Именно так

–Мак, разве Джейси не знает, где находится ее мама?

–Вроде бы нет, ее мама скрывает свою болезнь от нее, не хочет беспокоить…

–Не хочет беспокоить?!

–Янис, она больной человек и ей нужна помощь, проблема только в том, что она много работает и не проходит курс лечения как следует, там все запутано, в общем, нам нужно решать, что делать дальше.

–Нам?

–Ты думаешь, я оставлю все как есть и тебя во всем этом? Один раз я уже…

Наши взгляды встретились, и Мак понимал, что Джейси помогла мне само того не понимая стать прежним, каким знал меня Мак, каким знала меня Нэт. Я же теперь начинал понимать, что не любовь движет мною по отношению к Джейси, а лишь чувство самоутверждения и потребность доказать себе, что я смогу защитить человека. Как только я об этом подумал, стало тошно от себя, я использовал живого человека, с проблемами, чтобы помочь себе самоутвердиться. Я понимал всю мерзость своего отношения к ней, но не мог оставить ее без помощи, из мнимого чувства вины перед Нэт. Первым порывом было, признаться во всем Джейси и не обманывать ее, но тогда она возненавидит меня и откажется от помощи. Но, что будет после того, как я, предположим, спасу ее? Но спасу от кого? От ее же ненормальной мамы? Дикие мысли вихрем проносились в моей голове, и я уже не мог понять, что я чувствую по отношению к Джейси, что я должен чувствовать? Я вернулся в свою комнату и посмотрел на спящую Джейси. По моему телу прошлись теплые волны от одного лишь взгляда на нее. Я смотрел на эти растрепанные волосы и улыбался, подумав, о том, как приятно запускать руки в ее мягкие волосы, как приятно смущать ее, целуя в шею, как приятно вдыхать аромат ее тела. Я думал о том, как пережил этот ужасный месяц без нее, перед глазами пронеслись эти долгие дни и ночи, которые были полны отчаяния и боли, и даже год после произошедшего с Нэт показался не таким, уж кошмаром, по сравнению с месяцем без Джейси. Я пытался представить, как бы сейчас жил, чтобы сейчас делал, если не встретил Джейси, не получалось. Возникали лишь бессмысленные картинки чьих-то жизней, затем будто на большом экране я видел лицо Джейси, улыбающееся и смотрящее на меня, я знал, что она смотрит на меня сквозь экран в моей голове. Я смотрел, как Джейси спит, и все, чего я хотел, это лишь каждое утро, просыпаться и видеть, как она спит. Я легко коснулся ее волос.

–Янис?

Она посмотрела на меня широко открытыми глазами:

–Кто это девушка?

–Джейси, давай поспим…

Она села на кровати, выглядела совершенно протрезвевшей, ее глаза говорили: «НЕТ. Мы поговорим об этом сейчас». Я подошел к ней и обнял ее.

–Янис, я хочу, знать, – Джейси смотрела на меня, пыталась что-то сказать, но не решалась, – Ты знаешь… мне легче с тобой, легче, но я не знаю, что это, и… знаю, что заменять тебе никого не хочу….

Я даже сказать не могу, чего хочу для тебя, это такие банальные вещи, над которыми мы и не задумываемся. Я хочу, чтобы каждое утро ты просто просыпался, а ночью мог спокойно засыпать. Хочу, чтобы ты завтракал и обедал, курил, читал книги и сидел над своими программами. Хочу, чтобы ты пил кофе и гулял под дождем. Хочу, чтобы ты тепло одевался и не замерзал, если только сам не хочешь замерзнуть, но я не хочу, чтобы ты хотел замерзать. Хочу, чтобы тебе всегда было тепло, а если вдруг ты этого не хочешь, пусть будет так, и, если захочешь холода, пусть будет так. Если захочешь, чтобы я ушла, то тоже пусть будет так, а если захочешь, чтобы все не происходило от одного твоего желания, то пусть и это будет так, вот, что говорил ее взгляд. Я молча смотрел на нее, не мог ничего произнести, не хотел.

–Нэт…

Я рассказал ей все, она выслушала и крепко обняла меня, а потом тихо сказала, то, что я больше всего боялся услышать:

–Ты хочешь ее навестить?

Я замер, не ответил, крепче обнял Джейси, и мы просто уснули, проспали очень долго. Проснувшись, я увидел, что Джейси смотрит на меня:

–Я уж думала, ты не проснешься сегодня, пойдем завтракать, хотя уже время ужинать, – она улыбалась, и была одета в мою рубашку. -Мака нет, и Моники тоже.

–Они решили нас оставить, неужели догадались.

–На самом деле, Монику пришлось выгонять, – весело сказала Джейси и рассмеялась.

Я потянул ее к себе, но Джейси заставила меня встать. Она, молча, смотрела, как я ем. Застелив свежее белье, Джейси потащила меня на кровать, и все пыталась стянуть с меня всю одежду, пришлось ее остановить.

–Джейси, я не хочу, чтобы ты потом пожалела об этом.

–Не пожалею.

А я все не мог выбросить из головы Нэт, и зачем вообще мне Джейси? Когда она поймет, что я фальшивил, а девушки всегда это понимают, она меня возненавидит.

–Это из-за нее, да?

–Да.

Я услышал, как дверь с грохотом закрылась, и до меня дошло, как мой ответ прозвучал для нее. Джейси видимо подумала, что я люблю Натали, я же боялся, что мои действия по отношению к Джейси продиктованы желанием доказать себе, что я способен хоть кого-то защитить. Я просидел так минут пять-десять: «Черт!». Я выбежал из квартиры, быстро спустился вниз, огляделся по сторонам, и побежал, сам не зная куда, просто бежал и не смотрел по сторонам. Не знаю, сколько я так бегал, просто в один момент, обессилено рухнул и просидел на холодной земле долго. Долго, не мог ни о чем думать, только…. Разве я настолько глуп, что не понимаю себя? Разве мне было свойственно это копание в себе и осуждение чувств? Разве то, что я делаю ни о чем не говорит? Перед глазами пронесся день, когда я пошел на встречу с ее бабушкой. Я попросил ее быть рядом со своей внучкой, одних намеков было достаточно, но, я не совсем понимал, почему она ничего не предпринимала: ««Все было не так, сынок. Изначально, это было лишь в целях воспитания, и синяков никаких не было. Это было лишь средством напугать, но не причинять боль. Я сама так воспитывала свою дочь. Но грань между тиранией и методами воспитания я знала, и думала, моя дочь знает…». Ее бабушка замолчала, она все это говорила, оправдывая себя, но я не мог ее винить, лишь боялся за Джейси еще больше, раз у них такие методы воспитания, видимо, это было написано в моих глазах, она испугалась: «Нет! Я не причиню вреда Джейси.»» Я прикоснулся щекой к холодной земле. Можно запутаться в чувствах. Можно говорить о вещах, в которых ничего не смыслишь. Нельзя лишь знать все привычки человека и искренне наслаждаться ее улыбкой и голосом. Нельзя желать видеть ее каждое утро спящей рядом с собой. Нельзя не находить покоя лишь от мыслей, что ей могут причинить боль, даже если это могу быть я. Нельзя хотеть защитить ее от всего, даже если от себя. Нельзя не останавливаться в поисках путей дающие ей свободу выбора, так, это ли не любовь? Действия на пути к ее свободной жизни без страха? Мои непрекращающиеся попытки, дающие даже малую вероятность того, что Джейси сможет жить без тирании, действовали на меня как обезболивающее. Я не знал, как я дошел домой, распахнул дверь и увидел ее:

–Джейси! Где ты была?!– закричал я, – ты меня напугала! Зачем ты ушла?!

Я погладил ее волосы, обнял, крепче прижимая к себе, не хотел выпускать из своих объятий. Она легонько отстранилась, чтобы взглянуть на меня:

–Хотела купить кофе.

–Что?! Ты вышла купить кофе?!

–Да. Мак говорил мне, что оно действует на тебя успокаивающе, а дома оно закончилось.

Я растерянно посмотрел на нее, Джейси хотела отстраниться от меня, но с каждым ее усилием, я лишь крепче прижимал ее, хотел, чтобы каждый миллиметр ее тела соприкасался с моим: «Ты…», – прошептал я, хотелось поцеловать ее, Джейси сопротивлялась, но короткая борьба закончилась моей победой, и я ощутил ясность, ясность мыслей. В голове ничего не проносилось, только одна мысль и одно чувство во мне. Чувство, что все встало на свои места, вот оно, то к чему я шел, то, чего я желал, в моих руках, в моих объятьях. Я понимал, что не обнимаю Джейси, а заключаю ее в себя, в моей жизни был человек, который стоит рядом со мной, не выше, не ниже, именно рядом.

Семь

-Янис, тебе нужно отдохнуть. Мы найдем отца Джейси и уговорим ее маму пройти лечение. Поспи.

–У ее матери неконтролируемые вспышки гнева. Она избивает Джейси. Что тебе еще сказать, чтобы ты понял, что спать я не могу?

Я уже не злился, не мог. Все, что я чувствовал это никчемность, не могу защитить своего человека. Я не могу дать ей покой и защищенность, не могу дать ей уверенность ни в чем. Прошел уже месяц, ее мама не объявлялась, точнее Джейси молчала, ее подруги тоже. Поиски отца Джейси, я начал только вчера, но, боюсь, мои догадки подтвердятся. Ее родители, какое-то время жили вместе, Джейси носила фамилию папы, когда ей было всего три месяца, он ушел от них, а ее мама поменяла имя дочери на свое. Джейси рассказывала, что мама оставила ее бабушке, когда она была еще совсем малышкой. Я услышал, как дверь моей комнаты открылась.

–Отстань, Мак.

–Янис…

Это была Джейси, я обернулся, она пристально посмотрела на меня, я резко закрыл ноутбук, и подошел к ней.

–Все в порядке, Джейси?

Она взяла меня за подбородок, взглянула в глаза, и обняла, засунув руки под мою футболку:

–Ты выглядишь очень уставшим, хватит так много работать, давай поспим.

Я снял с нее рубашку, расстегнул ремень, стянул джинсы и поцеловал в живот, она взъерошила мои волосы. Сняла с меня футболку и потянула на кровать. Я обнимал ее так крепко, как мог, и целовал шею. В ту ночь, она уснула в моих объятьях, а я боялся выпустить ее руки, талию, шею, боялся, она оттолкнет меня, хоть и неосознанно, но этого не произошло. Джейси жила с бабушкой, спустя неделю поисков, я нашел ее отца, точнее место, где его похоронили. Он умер давно, поэтому данных как именно он жил, отчего умер, не сохранилось, или же я, просто не захотел найти, говорить об этом Джейси не стал, Мака попросил молчать. Если Джейси захочет сама узнать об отце, то расскажу.

–Янис, это Моника, включи уже свой мобильник, – недовольно сказал Мак, протягивая мне свой.

–Янис, я хочу с тобой, встретится.

–Здравствуйте.

–Я мама Джейси.

–Вы уже встретились с ней?

–Нет.

–Когда и где?

–Если ты не против, я приеду сейчас?

–Хорошо.

–Мак, сейчас приедет мама Джейси, – я сказал это медленно, четко, резко отделяя слова, друг от друга.

–Что?

–Не знаю.

–Она приедет? Мама Джейси приедет?

–Да.

      Маленькая, но кажущаяся высокой, критично стройная, глаза горят, голос низкий, она стремительным шагом вошла в гостиную и вопросительно взглянула сначала на Мака, а потом слегка усмехнувшись, легко мотнула головой и посмотрела в мою сторону:

–Янис.

–Присаживайтесь, – сказал я, кивнув на диван.

Я стоял, облокотившись о кухонный стол и скрестив руки. Она молчала, и это становилось невыносимо: «Спасибо…», – медленно сказала она. Я горько усмехнулся, хотел сказать ей, хотел многое сказать, хотел кричать. Много раз представлял наш разговор, но не смог ничего сказать, я молчал и мотал головой. Я был зол, я чувствовал, что трясусь, руки сжимал все сильнее.

–Не хотите чая или кофе? – Мак.

–Нет, спасибо.

–Янис…– Мак, смотрел на меня.

Я же не мог ни на кого смотреть, перед глазами всплывали синяки Джейси, ее слезы, ее руки, ее тело. Я повернулся к кухонному столу и силой ударил по нему, он затрясся. В комнате стало еще тише. Я слушал женщину, которая пыталась оправдывать себя, не веря в то, что не виновна. Я не осмелился ее винить. Я боялся, что если начну говорить, то не сдержусь, а это женщина – мама Джейси, какой бы она ни была матерью, ее мама. Мама. Она уверяла меня, что пройдет полноценное обследование, далее и курс лечения, благодарила, заверила, что Джейси будет жить с бабушкой. Она говорила медленно, будто тщательно подбирая слова, но голос ее выдавал, она была готова расплакаться: «А если я не вылечусь, а моя мама умрет, обещай, что не оставишь Джейси, – ее голос дрожал, – на счет денег не волнуйся, я все оставила дочери…». Я усмехнулся, я был зол, но молчал. Мак все это время следил за мной, видимо тоже боялся. Эта женщина легко поднялась с дивана и направилась к выходу, закрыла за собой дверь, но я отчетливо слышал, как она быстро, чуть ли не истерично цокая каблуками, спускается вниз, через несколько минут я побежал за ней, Мак за мной, он пытался остановить меня, уже на улице я схватил Кэру Камминг за руку и посмотрел в глаза:

–Все будет в порядке.

–Спасибо… спасибо Янис… спасибо, – и эта женщина расплакалась.

За мной стоял Мак, и наблюдал за этой сценой, мы хотели проводить ее до дома, но она настоятельно отказалась и села в такси, на следующий день я узнал, что она умерла. После смерти матери, у Джейси начались провалы в памяти, она забыла меня совсем, и спустя несколько месяцев я начал добиваться ее снова, и когда я практически смог это сделать, стало известно, что Джейси не помнила о смерти матери. Мы с Моникой увезли ее из дома с рыжей крышей. Все началось заново, врачи, больницы, мы показали ее другому доктору, который также не мог поставить диагноз Джейси. Я рассказал ей, что мы были вместе, рассказал, как умерла ее мама. Я рассказал ей, что ее мама собиралась рассказать ей о своей болезни, рассказал, что говорил с ее мамой. Я рассказал ей, что нашел её отца, точнее его могилу, чувствовал себя виноватым, и не мог находиться рядом с Джейси, она и не хотела, а может и не помнила меня, все разваливалось. Мне оставалось только вспоминать время, проведенное с ней. Лето.

–Это будет лучшее лето! Я поеду на море!

–Ты хоть умеешь плавать? – усмехнулся я.

–Ты меня научишь.

Эта широкая улыбка, счастливые глаза, веснушки, родинки на щеках. Она сидела на моей кровати, в моей рубашке, я подошел к ней и толкнул на кровать, так, что она оказалась подо мной. Я любил лежать вот так просто рядом с ней и ни о чем не думать. Я настолько привык к тому, что все было хорошо, что и не задумывался о том, что будет если это «хорошо» закончится? Я всегда верил в то, что жизнь – это череда хороших и плохих событий. Но ведь, мог радоваться тому, что теперь Джейси освободится от страха, будет жить с бабушкой, вылечится и будет со мной. Но я думал о том, что мне теперь нужно взять ответственность за Джейси, за ее выздоровление. Думал о том, что я с этим не справлюсь. Мне было страшно, и я боялся в этом признаться себе. Я боялся разговора, который ждет меня с Джейси и ничего не сделал. Мне просто было страшно.

Восемь

Джейси

Время шло, я же думала лишь о том, что я, что-то забыла. Я начала вести дневник и каждое утро читала его, чтобы ничего не забыть и все вспомнить. Записывала туда все, что чувствовала и что ела. Так, могла быть уверена, что знаю, живу. Иногда я смотрела на время и видела 15:55, и я лихорадочно пыталась вспомнить, что я делала в этот самый момент, только вчера. Каждая моя запись началась с фразы: «Он еще не пришел», или «Он еще не позвонил». Мне нужно было, чтобы рядом кто-то был, но я была одна. Ко мне приходила Моника и даже Нейди, но это заставляло меня чувствовать себя еще более брошенной. Ведь я ждала другого человека, и простого вопроса, от него: «Как ты поживаешь?», я бы ответила: «Хорошо», и все. Мне не нужно, чтобы он проводил со мной все свое время, мне хочется, чтобы он просто знал, что у меня все хорошо, но я не знала, кто он и кого я жду.

–Пошли погуляем…

–Я не хочу Моника.

–Ты не можешь вот так сидеть.

–Могу.

Мне хотелось почитать и отвлечься, но я не могла читать. Я могла только проигрывать в голове разные сценарии из своей жизни. Так прошел месяц, от него ни звонка, ни одной прочитанной книги до конца, ни одного выдуманного сценария в голове прожитого в реальной жизни. Это была просто пустота, с которой нужно было, что-то делать, но мне не хотелось. Один раз под утро проснулась оттого, что мне стало очень холодно, я встала закрыть окно, потом не смогла уснуть, лежала, глядя на потолок, резко встала и включила свет, разделась до гола, и начала рассматривать себя в зеркало, грязные волосы, тусклый цвет лица, прыщи. Я стояла сгорбленно, плечи опущены, живот висит, кожа дряблая, и я вся серая: «Что происходит?» – спросила я вслух, в ответ тишина. Около часа просидела в душе под струей прохладной воды. Я ведь жива, я больна, но могу вылечиться, у меня нет родителей, но есть бабушка, у меня есть друзья, у меня есть дом. Наступила осень, время возвращаться в школу. Первый учебный день. Я уже подходила к школе…

–Джейси…

Я остановилась и сделала два шага назад, Янис твердыми шагами шел ко мне.

–Что тебе нужно?

–Ты хорошо выглядишь.

–Что тебе нужно от меня?

Он вздохнул:

–Я хочу поговорить с тобой.

–Ты сейчас хочешь со мной поговорить? – закричала я.

–Разве ты поговорила бы со мной до этого?

–Какая разница? Ты должен был попытаться.

–Джейси, перестань.

Он сделал два больших шага и сжал меня в своих объятьях, но как? Как я могла быть с человеком, который оставил меня, когда он был необходим? Как я могу простить такое? Если даже он и прав в том, что я не желала его видеть, хоть и не хотела, ему ведь стоило попытаться… Хотелось отбросить эти предрассудки…

–Джейси, я не намерен просить тебя снова быть со мной, но сейчас, тебе нужно…

–Хорошо, хорошо, Янис, мне надо на учебу.

Я быстро зашагала прочь от него, попутно думая о том, что же он мне все-таки говорил. Как можно объяснить его отсутствие тогда, когда он был мне нужен. Был нужен. «Но ты ведь понимаешь, что он и сейчас нужен тебе?» – произнес голос в моей голове.

Янис

Следовало быть с ней? Я не знал, почему так поступил, возможно ли простить такое? Неужели я снова допустил это? Ведь я так боялся не защитить Нэт, что повторил это снова. Я лежал и смотрел в потолок. Цветы помогут? Извинения? Я сел за стол и взял ручку с бумагой:

«Джейси, я знаю, что поступил тупо и глупо. Мне Прости Я, что мне сделать?       «Джейси, я знаю, что поступил тупо и глупо. Мне Прости Я, что мне сделать?

Я остановился, не могу, не могу описать весь этот бред. На полу лежали скомканные листы, я глубоко вздохнул:

«Джейси, иногда, даже самому сильному парню бывает страшно, особенно, когда дело касается его слабостей, а моя слабость это ты. Теперь, я понимаю, что должен был быть рядом, но разве ты бы пожелала видеть с собой человека, который тебя жалеет? Я знал, что с тобой бабушка, и что ты никого к себе не подпускаешь. Я с ней подружился, признаюсь, мне было страшно увидеть тебя, я настолько боялся потерять тебя, что предпочел держать дистанцию и ждать, ждать, пока ты сама не захочешь увидеть меня, увидев тебя сегодня, я понял, сделал неверный выбор. Неверный выбор, который ничем не оправдаешь, и я надеюсь, что у тебя больше ничего подобного не произойдет, чтобы я смог принять верное решение. Ты позволишь мне поговорить с тобой?»

В этом письме, я не написал, что, ее врач запретил мне встречаться с ней, точнее попросил, об этом знали только Мак и ее бабушка, она понимала, что я единственный, в ком Джейси нуждается, но молчит. Я же не мог понять, почему именно мне нельзя ее видеть, но спорить ни с кем не стал. Каждый день я созванивался с ее бабушкой, и каждый раз становилось хуже, но я держался.

–Янис, поспи…

–Мак, оставь меня в покое.

–Ты не должен вмешиваться в ее жизнь.

–Почему, ты так говоришь?

–Янис, тебе своих проблем не хватает? Реши для начала свои проблемы, как ты можешь думать, что поможешь ей, если не можешь помочь даже себе?

–А что со мной?

–Что с Нэт?

–Не говори так, будто ты простил себя.

–Разве обязательно себя прощать?

–Янис, ты разрушаешь себя, снова, я не виню в этом Джейси, но разве ты не захотел стать защитой для нее, как, когда-то был для Нэт? Разве ты не пытаешься просто поменять их местами?

–А, что если так?

–Не поступай так с Джейси…

–Неужели? – я горько усмехнулся.

–Янис, подумай над моими словами.

–Ты винишь меня в произошедшем?

–Что?

–Думаешь, я не замечаю, как Нейди похожа на Нэт? Думаешь я не знал, что ты к ней чувствуешь? – прокричал я, резко встав, из-за стола, и подойдя к Маку.

–Я не виню тебя, Янис, ты же знаешь.

–Знаю.

–Но я простил себя и смог пойти дальше.

–Я не могу. Я во всем виноват. Почему, я не поцеловал ее тогда?

–Ты не мог, Янис, ты же знал, что она нравится мне, а я трус, не решался ей, признаться. Я виноват не меньше…

–Как ты живешь?

–Не знаю, это просто случилось, я не знаю, Янис, так случилось, и мы не в силах изобрести машину времени и сделать все по-другому.

–Что же мы можем сделать?

–Жить.

Я никогда не говорил Маку, что мне нравилась Нэт, она сделала выбор в пользу меня, я же выбрал дружбу. Как простить свою трусость? И Джейси…. Стою в ванной и смотрю на себя сквозь вспотевшее зеркало, вижу уставшие глаза, острые скулы, слишком похудел, глаза горят. Джейси нужна мне, чтобы спастись, в итоге в ней я нуждаюсь больше, чем она во мне, видимо, я никогда не был хорошим парнем. День за днем, письма за письмами, последние уже отчаянно кричат о помощи. Стук в дверь, открываю ее:

–Почему ты не спросил кто там? – Джейси, я сжимаю ее в объятьях, впервые за долгое время, чувствую покой, успокоение, вдыхаю запах ее волос и меня начинает клонить в сон, чувствую ее руку у себя в волосах, она целует меня в шею, начинаю оживать, еще крепче прижимаю ее к себе, не хочу отпускать. Тридцать дней, тридцать писем. Джейси стягивает с меня футболку, просыпаюсь:

–Джейси…

–Ты до сих пор не уверен, Янис?

Она делает шаг от меня.

–Уверена ли ты?

–Настолько, что уже выпила противозачаточные.

Я ошарашенно посмотрел на нее и начал дико кашлять, что?

–Что?

–Янис, тебе не кажется, что пришло время поговорить о Нэт?

–Джейси…

–Я должна знать.

Этот разговор дался нелегко, но Джейси была права, она должна была знать все, а не обрывки.

Джейси

Я была так зла, все, чего так боялась сбылось. Хотеть быть с человеком, который лишь хотел, кого-то забыть, находясь с тобой, разве справедливо? Мне хотелось смириться с тем, что я не буду первой, ведь сейчас он мне нужен, как и я ему, придет время и я забуду его, зная, что в один день мы все равно расстанемся, стало проще. Я понимала, что мы друг для друга сейчас нечто, вроде дерева, знаете он ветка дерева, на котором растет яблоко, я же это яблоко, и мне нужно цвести, стать плодом, поспеть и меня сорвут, а ветка останется и будет жить своей жизнью, как и яблоко. Осознание временности, просто дает понять, что в один день все закончится вне зависимости от того, будешь ты готов или нет, ты знаешь конец придет, но не знаешь, когда. Сейчас вы вместе и вам хорошо, но ты больше не думаешь, что это навсегда, что он первый и единственный. Ты просто возьмешь у него все, что тебе необходимо, чтобы жить дальше, он поступит точно также, только вы еще знаете, что не будете причинять друг другу вред, и чувства, они есть, но вы также знаете, что они пройдут. Это немного грустно, особенно, когда ты с детства мечтала о принце на белом коне, но разве Янис не принц? Для кого-то он обязательно станет принцем, но не для меня. Я не в обиде за то, что его не было, он прав, видеть его, я бы не захотела, но чувствую, он мне необходим, необходим до тех пор, пока не научусь быть одной. Просто хочу позволить себе засыпать с ним, проводить время с человеком, который приятен, который может рассмешить и приготовить ужин, совершаю ошибку, может быть, и лучше я выберу ошибку, которую сама хочу, а не которую все привыкли делать, надеясь, что уж с этим парнем они проживут долго и счастливо. Может мое долго это неделя, а счастливо, это когда есть, чем поужинать. У всех разные представлении о счастье, и о долго. Это может быть жалко, быть с человеком только, чтобы выжить, но необходимо, или я так себя утешаю, не желая осознавать, меня использовали…

Каждый день, как предыдущий, с трудом осознавая, что наступил новый день, я ходила в школу, училась, встречалась с Янисом, и это утомляло, хотелось встряски, развлечений. Смерть матери оставила на мне свой отпечаток, это было и облегчение, и стыд от облегчения, и мрак, что ее нет больше, и ненависть за то, что ушла, оставив меня одну, и злость, что не замечала ее болезни, и благодарность за то, что именно ее я выбрала. Я не хочу рассказывать о том, как я со всем этим справилась, о болезни или о друзьях, было нелегко, но я справилась. Все рассказывают о том, что им пришлось пережить, чтобы стать счастливыми, через какие трудности они прошли, что общество убивало их, родители не понимали, друзей не было. Зачем? Зачем жаловаться? Мне уже девятнадцать и моей мечте, жить большой семьей с мамой, папой, братьями и сестрами уже не сбыться. Я никогда больше не зайду домой и не произнесу: «Мама! Я дома, что у нас на ужин?». Я больше никогда не смогу сесть за руль машины и сказать: «Пап, что тут дальше делать?». Никогда не смогу щекотать свою младшую сестру или брата и ругаться с ними, надоедать им, все, что мне остается это ждать смерти бабушки и иметь возможность создать свою семью. Иногда, человек не виноват. Иногда, так получается, что все обстоятельства складываются против тебя и ты не в силах, что-либо сделать, лишь потому, что, чтобы ты не сделал, будет только хуже. Тогда ты на коленях, просишь о пощаде, о смерти, о конце, лишь бы не продолжение. Тебе необходим конец, и ты чувствуешь его, он приближается, но ты ошибся. Снова. Вновь. Опять. В один момент, все закончится, но не сегодня. Мне кажется ему уже невозможно сказать, что-то новое. Невозможно, все время писать о том, сколько плохого произошло с тобой в начале пути, поэтому я просто ушла, чтобы забыть все, или вернуться, но быть в порядке.