скачать книгу бесплатно
– Да, – покупатель, не торгуясь, достал несколько пластиковых карточек. – На первое время возьму.
– Чокнутому – привет, – Филин не пересчитывая засунул карточки в карман. – Что ещё хотел?
– Место мне нужно, где пожить и позаниматься. Лучше, чтобы людей поменьше вокруг, я по ночам люблю играть, а антирезонаторы ставить не хочу.
Хозяин магазина задумался.
– Эй, Филин, – девушка поднялась с дивана, потянулась, натягивая топик на небольшую грудь, – у Янки ведь дом пустует? Вик, слушай сюда, вариант жирный. Три комнаты на втором этаже, кухня оборудованная, подвал, мебель вся есть, вода из собственной скважины, и всё это богатство двенадцать сотен за месяц.
– Далеко?
– Не, рядом почти, если в порт ехать, на Камень надо свернуть, через три километра на старую дорогу, там посёлок, а дальше по дороге в пяти минутах бывшая ферма, хозяева её лет двадцать назад бросили, на ней раньше сторож жил, а теперь и он уехал. До города рукой подать, до столицы полтора часа по трассе, тишина и лес кругом. Девок будешь водить, никто слова не скажет, это место к Майску уже не относится. Посёлок – да, а ферма на Свободных территориях. Можем туда прокатиться, я тебе всё-всё покажу, не пожалеешь.
Последняя фраза прозвучала двусмысленно, девушка ещё и губы облизала. Вик посмотрел на Филина, тот усмехнулся, покачал головой и снова скрылся в подсобке, прикрыв за собой дверь.
3 января 335 года от Разделения, вторник
Павел проснулся от того, что на него кто-то смотрел. Пожилой мужчина в белом халате сидел, сложив руки на животе, золотая оправа очков блестела в лучах пробивающегося через жалюзи Сола. Кроме них двоих, в палате никого не было, остальные кровати стояли пустыми.
– В больнице день начинается рано, – заметив, что больной проснулся, врач ободряюще улыбнулся, – все уже на процедурах. Я – доктор Шварц.
– Я вас видел, – Веласкес прислонил подушку к стене, уселся, горло сильно саднило, говорить он мог с трудом и очень тихо, но доктора Шварца это не смутило, – вчера, и ещё когда брал репортаж у пожарных в прошлом году. Вы ведь здесь главный, да?
– Именно так, самый главный врач, – мужчина открыл планшет, в кровати что-то негромко, но противно зажужжало, с минуту молчал, внимательно изучая скрытый от Павла экран. – И что мне с тобой делать, молодой человек, не представляю. Заживление идёт своим чередом, говоришь ты почти нормально, речевой аппарат стабилизировался, лекарства давать бесполезно, у вас, магов, с этим большие проблемы, фиксирующий каркас, который тебе вчера ввели, почти полностью разрушился, связующий гель тоже исчез. Врачей для эсперов у нас своих нет, но через час подъедет доктор Мелендес, осмотрит тебя, и, если скажет, что медицина в твоём случае бессильна, отправишься домой когда захочешь. Но я бы советовал тебе провести здесь несколько дней, еда у нас вкусная, медсёстры тоже ничего, ласковые и внимательные.
– Нет, лучше дома поболею.
– Ну как знаешь, – Шварц покивал головой, похлопал парня по руке, – Веласкес – это ведь испанская фамилия?
– В моём случае – русская, – Павел улыбнулся.
– У тебя есть родственники, которым мы должны тебя передать?
– Я сам справлюсь, – у Павла возникло неприятное ощущение, будто этот Шварц зачем-то пытается ему понравиться.
– Отлично, тогда дождёмся Тима. Не удивляйся, что я так его называю, мы с Мелендесом старые друзья, ещё с тех пор, как здесь, в Верхнем городе, инспектором был Кавендиш. Лежи, отдыхай, на всякий случай пришлю к тебе доктора Биркин, пусть осмотрит глаз.
Павел нерешительно кивнул, то, что Шварц упомянул дядю Элая, его ещё больше встревожило.
Доктор, чуть прихрамывая, вышел из палаты, куда сразу впорхнула медсестра, не торопясь дошёл до соседнего корпуса, поднялся в свой кабинет на последнем этаже.
– Мы зря теряем время, – он уселся в тяжёлое кожаное кресло с монограммой, свернул экран с логотипом клиники. – У него нормальный браслет, привязанный, и в том, как мальчишка восстанавливается, нет ничего необычного. Если бы он был на том острове, а потом нацепил блокиратор, и даже если предположить, что деградация почему-то идёт медленно, я бы её заметил. Служба контроля тут ни при чём, ты же знаешь, что у них нет работающего способа стабилизировать воздействие поля.
– Как он вообще попал на яхту? – женщина, сидящая на диване возле окна, помахала в воздухе сигаретой, закручивая дым в причудливый узор.
Она была одета в тёмно-синий брючный костюм, который как влитой сидел на её стройной фигуре. Светлые длинные волосы отлично гармонировали с холодными голубыми глазами, узкое лицо с высокими скулами и тонкими изящными губами сохраняло равнодушное выражение. Голос у женщины был мягкий и пронизывающий. На вид ей было не больше тридцати.
– Купил?
– Или украл. Мы отдали Абернати яхту с открытыми документами, любой дурак мог вписать своё имя.
– Возможно, стоило спасти Виктора, – пожал плечами Шварц, на него магия голоса собеседницы не действовала, – или хотя бы задать ему несколько правильных вопросов прежде, чем его прикончили люди твоей дочери.
– Нашей дочери, Лео. Что теперь об этом говорить, что сделано, то сделано, – женщина пожала плечами. – Люди ненадёжны, мы не могли рисковать, и так слишком много внимания привлекли.
– Не думаешь, что он мог оказаться на острове вместе с другими подопытными, но с блокиратором?
– На этот счёт у Абернати были однозначные инструкции, ни одного мага с браслетом в зоне охоты быть не должно. Возможно, его оставили на яхте под нейтралом, а потом он как-то выбрался и решил, что небольшая компенсация не помешает, или сговорился с кем-нибудь из команды. Лео, мы следили за мальчиком двадцать лет, у него нет перспектив, мы и так оставили ему жизнь. А ещё яхту и двести тысяч реалов, неплохой бонус за мелкие неприятности.
– И всё же что-то меня беспокоит, надо вызвать Жерара, пусть он его осмотрит, – Шварц снял очки, отшвырнул их в сторону, – но только не здесь. Я попросил Клэр проверить Павла, но не уверен, что у неё получится, девочка ещё слишком слаба, поэтому сегодня он уйдёт домой.
– Я доверяю только тебе, дорогой, – женщина сжала окурок в кулаке, когда раскрыла ладонь, та была пуста. – Оставь мальчика при себе, понаблюдай.
– Это вызовет подозрения, мы не держим эсперов в больнице просто так, без их согласия.
– Неужели так сложно сделать то, что я прошу, – на лице блондинки промелькнуло раздражение.
– Не указывай мне, Хельга, что делать и как себя вести, – Шварц усмехнулся. – Не забывай, мы в одной лодке, и я её могу раскачать и перевернуть не хуже тебя.
– Прости, – женщина мило улыбнулась, встала. – Ты как всегда прав, дорогой. Кстати, морщины и живот тебе совершенно не идут, поторопись здесь всё закончить, пока окончательно не превратишься в нудного противного старикашку.
Шварц проводил её глазами, вызвал на экран карту Веласкеса, сделал несколько пометок.
Павлу просто так уйти из больницы не удалось.
Сначала пришла настоящая Клэр Биркин, медсестра подкатила к кровати Веласкеса диагност, врач включила синхронизацию его и кровати, над плоской поверхностью аппарата появилась трёхмерная голограмма головы пациента.
Биркин попросила Веласкеса снять браслет и досчитать до сорока, помечая что-то в планшете, Павла эта просьба удивила, но блокиратор он тем не менее снял. Сложнее было изобразить прилив сил, но и это прошло удачно, диагност зафиксировал увеличившуюся скорость восстановления, врач удовлетворённо кивнула.
– Пока всё отлично, – сказала она, – нерв восстанавливается. У меня ещё ни разу не было пациента-мага, если останетесь здесь, смогу вас понаблюдать, это так интересно.
Клэр Павлу нравилась, вблизи она совсем не производила впечатления хваткой циничной карьеристки, к тому же побыть объектом интереса молодой женщины он был не прочь.
– Я подумаю, – пообещал Павел.
– И доктор Гомеш вас ещё не осмотрела, если что-то пойдёт не так с вашей шеей, сами вы не справитесь. Она будет ближе к последней трети. Что вы чувствуете, когда снимаете браслет?
Разговор с Биркин растянулся на полчаса. Павел ещё раз продемонстрировал под диагностом, как касается сил планеты, они почти сразу перешли на «ты», посплетничали о городских новостях и даже нашли общих знакомых и обсудили их, Веласкес рассказал о своей работе в «Фундо Политико», а Клэр вспомнила несколько забавных историй из жизни больницы.
– Сделаю об этом репортаж, – пообещал маг, – не думал, что офтальмология – такая интересная штука, надо обязательно встретиться и выпить где-нибудь. А то я после ранения запоминаю плохо, а ты так здорово рассказываешь, ещё бы раз послушал. Или два.
– Только чтобы перед «Ньюс» отличиться?
– Ты отлично будешь смотреться на экране, – ничуть не покривил душой Павел.
– Ладно, договорились. И вообще, через год или два я стану главой отделения, а ещё через двадцать – вообще здесь самой главной, – поделилась своими планами Клэр. – Представь, будущий главный врач больницы Святой Марии, звучит, правда? Только доктору Гомеш не рассказывай, эта выскочка тоже метит на место Шварца, всюду за ним таскается, разве что не женила ещё на себе.
– Так доктор Гомеш не замужем? – уточнил Павел.
– Ты никак на неё запал? – с подозрением посмотрела на него доктор. – Эй, красавчик, уж не думаешь ли ты, что я буду ревновать? Синий чулок твоя Гомеш, только о работе и думает, был у неё кто-то, но я сплетничать не люблю.
Павел заверил, что эта Гомеш никакая не его, и что у него даже в мыслях не было за ней приударить.
– Смотри, – Биркин щёлкнула его по носу, – а то придётся тебе с глазами что-то сделать, чтобы смотрел в правильном направлении. Шучу, ты, конечно, милый и всё такое, но я тоже больше о работе думаю, чем о таких, как ты. Так что не стесняйся, потом расскажешь, кто из нас лучше. Без обид, да?
– Да какие там обиды, где простой репортёр и где будущий главный врач, – согласился Павел.
Клэр рассмеялась, пообещала, что не сразу станет великим главврачом, и умчалась к другим пациентам. А Павлу на телефон пришёл счёт на четыреста реалов за консультацию.
– Женщины обходятся дорого, пока на них не женишься, – Тим Мелендес появился через несколько минут после того, как Клэр Биркин ушла.
Он достал из чемоданчика сканер, прицепил его к браслету и подключил Веласкеса к своему диагносту – маленькой серой коробочке с двумя огоньками, зелёным и оранжевым, они весело перемигивались, словно решая меж собой, жив клиент или мёртв.
– А когда женюсь, ещё дороже? – предположил Павел.
– Видишь, ты уже готов к семейной жизни, – маг-инспектор постучал по коробочке пальцем, но видимого эффекта это не возымело. – Как тебя угораздило сюда попасть? Как ты вообще мог позволить, чтобы в тебя попали? Павел, я разочарован, с твоими результатами, настоящими результатами, ты должен был вычислить стрелка ещё до того, как тот что-то задумал. Так, вроде ничего особо серьёзного не вижу, нарушений нет. Ты ведь тестировался в августе?
– Да.
– Помню, полная программа, – Тим подмигнул Веласкесу. – Значит, следующий короткий тест должен быть в сентябре, но поскольку тебя подстрелили и результаты могут быть с погрешностью, я, пожалуй, сдвину его ещё месяца на три. На конец января следующего года.
Павел благодарно кивнул. Одиннадцать месяцев относительной свободы его пока что вполне устраивали. А потом, на Свободных землях, он постарается, чтобы Служба его не достала.
– Отторжение проходит нормально, пробный имплант я тебе ставить не буду, зря только ценный продукт расходовать. Шварц сказал, что тебе нужно здесь ещё полежать, но я со своей стороны необходимости в этом не вижу, если считаешь, что нечего такому молодому и прыткому юноше делать в больнице, можешь отправляться домой, визу я поставил, через две минуты выписка придёт к тебе на телефон. И ещё, – тут Мелендес постарался придать лицу серьёзное выражение, – к нам в Службу уже поступил запрос из полиции, помни, что ты – маг, и усиленный допрос они могут вести только в присутствии мага-инспектора, то есть меня. Так и говори, если прицепятся. Адвокат у тебя есть?
– Да, Ломакс. Отличный парень.
– Не знаю такого, но, если понадобится, порекомендую своего. Не ты первый из наших, кто влипает в неприятности, точнее говоря, все влипают рано или поздно. Остаёшься или уходишь?
– Ухожу, – решил Павел. – Тут хорошо, но дома лучше.
– Тебя подвезти, или сам доберёшься?
– Сам, спасибо, байк уже доставили.
– Отлично. Ты же понимаешь, что я из вежливости спросил? – Тим подмигнул, поднялся, складывая планшет. – Не забудь, что я сказал про полицию, не болтай языком попусту.
* * *
– В очередь, – сержант Фрэнк Уэст только усмехнулся, когда Волкова потребовала немедленно допросить Веласкеса, – нашего стрелка хотят видеть все, начиная от капитанов, только у этого парня такой адвокат, что им придётся очень постараться. Стейси, ты, когда начинаешь дружить с головой, становишься неплохим детективом, но происходит это всё реже и реже. Торрос уже звонил мне и приказал держать тебя на коротком поводке. Знаешь, что это значит?
– Сержант!
– Это значит, что ты занимаешься своим подопечным, которого ты вписала в карточку, и только им. Если я замечу, что ты просто приблизилась к другим жертвам, даже случайно, ты будешь патрулировать движение на Каменном шоссе. Что ты стоишь? Езжай к этому Лещинскому в больницу Винсента, узнай у него всё, что он видел и не видел, и не забудь включить камеру.
Настя усилием воли подавила раздражение и почти спокойно уселась в седло мотоцикла, не спеша надела шлем, подключила к нему полицейский канал. Вовремя, пришёл очередной документ по открытому делу, Волкова ехидно улыбнулась, когда его прочитала. Адвокат у Веласкеса точно был не промах, он умудрился за утро получить временный судебный запрет на допрос подопечного на период восстановления. Запрет выписал судья из Ньюпорта, где Веласкес, оказывается, жил всё это время.
– Вот ведь гадёныш, – сказала Настя ласково. – Так им, наподдай.
Алекс Лещинский был обычным сертифицированным маклером из Модены, в Нижний город он переехал в октябре прошлого года и жил в пятой секции двухэтажного кондо на улице Семи Платанов. Обитателями кондо были люди разных профессий, от инженеров до отставных полицейских, уровень достатка у них был примерно одинаков и совсем не соответствовал уровню успешного бизнесмена. Это значило, что либо Лещинский маклером был так себе, либо доходы свои скрывал.
Со слов Алекса, он заходил к своему клиенту, работавшему в мэрии, машину оставил на стоянке за периметром центральной площади и как раз к ней направлялся. Никого из убитых и раненых он не знал, не знал и убийцу – у Лещинского было время подумать, лицо Кевина Баума транслировали со вчерашнего дня по всем каналам. Враги у маклера были, кто-то потерял деньги на сделке, суммы небольшие, но обидные, кто-то недостаточно заработал, но все они, по его словам, максимум, что могли сделать, так это облить машину краской или подложить дохлую мышь под коврик. А вот нанять киллера, и чтобы он при этом ещё шестерых пристрелил – тут Лещинский был уверен на сто процентов, эти враги не пойдут на такое из жадности. Зачем тратиться, если вложенные деньги уже потеряны, и мертвец их ни за что не вернёт. Из Модены в столицу он переехал, когда понял, что большая часть клиентов живёт здесь, а личное общение, даже при всех преимуществах удалённой связи, всегда приносит больше выгоды. Работу свою маклер любил, но без фанатизма, женат не был, детьми не обзавёлся, жизнь свою считал тихой и размеренной, соседи, кстати, это подтвердили.
Лещинский производил впечатление человека открытого и честного, а значит, по опыту Волковой, врал, наверняка был у него тайный порок или грешок за душой. Может быть, кто-то потерял деньги и выбросился из окна, как неопознанная женщина в прошлом году, или вложился в недвижимость, а получил котлован в комплекте с судебным запретом на месте дома. Официальные сделки Лещинского проверить было нетрудно; она получила полицейский ордер и сразу запросила Торговый департамент, оставались теневые, в которых вполне могли участвовать криминальные кланы. Этими сделками занималось Бюро, оно через своих осведомителей и аналитиков получало данные по возможной передаче средств.
Ответ от Торгового департамента пришёл через двадцать минут после того, как они с Алексом расстались. Волкова даже кофе допить толком не успела, отламывая вилкой кусочки от персикового пирога, прогнала список через программу-анализатор. Замерла.
Клиентами Алекса Лещинского были Дэвид и Стелла Марковиц, Дело Дэвида Марковица, журналиста, которого убили в прошлом году, зашло в тупик, но до сих пор закрыто не было, и в этом убийстве совершенно точно был замешан Веласкес.
* * *
В ста километрах от Акапулько, на Свободных территориях, прямо на берегу океана, возле одноэтажного бунгало в гамаке лежала молодая женщина. Она потягивала дайкири из высокого стакана и раскачивалась, свесив левые руку и ногу почти до белоснежного песка. Бунгало она сняла две недели назад, в доме на журнальном столике лежали планшет и коммуникатор, соединённые оптическим кабелем. Планшеты такого типа использовали в Силах обороны и Бюро, а коммуникатор принадлежал Стелле Марковиц.
На комм пришло сообщение от Тильды, дочки Марковицей, планшет обработал его, соединил окружающий бунгало пейзаж с изображением Стеллы, добавил её голос и выслал ответ. Сама Стелла, точнее, то, что не обглодали рыбы, лежала в двухстах километрах западнее, на дне океана.
Глава 4. Отверженный
Пятый (последний) день Рождества
329 года от Разделения
Протекторат Ньюпорт, поместье Кавендиш
Сын Эла Кавендиша появился утром, вертолёт, зависнув над поместьем, сбросил кокон с тремя людьми, по пути на землю кокон раскрылся, словно гибрид парашюта и ковра-самолёта, и мягко приземлился на подъездной дорожке. Из него выбрались трое, два штаб-сержанта, они начали обход поместья, и Патрик Кавендиш, капитан Сил обороны Параизу.
Павел ждал его на крыльце.
– Идём, – Патрик увлёк Веласкеса за собой, прошёл в кабинет. – Это здесь случилось?
Вопрос был риторическим, Павел послал видео почти сразу, как закончил заниматься с наследством опекуна, но капитан и не ждал ответа, он обошёл комнату, разглядывая обстановку, потом уселся в кресло отца, кивнул на стул, стоящий напротив.
– Мы не ладили, – сказал он. – Ты и я. Глупо получилось, я ведь против тебя ничего не имею, отец всегда уделял нам внимание, и когда мы с Ниной были детьми, и после, а ты появился неожиданно, словно ниоткуда. Я много думал об этом и хочу извиниться.
– Да чего уж там, – Павел чуть покраснел, враждебности Патрик никогда не проявлял, некоторая холодность – да, в их общении присутствовала, но не более того. – Я понимаю, чужак в семье, да ещё эспер, не каждый с этим смирится.
– Нина смогла, и мама приняла тебя как родного, а я – нет, – Патрик смотрел прямо перед собой, не моргая, словно видел какую-то цель, – мы ведь знаем, что эта история про дальних родственников – полная чушь. Но мы должны её держаться, так хотел отец. Ладно, я не об этом хотел поговорить. Скажи, он не сказал тебе что-то перед смертью?
– Позавчера он сказал, что умрёт. Я думал, Эл пошутил, он отлично себя чувствовал, шутил и всё такое. А на следующий день я его нашёл здесь. Ты это имел в виду?
Патрик неожиданно замялся. Потом залез в карман, достал квадратный лист гибкого экрана, закатанного в пластик, повертел в руках.
– Есть кое-что, ты этого не знаешь. Семь лет назад, за год перед тем, как ты появился, Эл сильно болел. Очень сильно, он сгорал буквально на глазах, мы возили его в столицу, ты в курсе, какие у Службы контроля возможности, они даже магов подключали, чтобы те как-то его на ноги поставили, но ничего не получалось. Эл, – капитан усмехнулся, – уже завещание написал, разделил между нами дом в Ньюпорте, поместье, какие-то предприятия в Тампе, мы старались на это внимания не обращать, надеялись, что всё обойдётся. Особенно мама, они уже не жили вместе, но каждый день разговаривали, мне кажется, стали гораздо ближе, чем до того, как расстались. В общем, в тот день мы с отцом были одни в городском доме, к нему приехал мужчина, странный какой-то, я думал, что это врач. Они заперлись в кабинете, о чём-то разговаривали минут сорок. А потом вместе уехали. Помню, мне ещё от Эмили влетело, что я отпустил Эла неизвестно с кем.
Он снова замолчал, глядя в окно, Павел его не торопил.
– Эл приехал на следующий день, он был совсем плох, почти не разговаривал. Но потом внезапно пошёл на поправку, не так чтобы быстро, но с каждым днём ему становилось лучше. Через месяц он снова появился на работе, и словно ничего не произошло. На Рождество, вот такое же, как это, как раз на пятый день, мы разговорились, и он сказал, что получил кое-что взаймы, и за это должен будет заплатить. А потом дал мне конверт вот с этим листом. Погоди, чуть позже покажу, обязательно. Я вот что думаю, он заплатил тобой.
– В каком смысле? – удивился Павел.