скачать книгу бесплатно
– Ну что ж! Более чем разумные требования. К тому же, что все озвученные вами условия уже выполнены. Разве вы не заметили?
– А вы и намекнуть не можете? Хотя бы знать, куда смотреть.
– То и дело намекаю, в меру своих возможностей. Вы получаете столько информации, сколько нужно, чтобы самостоятельно задуматься об этом.
– Не только от знаний человек отталкивается, когда стремится к новым открытиям. Смешно даже, что мне вам приходится на это указывать: необходимо желание! Желание прихватить с собой больше – колесо, как результат. Преодолевать расстояние не ценою в жизнь – самолёт. Достать луну с неба – ракета. Желание – родитель целей.
– Занимательное наблюдение, – снисходительно улыбнулся Беньямин, снова положил руки в карманы и неслышно пошёл обратно. Мне не оставалось ничего другого, кроме как молча последовать за ним.
Надеюсь, выслушав меня, он придумает что-то новое, чтобы подтолкнуть к тому, сама не знаю, к чему.
Глава 10
Нетривиальный подарок,
или
Не суй нос на чужую кухню
Недели с тех пор ощущались часами, минутами – дни. И несмотря на то, что в мой «почтовый ящик», роль которого играл всё тот же рюкзак, всего пару дней спустя после первой «посылки» было доставлено и зарядное устройство, я не находила ни времени, ни желания включать смартфон. Всецело растворилась в науке, всё внимание посвящала исследованиям, стараясь совсем не подпускать к сознанию мысли о себе, своём настоящем, прошлом и возможности будущего.
Беньямин не скрывал, как он доволен моей дисциплиной. А мне в условиях трудовых будней было вполне комфортно с ним. И понимание того, что все происходящие со мной болезненные события были его заслугой, в чём я уже нисколько не сомневалась, ведь галлюцинации исчезли все и разом, – я не хотела, да и не было сил его ненавидеть. Его всеобъемлющая, необозримая просвещённость захватывала, впечатляла снова и снова. А желание делиться знаниями со мной, пусть и небескорыстно, и лёгкость подачи, совсем размывали границы моего к Беньямину отношения.
Кстати, о границах! Я упустила момент, когда перестала натыкаться на запертые двери в поместье. Но это случилось, и мне позволили передвигаться в любом угодном для меня направлении. Заветный внутренний двор, который я так стремилась увидеть, оказался ничем не примечательным, унылым пространством с потоптанным газоном. Могли бы хоть фонтанчик по центру установить или дуб какой-нибудь посадить. Впрочем, моих предчувствий обнаружить там что-то эдакое, зловещее и преступное, этот двор не оправдал. С тех пор я утратила к нему всяческий интерес.
Одним тёплым вечером уходящего лета я воротилась в свою комнату из лаборатории затемно. Густые сумерки всюду расставили своих постовых – тёмно-серые тени. В открытое окно сквозь шёлковые занавески дул слабый ветерок, где-то внизу, во дворе стрекотали сверчки. Стоило мне перешагнуть через порог, как мне на глаза опять попался рюкзак, караулящий у письменного стола.
После «доставки» зарядки я убирала его обратно в шкаф, даже не заглядывая внутрь и не пытаясь выяснять, что за очередной «сюрприз» для меня приготовлен. Несмотря на сильнейшую усталость и совершенно прокипячённый нагрузками мозг, я обречённо взяла импровизированный «постомат» Феликса и уселась с ним на кровать.
Среди вещей я обнаружила лист тиснёной бумаги, сложенный в четыре раза.
Я развернула послание и недоумевая посмотрела на буквы неизвестного мне алфавита, написанные от руки.
– Потрясающе! – подняла бровь я, недовольно ухмыляясь. – Стоит ли мне заморачиваться с переводом текста по картинке? Или бросить в урну? Ведь совершенно очевидно, что ты подталкиваешь меня ради этого включить телефон! – прокричала я в потолок. И снова взглянула на уже знакомый небрежный почерк, как вдруг буквы стали обретать смысл.
И вот я уже читала вслух на прежде совершенно незнакомом языке. И даже знала наверняка, что это латынь!
«В одной далёкой крошечной стране жила-была прекрасная маленькая принцесса.
Ослушалась она однажды родительских наставлений не выходить в одиночестве за ворота их замка и направилась в лес на цветочную поляну собирать букет. Не случайно король с королевой запрещали дочери покидать двор. Злой колдун-людоед бесчинствовал по соседству: похищал таких, как она, маленьких девочек, пудрил им мозги, пока они жирели в его владениях, чтобы впоследствии их съесть.
Угодила и наша принцесса в ловушку старого злодея. И стал он её откармливать глупостями.
И принимала принцесса глупости, как щедрые угощения. Лопала всласть и не желала взглянуть в глаза правде: обратить внимание на рацион пленителя своего. Некогда чистый светлый разум её был поражён.
Ждала её та же участь, как и любую другую до неё…»
– Сказка ложь, да в ней намёк? Поздновато как-то! Америку, что ли, открыл? Будто бы мне не известно об их рационе. «Глупостями кормил»! Выдумает же такое.
Но суть послания была пока не важна, влекла возможность его прочесть. Сомнение испытывало мои нервы. Захваченная любопытством, я отбросила сумку и поспешила в библиотеку.
Пришлось поковыряться, чтобы отыскать книгу на латыни среди сотен тысяч других.
– Итак, момент истины. Боги! Я уже понимаю название! Всеобъемлющая книга по медицине, – в попытке осмыслить на мгновение я замерла. – Силы вселенной! – и пустилась в пляс от восторга. – Поверить не могу. Я действительно понимаю латынь. Да это ж уму не постижимо.
Этот дар, определённо, был лучше всех подарков. Я сделала глубокий вдох и, самую малость успокоившись, попробовала сказать на латыни вслух первое, что пришло в голову: – Latino vi scongiuro! Miraculum![3 - Я понимаю латынь! Чудо! (лат.)]
Не то чтобы такая прокачка открывает передо мной новые двери или даёт допуск к сокровенной информации… Ведь всё давно переведено! Но, чёрт побери, я говорю на латыни!
Я вдохновленно вытанцовывала глуповатые победные па, которые мы придумали с Густавом ещё в детстве, когда заметила наблюдающего за мной Беньямина.
– Скажите мне, что я схожу с ума, и я успокоюсь, – бойко продолжала я пробовать новый язык.
– Ослепительно! Вижу, вы оценили столь нетривиальный подарок? – Выходит, понял и меня, и происходящее он.
– Как музыки-то не хватает! – Каждой клеточкой тела я ощущала собственное оживление.
– Что за послание оставил Феликс?
– Назвал вас злым колдуном. И намекнул, что я для вас, как и любая до меня, – рацион. И кормите вы меня… глупостями!
Наставник поджал губы и понимающе покачал головой.
– Я прогуляюсь. Не возражаете?
С этой фразой я выскочила из библиотеки вприпрыжку, не дожидаясь ответа, и устремилась по коридору на улицу в лунный свет, впервые за долгое время чувствуя настоящий прилив бодрости и сил. Непреодолимое желание жить, двигаться, что-то делать заставляло меня скакать по гравийной дорожке, припевая на ходу весёлый мотив. Казалось бы, что такого полезного Феликс мне дал? Но от чего-то мой организм, изголодавшийся по «гормонам счастья», ликовал.
На весёлой волне, с беззаботной улыбкой я, сама того не осознавая, оказалась во внутреннем дворе.
По той картине необжитости, что я разглядела из окна, мне не показалось удивительным, что он никак не освещается в ночное время. Однако не зашторенная облаками луна серебренным светом озаряла закрытую территорию. Моё внимание привлекли его отблески от бледных фигур с противоположной от меня стороны.
Стараясь не выдавать своего присутствия, скрываясь в тени здания, я подбиралась всё ближе к любопытным объектам. И чем ближе я приближалась к ним, тем яснее для меня становилась чудовищная картина реальности, рядом с которой я живу.
Разного возраста тучные женщины в одинаковых ночных рубашках толпились в лунных отсветах на истоптанной траве. Ощущение стадности сложилось сразу. По их сплочённости, по невменяемому поведению: кто бездумно смотрел просто в сторону, в никуда, другие в землю, ни одна не наблюдала даже звёздное небо. Они напоминали овец, разве что траву не жевали.
Не желая напугать бедных женщин, я приложила все усилия, чтобы не выдать своего присутствия по пути на выход из этого адского двора.
Едва оказавшись на знакомой поляне, я понеслась, что есть духа. А, отбежав достаточно от поместья, орала, не жалея горла, до тех пор, пока не посыпались резонные вопросы.
А не доктора ли Беньямина эти «отруби» бывших подопечных? Зачем он их держит? Как им помочь? А, может, и для меня уготованы те же прогулки под ночным небом вместе со всеми?
Холодный ночной воздух обжигал надорванное горло. Я пыталась восстановить дыхание, делала глубокие вдохи и выдохи.
Как теперь быть? Позвать на помощь Феликса? Что я тут делаю? Какого чёрта со мной такое творится? От чего я здесь прячусь? Боюсь, страдаю, отключаюсь. Тогда как Феликс прав – я пухну от собственной глупости!
Глава 11
Скелетики в шкафу Беньямина,
или
Не забывайся!
– Это ваши подопытные там разгуливают? Кто они? Результат ваших неудачных экспериментов? – я застала Беньямина в его покоях за примеркой кошмарно несвойственного для него наряда. Кислотно-розовая шуба с длинным мехом, подсвеченная светодиодами, была накинута поверх обнажённого торса. – Что? Что случилось с вашими костюмами? – настолько неожиданно было видеть его разодетым, словно он собрался на маскарад в костюме сутенёра, что я на мгновение даже забыла о цели своего бесцеремонного вторжения.
– Вам не нравится? – деланно удивился док. – Пока я только примеряю. Но могу вас заверить, такое одеяние будет уместно там, где я планирую в него облачаться, – умышленно игнорируя мой наезд, он продолжал вертеться перед зеркалом.
– Плевать. Я была во внутреннем дворе! – Я должна была получить ответы, чего бы мне это ни стоило.
– То, что вы видели, является исключительно разумным решением индивида, веками ведущего оседлый образ жизни, – без стыда признался Беньямин. Поворачиваясь ко мне, он убрал руки в карманы брюк, по текстуре напоминающих кожу ярко зелёной змеи.
– К чему вы клоните? – я постаралась абстрагироваться от его экзотического внешнего вида и сконцентрироваться на действительно важном.
– Уверен, и без моих оправданий вам очевидна их роль.
Мне показалось, он испытывал меня: насколько я готова понять, принять и смириться с происходящим.
Он молчал.
– Это реально там у вас стадо?
– Реально всё, что вы воспринимаете таковым.
– Святые духи! Что? Я надеялась, что это очередной мой загон… вот и всё. Но вы утверждаете, будто это всего лишь разумное решение? Не понимаю причины необходимости держать что-то подобное в стенах собственного дома. Это же целая ферма! Ферма с людьми вместо коров!
Беньямин поправил ворот причудливой шубы и, прохаживаясь по комнате, спокойно пояснял:
– Вы уже слышали, что я давно не покидал ваш мир. Всё, что когда-то занимало меня, перестало быть столь привлекательным, чтобы побуждать меня регулярно оставлять пристанище. Итак, что делает человек, когда перестает выходить на охоту?
– Выращивает овощи, зерно, скотину!
– Совершенно верно! Вот и я выращиваю.
– Но это же абсурд! Преступление! Так нельзя!
– Почему?
– Потому что нельзя держать разумное существо в клетке!
– Разве они заперты?
– А разве нет?
– Ничуть. И что есть критерий разумности?
– Самосознание.
– Они не разумны.
Не веря своим ушам, я зажала их руками. Только Беньямина мой жест ни капельки не смутил. Он всё продолжал расхаживать, вертеться перед зеркалом и бойко вбивать в меня свои «истины». Чтобы не слышать его я попыталась сменить траекторию (может так его звуковая волна до меня не достанет), усевшись на корточки, уставилась в пол: разглядывала несносные витиеватые узоры на плитах. И всё равно его слышала.
– Видите ли, особи, которых вам пришлось наблюдать, далеко не в первом поколении рождаются и умирают с одной единственной миссией – дарить энергию. И поверьте мне, они счастливы! С самого рождения единственное, чего они жаждут, мои сосуды регулярно получают. И испытывают при этом безграничное блаженство. Их интеллект абсолютно примитивен, и ничто не заставляет их развиваться.
– Звучит, как наркозависимость, – пробубнила я себе между колен.
Он будто не услышал мою оценку и только сильнее распалялся:
– У каждой из них есть всё, что пинало человека к эволюции: пища, сон, тепло. Им нет необходимости предпринимать какие-то действия: они сыты и довольны. Если вы им откроете «ворота» сейчас и погоните прочь, вы только заставите их испытать глубочайший испуг. Забившись в угол, они будут ждать. Подобно старому верному псу, которого пытаются прогнать со двора, они станут надеяться на содержателя. Что он придёт и не позволит вам сломать их размеренную беззаботную жизнь.
– Как старый верный пёс? – я передёрнулась в ужасе. – Но… неужели ни одна из них не стремится к настоящей жизни?
– Вы меня не слушали, что ли? – Беньямин встал передо мной как вкопанный и наклонился, чтобы заглянуть мне прямо в глаза. А я отвернулась и тихо проговорила, почти себе под нос:
– Сложно в это поверить. Человек, собственно, и эволюционировал благодаря своему неугомонному стремлению к чему-то большему, лучшему…
– Не забывайте, подавляющее большинство человеческих особей исключительно слепо следовали за своим «пастухом». Упоминая других, следует отметить, что таковых единицы. Так было, есть и будет всегда.
– И что же, на вашей ферме за все эти годы не рождались «пастухи», способные поднять бунт, устроить революцию? – гневно вскинув голову, я, наконец, вскочила и встала подальше, у окна.
– Отчего же? Случалось. Стандартная практика любой фермы: дефективные единицы убирают, – он повёл плечами с таким невозмутимым видом, словно сказал, что остатки супа скисли, и он их вылил в унитаз.
– «Убирают»?
Он подтвердил мою догадку отрешённым кивком.
Слова, которыми я могла бы выразить степень негодования, возмущения, гнева не употребляют в диалоге со старшими. Но мой психотерапевт, он же учитель, он же пленитель, как определил его Феликс в своей сказке, – держит собственный человеческий хлев. Прямо здесь, в своём доме! И меня заставил сожительствовать со своим бесчеловечным злодеянием.
– Они не грамотны? – выдавила я сквозь зубы, в попытке заглушить охватывающее меня отчаяние.
– Разве не вы отчётливо сформулировали понятие разумности? Мне показалось, вы понимаете, о чём говорите. А вы следом заявляете об их грамотности. Вздор! Если обученностью можно назвать ряд команд, которые они знают и выполняют, ну, что ж. Давайте называть их грамотными!
– Не жалко, да? – я опустила голову, не в силах больше держать осанку. Мозг пух от таких откровений. Всё яснее мне становилось, насколько Беньямин был прав, скрывая от меня свою маленькую людскую ферму. И на кой ему сдалось «хвастаться» своими владениями. – А каково вам-то самому? Весело разве с такими овощами?
– Давным-давно я перестал превращать питание в веселье. Как минимум это неудобно. Случается, что веселье настолько захватывающее, что отвод внимания на поиски случайного сосуда, может грозить риском всё сорвать.
– То есть… вы не питаетесь теми, с кем играетесь. Точнее сказать, в кого играете.
– Именно.
Уму не постижимо! Одним сломаю жизнь, лишу адекватности, любых стремлений и ожиданий, уничтожу личности и, быть может, понаблюдаю за ними ещё какое-то время. А вдруг окажется интересно. Других, уже сломанных и изничтоженных, стану держать при себе в качестве источника питания.
– Что вы все так прикопались-то к человечеству? – выплюнула я скопившуюся обиду. – Вмешиваетесь в их жизни, быт, меняете ход истории… Ведёте свои жестокие игры. Неужели вам нечем заняться? В мире столько всего увлекательного, не изученного. Разве не интереснее исследовать? Его! Наш Мир! Чем издеваться над бедными людьми? – я надеялась на откровенный ответ.
– Ох, дитя! – Беньямин посмотрел на меня снисходительно, по-отечески. – Сколь трогательна ваша невинная наивность и забота о соплеменниках своих! – Мои надежды на откровение посыпались сквозь пальцы, при виде его умиляющегося лица (и на что я рассчитывала, он только вопросы горазд задавать), когда доктор вдруг удивил меня продолжением: – Вас, как и любого другого человека, невозможно вразумить, что это такое – жить вечно. Всё, что можно было узреть на этой планете, мы знаем наизусть. Всё непонятное давно ясно. На все вопросы получены ответы. Каждый навык усвоен, большинство из них мастерски, – он усмехнулся и намеренно замолчал, пристально глядя мне в глаза.
– Хотите сказать, что лишь человеческая душа ещё способна щекотать ваши нервы? – не без труда выпалила я.
– Хм, нервы? Это действительно так, порой сосуд приходится растормошить, чтобы вывести из равновесия.
