнение для меня всегда было важно. С восторгом, сбиваясь и путая слова, я рассказала ей про тот дождливый день, когда меня подбросили на дорогой машине до общаги, про библиотеку, про его комплименты и про автомат по высшмату.

– Постой, постой, – перебила меня Катя. Её голос в трубке стал настороженным. – Миша Орлов? Глаза разного цвета, под метр девяносто, ездит на чёрном гелендвагене?

– Да! – обрадовалась я. – Ты его знаешь?

– Одна моя подруга учится на юрфаке, она всё про всех знает, особенно про тех, у кого родители зарабатывают по нескольку миллионов в месяц. – Катя помолчала, и в тишине я почувствовала недобрый знак. – Он… Он известный бабник, сестрёнка. У него был роман чуть ли не с половиной вашего потока, да и к первокурсницам из других факультетов свои шары подкатывает. Все его интрижки длились максимум пару месяцев. Говорят, он заключал пари с друзьями, кто кого сможет завоевать.

Слово «пари» резануло по сердцу, как осколок льда. По всей видимости, моё недоумение по поводу интереса Миши ко мне было неспроста.

– Ну, он просто хотел, чтобы я ему объяснила некоторые сложные моменты по проверочной работе., – попыталась я отмахнуться, но в голосе уже прозвучала неуверенность. – А комплименты наверняка были для задабривания. Это ничего не значит, больше он не обратит на меня внимание. – в моём сердце будто кольнуло.

– Может быть, – Катя не стала спорить, но её скепсис повис в воздухе между нами. – Просто будь осторожна, ладно? Он не для тебя. Ты не его уровня… ты другая.

«Не его уровня, другая». – Что это значит? Скучная? Простая? Недостаточно хороша для него? Неужто мне нужно иметь несколько десятков миллионов в качестве приданного, чтобы я могла понравиться такому как Михаил Орлов.

Его отец занимал должность декана исторического факультета в нашем университете, а также имел статус почетного консула островного Королевства Тьяндра. Про его маму было мало известно, но она давно развелась с его отцом, тогда тот стал сожительствовать с более молодой женщиной, на которой было зарегистрировано пара-другая бизнесов. Да, моя простая семья с папой-инженером и мамой-ветеринаром явно проигрывала в богатстве и связях семье моего одногруппника, но причём здесь наши родственники?

– Я всё понимаю, не переживай, – я поспешила закончить этот разговор.

Положив трубку, я подошла к зеркалу, висящему на дверце шкафа. «Бабник». – пронеслось у меня в голове. Но тут же в памяти всплыла его улыбка, его слова: «У тебя очень выразительные глаза, когда ты сосредоточена». Нет, Катя ничего не понимает. Она просто очень заботится обо мне, она ведь старшая сестра.

Однако это, пусть и недолгое общение с ним, раскрыло его с милой стороны. Всё-таки объектом слухов может быть абсолютно любой человек. Однажды я узнала, что ребята из моей группы обсуждали, как я, будучи совсем заурядной девушкой в университете, веду какую-то разгульную жизнь по ночам. На деле я подрабатывала копирайтером и часто обрабатывала и анализировала различные социологические опросы как фрилансер, из-за чего мало спала.

Слухи – это всего лишь слухи. Лучше самой узнать человека и уже потом сделать о нём выводы. И я верила, что слухи о Мише Орлове, самоуверенном мажоре, который заключает пари на интрижки, является результатом чей-то зависти ему, ведь он был не только богат, но и очень красив, и популярен.

Глава 3

– Амелия, я тебя не брошу, – голос любимого по рации был надрывистым, он перешёл на крик. – Я открою для тебя люк в бункер, без возражений!

– Милый, радиация может навредить всем, кто внутри, – проговорила она сквозь слёзы. – Неужели ты готов пожертвовать жизнями нескольких сотен людей, чтобы спасти меня?

– Да, любимая, – сказал Тимоти, вводя пароль, чтобы преодолеть один из нескольких этапов защиты бункера. – Для твоего спасения я готов пожертвовать всем миром, ведь без тебя он мне больше будет не нужен.

Любовь всей его жизни, которая сейчас стояла на поверхности, заплакала ещё сильнее…

Громкий вздох с соседней кровати прервал напряженный момент фильма.

– Соня, можешь сделать свою ерунду потише? Аж тошно это слушать. – соседка по комнате лежала на своей кровати и уже второй час подряд листала ленту социальных сетей.

Я почувствовала знакомое щемящее чувство стыда. Почему-то всё, что я любила – мелодрамы, романтические книги, мечты о большой любви – всегда вызывало у окружающих снисходительные улыбки.

– Прости, Бажена, – я поставила фильм “Истинная любовь в постапокалипсис” у себя на ноутбуке на паузу. – Но почему сразу ерунда? Я думала, ты тоже любишь мелодрамы.

Бажена закатила глаза, но всё же оторвалась от экрана своего смартфона. Наши кровати стояли напротив друг друга, а расстояние между ними было около двух метров. На первом курсе мы часто сидели каждая на своей кровати, оперевшись об стену, и болтали обо всём на свете. На втором курсе у Бажены будто стал пропадать интерес к этим разговорам.

– Я люблю мелодрамы, но не такие “дешёвые” и глупые как эта.

– Почему это “дешёвая” и глупая?

– Во-первых эти мелодрамы сняты за копейки никем неизвестными киноделами, да ещё используют дешёвые способы манипуляции на своих зрителей.

– И поэтому она глупая? – удивилась я. – Но раз она воздействует на эмоции людей, то не глупая.

– Нет сюжет глупый какой-то. – Бажена даже села. – Ну вот представь, какой-то ненормальный нарушает технику безопасности и жертвует другими людьми ради своей бабы.

– Ну это такая любовь…

– Это потому что ты смотришь с точки зрения главной героини, а представь реальность, когда ты одна из этих людей в бункере, рядом с тобой твоя семья, а потом вы все умрете из-за радиации из-за чей-то своей больной любви.

Я задумалась.

– То-то же, – кивнула моя соседка по комнате. – Не стоит забивать себе голову такими глупостями, Соня.

В этот момент мой телефон завибрировал. Сообщение. От Миши.

"Привет. Поздравляю с автоматом по высшмату! Я, если честно, не удивлён – видно же, что ты умница. Кстати, не хочешь повторить наш успех? Завтра готовлюсь к семинару по политологии в той же библиотеке. Без тебя будет скучно)"

Сердце ёкнуло. Он снова написал. Сам. И не просто написал, а помнил про мой успех.

"Привет) Спасибо) Я удивлена, что ты так много готовишься, думала ты не из тех, кому важны оценки"– осторожно набрала я.

Ответ пришёл почти мгновенно:

"В компании с тобой мне приятнее готовиться, хочу снова посмотреть, как ты краснеешь) Так придёшь?"

– Улыбка до ушей. Кто это тебе такой пишет? – с внезапным интересом спросила Бажена. Оказалось, я действительно улыбалась, даже не заметив это.

– Да так… Миша, – стараясь сохранить безразличный тон, я отложила телефон. – Спрашивает, не хочу ли позаниматься с ним по политологии завтра в библиотеке.

Бажена уставилась на меня с неподдельным любопытством.

– По политологии? Миша? Я знаю, что у вас в группе только один Миша. – Бажена удивленно посмотрела на меня и воскликнула. – Тот самый Миша? Орлов? Сонь, да ты темная лошадка! – в её голосе впервые за долгое время прозвучало уважение. – Ну и как, он уже флиртует с тобой?

– Не знаю, – я покраснела. – Просто заниматься зовёт.

– Ага, конечно, "просто заниматься", – фыркнула она. – С такими как Орлов никогда ничего не бывает "просто". Будь осторожна.

Но я уже не слышала её предостережений. Перечитав его сообщения в десятый раз, я ловила каждое слово, каждый оттенок. "Умница". "Приятнее". Он действительно видел во мне что-то особенное. Несмотря на все предупреждения сестры и подруг, несмотря на разум, который шептал, что я ему не пара, сердце упрямо стучало: "А что если?.."

Ответив ему короткое "Хорошо, приду", я отложила телефон и подошла к зеркалу. В отражении на меня смотрела всё та же девушка с тонкими волосами и неуверенным взглядом. Но где-то глубоко в глазах уже теплилась искорка надежды. Возможно, Бажена и Катя правы, и все эти мелодрамы – просто глупые сказки. Но каждая сказка когда-то должна найти своего героя. И завтра в библиотеке, среди запаха старых книг и шепота посетителей, мне снова предстояло проверить, не началась ли наконец моя.

На следующий день я попыталась сделать укладку плойкой, однако красивых локонов не получилось, но я не расстроилась: всё же я не шла на свидание – это всего лишь совместная подготовка к семинару. Хотя всё же я накрасила ресницы коричневой тушью, которая идеально подчеркнула мои карие глаза, и надела свой новый синий джемпер, который хорошо на мне сел.

В библиотеку я вновь пришла немного раньше.

Миша появился с легким опозданием, принеся с собой два стакана кофе.

– Латте с корицей, – протянул он один из стаканов, улыбаясь моему удивленному взгляду. – Мне нравится корица, надеюсь, тебе тоже.

– Д-да, очень, – с глупым смешком ответила я. – Спасибо.

– О, у нас похожие вкусы, – с изумлением подметил Миша, усаживаясь на противоположном краю стола.

Наконец мы устроились, открыли конспекты по политологии, но подготовка снова пошла не по плану.

– Соня, знаешь, что меня в тебе поражает? – тихо спросил он, отодвигая учебник. Его разноцветные глаза – серый и зеленый – смотрели на меня с такой интересом, что я почувствовала, как по моим щекам разливается румянец. – Ты абсолютно не похожа на других.

– В смысле? – прошептала я, сжимая в руке ручку.

– Все эти девушки… они как на подбор. Одинаковые косметические процедуры, с идеальным маникюром и пустыми разговорами о брендах. А ты… настоящая. С тобой интересно. И когда ты говоришь о чем-то увлеченно, у тебя горят глаза. Ты настоящая, без лжи, наигранности и лицемерия.

Он произнёс это с такой искренностью, что предостережения сестры и Бажены на мгновение показались всего лишь необоснованными слухами. Он перегнулся через стол, чтобы посмотреть на мои записи, и его рука случайно легла на мою. Я не стала одергивать свою. Его прикосновение было теплым и приятным.

– У тебя очень красивый почерк. Изящный, как и ты.

От его слов и близости у меня перехватило дыхание. Он говорил не как человек, которому на неё наплевать. В его взгляде было неподдельное любопытство и восхищение.

– Миша, я… – я сглотнула, пытаясь найти слова.

– Ты не веришь мне? – он наклонился еще ближе, и его шепот стал интимным, предназначенным только для меня. – Я понимаю. Должно быть, ты слышала много всякого. Но, Соня, ты… ты другая. И мне хочется узнать тебя лучше.

“Ты другая” – эти слова, произнесённые Мишей, уже не казались такими обидными, такие же, но сказанные моей сестрой Катей. Порой одна и та же фраза может иметь совершенно разные смыслы.

– Я думала, что ты общаешься только со статусными девушками, как Вика или Оля, – вспомнила я, как одногруппницы вечно крутились вокруг Мишы.

Он откинулся на спинку стула, не отпуская моего взгляда, и его губы тронула улыбка.

– А, то есть стереотипный мажор должен общаться со стереотипными куклами с надутыми губами, так что ли? – усмехнулся Миша. – Я много путешествовал по миру и общался с разными людьми, со временем начинаешь ценить умных и интересных людей, а не пустую внешность.

В тот момент все сомнения рассеялись. Катя и Бажена ошибались. Они не видели, как он смотрит на меня сейчас. Они не слышали, как и что он говорит.

В его словах, в его внимании не было и тени снисхождения или насмешки. Был интерес ко мне. Во мне теплилась надежда – надежда на то, что я действительно могу ему понравиться. Не как скучная всезнайка, у которой можно списать на парах, а как девушка.

Мы просидели в библиотеке до самого закрытия, и он снова подвёз меня на своей машине до общежития. На прощание он спросил: «До завтра, Соня?». И в его глазах я увидела не просто вежливость.

Войдя в свою комнату, я подошла к зеркалу. Да, отражение было прежним: те же тонкие волосы, тот же неуверенный взгляд. Но что-то изменилось. Глубоко в глазах горел тот самый огонек, который он в них разглядел.

В этот момент из ванной в комнату вошла Бажена.

– А ты не спишь? – соседка уже подготовилась ко сну, она прошла вперёд и легла на свою кровать. – Ты скоро выключишь свет?

– Да, сейчас, я переоденусь и выключу.

– Хорошо, спокойной ночи, Соня. – Бажена повернулась лицом к стене и укрылась с головой одеялом.

– Тебе тоже. – ответила я, но точно понимала, что сегодня уснуть у меня не получится.

Глава 4

Прошёл месяц. Месяц, который перевернул мою жизнь с ног на голову. Сначала у нас с Мишей Орловым были лишь занятия в библиотеке. Потом – приятные прогулки с кофе по многочисленным паркам и скверам города. Потом – ужин в модном итальянском ресторане в центре города, где я впервые в жизни ела пасту с трюфелями.

Миша был идеален. Он слушал меня так, как будто я была интересная личность, а не “набор бонусов”, как он и его друзья называли тех девушек, с кем они обычно общались, про других девушек они вообще насмехались по разным поводам.

Однако он не был таким неприятным как, например, его друг Дима. Миша запомнил, что я люблю латте с корицей и ненавижу фильмы ужасов. Он защищал меня от косых взглядов наших однокурсниц, которые не могли понять, «что он в ней нашё л».

– Они просто завидуют, – говорил он, поглаживая меня по руке. – Они видят твой свет, но не понимают, откуда он. Ты не такая, как все, Соня. Ты настоящая. – часто повторял он.

Я расцвела. Накупила много косметики, одежду, я даже купила новое платье. Я перестала прятать глаза, я стала больше улыбаться, даже Бажена заметила перемены во мне, но будто бы не была за меня рада.

– Сонь, он какой-то слишком идеальный. Так не бывает. Люди, как конфеты – с самыми красивыми обёртками обычно самые невкусные.

– Что за глупость, Бажена, – отмахнулась я, пьяная от счастья и внимания, пока красила ресницы у зеркала – сегодня Миша пригласил меня на вечеринку в загородном доме его друга. – Конфеты бывают разные это да, но от обёртки это никак не зависит.

– Это была метафора, – соседка сидела за письменным столом у окна спинкой стула вперёд и наблюдала за тем, как я навожу марафет. – Не нужно быть наивной и слушать всё, что он тебе говорит.

– Он ничего мне такого не говорит, – улыбнулась я, глядя на своё отражение. – Мы общаемся на разные темы, ничего серьёзного.

– Только не говори потом, что я тебя не предупреждала, – Бажена развернулась на стуле лицом к столу и продолжила писать какую-то свою письменную работу.

Загородный дом больше походил на дворец из голливудского фильма. Панорамные окна, белоснежный фасад, от которого лунный свет, казалось, отражался ярче, и бесконечная терраса, где собрался весь их «бомонд». Когда мы с Мишей вошли, на меня обрушился шквал приветствий. Улыбки, лёгкие поцелуи в щёку, восторженные возгласы: «Миш, наконец-то познакомил нас со своей загадочной Соней».