Вторая жена. Ты – любимая

Что же скрывается за его резкостью? Неужели он как коршун оберегает дочь от внешнего мира, считая меня чужаком и угрозой ее спокойствию? Но почему? Ведь она такая красивая. Может, она кому-то обещана?

Но я благодарен старику за то, что не выдал мое местонахождение. Была ли эта авария случайной или же кто-то подстроил ее? Это мне еще предстоит узнать.

И пока я в таком состоянии, лучше, чтобы никто не знал о том, что я жив. Если меня придут добивать, я не смогу оказать должного сопротивления.

Может конкурент решил избавиться от меня одним махом? А что, годная версия.

С этой мыслью я снова отключаюсь.

****

Веки тяжелые, будто к ним привязали камни. С трудом разлепляю их и первым делом чувствую на себе чей-то взгляд. Он теплый, проникающий, и, как ни странно, немного успокаивающий. Передо мной Тамила.

Сердце пропускает удар, а потом начинает колотиться с бешеной скоростью. Как же она прекрасна! Даже сейчас, в полумраке этой убогой комнаты, ее лицо сияет каким-то внутренним светом.

Смотрю на нее и чувствую, как боль отступает. Просто видеть ее – уже лекарство.

В руках у нее поднос. Запах еды щекочет ноздри, напоминая о жутком голоде, который я испытывал все эти дни. Она ставит поднос на покосившийся столик рядом с кроватью и смотрит на меня с тревогой.

«Какая ты красивая», – хочется сказать мне, но губы пересохли, и слова застревают в горле.

– Ты… – хриплю, пытаясь прочистить пересохшее горло. – Тамила…

Она подходит ближе и опускается на колени рядом со мной. От нее исходит тонкий, едва уловимый аромат трав и диких цветов. Она протягивает мне миску.

– Поешьте, – говорит она тихо, почти шепотом.

Сегодня на ней платок траурного цвета, но даже он не портит ее неземную красоту.

– Тамила, – начинаю я, стараясь говорить тихо, чтобы нас никто не услышал.

Она отрицательно качает головой, и в ее глазах мелькает испуг.

– Мне нельзя с вами говорить, – шепчет она, отводя взгляд. – Отец запретил.

Досада захлестывает меня с головой. Этот вредный старик! Как он смеет вмешиваться? Запрещать ей говорить со мной! Я ведь не сделаю ей ничего плохого. Как я могу навредить ангелу?

А может, я все-таки уже умер?

Есть один способ это проверить.

Осторожно беру ее за руку и подношу к губам тонкое запястье. Она смотрит на меня расширившимися глазами, потом отнимает руку и стремительно уносится прочь.

На губах все еще чувствуется ее ароматная нежная кожа. Не-ет, я живее всех живых.

Дикая… Дикарочка. Горянка. Но, кажется, мне сначала придется заслужить их доверие, а уж потом лезть к ней с поцелуями!

Глава 9

ТАМИЛА

Запястье горит.

Горит там, где губы Данияра коснулись моей кожи. Огонь! Самый настоящий пожар бушует внутри меня. Никогда… никогда прежде ни один мужчина не осмеливался так. Даже случайное прикосновение казалось чем-то немыслимым, а тут… он прижал мою руку к своим губам. И как! Словно испить хотел до дна меня всю.

Сердце колотится так, что, кажется, сейчас выпрыгнет из груди. Я стою, прислонившись к шершавой стене сакли, и пытаюсь унять дрожь, но тщетно. Все внутри меня перевернулось. Страх? Да. Смущение? Безусловно. Но еще… еще что-то неведомое, сладкое и пугающее. Что-то, что зовет, манит, и в то же время заставляет съеживаться от ужаса.

Выхожу во двор, стараясь идти как можно ровнее, чтобы не выдать своего волнения. Но отец… он всегда все замечает.

– Опять к нему ходила? – рявкает он, сверля меня взглядом исподлобья.

Я вздрагиваю и опускаю глаза.

– Только поесть отнесла, отец. Он слабый совсем. Я… я с ним и не говорила почти.

Ложь давит горло и обжигает щеки. Как я могу рассказать ему о поцелуе? Как могу вымолвить хоть слово о том, что происходит внутри меня? Он не поймет. Он разгневается.

– Вижу я, как ты не говорила! – отец хмурится еще сильнее. – Ты, Тамила, слушай меня внимательно. Не водись с этим чужаком. Нечего тебе с ним якшаться.

– Но, отец… он ранен, ему нужна помощь.

– Помощь! – он презрительно фыркает. – А кто его сюда звал? Сам приехал, сам пусть и выпутывается. Непростой он, вижу я. Наверняка из высших эшелонов власти. Развлечется тут с тобой, пока лечится, да и улетит обратно, в свой город. А ты что? Ты останешься тут, с разбитым сердцем. Ты этого хочешь?

Я молчу. Потому что знаю, что отец прав. Но как остановить бурю, что поднялась в моей душе? Как выбросить из головы его взгляд, его прикосновение? Как сделать вид, что ничего не произошло?

– Хорошо, отец, – тихо шепчу, чувствуя, как к глазам подступают слезы.

Отец вздыхает и кладет мне руку на плечо. Тон его смягчается:

– Держись от него подальше, Тамила. Держись подальше, если не хочешь горя. Помни мои слова.

Киваю, но знаю, что это обещание будет самым сложным из всех, что я когда-либо давала. Как можно держаться подальше от человека, который поселился в моих мыслях, в каждой клеточке моего тела? Как можно забыть о поцелуе, который заставил меня почувствовать себя живой, настоящей, желанной?

Но отец прав. Данияр – чужак, человек из другого мира. Он, как яркая, экзотическая птица, случайно залетевшая в нашу глухую саклю. Ему здесь не место. И мне не место рядом с ним. Я – простая девушка, чья судьба предрешена с момента рождения. Мой мир – это горы, козы, дом. Его мир – это города, богатство, свобода.

И все же… не могу не думать о нем. Каждый раз, когда прохожу мимо его комнаты, чувствую, как внутри меня все сжимается от волнения.

Видит Всевышний, я старалась не смотреть в его сторону, говорить только о самом необходимом, но каждый раз с момента прихода в сознание ловила на себе его взгляд. Взгляд, полный тепла, интереса и… чего-то еще, чего в силу отсутствия опыта я не могу понять.

Неужели я и вправду ему нравлюсь?

Однако уже на следующий день я нарушаю данное папе обещание. Едва отец покидает дом со своим тревожным чемоданом, я, дико волнуясь, начинаю собирать на поднос всю самую лучшую еду, которая есть в доме.

Сердце бешено колотится в груди. На цыпочках пробираюсь в дальнюю комнату, стараясь не скрипнуть половицей. Папа уехал принимать сложные роды, и скорее всего, его до вечера не будет.

Данияр лежит на тахте, укрытый шерстяным одеялом. Лицо бледное, но дышит ровно. Осторожно ставлю поднос на прикроватную тумбочку.

– Данияр, Вы спите? – шепчу, и он открывает глаза.

Аллах, какие же у него глаза! Синие-синие, как горное озеро в ясный день. Он улыбается, и у меня подгибаются колени.

– Тамила? Какая приятная неожиданность. Я думал, ты больше ко мне никогда не придешь, – говорит он хрипло.

Краснею и отвечаю:

– Я принесла Вам лепешку горячую, сыр… домашний. И чай, с горными травами.

– Спасибо, Тамила. Ты очень добра ко мне. И можешь обращаться ко мне на ты. Присядь, – указывает на свободное место рядом со своими ногами.

Он смотрит на меня так, будто я самое красивое существо на свете.

– Знаешь, ты прекрасна. Особенно в этом платке. Хотя… интересно, какие у тебя волосы? Я хотел бы их увидеть.

Я никогда… никогда не позволяла никому видеть мои волосы. Только дома, с мамой и с двоюродными сестрами. Но его глаза… Они словно гипнотизируют.