Танец на раскаленных углях

– Пожарный выход, – буднично пояснил Башмачков. – Такие же выходы есть во всех угловых номерах. Эта дверь ведет на черную лестницу, которой иногда пользуются горничные. Наряду с ключами от всех номеров у них есть ключи и от этих дверей.

– Пожалуй, это меняет суть дела, – объявил Петр, когда они вернулись в номер и рассказали ему о запасной двери. – Тогда мое фантастическое предположение обретает вполне реальные черты.

– Вот с этого места, пожалуйста, поподробнее, – попросила Лина. – Какое еще предположение?

– Пока что рассматривать в серьез его нельзя, – пожал плечами Петр. – Поскольку это совершенно бездоказательно. Однако я точно знаю, что существуют средства, которые усиливают сердечную недостаточность. После их введения в кровь, у жертвы развивается сердечный приступ со смертельным исходом. Если допустить, что кто-то проник в номер, пока Тони отдыхал перед ужином… Причем этот «кто-то» пробрался по запасной лестнице, сумел незаметно сделать англичанину укол и выбраться обратно… Согласитесь, в этом случае картина преступления становится более-менее ясной… Все это, друзья мои, при желании не так уж и сложно проделать.

– Не ясно только главное: зачем и кому все это понадобилось, – пробормотал Башмачков.

– А мне очень хотелось бы знать, что делает сейчас возле заднего крыльца доктор Карпова и ее «Скорая помощь»…, – пробормотала Лина.

– Я, кажется, догадываюсь, что, – медленно сообщил Петр. – Кто-то серьезный буквально носом почуял, что мы сунули свои носы не в свое дело… И решил принять превентивные меры, чтобы наши любопытные носы укоротить.

– Меры? Я им покажу «меры»! – расхрабрился Башмачков. – Я так им всем накостыляю, что мало не покажется.

– Боже! Вы ли это? Написание остросюжетного романа, кажется, подействовало на вас, как допинг на биатлониста! Прежде вы не были таким забиякой, господин сочинитель! – обомлела Лина.

– А что? Я еще не настолько закоснел, чтобы не меняться, – слегка обиделся Башмачков. – Впрочем, признаюсь, я никогда не был трусом.

– Дети мои, не спорьте, – остановил их Петр. – Не будем совершать глупостей, потому что каждый неверный шаг может нам слишком дорого обойтись. Теперь, когда мы все в одной связке, ссориться негоже…

А давайте-ка для начала поиграем с ними в «кошки-мышки»! – вдруг предложил доктор. – Вы, Башмачков, как хозяин номера спокойно выйдете через несколько минут в основную дверь и будете ждать нас возле рецепции, а мы с Линой, чтобы не «засветиться», осторожненько спустимся по запасной лестнице и постараемся незаметно выскользнуть из этой «мышеловки». Надеюсь, «коты-мышеловы» пока еще не успели заметить Лину на балконе… В общем, начинаем спортивную игру «мышиная охота на кота». Согласен, в нашем возрасте быть в роли «мышей» как-то обидно. Однако другого выхода, друзья, у нас нет. Согласитесь: в нашем положении лучше быть смешными, чем мертвыми. Кстати, вы открыли дверь на черную лестницу без ключа?

– Ну да, – пожал плечами Башмачков, – Там обычная защелка. Полагаю, вам открыть ее будет совсем не сложно. Начинаю прямо сейчас следить по песочным часам – если вы не позвоните из холла – уж тогда я этим «котам» задам такую трепку! Уже кулаки чешутся!

– Чао, Шварценегер, нам пора! – прорычал Петр и, крепко схватив жену за руку, потащил ее вниз по лестнице.

Мыши на крыше

Лина и Петр стремительно скатились по довольно замусоренной запасной лестнице, и… уткнулись носами в запертую входную дверь.

– Теперь у нас один путь – на крышу, – прошептал Петр, – ну быстрее же, моя радость! Ты же говорила, что в школе у тебя была четверка по физкультуре!

– Ну, знаешь, Петя, когда это было! В прошлой жизни! Я же не женщина-кошка, – попробовала возмутиться Лина, однако спорить было поздно. Муж уже изо всех сил бежал вверх. Не оставаться же ей здесь одной, у закрытой двери!

– Ни фига ж себе «мышка», просто горный козел какой-то, – проворчала Лина вслед Петру и, задыхаясь, рванула за ним.

Дверь на чердак оказалась открытой, и женщина, поколебавшись секунду, шагнула вслед за Петром на крышу. Пляжные шлепанцы заскользили по кровле, и Лина пару раз еле-еле удержалась на ногах. Вдруг она ойкнула, невольно тряхнула ногой, и шлепанец, выписав замысловатую траекторию, улетел куда-то в кусты. Ах, так! Лина отправила и второй башмак следом за ним. В тот же миг она почувствовала себя кошкой на раскаленной крыше. Или рыбкой на сковородке. Или мышью в адской мышеловке… Уууух!

Кровля безжалостно обжигала ноги. Лина невольно запрыгала, стараясь не шлепнуться телом, едва прикрытым сарафаном, на гигантскую «сковородку».

«Вот так же танцевала девушка-нестинарка на раскаленных углях! – вспомнила она недавний вечер. – Ей было легче: помогали опыт всей жизни, намоленная икона и проверенная молитва. А я –то уже давно так не прыгала… Впрочем, все когда-то бывает в первый раз!

Лина принялась карабкаться по кровле, хватаясь руками за малейшие выступы и бормотать:

– Если выберусь отсюда, я обещаю быть хорошей! Буду любить Петра, не стану заглядываться на Башмачкова, займусь в Москве домом и хозяйством, напишу новый роман… Так, что еще? Подготовлю с детьми в нашей студии новую музыкальную программу, начну читать книгу на немецком языке, буду чаще навещать тетю…

Лина наконец ползком добралась до пожарной лестницы, по которой тем временем ловко спускался Петр.

Высота была не слишком большая, и Лина бесстрашно ухватилась за перекладину.

– Ой, я же в сарафане, снизу не только ноги, но и трусы видны, – подумала она с ужасом, словно стояла не на лестнице, а подтягивалась в школьном дворе на турнике. Однако одернула себя: – Подумаешь, удивила Варну трусами! Да тут на пляже и так все голые!

Лина зажмурилась, сгруппировалась и вслед за Петром отважно спрыгнула на землю.

Не дав себе опомниться, она поднялась и первым делом убедилась, что руки-ноги целы.

– Госпожа Томашевская и господин Васильев? – окликнул ее вежливый, слегка насмешливый мужской голос.

Перед Линой и Петром, как «двое из ларца, одинаковы с лица», нарисовались два довольно-таки крупных молодца в белых халатах. Вот досада так досада! Удирали-удирали они с Петром, по крышам и лестницам бегали, а в последний миг вдруг взяли и соскользнули прямо в руки врагам! Вылетели, как поджаренные сухарики из тостера…

Лицо одного из типов в белых халатах показалось Лине смутно знакомым.

– Да, это наши фамилии, – сухо отозвалась она.

– А в чем, собственно, дело? – вмешался Петр. – Мы с женой туристы из России, отдыхаем в Болгарии на законных основаниях.

– Не волнуйтесь, никто с этим не спорит, – улыбнулся врач, но улыбка его теперь больше смахивала на оскал мелкого и злобного зубастого животного, вроде хорька или ласки. – Дело в том, что здесь на Песках участились случаи вирусных заболеваний. Медицинское начальство в Варне этим всерьез обеспокоилось и решило принять превентивные меры. В области опасаются эпидемии – не дай Бог, что-нибудь подобное случится на нашем курорте, и тогда… В общем, при таком скоплении людей и в подобную жару может произойти настоящая катастрофа. Курорту тогда придет конец – и эта «радость» достанется нашей многострадальной стране в нагрузку к финансовому кризису, который по-прежнему не утихает в Европе. У нас на побережье все отели работают лишь четыре месяца в году. Еле-еле окупают за это время свою незанятость зимой. В общем, в случае летнего форс-мажора… Даже страшно подумать, что произойдет тогда с местными жителями, которые сразу же все как один превратятся в безработных. В общем, начальство решило принимать превентивные меры. Ну, а мы, дорогие друзья из России, просим вас проявить сознательность.

– В смысле? – насторожился Петр.

– В гражданском смысле, – наставительно заявил медик. И фальшивая улыбка тут же стерлась с его лица, превратив его в оскаленную хорьковую мордочку. – Предлагаем вам совершенно бесплатно сдать анализ крови и измерить температуру. Для этого придется пройти в машину «Скорой помощи», оборудованную современной передвижной лабораторией.

«Врач» старался говорить официальным тоном, жонглируя медицинскими терминами, однако это обстоятельство совершенно не обмануло Петра. Он с сомнением взглянул на «коллег» и сказал очень спокойным тоном:

– Благодарю вас, мы с женой чувствуем себя прекрасно и не хотели бы понапрасну терять время. Я полагаю, все эти ваши «превентивные меры» – дело сугубо добровольное? Должен вас огорчить: мы не склонны в этот солнечный день «проявлять сознательность» в ущерб морю и пляжу. Кстати сказать, коль скоро мы вас тут встретили, удовлетворите, пожалуйста, наше любопытство и скажите, какая фирма занимается здесь на Золотых Песках страховками иностранцев?

Едва он произнес эти слова, амбалы в белых халатах подхватили мужчину под руки и швырнули в машину. Следом за мужем, не успев даже пикнуть, в недра «Скорой» отправилась и Лина.

– Этот раунд кошки явно выиграли у мышек, – шепнула она Петру.

– Раунд, но не всю игру…, – не очень-то уверенно пробормотал Петр. Он старался изо всех сил поддержать жену и даже пытался улыбаться.

– Добрый день, госпожа писательница! – поприветствовал Лину насмешливый голос, показавшийся ей странно знакомым. Она вздрогнула и оглянулась. В полумраке «Скорой» сидела на откидном стуле… доктор Карпова. В этот раз врачиха и не думала веселиться, как тогда, в ночь смерти Тони… Похоже, дама окончательно убедилась, что работа на здешней «Скорой» – совсем не санаторий. Лина собралась уже ответить докторше, что не такой уж он и добрый, этот день, но не успела. Амбалы крепко схватили ее за руки, доктор Карпова прижала к лицу Лины маску, потолок над туристкой закрутился, убыстряя адскую карусель, и вскоре женщина провалилась в глубокий наркотический сон…

Боже, как мучительно болит голова! Лина с трудом разлепила глаза и привычно попыталась нащупать на лице очки. Слава богу, хотя бы стекла целы!… Вот только темно тут, ничего не разобрать…

Глаза с трудом привыкли к полумраку, и Лина наконец разглядела узкую койку, по-больничному застеленную белой простыней. Маленькое оконце было глухо зашторено белыми жалюзи, перед ним стояли обычные канцелярские стол и стул. На стене был пристроен плакат: «Дельфин». Страхование жизни и здоровья». Женщина догадалась, что полулежит в кресле, обтянутом холодной клеенкой, котором, видимо, ее и оставили похитители. Комната походила на обычный врачебный кабинет. Только… какой-то слишком необжитый и неуютный. Петра в комнате не было.

Ой, что это она сидит тут и ждет у моря погоды, как дурочка! Надо хоть что-то делать! Кричать, стучать в дверь, топать, угрожать международным скандалом – короче, пытаться всеми силами вырваться из заточения. Пусть эти выродки, хоть и с опозданием, «догонят», что она не овца, обреченная на заклание. Если эти типы думают, что Лина позволит так легко принести себя в жертву, то они жестоко ошибаются. Ну уж нет, свою жизнь, пускай уже и не очень молодую и до встречи с Петром не очень-то счастливую, она задешево не отдаст!

Лина оглядела комнату в поисках хоть какого-нибудь тяжелого предмета, который можно было бы обрушить на голову того мерзавца, что войдет в дверь первым. Ни-че-го!

Женщина бессильно опустилась в кресло и огляделась. О. черт! Похитители предусмотрительно убрали из комнаты вообще все хоть сколько-нибудь опасные для них предметы. Даже те, что обычно имеются в любом медицинском кабинете: ножницы, стеклянный стакан, компьютер, телефон…

Лина со всей силы дернула дверь. Заперто. Узница подошла к окну и попыталась поднять жалюзи. Не тут-то было. Веревка была закреплена высоко от пола двойным узлом.

«Спокойно. Только без паники, – приказала себе Лина. – Пока еще ничего ужасного не случилось. Нас всего лишь приволокли сюда эти оборотни в белых халатах. Теперь они будут «давить на психику» и шантажировать нас с Петей поодиночке. Если бы эти гады замыслили убийство, им было бы проще организовать безболезненную смерть русских супругов под наркозом в отеле или в машине «скорой». А потом засунуть нас в такие же пластиковые черные мешки, как бедного Тони, напихать туда камней и сбросить трупы ночью в море. Как говорится, «концы в воду». Почему они это не сделали? Значит, еще не настал наш час. Похоже, у этих палачей какое-то другое задание относительно нас… К тому же убийство иностранцев – тяжкое преступление, едва ли они решатся на подобный шаг… Стоп!… А как же Тони, Адель, Пол и Гизела? С ними-то «оборотни» в белых халатах расправились без всяких опасений и безо всяких там «интеллигентских» переживаний… Как говорится, «без шума и пыли», – лихорадочно рассуждала Лина, понимая, что дверь может отвориться каждую минуту.

Откуда-то появилась большая муха и стала биться о жалюзи с громким жужжанием.

«Привет, старушка! Мы тут вдвоем… в заточении, – поприветствовала Лина крылатую пленницу. – Если бы ты знала, как я тебе, подруга, сейчас завидую. У тебя, дорогая «зззззаложница», шансов выбраться отсюда несравненно больше, чем у меня…

– Если выберусь отсюда, никогда не буду оставлять в раковине грязную посуду и приучу себя сразу же убирать одежду в шкаф, а не кидать на стул, – зачем-то пообещала она сама себе, хотя сейчас посуда и кофточки были явно не самой главное проблемой….

Лина услышала, как в двери медленно поворачивается ключ, и вскочила на ноги. Однако она почувствовала в душе отнюдь не радость оттого, что ее обещания самой себе подействовали, а, напротив, сковывающий все тело ужас. Мурашки побежали между лопаток, сердце ухнуло куда-то вниз живота. Узница проглотила комок в горле, и ей на секунду показалось, что у нее от страха пропал голос.

Линаеще раз лихорадочно оглядела комнату. Некуда бежать и негде прятаться. Будь что будет! Только бы еще разочек увидеть Петра! Она вдруг я особой ясностью поняла, как сильно любит своего мужа. Но одновременно, удивляясь себе, Лина вдруг подумала, что и этого типа, ну, Башмачкова, хорошо бы тоже хоть разочек еще увидеть… Все-таки он старался как мог скрасить ей несколько дней в «Пальме» и….

Но додумать эту мысль она не успела. Дверь отворилась, и вошел… Лина подняла глаза, охнула и без сил опустилась в кресло, застеленное белой клеенкой.

Волк в овечьей шкуре

У входа молча стоял и в упор смотрел на нее тот, кого она еще несколько минут назад ни за что не могла бы представить в этой роли. «Врачи-убийцы» из «Скорой», «Черная вдова», бармен Веселин… Да кто угодно, только не он… А вдруг у нее длится тягучий наркотический сон, и она сама все еще спит на холодной кушетке в «Скорой»?

Лина закрыла глаза, потом медленно-медленно их открыла. Ничего не изменилось. Та же комнатушка с казенными белыми стенами, те же стул, стол и кресло. Даже та же муха жужжит у окна. Она поморгала глазами, но гость не исчез. Напротив, он по-прежнему спокойно, даже вызывающе, стоял в проеме двери и смотрел, не мигая на пленницу. Лина вдруг с удивительной ясностью поняла: это не сон. Тот, кто вошел сейчас к ней – он и вправду – с «теми». На их преступной стороне. Этот человек пришел сюда не для того, чтобы спасти ее, а чтобы запугать или, может, даже…

Додумать страшную мысль Лина не успела.

– Ну, привет-привет, добрая русская подруга моей жены, – насмешливо сказал Володя. Лина вздрогнула от звука его красивого голоса с легким акцентом. Красавец-болгарин произнес приветствие так буднично, словно они сейчас находились не в месте ее заточения, а на залитом солнцем пляже. – Давай-ка сядем здесь и поговорим спокойно, без истерики, – предложил он.

«Ваша мама пришла, молочка принесла», – вспомнила вдруг Лина сказку про волка и семерых козлят. Перед ней сейчас как раз сидел такой волк-оборотень, притворявшийся прежде бедной козочкой. Типичный случай. Такое бывает не так уж и редко. Но ведь он не такой уж и однозначный, этот красавчик. Где-то в глубине души у него есть и хорошие качества – любовь к его родной Болгарии, жалость и сострадание к Ханне… Надо будет напомнить тому типу о прежних разговорах и спорах, но вначале…

– Где мой муж? – спросила Лина, сузив глаза, как взбешенная кошка. Она не собиралась подхватывать насмешливый тон этого негодяя. – Куда ты дел его? Я не буду ни о чем разговаривать, пока не увижу Петра…

– Ты увидишь мужа, когда выполнишь мои условия.

Болгарин сел на стул напротив Лины и уставился на пленницу, не мигая. Наверное, он не раз слышал от женщин о магической силе своих глубоких черных глаз. Но Лине виделись в этих глазах уже не глубина и тайна, а более простые вещи – жестокость и алчность. В общем, они сидели и молча смотрели друг на друга почти целую минуту, словно играли «в гляделки». Лина огромным усилием воли заставила себя не отвести взгляд. Она так легко не сдастся, пусть даже не надеется…

– Вначале ты выполнишь мое условие и приведешь сюда Петра, – тихо потребовала она. – Иначе у нас не получится нормальной беседы…

– Ты что, до сих пор не поняла, тетенька? Условия здесь ставлю я, – в голосе Володи зазвенел металл, а черные южные глаза потемнели еще больше. Ловким, почти незаметным движением он поймал муху, по-прежнему жужжавшую в комнате, и сжал ее в кулаке. Жужжание вмиг прекратилось. Болгарин разжал ладонь и брезгливым щелчком смахнул задушенное насекомое на землю. Лине стало страшно. Пленница, которой она еще несколько минут назад искренне завидовала, была мертва.

«А у Башмачкова глаза синие, – ни с того, ни с сего подумала Лина, – и добрые…Не то что у этого палача». От таких мыслей ей стало как-то легче.

– Ладно, давай, называй свои условия, – сдалась она.

– Они совсем несложные: ты и твой муж завтра же улетаете домой и навсегда забываете все, что вы здесь видели и даже то, чего не видели, – медленно чеканя каждое слово, процедил болгарин.

– Для начала я должна убедиться, что с Петром все в порядке, – тихо ответила Лина.

«Главное – тянуть время и не спорить пока что с этим выродком. Буду для вида соглашаться на все его условия, – лихорадочно размышляла пленница. – А еще попытаюсь наладить с ним хоть какой-то человеческий контакт…. Возможно, это собьет его с командного тона. Надо заговорить о его несчастной жене-алкоголичке, которую он если и не любит, то уж точно жалеет».

– Ой, Володя, можно я на другую тему? Я тут вспомнила забавный случай. Вчера мы с Ханной…, – начала было Лина, но Володя резко прервал ее:

– Ханна тут ни при чем. Довольно лезть в наши семейные дела. Они тебя не касаются. Сейчас мы говорим о тебе и о твоем муже. Короче, ты обещаешь убраться отсюда завтра же подобру-поздорову домой вместе со своим шибко храбрым муженьком? Или предпочитаешь отправиться туда, откуда не возвращаются?

– Прежде чем дать обещание, я должна сию же минуту убедиться, что с моим мужем все в порядке.

– Убедишься, не волнуйся, – процедил Володя. – Вот прямо сейчас и убедишься.

Он шагнул в коридор, с громким стуком захлопнул дверь и повернул ключ в замке. Вскоре его шаги затихли. Лина поправила волосы на лбу и почувствовала, что ладони стали влажными. Уход Володи не успокоил ее, наоборот, перед лицом неизвестности она ощутила, как страх все глубже проникает в душу и замирает ледяным комком где-то в районе желудка.

– Ой, хоть бы нам с Петром вернуться живыми домой! Я тогда перестану долго болтать по телефону с подружками и тратить деньги на лишние платья,– пробормотала Лина, не особенно надеясь, что провидение судьба ли или Бог – словом, кто-нибудь, принимающий решения там, наверху, услышит ее обет. Оставалось одно – ждать.

Вскоре за дверью опять раздались торопливые шаги, ключ повернулся с уже знакомым неприятным скрипом, и в комнату шагнул бледный Петр. Вернее, он впал туда, словно кто-то грубо толкнул его в спину. Тычок был таким сильным, что Петр, мужчина отнюдь не маленький и не худосочный, с трудом удержался на ногах.

– Петя! – вскричала Лина, бросаясь мужу на шею. – Слава Богу! Жив! – Ты там видел этого смазливого оборотня?

– Еще бы! А кто, по-твоему, дал мне сейчас в дверях такого пинка? – проворчал Петр. – Эх, если бы не страх за тебя, я бы ему тоже накостылял… Сволочь! Уверен, что наше похищение – его рук дело, а все остальные «оборотни в халатах» просто пешки в чьей-то большой игре. Хотя, думаю, Володя тоже – далеко не самый главный в этой банде, хотя и строит из себя главаря мафии.

– Эти гады не били тебя? – забеспокоилась Лина.

– Ну, хоть они и оборотни, но все-таки в белых халатах. Я пару раз невзначай назвал их «коллеги». После этого они стали относиться ко мне немного по-другому. Понимаешь, у врачей, чем бы они ни занимались, сильна профессиональная солидарность. В результате эти мерзавцы обращались со мной почти корректно.

– Петр, слушай внимательно и не перебивай, у нас мало времени. кажется, я поняла, – тихо сказала Лина. – Такое чувство, что все недостающие части паззла вдруг сложились в единую картину. Помнишь, я спрашивала тебя про страховку?

– Допустим, припоминаю, – пробурчал Петр. – Но довольно-таки смутно, потому что в тот момент, согласись, дорогая, у нас с тобой было более приятное занятие, чем говорить о страховках.

– Так вот, мой дорогой Гиппократ. Теперь я знаю точно, что в этих дурацких страховках – вся суть. Взгляни на этот плакатик. мы с тобой – в самом логове бандитов! В ту ночь, когда умер Тони, медицинская банда ну оооочень пристально интересовалась валютными страховками иностранных гостей. При этом наши «рублевые» полисы их совершенно не волновали. Видимо, они понимали, что в России все так запутано-перепутано и продано-перепродано, что в наших страховых фирмах никаких концов уже не найдешь и денежек не получишь. Да и курс рубля сейчас такой. что интереса для болгар совершенно не представляет. А вот в «старой доброй Англии», где правит закон Ее величества, и, тем более, в Германии, где каждый цент подсчитан и запротоколирован, – совсем другое дело. Там вся эта система страховок, больничных касс и так далее – работает, как часы. Помню, однажды моя немецкая подруга Бербела рассказала мне за рюмкой коньяка невеселую историю. Мол, она давно уже, когда ей стукнуло всего-то лет тридцать пять, оплатила свои похороны. Потому что ее муж, дескать, слегка бестолковый, он, мол, не справится со всеми этими печальными делами, если она уйдет из жизни первой, а детей у них нету и, видимо, уже не будет (в этом она оказалась права).

Меня тогда это ее сообщение, признаюсь, повергло в шок. Ты вот сам можешь представить, что наши российские похоронные конторы будут находиться на том же месте через двадцать-тридцать и тем более сорок лет? Ты готов поверить в то, что наши ритуальные фирмы не разорятся, не перейдут к другим владельцам, не перепрофилируются в какие-нибудь другие – строительные или развлекательные, например, компании? Правильно, представить это и, тем более, поверить в подобное у нас совершенно невозможно. А в Европе такие завещания даже тени сомнения ни у кого не вызывают. Вот и у моей подруги никаких опасений насчет будущего исполнения ее воли нету. Бербела давным-давно оплатила и подходящую случаю музыку, и «белый спальный костюм» (так бодренько она назвала саван), и цветы и вообще всю церемонию похорон на одном из берлинских кладбищ. Чтобы все было когда-нибудь так, как она хочет сейчас, в полном здравии. В общем, я тогда поддакнула ей и постаралась побыстрее забыть обо всей этой странной истории «похорон в кредит».

Недавно я все внезапно вспомнила – в связи со смертью бедного Тони. Думаю, болгарской уголовно-медицинской банде было выгодно отыскивать небогатых англичан, которые экономили на страховках. Их дешевые полисы не предусматривали самый дорогой пункт – «отправку тела на родину». Ну, а дальше все просто. Эти небогатые люди прилетали с туманного Альбиона на Золотые Пески и селились в нашу «Пальму». Оставалось помочь им как можно естественнее уйти из жизни, а потом организовать, разумеется, за «неслабые» денежки отправку тела назад – «в старую добрую Англию». Что бандиты с успехом и делали. Консульство охотно принимало помощь местной фирмы, лишь бы не возиться со всеми нудными формальностями. А родственники быстренько все оплачивали, только бы поскорее покончить со всеми этими ужасами. Для этого на курорте и была создана международная страховая фирма «Дельфин». Что-то типа закрытого акционерного общества. Его сотрудники, скорее всего, знать не знали о том, откуда брались тела иностранцев, которые они отправляли на родину. Понятное дело, убитые горем родственники не экономили на печальных тратах. Конечно, «зарываться» бандитам было нельзя, слишком был велик риск все испортить. Поэтому они действовали быстро и наверняка, чтобы никто ни о чем не заподозрил.

Думаю, Володя поступал так: отслеживал на пляже потенциальные жертвы, затем ненароком, как бы в шутку, заводил с ними разговор про страховые полисы, а потом сообщал о своих расследованиях местной мафии. Возможно, даже «Черной вдове»… А уж главари банды сами решали, каким способом и как незаметнее убрать на тот свет очередного британского бедолагу и как подкатить к его родственникам. Главным посредником и «винтиком» в исполнении кровавых замыслов мафии был болгарин Володя. А что? Идеальный вариант: спортивный и общительный, знающий иностранные языки. К тому же у Володи был железный мотив убивать несчастных туристов, исполняя волю хозяев курорта – «Черной вдовы» и ее любовника. Володя собирался заработать денег на достойную жизнь в Германии, где хотел жить и дальше, но уже в другом статусе. Ему надоело из года в год заниматься тяжелой и неквалифицированной работой, с завистью наблюдая устроенную и уютную жизнь немецких бюргеров. Да и перед Ханой было неудобно оставаться чернорабочим, укладывающим плитку на улицах Мюнхена. Этаким немецким «таджиком». Ну, а еще Володя хотел помочь матери и сестре, проживавшим в унизительной бедности. Ты ведь, Петя, врач и знаешь странности человеческой психики: жестокий убийца нередко бывает нежным мужем и любящим отцом и вообще склонен к слезливости…