Функция крови

Нина Бенуа

Функция крови

Глава 1. Детские игры

Андреа отдёрнула руку от земли и медленно перевернула ее ладонью вверх.

Капля крови набухла на безымянном пальце и сорвалась вниз, испачкав траву.

– Я порезалась… о камень.

Три ребенка постарше: худой рыжий мальчик, темноволосая девочка сонного вида и высокий кудрявый подросток уставились на ее крошечную белую ладонь, залитую солнечным светом.

– Тогда иди домой, – начал кудрявый и протер рукавом лоб, – Тебе в лес нельзя.

– Почему это?

– Потому что чудовище почувствует запах крови, найдет тебя и сожрет.

– Вот еще.

– Сожрет.

– Ну и ищите свое чудовище сами! Я вообще не хочу смотреть, как оно вас слопает, – Андреа оттолкнула рыжего мальчика, освобождая себе дорогу и зашагала с опушки.

О том, что в лесу вокруг Вранчева уже давно живет страшный зверь, пару недель назад рассказал Юлиу, противный рыжий мальчишка, которого Андреа оттолкнула с дороги. Он уверял, что его дедушка, начальник местной полиции, в юности даже почти смог поймать зверя, но тот ускользнул в последний момент, оставив на память длинный шрам от острого когтя, пересекающий всю его левую ладонь. А раз с ним не смог справиться его дедушка, то зверь все еще непременно жил где-то неподалеку.

Андреа не нравилось думать про какое-то чудовище. Если оно и правда существовало, то ничего хорошего от встречи с ним ждать не приходилось. Юлиу же который день не находил себе места и придумывал всевозможные способы зверя выследить. Его идеи, к сожалению для Андреа, подхватил самый старший из их компании – Шандор, которому весной уже исполнилось пятнадцать. Ему, приехавшему с родителями издалека, было тяжело найти друзей в новом городе, потому он занимал свободное время тем, что развлекал малышей и поддерживал их в играх.

Шандор Андреа нравился. Он был смелым, высоким и кудрявым, знал много интересных историй, потому что его родители управляли делами в старом замке Иваждин, что возвышался на горизонте к западу от их города и обладал какой-то привлекательной энергией, которую Андреа не могла объяснить. К моменту их первой встречи замок уже много лет функционировал как больница для аристократов и находиться внутри никому, кроме сотрудников не полагалось, но Андреа не оставляла надежды однажды напроситься в гости к Шандору и посмотреть на настоящий замок хоть одним глазком.

Когда Андреа почти дошла до дома, с неба упали несколько капель дождя. Лето во Вранчеве, небольшом, затерянном в лесу городке в самом сердце герцогства Сервиче-Блазу было коротким, сырым и душным, поэтому дождь ее совсем не удивил – она уже привыкла промокать до нитки, не успевая вернуться с прогулки.

Вокруг пахло мокрой пылью и деревом – этот запах успокаивал. В ту же минуту она вспомнила, что по дороге из деревни, справа от городских ворот, буквально неделю назад обнаружилась полянка с поспевшими орехами кидри – небольшими мягкими плодами со сладкой, плотной сердцевиной. Об этом кусте она никому не рассказывала, сама ждала, пока орехи наберутся сладости, чтобы попробовать их первой.

Свернув к выходу из города, Андреа, почти вприпрыжку добежала до ворот, огляделась, помахала рукой сторожу и протиснулась сквозь заросли низких кустов на заросшую ореховыми кустами полянку. Кидри набухли и свесились к земле, поэтому ей даже не пришлось забираться по колючим веткам вверх – слегка подпрыгнув, она ухватила темно-фиолетовые плоды и те с сочным звуком оторвались.

Кидри должны были быть чудо как хороши: под их толстой кожей прощупывалась слегка горьковатая мякоть, а еще глубже под ней, в самом центре, пряталась мягкая, как масло, ореховая сердцевина. Растолкав орехи по карманам и отправив один, самый сочный, в рот, Андреа задумалась. Если бы ребята могли узнать, что она нашла спелые орехи и съела все сама, то они бы наверняка обиделись. Да и мама, в конце концов, всегда говорила о том, что нужно делиться. И вдруг они там что-то про зверя узнали, а тут она – оп! И орехи принесла. Радости-то будет! Не обязательно же им, в конце концов, говорить, где растет куст, можно ведь просто принести… Поразмышляв еще пару мгновений, Андреа отринула сомнения и все-таки зашагала прочь от города. Там, после поворота налево вдалеке, нужно было пройти еще около пятнадцати минут вперед, заметить большой белый камень, размером практически с нее, и свернуть от него в глубь леса. Нужная полянка отличалась поваленным огромным деревом, на котором было тепло лежать под солнечными лучами и в вывороченных из земли корнях которого можно было прятаться от жары или дождя. Скорее всего ребята все еще были там, спрятавшись от короткой непогоды.

Добравшись до поворота дороги Андреа ненадолго замерла, вглядываясь – поодаль возле лежали несколько мужчин в военной форме, будто бы устроив привал. Сама не понимая почему, она сократила шаг: лиц мужчин ей не было видно, но фигур их она не узнавала. Место для привала казалось странным – трое из пяти мужчин сидели в тени деревьев, а двое сидели почти на дороге, обняв колени. Чуть приблизившись, Андреа рассмотрела, что из военной формы на мужчинах только мундиры, а вся остальная одежда под ними – обычная, крестьянская. Задержав дыхание, она шагнула в высокую траву, но один из мужчин ее заметил.

– Эй, девочка! Да не бойся ты, поди сюда.

Андреа повела носом, будто пытаясь учуять опасность в воздухе, как зверек, но в ту же секунду увидела свое спасение: на дорогу свернула карета. Девочка мысленно выдохнула и сделала несколько шагов вперед, будто бы совсем не боялась мужчин. Мама строго-настрого запрещала ей общаться с незнакомыми, но сейчас ситуация выглядела так, будто привлечение внимания кого-то из кареты могло помочь безопасно вернуться в деревню.

Мужчины напряглись и что-то негромко крикнули друг другу. Звавший ее выскочил перед каретой и знаками приказал остановиться. Тот, кто находился внутри, что-то ответил, мужчины, лежавшие на дороге, вскочили и рывком открыли двери кареты. Прозвучало несколько выстрелов в воздух.

Андреа дернулась в сторону леса, но услышала за собой погоню. Один из мужчин, зная, что их кто-то видел, побежал за ней и его тяжелые шаги, под которыми скрежетали сломанные ветки, звучали все громче.

Перед глазами мелькнула залитая светом полянка и Андреа что было сил бросилась к ней, но тот, кто догонял ее, резко схватил за плечи и потянул назад.

– Бегите! – закричала Андреа на случай, если на полянке находился кто-то из ребят, зажмурилась и начала всеми силами колотить руками и ногами, но мужчина крепко перехватил ее и потащил обратно к дороге.

Орехи в карманах лопнули и противно липли сквозь ткань платья. Андреа пыталась укусить мужчину или выбраться из его рук, но он держал так крепко, что каждое движение давалось с болью. Собравшись со всеми силами, она дернула головой, освободила зажатый рот и закричала изо всех сил.

Мужчина замер и его хватка почему-то ослабла. Воспользовавшись промедлением, Андреа ударила его ногами и соскочила на землю, успев толкнуть преследователя, но перед глазами потемнело. Попытавшись бежать сквозь ветки и кусты, она не успела сделать и пары шагов, как всем телом ударилась обо что-то темное и холодное, закрывшее собой и небо, и лес.

Что-то, чего не было там до этого момента.

Мужчина, едва покачнувшись от толчка ее маленьких рук, удержал равновесие, продолжая с ужасом смотреть куда-то перед собой.

То, обо что Андреа ударилась, зарычало и дернулось к мужчине, обогнуло его, рвануло вверх по дереву, оставляя полосы от когтей на коре и бесшумно растворилось в кронах деревьев.

Мужчина провел рукой по груди, на которой алели четыре огромных пореза и несколько мгновений, пока багровое пятно растекалось по одежде, смотрел на свои окровавленные пальцы. Когда кровь потекла по животу до самой пряжки на брюках, он поднял глаза к небу и упал замертво.

Андреа затошнило от страха. Она чувствовала щекой мох, на котором лежала и дергала ногами, как больной щенок, у которого никак не получалось встать. Перед глазами все плыло, но она не могла вытереть слезы или росу, которая заливала лицо: руки не слушались и она только царапала пальцами землю. Набрав в грудь воздуха, она закрыла глаза и замерла, прислушиваясь к звукам леса.

Поблизости снова раздались шаги, но уже не такие тяжелые. Кто-то поднял ее с земли.

– Успокойся, это я. Успокойся. Не смотри туда. Пойдем, я отвезу тебя домой. Все в порядке.

Андреа несколько раз моргнула, узнавая перед собой местного врача, который выглядел напряженным, но собранным. Андреа вцепилась в его шею руками.

– Что случилось, господин Мареш?

– Эти люди напали на меня.

– Зверь. Здесь зверь. Он убил этого человека.

Мужчина прижал ее голову к своему плечу.

– Нет, тебе показалось. Ему просто стало плохо.

– Господин Мареш, посмотрите… Посмотрите же, у него на груди.

Герцог сильнее прижал девочку к себе так, чтобы она не смогла открыть глаза. Он быстро вышел из леса, но как он ни старался скрыть то, что произошло на дороге, Андреа сквозь приоткрытое веко увидела еще несколько растерзанных тел на обочине.

– Их убил…

– Никто их не убивал, они живы, не беспокойся, скоро придут в себя. Они просто подрались с моим кучером, – герцог распахнул карету, бросил Андреа внутрь и забрался сам. Как только дверь за ним закрылась, карета тронулась.

Андреа потерла глаза, восстанавливая зрение и смущенно вздрогнула: напротив них с врачом сидела женщина, которую она до этого не заметила.

– Простите, госпожа, я вас не заметила.

Женщина помолчала, будто не хотела отвечать.

Неужели аристократы правда такие заносчивые, как говорят?

– Ничего страшного.

Голос женщины, которая показалась Андреа молодой, звучал сухо, будто шелест бумаги. Рассматривать знатную особу пристально не полагалось, но Андреа заскользила глазами по роскошному белому платью, расшитому серебром, добралась до тонкой фарфоровой руки, украшенной массивным кольцом в виде кроличьей головы и втянула голову в плечи: женщина, заметив, что ее перстень рассматривают, спрятала руку.

– Кстати… Никому не стоит знать, что ты видела. Скажи, что ты просто устала во время прогулки и тебе стало дурно. А если что-то спросят про нашу драку, скажи, что на нас напал медведь.

– Врать плохо.

– Тебе стоит сделать то, что я тебе сказал. Просто поверь. Повтори.

Андреа подняла глаза на герцога. В другие дни она была бы рада встрече с ним, но не в этот раз.

– Хорошо. Если вы не скажете маме, где я была.

– Ты быстро схватываешь. Скажу, что увидел тебя на въезде в город.

Андреа смущенно кивнула и запустила руку в карман. Один из орехов чудом уцелел, поэтому она подышала на него, протерла о платье и попыталась укусить, но плод выхватила из рук тонкая белая рука.

– Ой! – сдавленно воскликнула женщина, и Андреа сквозь вуаль увидела испуг в ее голубых глазах.

Макс забрал кидри у женщины и покрутил в руках.

– Зачем ты пыталась это съесть?

– Я его не воровала. Он никому не нужен, растет у стены.

– Я не говорил, что ты его украла, я спросил, зачем ты пыталась его съесть.

– Господин Мареш… Кидри – это очень вкусные орехи. Вы что, неужели не были маленьким мальчиком и не знаете?

Мареш выбросил орех в окно, а женщина улыбнулась.

– Малышка, это не кидри. Это пакреамин.

Андреа насупилась и исподлобья посмотрела на аристократку. Спутница герцога сидела в тени так, что можно было рассмотреть только общие линии ее лица, по которым не узнавалась ни одна из тех женщин, которых Андреа видела в газетах.

– Пакреамин – это ядовитый плод. Хорошо, что ты не успела его съесть.

– Не правда, госпожа, – Андреа почувствовала, что ее слова звучат грубо, но решила стоять на своем, – Я сто раз их ела, – она запустила пальцы в карман платья, где еще осталась раздавленная плоть от других орехов и облизала пальцы, – Вот. Он слегка горький, но потом сладкий.

Женщина хмыкнула.

– Какая ты упрямая. Как тебя зовут?

– Андреа, госпожа.

– Перестань, – отрывисто бросил герцог, нахмурившись и взяв руку девочки, чтобы послушать пульс. Андреа не поняла, к кому относилась эта фраза, но ей почему-то показалось, что не к ней.

– А вас?

Женщина засмеялась и смех прошелестел так же странно и бумажно-сухо, как ее первая фраза.

– Не скажу, – шепнула женщина и мягко улыбнулась.

Врач отпустил руку девочки и пристально посмотрел на спутницу.

– Она в порядке. Но все равно надо сказать, чтобы вырубили пакреамин, если дети могут его наесться.

– Никто им не наестся. Я никому не говорю, где он растет.

Карета въехала через ворота города и поехала к площади, где Макс обычно останавливался.

– Я высажу тебя в центре. Ты сможешь сама дойти домой? Я не буду останавливаться сегодня, нам нужно ехать дальше и мы торопимся.

– Конечно. Но вы мне расскажете про зверя?

– Так… Давай-ка ты… – герцог вынул из кармана платок занес руку с ним за голову девочки и зажал ей нос и рот.

Андреа дернулась, но что-то внутри приказало ей затихнуть и задержать дыхание. Еще больше склонив голову, она замерла и расслабила все тело.

Платок пах травой и чем-то металлическим, будто в нем минутой ранее были завернуты ржавые ключи.

– Макс, ну зачем… Она просто ребенок… Не стоит.

– Стоит. Пусть поспит и забудет. Будет считать, что солнце напекло. Я ее за этим и подобрал. Чтоб трепалась меньше.

Женщина осуждающе щелкнула языком, но не вмешалась.

Ничего не происходило.

Андреа продолжила сидеть, уставившись в пол и, сама того не зная, угадала то, чего от нее ждал врач.

– Вот так лучше.

– Не навреди ребенку.

– Крестьянских детей лопатой не перешибить, а ты беспокоишься о какой-то корректировке памяти.

– Да ничего она не видела.

Оставшуюся часть дороги Андреа провела, уткнувшись головой в стенку кареты и делая вид, что находится в полусне. Сама же, за это время, она пыталась рассмотреть женщину, сидевшую перед ней. Шутка ли – настоящая аристократка! Первая, которую Андреа видела так близко.

Благородная спутница алхимика не была красавицей – она выглядела болезненной и уставшей, бледной, с глубокими темными синяками под глазами. Андреа сделала вывод, что герцог сопровождал ее на лечение, но не могла придумать куда – за Вранчевым или в нем самом серьезно лечиться было негде и обычно с такой целью через город никто не ездил.

На подъезде к Вранчеву врач растормошил ее за плечи и Андреа сделала вид, что проснулась.

– Привет! Ты как? Я тебя на полянке нашел. Жарко сегодня было, – подчеркнуто разделяя слова, закричал ей в лицо врач, – Не гуляй в полдень. Все, беги домой, не болей.

Герцог наполовину раскрыл дверь кареты и опустил девочку на землю.

– Еще увидимся.

– До свидания, господин Мареш и госпожа…

Мужчина шумно захлопнул дверь, заглушив прощание.

Она видела зверя. И зверь спас её.

Глава 2. Вранчев

– Мама, мне нужна твоя помощь.

Андреа, сдувая со лба черный локон, вбежала с кипой листов в кухню. Свой двадцать третий день рождения она встречала дома, едва начав работу со своим первым классом.

Белокаменная школа, построенная пару веков назад графом Маринеску, владельцем всех хлебных полей в округе, располагалась на окраине города, за небольшим парком, который местные всегда отвоевывали у дикого леса. И если первые классы, о благополучии которых лично справлялся граф, состояли всего из десяти человек, то к моменту, когда Андреа переступила порог школы в качестве учителя, классы насчитывали уже восемьдесят учеников.

Внутри с каждым годом становилось теснее, но уютнее и красивее места во Вранчеве Андреа не знала: уж сколько лет прошло, а усилиями учителей школа сохраняла свой практически первозданный интерьер с тяжелой мебелью из красного дерева, широкими настенными гобеленами, чьи сюжеты отнимали от урока внимание самых мечтательных ребят и прекрасными коваными люстрами, больше походившими на защитные сооружения, чем на светильники. Десятилетиями школа не нуждалась ни в чем: умирая, граф завещал потомкам заботиться о своем детище и даже тогда, когда род растворился в истории, а их замок опустел и был отдан под нужды больницы, королевский двор взял на себя исполнение графского наказа. Иногда оказываясь возле портрета худого голубоглазого мужчины с крупными, чуть заостренными чертами лица и пшеничной бородой, Андреа мысленно благодарила его за все и любовно стирала пыль с золотой рамы из грушевого дерева.

В этой школу больше тридцати лет назад и пришла работать Станка Урсу, выпускница одного из крестьянских университетов, переехавшая во Вранчев со своей приемной дочерью Андреа. Будучи чужестранкой, Станка посвятила всю себя местной истории и преподавала так, что влюбляла детей не только в литературу, но и в место, где они родились. С самого детства Андреа слышала, как все в городе восхищались ее матерью: все, что во Вранчеве казалось уделом исключительно аристократическим, было для Станки обыденностью. Она читала в десятки раз больше книг, чем любой житель города, разбиралась в экономике и счетоводстве, знала о звездах и дальних странах и могла ответить на любой вопрос, отчего жители, кажется, слегка ее побаивались. Андреа иногда в шутку спрашивала мать о том, где она приобрела столько знаний, что позавидует любой аристократ, которому в королевстве доступно куда лучшее образование, чем крестьянину, но та лишь отшучивалась и отправляла ее читать больше книг.

Уйдя на пенсию, Станка нашла себя в готовке и бесконечном чтении всего, на что не хватило времени в прошлом. Андреа же, вернувшись во Вранчев и начав работу в школе, почувствовала себя по-настоящему счастливой. В одной точке для нее сошлось осознание собственной молодости, силы и свободы. Мир расширился за привычные для детства пределы: она успела пару раз съездить в столицу, прожила прекрасные годы в Лецине и теперь, оказавшись в родном доме, ощущала прилив каких-то особых, родных сил для начала совершенно новой жизни.

– Чем помочь, мой василек? Для урока…? – Станка любовно погладила лежащую на столе морковь, планируя нарезать ее для салата.

– Да. Надо бы собрать для малышей все наши местные предания, а я, кажется, ничего не помню кроме зверя из леса…

Станка фыркнула и продолжила шинковать морковь с удвоенным усердием.

– Запомнила самое неинтересное. Сколько нервов ты мне испортила этой сказкой в детстве…

– Ну, ничего же не случилось.

– Надеюсь, теперь ты понимаешь, как я беспокоилась за тебя, ходящую по лесу, в котором живет медведь. Хорошо, что его тогда пристрелили и сказка закончилась.

– Медведи, мама, не живут столько, сколько существует эта легенда.

Станка выпрямилась и провела рукой с зажатым ножом по лбу.

– Рождаются новые медведи, Андреа! Мы живем возле леса! – отбросив нож, она прошла в комнату и вернулась на кухню со стопкой исписанных листов, – Вот. Почитай, этого хватит для урока.

Андреа разобрала на коленях первые листы в стопке и вздохнула – все они были исписаны особым стилем, которым в повседневности чаще пользовались аристократы. Сложный для воспроизведения, вычурный и каллиграфический, он не был популярен среди крестьян, но мать настаивала на том, что все упрощения – для малограмотных, поэтому продолжала писать исключительно этим самым освенским курсивом.

– Не вздыхай, разберешься. Кстати, хотела тебе сказать, что мне опять снилась слепая белая собака. Как бы не случилось чего.

– Даже не знаю, чего нам бояться, – меланхолично протянула Андреа, всматриваясь в витиеватые строки, – Если тебя пугает болезнь, о которой говорят в столице, то можно сделать прививку, у алхимиков, говорят, есть новое средство…

– Ой нет уж, спасибо. Мы вот тебе сделали в детстве алхимическую прививку и посмотри, к чему это привело.

Андреа рассмеялась.

– Ты про то, что на меня яды и алкоголь не действуют? Так это же прекрасно! К тому же, про яды мы не уверены, мы знаем только про один. Может на свете есть яд, который на меня очень даже действует…

– Странно, что ты так легкомысленно относишься к тому, что одно средство изменило твой организм. Пусть даже в такой мелочи, но это очень серьезно. Не говоря уже о том, что все твое детство твое приходилось объяснять городским привратника, почему ты можешь есть пакреаминовые плоды.

– Клянусь, я всегда считала, что они меня не видели.

– Миллион раз тебе говорила и скажу еще раз – не стоит относиться к алхимии так легко. Посмотри на тех, кто приобрел зависимость, сходи на кладбище и посчитай тех, кто похоронен за оградой…

– Там самоубийцы.

– И алхиманы. Те, кто употреблял эти лекарства без нужных знаний и свел себя в могилу. Так что, пожалуйста, без прививок. А я просто буду надеяться, что сон не вещий.

Андреа поцеловала мать в золотистый висок с проседью, собрала листы и выбежала из дома.

Начало осени выдалось теплым – Андреа обожала это время. Дети в классе еще не изнывали от усталости и приходили на урок полными сил, погода становилась сырой и прохладной, а жители Вранчева постепенно меняли свой гардероб на темные оттенки. В них Андреа особенно старалась находить что-то привлекательное и уютное: ей самой приходилось проводить большую часть дня в строгом черном платье с закрытыми руками и высоким воротником.

В ранний час город уже кипел: те, кто работал в соседних городах, торопили лошадей и повозки, торговцы, приехавшие в город, торопились разгрузить товары. Уловив в воздухе запах свежего хлеба, Андреа, не нарушая ритм вокруг себя, поспешила в графскую лавку, куда каждое утро доставляли хлеб из замковой пекарни, оставив часть на нужды больницы.

Старый торговец Лазар, едва закончив с приемом огромных корзин, вышел на крыльцо и и стянул с головы шапку, скрывающую седые волосы. Скромное осеннее солнце подсветило его, сделав похожим на одуванчик и мужчина довольно прищурился.

– Уже спешишь? Слышал у тебя день рождения сегодня.

– Не спешу. Время есть, – Андреа подошла к старику и погладила его по плечу.

– Держи рогалик. Свеженький. Ты в детстве любила.

– О! Спасибо. Я и сейчас их люблю. Вот как он у них такой вкусный получается?

– Они пекут его ночами напролет, он свежайший всегда, потому и вкусный.

– Незавидная работа – стоять у печи всю ночь.

Старик улыбнулся и развел руками.

Андреа еще раз погладила старика по плечу и продолжила путь в школу. Лазар работал в графской лавке всю жизнь, сменив на этом посту своего отца. В вопросах работы, которая косвенно или напрямую была связана с аристократами, королевский двор упорно, почти до абсурда настаивал на сменяемости поколений в трудовых крестьянских семьях. Последние две сотни лет, пока на троне находился род Сервиче-Блазу, давший название всему региону, во всех уголках герцогства сформировались династии: если отец работал конюхом у крупного аристократа, то сын вряд ли смог бы претендовать на другую профессию. Впрочем, была в этом постоянстве и своя привлекательность: поэтому она спешила в школу, как и ее мать много лет подряд, а противный рыжий мальчишка Юлиу, так желавший стать героем, просыпался в казарме у тюрьмы Эштомб, которой пока еще руководил его отец.

Андреа вышла на главную дорогу, пересекающую весь город. По сравнению со столицей Вранчев был крошечным городком на двести домов, но качеством дорог мог соперничать с самыми крупными городами королевства – из-за того, что через город шла дорога из портового Лецина в столичный Эстерварош, ее все время держали в порядке, чтобы не нарушать бесперебойности важных поставок. Будучи важной точкой на королевской карте, Вранчев за несколько веков вырос из блокпоста в полноценный город, увеличив свое население почти в пять раз, обретя собственную тюрьму (к слову, намного большую, чем требовалось на первый взгляд), газету, крупный рынок овощей и ратушу с высокой часовой башней. Каждое из этих достижений активно привлекало в город людей, отчего на улицах почти всегда было оживленно: в тюрьме останавливался на ночь конвой, перемещавший преступников, газетчики сновали между городами в поисках новостей или постоянно отправляли гонцов, на овощной рынок стекались желающие приобрести урожай местных полей или продать свой, а в ратуше периодически проводили заседания аристократы, присматривающие земли для новых построек или засева. Последние, кстати, обычно уезжали ни с чем – большая часть земель вокруг Вранчева все еще принадлежала роду Маринеску, а последний из графов, бывший сыном того, который построил школу, в своем завещании запретил продавать кому-либо местные замли даже в том случае, если они отойдут короне за неимением наследников. По непонятной причине королевская канцелярия прислушивалась к этому пожеланию и сделки отклоняла. Крестьяне ворчали – это задерживало рост города, а в городе, где много людей, мало работы и постоянная суета из-за большой дороги того и гляди заведутся преступники. В моменты особого обострения недовольства в местной газете напоминали о том, что места в тюрьме хватит на всех, а военные не зря едят свой хлеб, поэтому жителям следовало принять, что Вранчев оставался в полной безопасности.