Горят маяки

– Это уж совсем наглость, – не выдержала Майя. – Может быть, лучше заказать для него принтер?

– И пачку бумаги в придачу, – вздохнул доктор Штерн, которого эта переписка порядком утомила. – Только пусть уточнит, какую он предпочитает плотность и какой оттенок белого. Но ничего не поделаешь. Я все-таки попрошу вас, фрин Майя, съездить в Берх и отвезти моё исследование профессору Зальцарту.

Майя открыла Интернет-карту и нахмурилась. Берх находился на самом севере Алемайна, и ехать до него было долго. Доктор Штерн тут же посоветовал ей остановиться в городе на ночь, чтобы утром со свежими силами возвращаться в Хельм. На том и порешили.

Майя любила природу Алемайна, широкие неспешные реки и мелкие торопливые речушки, изумрудные луга и сказочные леса… Но вот к горам она относилась сдержанно. Она знала, что когда оказываешься в горах, то расстояния измеряются не столько дальностью, сколько высотой, и тратить лишние усилия, чтобы навестить не слишком приятного профессора, абсолютно не хотелось. Но делать было нечего, и на следующее утро она заботливо уложила в сумку исследование доктора почти на сотню страниц и отправилась в Берх.

Майя заранее договорилась с профессором, что зайдёт к нему в университет вечером, с вокзала. Её поезд сильно опаздывал, поэтому, когда она наконец-то прибыла в город, воздух начал сгущаться в сумерки, а солнце уже садилось за склон. Последний час в поезде Майя изучала по карте дорогу до университета, так что она быстро сориентировалась и отправилась в путь. С погодой ей повезло. Вечер был тихий и безветренный, хотя и хранил в себе едва ощутимое дыхание недавней зимы. Поначалу Майя даже поёживалась, но вскоре согрелась от быстрой ходьбы. Она шагала по довольно широкой улице, которая постоянно то шла вверх под сильным уклоном, то внезапно срывалась вниз, так что каблуки почти скользили по асфальту. При этом немногочисленные прохожие, казалось, не испытывали никаких неудобств.

Сверившись с картой, Майя свернула на узкую улочку, с неудовольствием отметив, что она не только петляет, но и поднимается под всё увеличивающимся углом. Девушка начала уставать. Шляпка и шарф давно лежали в сумке. Каждый шаг давался ей всё труднее, она вспотела и запыхалась, волосы растрепались. Наконец, поворот – и Майя оказалась перед зданием университета. Во дворе прямо на тротуаре сидело несколько студентов. Ребята что-то с жаром обсуждали, прихлёбывая из бутылок пиво. На фасаде университета красовались огромные часы, они шли, но показывали неправильное время.

Майя вошла в здание и оказалась в полуосвещённом холле. Все аудитории были закрыты, но из-под нескольких дверей лился электрический свет – там ещё шли занятия. Однако университет всё равно казался пустым. Майя поднялась по лестнице в поисках кабинета профессора Зальцарта. Она довольно быстро его нашла, но дверь была заперта на ключ. Как и все остальные. Этаж, казалось, вымер. И когда Майя совсем отчаялась, сзади послышались шаги.

– Я могу вам помочь? – раздался мелодичный голос. Обернувшись, Майя увидела перед собой невысокую приятную женщину.

– Да, пожалуйста, – подхватила Майя на местном наречии. – Я ищу профессора Зальцарта. Мы договорились встретиться сегодня вечером, но мой поезд опоздал. Из-за чего я пришла позже, – Майя посмотрела на часы, – на двадцать минут.

– Но профессор уже ушёл! – воскликнула женщина.

– Как мне быть? – Майя забеспокоилась: её поезд отходил рано утром, так что у неё не было времени возвращаться сюда. Можно было оставить папку этой женщине, но доктор Штерн всегда просил передавать документы лично в руки. Увидев её замешательство, женщина быстро заговорила на местном наречии. Майя поняла только, что её просят подождать. Женщина открыла одну из дверей и скрылась в кабинете, а через минуту уже вручала Майе бумажку с домашним адресом профессора.

– Здесь недалеко, – улыбнулась женщина. Майя от души поблагодарила её и направилась к выходу. На улице она села на тротуар подальше от студентов и принялась изучать карту. Что ж, дом профессора был действительно недалеко.

Однако на практике оказалось, что дом профессора Зальцарта был высоко. И минут через десять Майя снова запыхалась и выбилась из сил. Дорога, превратившаяся из асфальтовой в грунтовку среди скал, упрямо шла вверх. Майя проходила один дом за другим, но её цель была ещё дальше, ещё выше. «Интересно, как местные жители добираются сюда с покупками?» – думала она, утирая со лба пот. Перед глазами плыло, дыхание сбилось, но она всё шла и шла, пока не споткнулась на ровном месте и не села тут же на дорогу, прислонившись спиной к холодной горной породе.

Смеркалось. Звуки города доносились снизу, как сквозь плотную пелену. Майя достала из сумки бутылку с водой. От воды в голове немного прояснилось, но сил идти дальше не было. Серые сумерки окрасили в серый, пыльный цвет остальной мир. Внезапно посерели дорога, небо, дома, даже зелёный плющ словно пожух в этом странном освещении. Майе стало тревожно и грустно. Ей показалось, что она никогда не достигнет цели…

Вдруг она увидела вдалеке ярко-красное пятно, которое по мере приближения оказалось платком на голове женщины. Сама женщина была одета в тёмную куртку, почти сливающуюся с дорогой, но её яркий платок привлекал к себе глаз. Когда она прошла мимо, даже не посмотрев на Майю, девушка заставила себя подняться и последовать за платком. Она просто шла, не чувствуя под собой ног, не ощущая тяжести сумки, стараясь не отстать от полыхающего красного пятна. Но вот женщина остановилась у одного из домов, достала ключи и принялась открывать ворота. А Майя вдруг очнулась – мир снова стал цветным, она ощутила холодное прикосновение ветра и боль в мышцах ног и спины. Но главное – она увидела дом профессора Зальцарта выше по дороге. Последнее усилие – и Майя звонит в звонок.

Профессор Зальцарт оказался невысоким, худым человечком с седыми волосами до плеч и пронзительным взглядом светлых глаз. Однако несмотря на сказочную внешность, Майе он не понравился. Они обменялись парой вежливых фраз на алемайнском, Майя отдала ему папку, а профессор вынес тонкий продолговатый конверт для доктора Штерна и даже не предложил ей зайти в дом. Она убрала конверт в сумку и зашагала по дороге наконец-то вниз, мечтая добраться до гостиницы.

Когда вечером следующего дня она передала доктору Штерну конверт, тот аккуратно его открыл, бережно достал написанное на нескольких страницах письмо и перечитал его несколько раз.

– Что ж, – сказал он с довольной улыбкой под густыми усами, – кажется, мы с вами сделали хорошее дело, фрин Майя.

Майя вопросительно посмотрела на него, но доктор отвёл взгляд и ничего не объяснил.

Карнавальный город

Майя не знала, какое доброе дело они с доктором Штерном совершили в Берхе, но что-то изменилось. И изменения, на её вкус, были не в лучшую сторону. Пыли словно прибавилось. Она часто видела безликих людей в сером на вокзалах и улицах городов, в которые ездила по делам доктора. Они наблюдали, но никакого интереса к Майе не проявляли – и на том спасибо.

Как-то раз доктор Штерн попросил Майю отвезти очередную папку с научной работой своему коллеге в весёлый город Нивал во время их очередного карнавала.

Майя с опаской относилась к любым массовым мероприятиям, но доктор, наоборот, был доволен, что его помощница сможет немного развеяться. И Майя поехала, хотя в глубине души испытывала смутное беспокойство. Её беспокойство оправдалось практически сразу – на одной из станций в поезд вошли «серые» и начали проверять документы у пассажиров. Пассажиры возмущались, говорили о своих правах, но в итоге покорно доставали идентификационные карточки. «Серые» же были строги, но вполне доброжелательны. Скрепя сердце, Майя полезла в сумку за документом, вспоминая слова Штерна о том, что ей лучше не говорить, где она работает. К счастью, в канцелярии Хельма местные власти в лице худосочной женщины с короткой стрижкой и затейливым маникюром, просто наклеили скотчем бумажку с новым адресом поверх старого на карточке. И сейчас Майя старательно отрывала скотч от пластика, надеясь, что этого не заметят ни пыль, ни пассажир в соседнем кресле. И ей всё удалось. «Серый» равнодушно пробежал глазами по её документу и тут же вернул. Студентка из столицы его не интересовала. Без дальнейших происшествий Майя доехала до Нивала. Но на сердце было неспокойно.

В задумчивости она вышла на привокзальную площадь и удивлённо осмотрелась. Всё пространство было заполнено людьми, так что яблоку было негде упасть. В центре площади стояла огромная платформа, с которой играла и пела какая-то местная не слишком мелодичная группа. Толпа была разношёрстная, здесь были люди всех возрастов, многие – в карнавальных костюмах, с разрисованными лицами. Они двигались под музыку, сидели на корточках, пели, разговаривали, пили пиво, смеялись, выкрикивали политические лозунги, устраивали потасовки, бросались конфетами и конфетти, а вокруг носились наряженные дети.

Майя с трудом выбралась с площади на улицу, но и здесь было не лучше. По проезжей части ехали платформы с ряжеными и музыкой, а по обеим сторонам тротуара неспешно продвигалась вперед толпа. Из-за спин она даже не могла хорошенько разглядеть платформы. Поток людей то и дело останавливался, а невысокой Майе только и оставалось, что смотреть себе под ноги. Асфальт был измазан красками – розовой, голубой, жёлтой, усыпан конфетти и лентами, под каблуком то и дело хрустели конфеты. Что еще хуже, на земле также валялись обрывки бумаги, пластиковые стаканы, фантики, обёртки, бутылки и прочий мусор. Майя медленно-медленно продвигалась вперёд вместе с толпой, пока не свернула в первый же переулок, в котором практически никого не оказалось. Она достала телефон и открыла приложение с картой Нивала. Теперь она лавировала по переулкам, старательно избегая переполненных главных улиц, пока наконец не вынырнула из темноты переулка на ярко освещённую центральную площадь, тоже забитую народом и с очередной платформой по центру, на сей раз без артистов – весёлая музыка доносилась из колонок. Майе нужно было сесть на трамвай до университета, но движение было перекрыто и здесь.

– Юная фрин, – обратился к ней один из прохожих, видя её замешательство, – вам нужно пройти лишь одну остановку и сесть на автобус, который идёт по тому же маршруту.

Прохожий говорил на алемайнском наречии, но медленно и вполне разборчиво. Майя поблагодарила его за помощь, в то же время с удивлением отметив, что на нём был серый костюм. Его лицо, хотя и лишенное индивидуальности, выражало явную досаду. Пыль не любила хаос, а карнавал, ещё и в будний день, не был ничем иным.

Указанный автобус подошёл быстро, но Майе пришлось прикладывать все усилия, чтобы не захихикать, глядя на пассажиров. Часть из них выглядела вполне буднично, некоторые были в костюмах. Однако веселее всего было смотреть на тех, кто выбрал нечто среднее – пожилая пара в обычной одежде и невообразимых зелёных цилиндрах, серьёзный мужчина в ободке с глазками на пружинках, женщина с мигающей сигнализацией в качестве заколки. При этом выглядели все так, словно ничего не происходит, никто не глазел и не смеялся.

Автобус остановился напротив университета. На кампусе было оживлённо: студенты под громкую музыку жарили сосиски, пели песни, играли в волейбол. Майя подивилась, как можно работать в такой атмосфере.

Она поспешно вошла в здание университета и отправилась на поиски нужного кабинета. Майя постучалась, открыла дверь и отшатнулась – фрон Мон был сморщенным старичком в чёрном костюме в ёлочку, безукоризненной белой рубашке, при галстуке и высокой шляпе едко-розового цвета на голове.

– Извините, что я в головном уборе, – заговорил он хриплым старческим голосом на нейтральном наречии, – но праздник обязывает. Заходите.

– Ничего страшного, – сказала Майя. Окна кабинета фрона Мона были закрыты, но это не спасало от шума с улицы. Фрон с серьёзным видом открыл привезённую ему папку и погрузился в чтение, отмечая карандашом некоторые места в тексте. Время от времени он вспоминал, что напротив него сидит Майя, и говорил какие-то незначащие вежливые фразы.

– Погода нынче хорошая, совсем весна. Вы можете принять солнечную ванну, ведь в Стране невосходящего солнца у вас нет такой возможности.

Майя открыла было рот, чтобы возразить, но махнула рукой и снова стала смотреть на стол перед собой. Наконец, фрон оторвался от бумаг и взялся за заранее приготовленную папку. Он открыл её, черкнул несколько строк на первой странице и передал Майе – для доктора Штерна.

Она зашла пообедать в студенческую столовую. Так как она сама недавно была студенткой, то больших надежд на местную еду не возлагала – зато и не разочаровалась.

Когда Майя собралась в обратный путь, основные празднества в Нивале завершились. Дорога была всё также перекрыта, но толпа рассеялась, и можно было спокойно пройтись пешком по центральным улицам. Под ногами хрустели конфеты, шуршали фантики, звенели осколки. Майе казалось, что случилась какая-то катастрофа, из-за которой город пришёл в такое состояние. Но причиной хаоса был праздник, который, к счастью, закончился.

На привокзальной площади остатки толпы слушали зажигательные песни с платформы. Майя случайно наступила на пластиковый стаканчик, вздрогнула от неожиданности и пнула его подальше. У дверей вокзала стояли «серые», человек шесть выстроились в ряд и наблюдали за площадью с весьма кислыми минами. Они посторонились, когда Майя проходила мимо них в здание.

Только вернувшись в Хельм она снова наклеила бумажку с адресом на свою идентификационную карточку. Она рассказала о проверке в поезде доктору Штерну, и тот нахмурился:

– Что-то здесь не так. Никогда ещё пыль не вела себя так нагло. Мы им не враги, фрин Майя, но мне это совсем не нравится.

Шталь

Недели три доктор Штерн и Майя мирно работали в Хельме. Они отправили множество писем, получили по почте несколько научных работ, даже назначили две-три встречи, которые впоследствии отменились по разным причинам. Один раз дом доктора Штерна посетил такой же посыльный, как и Майя. Это был молодой человек с широкой улыбкой, говоривший исключительно на местном наречии. Доктор пригласил его пообедать, и Майя в который раз чувствовала себя лишней за столом, прислушиваясь к беседе на незнакомом языке. Хорошо, хотя бы жаркое удалось на славу. Вечером фрон Роберт уехал на своём автомобильчике, а доктор Штерн взялся за привезённые ему бумаги. Читая, он качал головой, вычёркивал целые абзацы и делал подробные заметки на полях.

Через пару дней, когда исследование было отредактировано по вкусу доктора Штерна, он попросил Майю отвезти бумаги в Шталь своему хорошему другу фрону Шедлиху. Майя с радостью поехала. Она не была в этом городе раньше, но читала много интересного о его архитектуре.

До Шталя она добралась без происшествий, поезда не опаздывали, и даже «серые» ей не встретились. Когда Майя вышла из здания вокзала, то застыла в восхищении – весь город представлял собой средневековую крепость, обнесённую высокой каменной стеной. Майя перед поездкой прочитала, что в городе всего пять туннелей, по которым его можно покинуть – железнодорожный, два автомобильных и два пешеходных. И жителям этого вполне хватало. Тут и там возвышались зубчатые башенки, остроконечные крыши, шпили и колокольни. И всё это было выдержано в едином стиле и прекрасно сохранилось со стародавних времён, включая брусчатку под ногами.

Красота красотой, а для ходьбы мостовая была мало пригодна. Майя с завистью смотрела на кроссовки, в которых расхаживали жители города, и старалась не подвернуть ногу в своих сапожках на небольшом, но таком ощутимом здесь каблуке.

Вскоре она поняла, что здания здесь похожи друг на друга, как две капли воды. Указатели с названиями улиц были набраны таким вычурным шрифтом, что Майе приходилось подходить к ним вплотную и разбирать по несколько минут. Она долго плутала в лабиринте одинаковых каменных зданий, и, хотя могла позвонить фрону Шедлиху и уточнить направление, просто не видела никаких ориентиров, чтобы объяснить ему, где она находится. И когда Майя совсем отчаялась и заблудилась, она внезапно оказалась прямо перед дверью нужного ей дома. Ей открыл Роберт. Он всё также широко улыбался, но теперь на его лице отражалась какая-то растерянность. Юноша проводил её в кабинет фрона Шедлиха, а сам ушёл.

– Добрый день, фрин Майя, – поднялся ей навстречу фрон Шедлих. Он крепко пожал ей руку. – Вы опоздали на девятнадцать минут, – он говорил на нейтральном наречии очень чётко и правильно артикулируя.

– Я заблудилась, – смутилась Майя. Она вытащила из сумки папку с бумагами и передала её Шедлиху. Тот открыл исследование, вчитался и удовлетворённо закивал. Затем он поинтересовался:

– Штерн говорил, что вы приехали из Страны невосходящего солнца. Вам очень некомфортно от того, сколько солнечного света в Алемайне?

– Вообще-то, – начала Майя, – не совсем верно считать, что солнце над нашей страной не восходит. Оно, конечно, восходит, но не всегда. У нас есть города, где оно вообще не заходит, светит круглые сутки. А есть, где появляется всего на пару дней в году. Там, откуда я родом, солнце может не показываться долгие месяцы, а потом не заходить несколько недель подряд. В общем, всё относительно…

Как всегда, её собеседник предпочёл сделать вид, что всё понял, но ужасно занят. Фрон Шедлих быстро попрощался с Майей и ничего не передал для доктора Штерна.

– Попросите Роберта отвезти вас на вокзал, а то снова заблудитесь и опоздаете на поезд, – добавил он.

Шедлих снова зарылся в бумаги, а Майя отправилась искать Роберта. Вскоре молодые люди ехали в автомобиле к вокзалу. Как оказалось, фрон всё-таки говорил на нейтральном наречии, довольно сносно, хотя и не безупречно. И после непродолжительной беседы о всяких пустяках, Роберт рассказал о том, что его беспокоило:

– В последнюю неделю старина Шедлих сам не свой. Раньше он всегда шутил. Любил поесть, подремать после обеда. А теперь только сидит в кабинете и работает. Даже вас не пригласил выпить с нами кофе. Нездоров он что ли…

Что-то не так было с фроном Шедлихом. А потом Майя поняла, что не может вспомнить его лица… Она лишь сочувственно похлопала Роберта по плечу, когда они прощались перед зданием вокзала, и поспешила на поезд. И хотя вернулась она поздно вечером, когда доктор Штерн уже удалился к себе, но решила не откладывать разговор на завтра и постучала в дверь спальни доктора. Открыли ей не сразу. Очевидно, доктор Штерн уже лёг, и ему нужно было время, чтобы переместить массивное тело с кровати в инвалидное кресло. Открыв дверь, он сразу понял, что что-то произошло и предложил ассистентке пойти на кухню. Там они сидели за столом, пили поздний кофе, и Майя рассказывала, что фрон Шедлих теперь тоже пыль.

– Простите, доктор, – сказала она, чувствуя, как к горлу подступает комок, – я отдала ему ваше исследование. И только когда Роберт начал говорить о своих подозрениях, я поняла, что с ним действительно было что-то не так. Фрон Шедлих сидел в рубашке, и я совсем не придала значение тому, что пиджак на стуле – серый.

Доктор Штерн глубоко вздохнул. Было видно, что он сильно расстроен, тем не менее, он пытался подбодрить свою ассистентку:

– Я уже не раз говорил вам, что мы им не враги, – сказал он мягко. – И вы большая молодец, потому что смогли разглядеть то, чего не заметил даже его помощник. Но, боюсь, что завтра вам снова придётся пуститься в путь. Я напишу письмо прямо сейчас, а вы пока купите билеты в Портсбург.

Приморский город

Всё было неправильно. Майе ещё не приходилось покупать билеты поздно ночью накануне поездки. Такая спешка не была свойственна основательному доктору Штерну. И пока она щёлкала компьютерной мышкой, доктор прямо в халате сидел за своим столом и писал письмо. Затем он аккуратно сложил исписанный листок бумаги, убрал его в конверт, а конверт передал Майе:

– Это для моего хорошего знакомого Густава. Он смотритель маяка.

Доктор Штерн назвал Майе точный адрес, и она, сверившись с картой, обнаружила, что дом фрона Густава действительно располагается на берегу моря.

Покончив с делами, она отправилась спать, а доктор решил задержаться в кабинете. И когда он желал своей ассистентке спокойной ночи, глаза у него были грустные.

Ранним утром Майя уже ехала в поезде, она дремала, откинув голову на мягкий подголовник кресла, а яркое солнце лезло ей в глаза. К счастью, она сидела у прохода, а не у окна, и основные мучения выпали на долю её соседа.

Путь до моря был неблизким. Майя старалась перекусить во время каждой пересадки, так как не успела позавтракать, но потом от кофе и булочек её стало мутить. Она заметила пыль на нескольких станциях, но «серые» просто стояли и наблюдали. А в Портсбурге их не было видно вовсе, так что Майя расслабилась. У вокзала она села на автобус и доехала до небольшой бухты. Весеннее море было холодным и спокойным, гладким, как зеркало. Оно отражало безоблачное небо, яхты, пришвартованные к берегам и тянущие вверх свои мачты, острокрылых чаек и белый маяк, еле различимый вдали. Но времени любоваться бухтой не было – Майя поспешила на паром, который отвёз её на другую сторону залива. Волны размеренно бились о борт, а в салоне было тепло и уютно. Она сидела за широким столом и пила зелёный чай. На самом деле, она с удовольствием бы пообедала, но в судовом меню, помимо напитков, были только сладости и закуски.

Майя спустилась с причала, отметив заманчивое кафе неподалёку, и пошла прямо по влажному песку к дому Густава. Теперь она могла хорошо разглядеть маяк. Не слишком высокий, но технологичный, ярко-белый с зелёной крышей и таким же зелёным основанием, он стоял на небольшом острове, метрах в ста от побережья. Честно говоря, она предпочла бы что-то более романтичное.

А вот дом смотрителя оказался живописным кирпичным строением, увитым ползучими растениями – которые пока еще не цвели, и представляли собой целую стену сушняка, – с покатой красной крышей, наличниками и даже флюгером в виде кораблика. От крыльца спускалась дорожка, ведущая к мосткам, где была пришвартована вёсельная лодка.

Смотритель маяка оказался крепким полным мужчиной с красным лицом. Майя почему-то надеялась, что у него будут капитанские усы и борода, однако щёки фрона Густава были гладко выбриты. Тем не менее, он курил трубку – и на том спасибо.

Она поздоровалась на алемайнском наречии и отдала конверт. Тот поблагодарил и добавил что-то ещё, но Майя его совсем не поняла из-за сильного местного говора. Смотритель тут же вскрыл конверт, прочитал письмо, лицо его дрогнуло, и Майя снова почувствовала, что всё идёт как-то неправильно.

– Мне передать что-нибудь доктору Штерну? – спросила она почему-то шёпотом. Фрон Густав покачал головой, протянул ей на прощание руку и крепко пожал.

Майя зашагала по песку обратно. Паром ходил каждые два часа, так что у неё было время, чтобы наконец-то основательно поесть. Она совсем продрогла на берегу, поэтому заказала тарелку густого супу. Вскоре Майя согрелась и насытилась, а супа в тарелке как будто меньше не стало – особенность алемайнской кухни, к которой она всё никак не могла привыкнуть. Она лениво водила ложкой по гуще и смотрела в окно – по поверхности моря скользило несколько парусных лодок. И тут она увидела, что фрон Густав идёт на своей лодке к маяку. Он пришвартовался и начал вытаскивать что-то с кормы и относить на маяк, но со своего места Майя не могла понять, что именно. Сделав несколько ходок, он сел на вёсла и вернулся на большую землю. Фрон Густав снова и снова возвращался к маяку, разгружал лодку и возвращался обратно. Садясь на паром, Майя в последний раз взглянула на его коренастую фигуру, согнутую под тяжестью ноши.

Путь в обратную сторону был не менее приятным, поднялся ветер, и паром качало на волнах, как на качелях. Сойдя на берег, Майя остановилась, чтобы ещё раз полюбоваться бухтой Портсбурга, в которой теперь отражался пламенеющий оранжево-алый закат. И ей понадобилось совсем немного времени, чтобы понять, что солнце всё ещё высоко стоит над горизонтом, а видит она не закат, а зарево пожара. Горел маяк, казавшийся издали небольшой белой свечой. Майе снова подумалось, что всё, что происходит сегодня, неправильно. Но ей ничего не оставалось, как идти на остановку автобуса. Мимо с громким воем проехал пожарный расчёт. Несколько человек в сером наблюдали за пожаром, не зная, что предпринять. «Наверное, мы проиграли. Только вот и вы опоздали», – равнодушно подумала она, проходя мимо «серых». Почему-то теперь она их совсем не боялась.

Алемайнские маяки горели всю следующую неделю – едва успевали потушить один, как загорался другой, передавая свой последний, ведомый лишь немногим, сигнал. Фрон Нудельс прочел о пожарах в газете. Помедлив, он достал из нижнего ящика стола тонкую папку, подошел к окну и выпустил на ветер несколько листов, что до этого бережно там хранились. Фрон Бронн из Квадратштадта лишь оторвался от текста, удалил четыре файла на своем компьютере и продолжил чтение. Профессор Зальцарт узнал, что загорелся их маяк на реке Берх и написал заявление на отпуск. В глубине души он был доволен. Фрон Мон с интересом следил за публикациями о расследовании, но ни полиция, ни журналисты так и не приблизились к разгадке. Скоро общий интерес к этой истории пропал, и она забылась, как забываешь о волне, на смену которой приходит новая, о выброшенном пустом фантике, когда на столе стоит целая вазочка конфет, или о пыли, которую стирают во время уборки, а затем споласкивают тряпку.