Сводный Змей

– Прости, если разбудил.

– Извините, я думала, это Артем пришел.

– Я так и понял. Эля, я хотел поговорить с тобой насчет моего сына. У вас всё хорошо?

– Мы ладим, если вы об этом, – отвечаю сухо. – То есть я хотела сказать, не ссоримся.

А если он заметил, что между нами пылает костер и сейчас заговорит об этом?? Пожалуйста, нет. Мне стыдно.

– Если он выкинет что-нибудь эдакое, обещай, что расскажешь мне. Я хорошо изучил своего сына и уверен, что он способен… – недоговаривает, вздыхает и дёргает своими «брежневскими» бровями. – Ты девушка молодая, красивая, и он…

– Он ко мне не пристаёт. Будьте спокойны.

Откуда во мне столько смелости?? Нет, я точно сегодня умерла на лошади, и там же родилась новая я. Обсуждаю сегодня такие темы, что… Просто самой не верится. Раньше я бы мялась точно так же как Камоевич.

– Хорошо, – кивает, – рад слышать. Но если он будет доставлять тебе неудобства – скажи мне обязательно. Хорошо?

– Хорошо, Альберт Камоевич.

Только отстаньте от меня. Не трогайте меня.

– Завтра мы с твоей мамой едем кататься на лошадях. Поедешь с нами?

– Нет, спасибо! – отвечаю слишком поспешно. – Я не очень лажу с лошадьми, так что… не обессудьте.

Я не вынесу еще одного такого случая. Меня обязательно усадят на коня, и я потеряю самообладание, сорвусь в истерику.

– Не буду настаивать. Здесь неподалеку есть оленья ферма, если хочешь, я могу сказать Артему, чтобы он свозил тебя.

– Я найду себе развлечение, – натянуто улыбаюсь.

– Ну ладно, тогда спокойной ночи, Эля.

Фух, блин…

Глава 28

Артем

Когда я увидел свой телефон, то понял, почему взбесилась Элька. Пока она сидела в машине, звонила Настюха. И, конечно, принцесса подумала, что она моя баба. Но это далеко не так. Да, у нас с Настей был секс, но никто и не вспомнит, когда точно и в какой позе.

Дам ей время сегодня отдохнуть от меня, а потом возьмусь за неё с утроенным рвением. Не знаю, что меня так заклинило на Эльке: ее отказ, недоступность или всё вместе взятое. Но факт остается фактом – я хочу ДРАТЬ ЕЁ ВСЮ НОЧЬ. И чтобы утром всё болело нахрен у обоих. Такой секс-марафон устрою, что будет по частям собирать себя обратно.

Но ОНА этого НЕ ХОЧЕТ. То ли Олежка-жопоежка её сломал, то ли ещё какая-нибудь хрень в голове. Обязательно выясню, что за тараканы там у неё рулят.

Блять, внутри всё пылает. Как уснуть? Мысль о том, что она спит неподалеку сводит с ума. Готов идти к ней, просить, умолять, настаивать. Я не знаю, на всё готов. Но… в доме тьма лишнего народу, обязательно кто-нибудь меня засечёт.

Надо как-то дожить до утра. Спасаюсь пока эротическими фантазиями, которые обязательно претворятся в реальность. Мечтаю, как буду трахать Эльку. Какое же у нее классное тело! А в её трусиках творится настоящий пожар. Скользкая моя форелька…

С мыслями о ней засыпаю.

А утром встречаюсь с ней в гостиной. Гости, которые остались на ночь, собираются на конюшню. Папа будет хвалиться перед ними своими породистыми скакунами. Лошади… блин… как нас вчера угораздило? Теперь Элька их возненавидит. Могу поспорить, что она не поедет на конеферму.

Подсаживаюсь к ней с чашкой кофе:

– Доброе утро, сестра, – прикалываюсь.

Смотрит на меня уничижительно:

– Доброе утро, гадёныш.

– Сказала гадючка.

– Гад у нас тут только один, и это не я, – говорит Элька, отправляя в рот половинку перепелиного яйца из салата.

Замечаю, что вчерашняя бабуленция, Нюра кажись, внимательно слушает нашу перепалку. Машу ей ручкой и натягиваю на себя доброжелательную улыбку.

– На оленью ферму едешь? – спрашиваю, вылавливая из её тарелки помидорку черри.

– Эй, это моя тарелка, – отодвигает её подальше от меня. – И мой «Цезарь».

– Жмотина. Помидорку зажала.

– Я не зажала, просто не люблю, когда кто-то ковыряется в моей тарелке.

Вот заноза в заднице!

– Так что, едем оленей смотреть? – спрашиваю.

– Я уже на него смотрю.

– Ах ты! – замахиваюсь на неё салфеткой, отвлекая внимание, и утаскиваю из её тарелки кусок чесночной курицы.

– Змеевский, стол ломится от блюд, а ты меня обворовываешь!

– Фигуру твою блюду.

– Свою бляди.

– Может, блюди?

– Нет.

Злючка, просто нереальная злючка! Послал Бог «сестру». Язык острый, как впрочем и соски. А попа орешек и офигенная грудь. Нельзя мне с утра показывать такую красоту. У меня еще ночная эрекция не пропала после снов.

– Бабушка поедет с нами, – объявляет Элька.

Обломчик, не потискать мою красавицу при бабульке. Она ведь витает в облаках, мечтая о свадьбе внучки с Олежкой.

– Лан, без проблем. Места в машине всем хватит.

После завтрака гости делятся на две группы: одна отправляется на конюшню, вторая – к оленям.

Элька открывает перед бабушкой переднюю дверцу. Вот сучка, ну. Придется смотреть на дорогу, а не на прекрасную пассажирку. Потому что прекрасная пассажирка будет сидеть сзади.

Сама садится за моей спиной и уходит в телефон. Палю её через зеркало. С Диной общается или с Олежкой?

– Хорошая у тебя машина, милок, – говорит баба Нюра.

– Пристегнитесь, щас взлетим.

Бабуля дергает ремень безопасности, не шаря, как, что и куда вставляется. Приходится мне её пристегивать. А лучше бы её внучку, чтоб полапать заодно. Элька стерва и обломщица – на заборе бы ей это написать.

Мчимся на ферму. Бабка в восторге от моей езды.

– А еще быстрее можешь? – подстегивает меня.

– Бабуль, – вмешивается Элька, – я, конечно, понимаю, что ты уже пожила своё и тебе больше не страшно, но мне тоже охота дожить до твоих лет.

– Эленька, нет в тебе драйва, – неожиданно говорит старушенция. – И как тебя только Олежка терпит?

Аааа, держите меня семеро. Просветить её что ли? Чтобы не раздражала меня произношением имени этого пидармота.

Эленька затыкается, видимо, тоже про Олежку неприятно слышать.

– Он её не терпит, баба Нюра. Они расстались.

– Когда? – ахает старуха, хватаясь за сердце. И Элька укоризненно на меня смотрит.

– Вчера, – отвечаю.

– Мдаа, упустила прохвессора, детка. По правде сказать, не так уж сильно он мне нравился. Скользкий какой-то, как улитка.

О да, бабусик, продолжай! Обложи матом этого ушлепка, расскажи какой он хуёвый, а я симпатичный и хороший.

– Ба, ну скажешь тоже, – фыркает Элька.

Неприятно, что твоего бывшего с улиткой-гермафродитом сравнивают, ага.

– А ты, Артемка, на кого учишься?

– Юрист, – отвечаю гордо. – Почти отличник.

– Тю, юристов энтих, как собак нерезаных. Надо было на прохвессора тебе учиться. А Эленька у нас круглая отличница.

Кто б сомневался!

– Ба, на профессора не учатся, им становятся после получения ученой степени.

– Вот напишу диссертацию по юриспруденции и стану доктором наук, – говорю в шутку.

И профессор ваш, который вовсе не профессор, пососёт.

– За такие деньги и я могу стать дохтором, – отвечает бабка.

– Вам уже поздно, – отвечаю.

– Намекаешь, что на том свете меня заждались?

К счастью от прямого ответа меня спас олень, который выбежал на дорогу. Едва успеваю затормозить перед ним.

– Эй, ты чо, Бемби? – ору животному в окно. – Суицидник, мать вашу.

– Энта хто такой? – интересуется баба Нюра.

– Тот, кому жить надоело, – ворчу.

Объезжаю оленя и паркую тачку. Покупаем билеты, ведро мха, охапку березовых прутьев и идём смотреть рогатых. Элька радуется как ребенок, когда ей удается потрогать огромного лося за рога:

– Класс! У него такие бархатные рожки!

Бабулька ссылается на усталость и идёт в шатёр, пить чай из настоящего самовара.

– Зачем ты бабушке сказал про Олега? – набрасывается на меня Элька, когда остаемся одни.

– А чо я должен слушать про какого-то левого гондона, с которым ты «в отношениях»?

– Какая тебе разница, с кем я отношениях? Сам-то несвободен.

– С чего ты так решила? – присвистываю от удивления.

– Сделала выводы самостоятельно.

– Ты ошиблась с выводами, – ловлю ее за талию и прижимаю к себе.

– Артем, – делает страшные глаза, – баба Нюра увидит, маме доложит.

– Бабуля даже не смотрит в нашу сторону. Уписывает за обе щеки халявные печеньки. А еще на отсутствие зубов жаловалась…

– Ты встречаешься с Настюхой, которая тебе вчера звонила? – смотрит испытующе.

– Нет.

– А раньше было что-то с ней?

– А у тебя БЫЛО с Олежкой?

Краснеет и отворачивается. По телу пробегает неприятный холодок, в горле образуется ком. Не могу представлять её в объятиях какого-то мудака. Только рядом с собой могу. И практикую.

– Эля, у меня никого нет. Клянусь вон тем северным оленем.

– Перестань, в чем животное виновато? – морщится.

– Ему ничего не грозит, потому что я говорю правду. Я свободен и открыт к отношениям. А ты?

– Закрыта.

– Но вот опять! – взвываю. – Почему?? Что не так?

Дать бы ей по голой заднице вот этим прутиком, который держу сейчас в руке.

– Мама и папа. Они будут против. Твой папа уже намекает, что ты способен меня обесчестить.

– Прям так и сказал?

– Не, это я придумала. Но намекнул.

– Папа обо мне высокого мнения, – криво усмехаюсь. – Прям чёртов Казанова.

Протягиваю белоснежному оленю последний березовый прутик, который так и не отведал Элькиной попки, (Сдается мне, она будет сильно против), и тот его со смаком пожирает.

– Нет в тебе драйва, Эленька, – копирую интонацию бабуленции Нюры, и получаю ощутимый тычок в плечо.

Драчливая какая! Но я возьму реванш чуть позже. Есть у меня хитрый план. Никуда ты от меня не денешься, цыпа.

– Ты в курсе, красавица, что после отъезда наших родаков на Гавайи, мы будем жить сами? В моем доме, – добавляю с победоносной улыбкой.

Глава 29

Эля

– А ты в курсе, что баба Нюра будет эту неделю жить с нами? – парирую я.

Смотрю на обескураженное лицо Змея и хрюкаю от смеха.

– Чо?

– Через плечо. Она типа будет смотреть за нами.

– Мы чо дети малые? Чья идея?

– Мамина, – пожимаю плечами.

– А мне кажется – папина.

Ах, как он недоволен. Распланировал ведь небось, как будет шастать ко мне ночам в голом виде. Обломись, прынц. Нам оставляют надзирателя, который пресечет все твои грязные действия на корню.

У бабушки плохой сон, и она часто бродит по ночам.

– Что, обломался? – подтруниваю над ним.

– Обломались у оленя рога, а я слегка расстроился. Не люблю стариков, они портят настроение.

– Страдаешь эйджизмом?

– Похуизмом.

– Не матерись при животных, – легонько шлёпаю его по губам.

– Они всё равно не понимают, – ловит мои пальцы.

– Животные всё понимают. От обесценной лексики исходит негатив, а он вреден для них.

– Кто?

– Негатив.

– Вот что, учительша, предлагаю тебе заткнуться, – крепко сжимает мои пальчики.

– Что? – раскрываю от возмущения рот, и Змей сует мне в него яблоко.

Ну, сволота!

– Эти яблоки для пони! – выплевываю фрукт в руку. – И наверняка они не мытые.

– Подумаешь, глисты заведутся…

– Змеевский!

– М?

– Закройся сам, понял?

Обиженно разворачиваюсь и ухожу к бабушке в шатер. Я тоже хочу халявных печенек.

Наливаю себе чая из самовара. Прикольно! Это не кофеварка, которая постоянно ломается при мне. Самоварчик работает, как миленький, бессмертное приспособление.

Краем глаза наблюдаю за Змеем. Он раздает животным оставшиеся вкусняшки, а надкушенное мной яблоко… грызет сам.

Пусть у тебя глисты заведутся, зловредина!

Откусываю печеньку и прикрываю глаза от удовольствия. Ну что за рай здесь? Красота, тишина, животные радуют глаз и чай такой ароматный – травяной.

– Ба, ты даже оленей не посмотрела. Чай с плюшками приехала пить?

– Ой, внуча, я столько оленей за свою жизнь перевидала, что уже неинтересно.

– Ба, я ж про животных. Они очень милые.

– Мужики все тоже сначала милые, а потом начинается кутерьма. Эх, не ходите, девки, замуж. Замужем невесело. То трусы не постирала, то не так повесила, – декларирует она.

Против воли улыбаюсь. Наша бабушка – убежденная холостячка. Сходила в молодости замуж, пожила три года и сбежала от такой жизни. Сколько помню её, она пропагандирует холостяцкую жизнь.

– Сейчас другое время, – говорю я, – феминизм рулит. Равные права у супругов, совместная уборка, готовка, распределение обязанностей.

– В мое время похренизм рулил. Тот, который у мужиков. Мусор вынес, яйки почесал – и все дела сделаны, можно идти в беседку в шахматы с мужиками играть. А ты сидишь, пельмешки ему лепишь на обед. Тьху ты! Из одной колбаски не самого лучшего качества, целого быка в доме держать.

– Ба! – каждый раз смеюсь с этой фразы.

– А Артемка хорош, паршивец, – кивает в сторону Змеевского, который топчет траву и разговаривает по телефону. – Мамка твоя нашла себе хорошего мужика. И ты не плошай.

– Что значит – не плошай?

– А тот и значит. Будь с ним поласковее.

– С кем? – таращу глаза.

Она что, сватает меня Змею??

– С Артемкой, с кем же еще.

– Ба, мы ж вроде как родня теперь.

– Ой, ну в каком месте родня? У Змеевских кровь в теле течет горячая. Прадед Артемкин армянином был. Ревновать канешно будет первое время, но ты повода не давай. Эх, был у меня в молодости один армянин! Горячий мужик.

– Бабуль, ты чай в коньяк подлила, что ли? – нюхаю её чашку.

Конечно, нет в ней никакого алкоголя.

– Ты слухай и запоминай. Я дело говорю. В общем, маринуй его подольше, в постель с ним не иди. Стисни зубы и терпи, как бы сильно не хотелось. Как дойдет до кондиции, как Луну тебе будет готов с неба достать, тогда можно. Дети у вас красивые получатся. Дождаться бы…

К нам подходит Артем, и бабушка замолкает. Кутается в шаль и устало прикрывает веки.

– Как чай? – спрашивает он.

– Будешь? – привстаю и наливаю бодрящий напиток в пустую чашку. Не то чтобы после бабушкиных советов, я решила его обслуживать, просто понравилось обращаться самоваром.

– Мм, благодарю, – слегка дотрагивается до моей руки. Бабушка делает вид, что дремлет.

– Дамы, как смотрите на то, чтобы отсюда отправиться прямиком домой?

– Я только за, – пожимаю плечами.

– Похоже, твоей бабушке тоже все равно, где спать – здесь или у меня в машине.

– В твоей машине я буду наслаждаться ездой, – отмирает бабушка. – Я еще никогда не каталась на такой крутой. Это Феррари?

– Порш, – смеется Артем.

– Всё едино. Кучу деняк стоят.

– Откуда Вы знаете название авто?

– Она под Формулу-1 хорошо засыпает, – объясняю я.

Садимся в машину Змея. На этот раз бабушка просится на заднее сидение, и мне приходится удовлетворить её просьбу и сесть рядом с Артемом. Он заметно веселеет. Лапать будет?? При старушке то? Она старая, но не слепая.

И да, таки тянет ко мне лапу, скотик!

Оборачиваюсь на бабулю и вижу, что она посапывает. Скорее всего, на самом деле спит. Ей сейчас как раз время.

– Перепутал мои коленки с рычагом переключения скорости? – ядовито интересуюсь, но руку не стряхиваю. Пока.

– У тебя классные коленки. Порулить хочешь?

– Не-а. Предпочитаю сидеть и не делать лишних телодвижений.

– Надеюсь, это не касается постели?

– Тише! Бабушка… – делаю страшные глаза.

– Она дрыхнет. Аж похрапывает.

– Может проснуться в любой момент, а мы тут … обсуждаем.

– Бабулян присоединяется к вопросу: ты в постели активная или пассивная?

– Змеевский, у тебя тем других нет? Только и слышно, что про постель.

– Можем про Олежку поговорить.

– О нееет. Пожалуйста. Лучше уж тогда про постель.

– Тогда отвечай на вопрос: активная или пассивная?

– Не знаю. Пассивная, – отвечаю, чтоб отвалил.

– Что, совсем-совсем ничего не умеешь? – вздергивает бровь.

– Мгм.

– Я тобой займусь. Пожалуй, начнем с … магазина для взрослых.

С этими словами Артем тормозит у бутика под названием «Один + один».

Приехали, блин!

Глава 30

Эля

Сексшоп? Серьезно?

– Я туда не пойду, – мотаю головой.

– Значит, понесу.

– Ненормальный! Мне неловко.

– Сейчас станет ловко. Выходи.

Оборачиваюсь на бабулю – спит. Нет бы, вступиться за внученьку и никуда не пустить. Эх..

Выхожу из машины и покорно следую за Змеем. Представляю, какие у меня сейчас будут алые щёки! Я краснею от слова «член» (когда матерно выражаются), а тут этим самые члены в изобилии будут стоять перед носом (или лежать).

Змеевский придерживает передо мной дверь, и я захожу внутрь. Взгляд сразу упирается в манекен, одетый в… веревку. Дальше на витрине стоят мужские половые органы – от мала до велика. Смотрю на черный – самый большой хрен расширенными глазами. Как и куда его совать??

– Здравствуйте! Я могу чем-то помочь? – спрашивает улыбчивая продавщица, и я шарахаюсь от неё в сторону. Захожу за спину Змея и оттуда наблюдаю за ней, как стеснительный ребенок.

– Покажите, пожалуйста, вибраторы для клитора, – просит он.

Как он может держаться вот так – свободно и непринужденно, прося такую интимную вещь??

Девушка показывает ему несколько коробок и снабжает комментариями, что-то типа «эффект кунилингуса», «быстрый оргазм». Хочу отсюда сбежать, но вместо этого рассматриваю плюшевые розовые наручники. Зачем они? Поржать?

А это что за лисий хвост? Зачем? Потом до меня доходит, что это пробка с хвостом для пятой точки, и я поспешно отворачиваюсь. И тут же утыкаюсь взглядом в искусственную вагину, божечки. Поскорее бы отсюда уйти. К счастью, здесь приглушенный свет, и никто не видит моего свекольного лица.

Змей оплачивает покупку и спрашивает у меня:

– Всё, посмотрела?

Краснею и отвожу глаза от коллекции пенисов, которые в этот момент с любопытством разглядывала, пользуясь тем, что они на меня не обращают внимания.

– Или присмотрела себе дружка? – ржет.

– Нет, – тихо рявкаю, косясь на продавца. – Мне не нужен дружок.

– Правильно. Справлюсь сам. Лет эдак через десять можно будет и прикупить помощника. А пока…

Наношу ему чувствительный удар ребром ладони по спине, и он замолкает.

– Аййй-яяяй, ты мне позвоночник чуть не сломала. Драчунья. Будешь драться, куплю вон те веревки и обездвижу тебя. Это называется шибари – японское искусство связывания.

– Лучше кляп себе купи и заткнись, – шиплю в ответ.

Выходим на улицу и видим, что из Порша валит сизый дым.

– Моя тачка! – кричит Змей.

– Бабуля! – с ужасом вторю я.

Подбегаем к машине. Открываем заднюю дверцу и видим невозмутимую бабушку, смолящую сигарету.

– Баба Нюра, – укоризненно говорит Змеевский, – как Вы только дожили до 70-ти лет с такой-то пагубной привычкой?

– Мне восемьдесят, – отвечает она. – Всегда знала, что выгляжу на десять лет моложе.

– Сигаретку придется потушить. В моей машине не курят.

Артем аккуратно забирает у бабушки сигарету, тушит и выбрасывает в урну. Раскрываем окна, чтобы проветрить салон от дыма. Ну и кумар!

– Ну и надымили Вы тут, – Артем чихает и разгоняет дым рукой. – Теперь понятно, в кого пошла ваша внучка.

– Что ты имеешь в виду? – настораживаюсь.

– Ничего. К слову сказал.

– Нет, скажи, – докапываюсь. – Ты думаешь, что я курю?

– А что нет? – хмыкает.

– Конечно, нет.

Кивает головой, типа, ага, ага бреши больше.

И тут меня осеняет. Тогда, под моими окнами стоял ОН и видел меня в окне с сигаретой и в лифаке. Стыдно, да. Но зачем он меня пасёт? Долбанный сталкер.

– Чё купили, внучики? – интересуется ба.

Какую-то хрень Змеевский купил, надеюсь, не для меня.

– Эмм… книжку, – отвечаю я

– Камасутру? – невинно интересуется она.

– Откуда ты знаешь такие названия??

– Я тебя умоляю, деточка, эта книга намного древнее меня.

– Нет, не Камасутру.

– А какую книгу можно еще купить в секс-шопе?

– Ба!

– Я телевизор смотрю и книжки читаю современные. Конечно, я догадалась, куда вы ходили. И ежу ясно, что не в хозмаг.

– Артем купил своей девушке подарок на день рождения, – вру я.

Змеевский грозит мне пальцем.

– Так до твоего дня рождения еще далеко.

– Да не мне! Насте… Его девушку зовут Настя.

Змей качает головой и закатывает глаза.

– Правда, что ль? Настя-пузастя? – дразнится она.

– Типун Вас на язык, бабуля!! – оборачивается к ней Змей. – Не надо мне никакой пузасти. Я ещё молод для детей.

– Тогда вернись в магазин и купи гондоны, – советует она.

– Бабушка! – укоряю её.

– Ну уж не дедушка, – бормочет, – и тоже была молодой когда-то.

– В Вашей молодости еще не было, гонд… изделий номер 1, – подлавливает её Артем.

– У нас были другие проверенные способы не залететь, – усмехается ба.

– Поделитесь? – просит Артем, и я бью его кулаком по ляхе.

Это моя бабушка, и я не могу обсуждать с ней методы контрацепции – хоть древней, хоть современной!

– С удовольствием бы поделилась, но моей внучке не нравится наш разговор. Так что пардоньте.

– Она просто стесняшка, – пихает меня в бедро.

– С Олежкой только всего разок был.

– Бабушка, пожалуйста, замолчи!!

От этих слов Артем меняется в лице и замолкает. Смотрит исключительно на дорогу. Ну вот зачем она сдала меня?? Не хочу, чтобы он знал подробности моей интимной жизни. Это очень личное, а она вот так… в разговоре упомянула, как нечто малозначимое. Не ожидала от нее, не ожидала…

Кстати, откуда она знает, что один раз? Еще одна сталкерша?

Глава 31

Эля

Артем довозит нас до дома. Выхожу из машины и придерживаю перед бабушкой дверь.

– Собирайте необходимые вещи, завтра с утра за вами приеду, – распоряжается Змей.

– Хорошо, милок. Поживу хоть на старости лет в богатом особнячке.

Мне за нее стыдно. Рука-лицо.

Артем сует мне в руки пакет с коробкой, купленный в интим-магазине.

– Это тебе. Вечером, когда твои лягут спать, я позвоню и дам инструкцию по применению.

– Еще чего!

– Попробуй только трубку не взять. Я тебе тогда недельный ад устрою.

– А откуда ты узнаешь, когда они уснут? – смотрю на бабушку, которая остановилась у подъезда и машет рукой соседке. Ну, сейчас зависнет с ней на час, как минимум.

– Сориентируюсь по времени.

Пожимаю плечами, пусть звонит, если хочет. И говорит, что хочет. Ведь мне не обязательно исполнять всё, что он скажет, правда?

– Кстати, а где твоя бабуля живет? Ведь не с вами же?

– В селе, тут недалеко.

– Понятно. Будет сильно доставать, отвезем её туда – и дело с концом. Привет, вечеринка! – Артем опирается рукой на капот.

– Ты собираешься устроить вечеринку в своем доме? – удивляюсь.

– Почему бы не воспользоваться случаем?

– А бабушка?

– Мы дадим ей снотворное.

– Почему не яд? Давай сразу отравим. Чтоб не мешала.

– Сарказм выключай, уже зубы сводит от него, – кривится.

– Больше ничего у тебя не сводит?

– Есть кое-что. Но об этом по телефону. Ночью, – обещает загадочно.

Что-то задумал, вот прям интересно что!

– Поцелуешь меня Элька-на-попе-петелька?

– Да бля! Почему у Артема так мало рифм, а у Эльки много??

– Ты выругалась, – в шутку шлёпает меня по губам. – От оленей, наверное, услышала плохие слова. Если сейчас снова назовешь меня оленем, – предупреждает, – я точно куплю веревку, и ты узнаешь на собственной шкуре, что такое шибари. И один раз с Олежкой покажется тебе раем.

– Ой, молчу!

– Ага, давай. За умную сойдешь.

Опускаю глаза и вижу, что Артем все это время наглаживает мне ногу. Что с моей чувствительностью стало? Вообще не заметила поползновений.

– И вообще хватит уже про Олега!! А то я вспомню про лупоглазую Настюху.

– Лупоглазую?

– А что нет? У нее глаза навыкате, как у жабы.

– Отлично, – улыбается Змей, – мы ревнуем друг друга. Еще не трахались, а уже поливаем грязью наших бывших.

– А вот бывшая ли? – усомняюсь опять и изгоняю его руку, поднявшуюся повыше – к бедру, прочь.

– Ты права, она мне даже не бывшая. Просто однажды сделала мне минет и всё.

– Фу.

– Что фу? Это очень даже приятно, – обнимает мою ногу.

– Рада за тебя.

– И за себя порадуйся, тебе тоже предстоит.

– Больной, да? Прям бегу с открытым ртом и падаю.

Еле сдерживаюсь, чтобы не зарядить наглецу коленом в пах.

– Хахаха, я зачем-то это сейчас представил! – истерично ржет.

– Отвали, понятно? Этого не будет никогда.

– Посмотрим.

Так бы и врезала по этой самодовольной физиономии!

– Всё, пока! – разворачиваюсь и ухожу.

– Жди звонка.

Оттопыриваю средний палец и закладываю его себе за спину. Пусть полюбуется комбинацией.