скачать книгу бесплатно
– Где обычно, в ежедневной доставке. Ты что, продукты ни разу не заказывал?
– Я.… понимаете, я на гражданке-то и не жил почти. Я сирота, воспитывался в специальном учреждении. А после него сразу в армию пошёл, там еду доставляли на грузовых дронах, а дежурные её готовили. Я готовить не очень любил, но раз в неделю приходилось. Я и сейчас могу приготовить, вы только скажите, где взять.
– Так вот оно что! – снова рассмеялась соседка, – Ну давай, слушай, расскажу тебе, откуда что берётся. Ты как раз вовремя: заказ надо сделать до десяти утра, чтоб к вечерней доставке успеть. У каждого квартала свой график, но раз в год его меняют, чтоб террористы не догадались. У нашего, получается, в пять часов, к этому времени все должны быть дома для идентификации личности. Без неё продуктов не получишь. Получается, в шесть поужинаешь, на следующий день позавтракаешь и пообедаешь остатками, а потом и новый набор доставят. Так, ну давай посмотрим, что тут у нас…
Юлиана Павловна подвела его к квадратной дверце в стене, сбоку от которой находился небольшой экранчик.
– Это наша точка самообеспечения. Каждый день утром выбираешь набор продуктов, а вечером его доставляют, прямо через это окошко, – деловито рассказывала она, – Есть наборы номер один, два и три. Мы с Егор Семёнычем раз в неделю второй заказываем, а в другие дни третий, пенсионные-то небольшие, сам понимаешь, не до роскоши сейчас.
– Так, значит, третий самый дешёвый? – уточнил Борис.
– Верно, но там и есть-то нечего, – старушка нажала на экран, – Вот, посмотри картинки, тут всё нарисовано.
Перед его глазами возникли изображения продуктов, при нажатии на которые уже знакомый механический голос зачитывал их описание. Юлиана Павловна со вкусом комментировала каждую картинку, как будто это были её старые знакомые или близкие родственники.
– Продуктовый набор номер три, – объявил голос из-за экрана, – Меню на 23 апреля 2060 года. Состав: хлеб категории «стандарт», сто граммов…
– Три куска, – пояснила соседка, – раньше он назывался «третьего сорта», а теперь, значит, «стандарт». Нормальный хлеб, вроде как, из шелухи, но, говорят, это даже полезно. Потом у нас масло, вот, нажимай.
– Продукт масляный, жиросодержащий, – подтвердил экран, – Со сливочным вкусом.
– Ну, насчёт вкуса это я не знаю, – смутилась старушка, – но с хлебушком хорошо пойдёт. Иногда бывает кисловатое, а иногда чуть горчит, но ты его проглотишь быстренько – и не заметишь! Так, дальше обязательно крупы, это твои углеводы. Посмотрим, что у них в этот раз… Батюшки, перловка. Ну как же так-то? Не повезло тебе, сынок, и Егор Семёныч, поди, расстроится. Она обычно сырая какая-то и плесенью пахнет, да и варится долго. Я сама-то больше рис люблю. Гречка тоже ничего, но рис, да с маслом – красота! Соли бы ещё, но её всегда мало кладут и только в начале недели. Ну да ладно, перловка так перловка, супчик сварим, мясной. Да, мясо обязательно надо кушать, в нём вся сила. Эти, кто наборы составляют, тоже не дураки, у них всё продумано.
– Фарш из мяса механической обвалки, – согласился с ней механический голос, – категории «стандарт». 250 граммов
– Мясо всегда одинаковое, из него можно котлетки слепить, но Егор Семёныч больше супчик уважает. Это сразу и первое, говорит, и второе, и на следующий день останется. Только смотри с перьями поаккуратнее, они иногда прям большие, а иногда мелкие попадаются, сразу-то и не разглядишь. Хотя, чего это я говорю? Ты ж молодой, глазастый. Ну и попить тут сегодня напиток чайный, 500 миллилитров, на вкус, как вода, но чистый, вроде как даже сладкий, можно подогреть, можно холодным пить. И обязательно фрукты сушёные, там витамины. Говорят, это меню составляет специальная комиссия, у них всё просчитано – сколько чего надо, чтоб мы здоровыми были. Ты только сразу их не ешь, в них грязи много, иногда червячки встречаются. Но это ничего, замочишь – и они все всплывают. Егор Семёныч говорит, это нам белок дополнительный. Я, бывает, из этих фруктов компотик варю, если сахарозаменитель есть. Сейчас его редко кладут, но у меня ещё старые запасы остались, я тебе дам, если хочешь.
«Фрукты сушёные, 80 граммов. Состав: яблоки – 40 граммов, сливы – 10 граммов, прочее – 30 граммов», – гордо объявил голос из экрана, демонстрируя аппетитную картинку спелых яблок в окружении слив, груш, винограда и «прочего».
Юлиана Павловна немного полюбовалась фруктами и с некоторым сожалением смахнула картинку в сторону.
– Так, ну тут ещё консервы «Здоровый день», – продолжала она, – И закуска «Наше лето», это будет на обед. Ну и завтрак, само собой. Там всё сушёное или в порошке, так что не испортится. Раньше-то у нас холодильники были, а потом как пошли перебои с электричеством, они и не нужны стали, всё равно в них продукты долго не хранились. Так, и что это у нас там на завтрак? Яичный порошок для омлета, хлеб, сушёная свёкла, белковый напиток с молочнокислыми бактериями и… неужели!? Печенье! Нет, ты только глянь, печенье из первого набора! Целых сто граммов! Оно, конечно, просроченное будет и может даже сыроватое, вряд ли они положат нам свежее в третий, но и на том спасибо, мы ж не баре какие, правда?
Борис не знал, сильно ли радоваться ему неожиданному подарку в виде прогорклого печенья, но на всякий случай одобрительно закивал.
– Ну и напоследок витаминный порошок и капсула с рыбьем жиром, всё примешь утром. Да, сынок, не забудь: газ на плите включают на 4 часа в день – с 8 до 10 утра и с 5 до 7 вечера. Опоздаешь – останешься без еды. Ну обед, понятное дело, не в счёт, его разогревать не надо. Тут две конфорки. На одной я буду готовить, на другой – ты. И контейнеры от еды не выбрасывай, их нужно раз в неделю сдавать, а то деньги спишут. «Да ты не бойся! – она заметила его смущение и ласково улыбнулась, – Научу тебя, не переживай!» Всё, свои наборы я заказала, а ты посмотри ещё, понажимай. Я пока тут порядок наведу, воду вот, кажется, дали, слышишь, в трубах шумит?
Борис ещё несколько минут потыкал в картинки на экране, но так ничего и не понял, кроме того, что всё ещё ужасно голоден и внутренне готов смириться даже с масляным жиросодержащим продуктом и червями в сухофруктах. В конце концов, он решил сильно не шиковать и заказал набор номер три. Экран подтвердил списание средств с его лицевого счёта, и он с тоской отметил про себя, что доставят еду только через шесть с половиной часов. Надо было чем-то занять себя на это время, желательно чем-то полезным, и Борис даже подумал, что неплохо было бы предложить соседке помощь в уборке кухни, тем более что воду могли отключить в любой момент.
Его раздумья прервал голос Егора Семёныча, прогремевший на всю квартиру: «Бабка! Ну-ка быстро шурши сюда! Громов выступает!» Юлиана Павловна заохала, бросила тряпку, которой вытирала что-то со стола, и суетливо пошаркала в свою комнату. Борис тоже хотел послушать речь президента и пошёл к себе.
Его транслятор уже подключился к Национальной вещательной сети, и из окошка передавалась голограмма от Первого вещательного канала – изображение Дворца Народного Благосостояния на фоне белоснежного флага Республики Грисея. Заиграла знакомая торжественная мелодия гимна, и картинка сменилась. За огромным деревянным столом, на фоне золотого герба, сидел плечистый человек в строгом костюме и тёмно-синем галстуке. Его лицо было серьёзным и грубоватым, но в то же самое время странно располагающим к себе и моментально вызывающим безусловное доверие.
– Внимание! Выступает Президент Республики Грисея Георгий Гаврилович Громов! – объявил диктор за кадром. После небольшой паузы президент начал свою речь. Каждое слово он произносил чётко и с небольшим нажимом, подчёркивая его значимость и весомость, а лицо его при этом оставалось практически неподвижным, разрезаемое на две части острой линией тонких губ.
«Уважаемые сограждане! Дорогие друзья! Наша страна готовится к самому важному празднику для каждого из нас – Дню Великого Освобождения. Совсем скоро все мы в очередной раз пожелаем друг другу добра, счастья и процветания, а самое главное – мирного неба над головой. Знаю, что вам нелегко приходится в это неспокойное время, когда угроза с запада и востока не даёт нам жить, работать и воспитывать детей. Но, прошу вас, не волнуйтесь. Каждый день наши доблестные бойцы задерживают сотни тайных агентов, пытающихся прорваться в мирные города и уничтожить их изнутри. Каждую ночь наша техника обезвреживает десятки высокотехнологичных бомбардировщиков-камикадзе, готовых сбросить снаряды и капсулы с ядом на наши с вами дома, больницы, заводы. И каждый день вы, простые граждане, сами того не замечая, боретесь с этими выродками, с этими садистами, которых даже назвать людьми-то нельзя. Да, вам приходится обеспечивать себя маскировкой, ваши двери постоянно закрыты для врага, вы иногда недоедаете, и не всегда в ваших жилищах есть тепло и вода. Но, дорогие друзья, в этом и есть смысл Великого Освобождения – потерпеть немного, чтобы в итоге наша великая Республика смогла побороть всех тех, кто посягает на нашу честь и достоинство, чтобы она положила конец их зверствам и навсегда стёрла их с лица земли.
Этот великий день отмечается уже не одно десятилетие, и наше государство крепчает с каждым годом, проведённым в боях. Наша миссия, наше великое предназначение – оградить весь мир от зла, залегающего в землях наших ближайших географических соседей. Если бы не мы, оно бы уже давно сожрало всю планету и даже не подавилось бы ей. Но что ещё ужаснее – это вселенское зло пытается укорениться и в умах наших сограждан – тех, кто слишком слаб, чтобы сопротивляться ему. Да, дорогие друзья, среди ваших знакомых, родных и близких есть несознательные и, откровенно говоря, недалёкие индивидуумы, которые позволили себе усомниться в правоте государственной доктрины, в правоте, которая выстояла не одну войну, которая спасла и продолжает спасать миллионы жизней. Наш долг – не позволить никому дискредитировать великие подвиги наших сограждан, наших отцов, дедов, прадедов. Ни одна живая душа не смеет очернить тех, кто отдал и продолжает отдавать свои жизни во имя Великого Освобождения всех народов нашей Республики. Мы все будем беспощадными к врагу, который, в свою очередь, беспощаден к вам. И, разумеется, вы сами ни при каких обстоятельствах не должны сомневаться в нашей победе – в победе правды над ложью, добра над злом, порядка над вселенским хаосом. От вас потребуется колоссальное количество сил и терпения, но вы всегда можете обратиться за поддержкой к вашим родным близким, а также ко мне лично. Мой пресс-секретарь ежедневно передаёт мне сотни ваших обращений, и я отвечаю на каждое из них, даже если я занят государственными делами. Потому что для меня нет ничего важнее моего народа, граждан моей страны. Все мои ответы будут оглашены в рамках ежегодной пресс-конференции, приуроченной ко Дню Всеобщего Голосования
А сейчас я хочу объявить вам о принятых мной недавно решениях: во-первых, в этот День Великого Освобождения, как и в прошлые годы, двери ваших квартир будут разблокированы, и вы сможете лично поздравить своих родных и близких с нашим общим праздником. График выхода и прихода будет доступен на Государственном информационном портале за семьдесят два часа до праздника. Во-вторых, я распорядился накануне этого великого дня выдать каждому из вас дополнительный продуктовый набор номер два. Проведите вечер за семейным столом, вспоминая наших предков, для которых такая еда была непозволительной роскошью. Спасибо вам, дорогие сограждане! Помните: освобождение – это дело каждого из нас, только вместе мы сможем выстоять и сохранить наше государство для следующих поколений».
Опять заиграл гимн, и вместе с ним послышался голос Юлианы Павловны из соседней комнаты: «Спаситель! Кормилец! Молодец!» «Отлично. Гениально. Просто замечательно», – вторил ей Егор Семёнович. Борис только сейчас заметил, что всё это время по привычке простоял по стойке смирно – именно так он привык слушать речи президента все эти годы, и не только потому, что того требовал армейский устав. Громов был для него не просто безликим воплощением власти, а старшим братом и товарищем, можно даже сказать, близким другом, готовым в любой момент, в любой самой сложной ситуации прийти ему на выручку. В Центре патриотического воспитания, куда он попал примерно через год после Великих Выборов 2035, на которых народ в первый раз единогласно проголосовал за Громова, всем детям нужно было обязательно изучить биографию президента, постоянно обрастающую новыми деталями и подробностями. Первые пару лет он провёл в подготовительных в классах, где уроков как таковых не было, и дети должны были лишь обучаться общественно полезному труду, а в остальное время сидеть тихо и не мешаться под ногами у старших. Но всё равно каждый вечер воспитатели рассаживали своих подопечных на маленькие скрипучие стульчики (Боре всегда доставался самый маленький и самый скрипучий) и демонстрировали им картинки с историями из жизни президента, сопровождая это поучительными комментариями.
«Когда нашему президенту было 7 лет, – вкрадчивым голосом начинала Наталья Евгеньевна, – он увидел, как хулиганы пытаются отнять у малыша его любимую игрушку (Миша, вытащи палец из носа). Георгий Громов не смог пройти мимо этой несправедливости и несмотря на то, что хулиганов было больше и они были старше него, храбро бросился на них и побил их всех (Захар, я разве разрешала вставать? Ну-ка быстро на место!). Будущий президент знал, что добром можно победить любое зло, и хулиганы при виде его бесстрашия трусливо отступили. Вот так и сейчас отступают тайные агенты и террористы, когда видят, что им не будет пощады от Георгия Громова (Боря, перестань качаться на стуле, ты нам всю мебель переломаешь, а платить за неё кто будет? – Наталья Егвеньена, а почему Громов не может прийти и починить нам стулья? Он что, не умеет? – Да как у тебя язык поворачивается говорить такое! Это же твой президент! Почему? Потому что потому! Как будто ему больше нечем заняться, только всяким отбросам вроде тебя стулья чинить. Рот закрыл, ровно сел, руки на колени, живо!). И вы, дети, должны понимать, в какое счастливое время и в какой замечательной стране вы живёте. Когда по всему миру разрываются снаряды и гибнут миллионы детишек, таких же, как вы, и их родителей, мы все находимся под надёжной защитой нашего всемогущего президента (Наталья Евгеньевна, а Саша за обедом мне в компот плюнул! А Громов его за это тоже побьет?)
На этом патриотическое воспитание не заканчивалось. Когда детям исполнялось 11 лет и они переходили на среднюю ступень образования, каждый был обязан вступить в ряды Единой Молодёжной Организации. В то время эта процедура была достаточно новой и не опробованной, но одно было понятно точно – роль в ней не гарантировалась автоматически. Каждому кандидату нужно было пройти испытание и по его результатам, а также в соответствии с предыдущими личными достижениями, получить повязку, которую требовалось постоянно носить на правой руке. Белые повязки выдавались лучшим ученикам – отличникам в учёбе, демонстрирующим преданное и безоговорочное следование идеалам Партии Национального Единства. Голубые повязки предназначались для детей со средними умственными способностями, про которых можно было сказать только то, что они пока не в полной мере соответствуют требованиям, предъявляемым к молодому поколению. И, наконец, коричневые повязки были для неудачников и «неблагонадёжных» – тех, кто не мог или не хотел чётко следовать правилам и беспрекословно выполнять приказы старших. Коричневая повязка была не просто твоим позором. Все знали, что во взрослом возрасте она могла доставить очень серьёзные неприятности своему владельцу, хотя никто и не уточнял, какие именно. Боря очень боялся, что ему по какому-то недоразумению достанется именно коричневый цвет, и за пару месяцев до процедуры вступления старался как можно лучше отвечать на уроках и как можно меньше попадаться на глаза воспитателям в свободное время.
7 октября, ровно в шестую годовщину Великих Выборов, всех одиннадцатилеток, а их в ЦПВ было не меньше тридцати, собрали в актовом зале перед экзаменационной комиссией, состоявшей из пяти преподавателей и пары муниципальных депутатов. Детей вызывали на сцену по одному, начиная с лучших и заканчивая кандидатами на коричневую повязку. Борис рассчитал, что его пригласят где-то в середине, потому что в этом учебном году он уже успел нахватать троек по обществоведению и ввязаться в пару неприятных драк, но при этом несколько пятёрок у него тоже было, даже по политической истории, которая ценилась выше всех остальных предметов. Пока отличники с гордостью несли свои белые повязки, он решил немного подготовиться и стал повторять в уме все даты и события, о которых его могли спросить на тесте по политической информации. Но минут через двадцать ему надоело, и он принялся рассматривать лампочки на потолке, половина из которых не горела из соображений экономии электричества, и рисовать в уме очередную картинку, где придуманный им лично герой Генерал Мухожук сражается с армией злобного Дерьмодеда – старого карлика с огромными стеклянными глазами и руками-клешнями. Когда, наконец, председатель комиссии выкрикнул: «Арсеньев Борис!», у Бори подкосились колени. Он вскочил с места и с надеждой взглянул на закрытую дверь, словно собираясь сбежать. Он был уверен, что сейчас все начнут пялиться на его мятые брюки и ботинки, которые он заляпал кашей на завтраке и так и не удосужился оттереть.
Всё началось с теста по государственной символике Республики Грисея. Для начала Борис торжественно опустился на одно колено перед бело-голубым флагом, потом, поднявшись, подошёл к висящему на стене гербу, твёрдой рукой показал, где на нём находятся лучи солнца и назвал значение каждого из них (первый – народ, второй – партия, третий – президент, четвёртый – природные ресурсы). Следующим заданием было спеть первый куплет государственного гимна, и Боря, окрылённый предыдущим успехом, был уверен, что его он тоже не завалит. Гимн играли каждое утро во время процедуры водружения государственного флага и каждый вечер перед отбоем, и эти слова уже намертво въелись в мозг каждого воспитанника.
– Страна добра! Страна свободы! Страна невиданных высот! – заголосил Борис, даже не дождавшись, когда заиграет музыка.
– Стоп-стоп-стоп! – перебил его учитель по эстетическому воспитанию, – Я знаю, что пение – это сложное мастерство, и не всем оно даётся. Возможно даже тебе медведь на ухо наступил в детстве и не просто наступил, а конкретно так потоптался на нём (Зал взорвался хохотом, а Боря покраснел). Но, может быть, ты хотя бы постараешься попадать в какие-нибудь ноты, всё равно, в какие, просто чтобы не было такой какофонии? Это же гимн, молодой человек, гимн страны, которая тебя кормит, поит и защищает! Неужели нельзя проявить к нему хоть немного уважения? Неуд!
Борис повесил голову. Следующим шёл ненавистный тест по политинформации, который, к тому же, принимал самый отвратительный учитель в ЦПВ – историк. Мало того, что у него был мерзкий визгливый голос, так ещё и не хватало одного глаза, и ты никогда не мог понять, смотрит ли он на тебя или на твоего соседа по парте. Поговаривали, что дома его хорошенько поколачивала его собственная жена – такая же мерзкая и визгливая, но, возможно, это были лишь байки обиженных им учеников.
– Так-с, – процедил сквозь зубы историк, – быстро называем три главных богатства Республики Грисея.
– Нефть, газ и уголь! – выкрикнул Борис, радуясь, что первый вопрос оказался таким простым.
– Да ты с ума сошёл, сопливец! – учитель сдвинул на нос очки и посмотрел куда-то вдаль, возможно, на Бориса, – Думай давай! Вторая попытка.
– Леса, реки и поля?
– Не, ну оно определённо издевается! Это неблагодарное создание! – Следующий вопрос: предпосылки Великого Противостояния 1950–1960 годов?
– Нууу… – Борис, вроде, знал ответ, но боялся, что он опять окажется неверным, – Это… угрозы безопасности, целостности и нерушимости наших границ, кажется.
– Ииии? Ответ неполный.
– Формирование… как его… оппозиционного фронта, кажется…
– Из тебя всё клещами надо тянуть? Формирование где?
– В соседних недружественных государствах?
– Ладно, это ты сдал. Последний вопрос: что гарантировал Георгий Громов гражданам Республики в своей предвыборной программе на Великих Выборах 2035?
– Свободу слова, свободу совести, свободу средств массовой информации, права? собственности, – Борис хорошо помнил этот текст, потому что когда-то получил по нему двойку и был вынужден потом в течение недели рассказывать его перед началом урока.
– И что объединяет эти понятия? – не унимался историк.
– А разве это был не последний вопрос? – всхлипнул Боря.
– Молчать! – взвизгнул учитель и ударил кулаком по столу, – Что объединяет эти понятия, необразованная ты скотина?
– Это… как его… они являются… основополагающими элементами цивилизованного общества, – пропищал Борис, ожидая нового удара по столу. Он не знал, что такое «основополагающие элементы» и не имел никакого представления о «цивилизованном обществе» и его отличиях от «нецивилизованного», но, к счастью, от воспитанников не требовалось вдумываться в смысл того, что им внушалось. Надо было лишь запоминать и воспроизводить нужную информации в нужный момент, но как раз с этим у Бори были проблемы. С самого детства память подводила его – то полностью вычёркивая события, которые когда-то происходили с ним, то, наоборот, рисуя картины, которых никогда не было в реальности, что порядком бесило его, особенно когда ему доставалось за это от учителей.
– Как-то так, – историк немного успокоился, – Кажется, твой мозг больше ни на что не способен. Удовлетворительно! Иди готовься к тесту на физ. пригодность.
Боря быстро скинул рубашку, под которой оказалась футболка, изначально белая, но сейчас скорее грязно-серая. Под брюки он предусмотрительно надел синие шорты, и через пару минут уже стоял перед комиссией, сверкая тощими коленями.
– Тридцать приседаний, тридцать скручиваний, тридцать отжиманий, десять минут, время пошло! – скомандовал физрук.
Борис закончил даже раньше.
– Хороший парень. Хорошая форма. Будет отличным солдатом, – похвалил его физрук, – Так, подожди, а чего это у тебя все руки и ноги в синяках? Вот эти два совсем свежие. Драться любишь?
– Нет, не люблю, – Боря немного запыхался, – Это просто так… Я случайно…
– Евгений Петрович, голубчик, – простонал историк, – У нас их ещё осталось штук пятнадцать, а времени шестой час. Комендантский час, между прочим, ещё никто не отменял. Нам всем, как бы, не хочется ночевать в этой богадельне, поверьте. Давайте закончим с ним, если у вас нет вопросов по существу. Этот, как там тебя, Арсеньев. Иди получай свою синюю повязку и поживее!
Борис ринулся к секретарю комиссии, выдававшему повязки, от радости забыв натянуть штаны и рубашку, за что немедленно получил очередную порцию замечаний.
– Говори клятву, недоумок, – прикрикнул историк, который, видимо, считал себя главным режиссёром всего этого действа.
– Я, Борис Арсеньев, честный и преданный гражданин Республики Грисея, истинный патриот и приверженец идеям Партии, получая этот символ государства перед своими наставниками и товарищами, торжественно клянусь. Оставить свои личные цели и эти, как их… эм… ам… амбиции… Жить… не, не так… Действовать лишь во благо своей страны и её граждан, всеми силами стремиться к её благосостоянию и процветанию. Жить в соответствии с указаниями Партии Национального Единства, брать пример с народных героев и неизменно повторять их подвиги на пути к будущему… как там… а, к светлому будущему для себя и для своей родины! Во имя добра и справедливости!
– Во имя добра и справедливости! – одобрительно закивала комиссия.
– Во имя добра и справедливости! – откликнулся зал десятками детских голосов.
Борис гордился собой. Пусть он и не получил белую повязку, но синяя ему нравилась не меньше. Первые несколько месяцев после вступления в Организацию он каждый вечер аккуратно вешал её на стул рядом со своей кроватью, предварительно отряхнув и разгладив, а утром повязывал поверх рукава рубашки, стараясь, чтобы узел был ровным, как им показывали на занятиях по политинформации. Но потом повязка испачкалась кровью в очередной драке, а после и вовсе порвалась и стала похожей на половую тряпку. Новую должны были выдать только в следующем учебном году, и всё оставшееся время Боря ежедневно получал нагоняй за «неуважительное отношение к государственному символу» и был лишён то обеда, то ужина, то прогулки.
Но вступление в Единую Молодёжную Организацию было лишь началом его мучений. От каждого гражданина Республики требовалось досконально знать историю своей страны, включая «Догромовский» и «Громовский» периоды. И если с Громовским периодом, начавшимся в 2035 году, всё было более или менее ясно, то история до его прихода к власти была какой-то вялой и несвязанной, как будто бабушка, забыв начало сказки, рассказывала её с середины, лишь вкратце упомянув события, предшествующие основной сюжетной линии. Республика Грисея, как утверждалось в учебниках, всегда была страной, где вся власть принадлежала народу. Правители, стоявшие у руля в разные моменты истории, лишь помогали простым людям достигать благих целей, коими были, как водится, мир, добро и справедливость для всех и для каждого. У этих правителей не было имён, а лишь эпитеты: Мудрый Лидер, Истребитель Врагов, Крепкий Хозяйственник, Авторитетный Политик – все они были то ли одним человеком, то ли разными, но это было неважно, потому что на первом месте всегда стояли простые граждане. Народ во главе с Истребителем Врагов одержал победу в Великом Противостоянии. Мудрый Лидер возглавил общественное движение по искоренению чуждых ценностей в Республике. Вместе с Крепким Хозяйственником люди вывели экономику страны в пятёрку мировых лидеров. Однако Борис помнил, что в самом начале пребывания в ЦПВ им рассказывали ещё и о Дестабилизаторе – враге президента Громова и всей Республики. В какой-то момент, ещё до Великих Выборов, этот персонаж, чьё настоящее имя также нигде не упоминалось, захватил власть в стране и начал планомерное уничтожение её экономики, культуры и тех граждан, которые пытались ему противостоять. Для укрепления собственной власти Дестабилизатор заключил союз с несколькими государствами – историческими врагами Республики, которые всегда были не прочь поживиться её богатыми природными ресурсами. Они растащили всё, что ещё не было присвоено президентом-предателем, и в обмен на эту вседозволенность всячески содействовали преступным властям в подавлении любых попыток сопротивления. Этот период был мрачным и жестоким, и никто не был уверен в собственном будущем, и именно поэтому позже историки назвали его Временем Нестабильности. Через пару лет после захвата Дестабилизатором власти на политической сцене появился новый молодой лидер – Георгий Громов, готовый бороться за свободу и справедливость. Дестабилизатор занервничал. Он заключил ещё несколько нелепейших сделок с недружественными странами, пригрозил всем, кто последует за Громовым, смертной казнью, произнёс воинственную речь на Совете по защите границ и в конце концов попытался скрыться в своей резиденции на юге страны. Его, конечно, поймали и отдали под трибунал как раз накануне Великих Выборов, на которых все сто процентов населения проголосовали за Громова. Дестабилизатор, понимая, что правосудия ему не избежать, начал юлить, отрицать все свои преступления, клясться в верности Республике Грисея и был даже готов отдать всё награбленное за годы своего правления. История умалчивала о том, что случилось с ним после избрания Громова. Вероятнее всего, его расстреляли, а его имя, вернее, прозвище, ещё несколько лет использовалось в качестве примера того, что может случиться, если кто-то попытается пойти против воли народа. А потом и прозвище забылось, как будто никакого Дестабилизатора и не было никогда. Враги стали более безликими: террористы, которые иногда именовались «неосадистами» – армия недружественных государств, подступившая вплотную к границам страны, и тайные агенты – сотрудники иностранных спецслужб, которые занимались диверсиями и саботажем на территории Республики. Также в разряд врагов непременно включали и внутреннюю угрозу, а именно, предателей и коллаборационистов – граждан, которые позволили себе усомниться в государственной доктрине и высказывали абсурдные идеи, противоречащие здравому смыслу и логичным речам президента Громова. Первые два вида врагов именовались «Чёрная чума», а третий в простонародье был известен как «поганые демокрасты», но независимо от названия любой сознательный грисеец был обязан идентифицировать угрозу и испытывать праведный гнев по отношению к ней. Этот гнев был личным долгом каждого преданного отечеству патриота, его обязанностью, его тенью. Эту ненависть надо было постоянно носить в своём сердце, надевать утром вместе с нижним бельём и одеждой, взращивать, культивировать, кормить правильными трансляциями и демонстрировать её своим согражданам, чтобы они, не приведи Господь, не заподозрили тебя в коллаборационизме и поддержке либерастической брехни. И если ты всё делал правильно, если ненавидел в соответствии со специально утверждённым госстандартом и едиными государственными нормами, то ты непременно получал заслуженное вознаграждение в виде всепоглощающего единения с теми, кто испытывал те же самые чувства.
Когда воспитанникам исполнялось пятнадцать лет, их срок пребывания в ЦПВ заканчивался, и каждому необходимо было сдать выпускной экзамен по новейшей политической истории Республики Грисея с 2000 по 2040 год. Экзамен состоял из двух частей. Для первой было достаточно зазубрить около тридцати важнейших дат и событий, связанных с ними, и Борис, зная об особенностях своей памяти, начал готовиться к нему заранее, каждый вечер бормоча себе под нос: «22 мая 2000 года – самопровозглашение Северного Ниама, 13 января 2001 года – начало действий по восстановлению границ, 14 октября 2005 года – первый съезд Партии Народного Единства…» Во второй части экзамена, которая сдавалась перед комиссией из Комитета по народному образованию и просвещению, нужно было подробно пересказать биографию президента Громова, привести не менее десяти цитат из его работ и ответить на произвольные вопросы о политике Партии Народного Единства, которую он представлял. Борис честно пытался уложить у себя в голове эту кучу информации, и ему даже удалось запомнить почти все события ранних лет жизни президента (родился в 1990 году в семье рабочих, в 14 лет ушёл на фронт (Борис так и не понял, на какой, потому что в то время, вроде, никакой войны не было, судя по заученным им датам), убил 56 вражеских солдат, спас 30 сослуживцев, был ранен, взят в плен, где подвергался нечеловеческим пыткам, бежал, убив всех своих мучителей, взял на себя командование каким-то там батальоном, трижды награждён Орденом Мужества, и так далее и тому подобное). Но потом, после возвращения с войны, Громов начал совершать подвиги с такой частотой, что они просто не могли удержаться в памяти среднестатистического подростка. Его речь, посвящённая победе на Великих Выборах, изобиловала цитатами, каждую из которых необходимо было знать и уметь интерпретировать в свете политических событий того времени. «Патриотизм – неизменная составляющая жизни в Республике Грисея. Это то, что позволяет народу проявлять его высшие человеческие качества». «Богатейшее культурное наследие нашей страны возвышает душу каждого её гражданина и вдохновляет его на свершение новых подвигов и открытий». «Окружённое со всех сторон врагами, наше государство не только не подчинилось им, оно добилось колоссального прогресса во всех областях человеческой жизни». Эти цитаты воспитанники повторяли по сотне раз каждый день на каждом уроке политинформации, хором, потому что чтение и письмо давно исключили из расписания, и единственным способом выучить материал была механическая зубрёжка. Но Борис всё равно забывал то одно слово, то другое, то вообще смешивал две цитаты в одну, получая, что-то вроде «Патриотизм возвышает душу каждого гражданина Республики и вдохновляет его на свершение подвигов и открытий во всех областях человеческой жизни». Новые цитаты, как ни странно, звучали вполне осмысленно и частенько поучали одобрение одноглазого историка.
Ближе к выпуску из ЦПВ Борис загрустил. Несданный экзамен вполне мог охарактеризовать его как «неблагонадёжного гражданина», «коллаборациониста» или даже «грязного демокраста», и тогда о любой более или менее ответственной работе можно было забыть на долгие годы, а то и навсегда. Он в отчаянии пытался найти какой-то способ выучить хотя бы половину материала, потому что вторую половину можно было и сымпровизировать, но каждый раз, проснувшись утром, он обнаруживал, что всё выученное накануне вечером благополучно смешалось в кашу, приправленную разрозненными выкриками «родина», «народ», «благосостояние» и «приверженность». Борис уже был готов сдаться, как внезапно ему в голову пришла одна идея. Что если Громов – не просто лицо с портретов в классных комнатах, а близкий ему человек, скажем, родственник, скажем даже, дедушка. И он, Борис, сидя с ним в каком-нибудь уютном месте, скажем, на их любимом холмике, слушает его героические рассказы.
«А как тебе это, Борь? Знаешь, в 2033 году я был очень занят. У меня были большие планы на освобождение нашей страны, но мне нужна была помощь в их осуществлении. И я встречался с разными людьми, пытался убедить их встать на нашу сторону, поддержать наше стремление к освобождению. И был один очень важный человек, чьё содействие могло бы в корне переломить ситуацию, и поэтому мне надо было приложить немало усилий, чтобы переговоры с ним прошли успешно. Я долго готовился к ним, Борис, и я всё думал, как мне убедить его, как заставить поверить в то, что мои намерения серьёзны. И я кое-что придумал.
«Что, дедушка?»
«А вот послушай. Я пришёл на встречу не с пустыми руками. Я взял с собой одну вещь. Маленькую, но очень важную.
«И что это? Что это было, деда?»
«Гость нашей земли. Нашей родной земли, на которой рождались и умирали наши предки. Рождались свободными, до тех пор, пока кое-кто не покусился на их свободу. Я хотел, чтобы этот важный человек посмотрел, какой хрупкой и уязвимой, но в то же самое время прекрасной и неповторимой может быть наша страна. И знаешь, что я сказал ему?»
«Нет. Что?»
«Я сказал ему, что Республика Грисея – это не просто земля. Это отдельная культура, это мультиэтническая цивилизация, где каждый впитывает в себя частичку всего общества, соединяясь с ним в одно целое! Ну как? Запомнил?»
«Соединяясь с ним… в одно… целое…», – повторял Борис, радуясь тому, что ему удалось воспроизвести цитату без ошибок. Теперь каждая история о Громове приобрела для него оттенок личной вовлечённости, и он даже додумал несколько деталей, которые показались ему уместными, но не были включены в каноничное жизнеописание президента. В итоге Борис сдал экзамен на 56 баллов из ста, и комиссия была вполне довольна этим результатом. Конечно, как только он вышел из аудитории, он забыл и биографию, и свои маленькие дополнения к ней, но, справедливости ради, они ему так больше и не пригодились. В армии, куда он попал сразу после выпуска, у него не спросили ни одной цитаты или даты, а вместо этого сразу выдали пассатижи, отвезли на ближайшую РЛС и велели «осуществить плановые технические работы в течение отведённого регламентом времени». Что касается Громова, то президент с тех пор приобрёл для Бориса лицо – лицо силы, лицо власти и совсем немного – лицо его деда. И эта предпраздничная речь, которую он слушал в своём собственном доме, в 2060 году, успокоила его и в очередной раз убедила в том, что его жизнь под контролем, ведь за ней по-прежнему наблюдают всевидящие и по-отечески строгие глаза.
До прилёта дронов с продовольствием оставалась ещё уйма времени, и Борис решил заняться изучением новой обстановки. Транслятор уже подгрузил голосового помощника Катюшу – навигатора на просторах Суверенной информационной сети, готовую по его требованию найти и отобразить любые данные. В армии тоже было своё информационное пространство, которое называлось Зоркий и предназначалось исключительно для военных. По утрам, после завтрака, солдат, не задействованных в военных операциях, собирали в штабе, в обязательном порядке проводили процедуру биометрического контроля и включали новостную трансляцию, в которой в первую очередь в ней сообщалось о вражеских потерях, дислокации войск и ожидаемых погодных условиях на линии соприкосновения. Потом шёл мотивационный блок, рассказывающий о важности продолжения военных действий, о мужестве и отваге боевых командиров и армии в целом, а также о том, что победа не за горами и враг уже бежит с поля боя. В политическом блоке до солдат доводились последние известия и их аналитика, а в самом конце трансляции играл гимн, на фоне которого показывались кадры с бескрайними пейзажами и счастливыми людьми свободной Республики Грисея. Вечером, перед отбоем, процедура повторялась, за исключением того, что последним шёл художественный фильм минут на сорок, чаще комедийного характера, высмеивающий тупость и трусость врага.
В СИС всё было примерно так же – новостные трансляции Национальной вещательной сети шли за развлекательными, чередуясь с аналитическими программами, а если передача была тебе не интересна и не являлась обязательной к просмотру, можно было запросить показ обучающих материалов, советов на все случаи жизни, от маскировки квартир до правильного питания, а также совершить покупки в Национальном гипермаркете. Частью СИС был Государственный информационный портал, в котором каждый гражданин мог найти сведения о своих штрафах, начислениях и балансе на личном лицевом счёте, график подачи воды и работы обогревательных установок и текущие ограничения в своём районе. Подключившись к порталу, Борис первым делом запросил информацию о входящих денежных поступлениях.
– Так, Катюша, сообщи мне сумму всех переводов на мой лицевой счёт за последние пятнадцать лет, – скомандовал он.
– Проверяю. Пожалуйста, подождите… Найдено одно входящее поступление, – сообщил голосовой помощник.
– Одно? За все пятнадцать лет службы? – удивился Борис. Он был уверен, что каждый год ему, как и всем бойцам на фронте, производились выплаты от министерства обороны, о которых не раз говорили на собраниях отряда. Или он что-то перепутал?
– Одно входящее поступление от частного лица, – уточнила Катюша.
– Проверь переводы от министерства обороны, – настаивал Борис.
– Переводы от министерства обороны не найдены.
Борис оторопел. Как же так? Ему ведь ясно сказали, что за службу на фронте полагалась ежегодная компенсация в размере не менее десяти миллионов ГКБ. Должно быть, здесь какая-то ошибка. Могло быть такое, что средства ещё не успели прийти из-за проблем со связью? Ведь как-то он оплатил штраф на станции и заказал еду в пункте самообеспечения, а это значит, что деньги у него были. Система вполне могла сбоить и отображать неверную информацию, надо было лишь дождаться, пока её починят, и деньги поступят на счёт. Не может же случиться так, что его оставят здесь совсем одного без средств к существованию. Но в глубине души Борис догадывался, что, возможно, никакой компенсации не будет, и все его доводы были лишь самоуспокоением. Оглушенный и беспомощный, он откинулся на спинку стула, и ранение в очередной раз пронзило болью его позвоночник.
– Катюша, сообщи данные входящего поступления от частного лица, – попросил он, немного придя в себя.
– Найдено одно входящее поступление. Дата: 21 апреля 2060 года. Отправитель: Полковник Геннадий Петренко, внутренний номер скрыт. Сумма: восемь миллионов ГКБ. Комментарий: «Учись рисовать, Борис». Дальнейшая информация не найдена.
Борис не поверил своим ушам. Полковник Петренко? Неужели он только что получил восемь миллионов от совершенно чужого человека? Восемь миллионов от того, кто, вероятнее всего, знал, что военная компенсация так и не дойдёт до адресата? Почему же он не сказал об этом, когда отправлял его в запас? Ведь это немалые деньги. Откуда они у полковника? Он что, откладывал их для себя, но в последний момент передумал и решит отдать всё простому сержанту, коих в его роте было не менее тридцати? Или он чувствовал себя виноватым в его ранении и решил таким образом компенсировать это? Вопросов было больше, чем ответов, но было понятно одно: полученной суммы на первое время хватит с лихвой.
Борис хотел немедленно отправить полковнику сообщение с благодарностью, но, как назло, разрешенное для этого время закончилось, а следующего надо было ждать ещё три часа. Интервалы для общения были регулярными, но нечастыми, и в остальное время Правила социального взаимодействия позволяли гражданам пользоваться лишь ИДИОб – Интерактивными досками идеологического обмена, где каждый желающий мог разместить вопрос, мнение или пожелание и после его одобрения цензурой получить ответы от других пользователей. Борис решил разобраться с досками позже, а пока заняться более важным делом – выбором и покупкой вычислительного устройства для работы с графическими объектами.
– Так, Катюша, открой Национальный гипермаркет!
– Национальный гипермаркет загружен. Пожалуйста, выберите нужный раздел.
– Покажи всё, что есть.
– Предварительный просмотр товаров загружен.
Борис в первый раз видел такой огромный выбор. В гипермаркете было абсолютно всё, что могло понадобиться среднестатистическому гражданину: средства гигиены, мебель, спортивное снаряжение, игрушки и, конечно, электроника – как раз то, что ему было нужно прямо сейчас. Помимо вычислительных машин в продаже были и другие устройства – мобильные передатчики, которые выглядели совсем как телефоны из его детства, но, безусловно, имели более продвинутые характеристики, наручные таймеры со встроенным навигатором и будильником, трансляторы для тех, кому по какой-то причине захочется поменять стандартный, выданный государством. Была и масса других вещей с непонятными названиями и ещё более неясным предназначением. Борис подумал, что, наверное, для того, чтобы купить хоть что-то из этого, ему нужно будет лет пять работать не покладая рук, но эта мысль его не пугала. Он был готов к подвигам, пусть в тылу, пусть не с оружием в руках, он всё равно будет полезен своей стране, потому что так его воспитали, и служение родине было его главным священным долгом.
– Открой раздел с вычислительными машинами, авторизованными для работы с голограммами, – наконец приказал он Катюше.
– Открыто.
К выбору вычислительной машины надо было подойти со всей ответственностью, ведь это недешёвое устройство должно было прослужить Борису десять, а то и пятнадцать лет. Он начал с простых требований: процессор не ниже пятого поколения, экран с разрешением не ниже стандартного, электронное перо с функцией подбора цвета и растушёвки. Но постепенно он всё больше углублялся в детали, сравнивал характеристики и технические параметры, бомбардируя Катюшу всё новыми запросами и заставляя её по нескольку раз перечитывать описания и загружать новые изображения. В конце концов Борис понял, что окончательно запутался и был практически готов плюнуть на всё и вернуться к выбору позже, но в то же самое время понимал, что откладывать покупку было нельзя – чем быстрее он начнёт зарабатывать, тем быстрее сможет вернуть долг полковнику и начать откладывать деньги на собственные нужды. Примерно через час он наконец смог определиться с устройством, больше полагаясь на собственную интуицию, чем на теоретические знания, и сделал заказ, отметив про себя, что машина обошлась ему более чем в четыре миллиона ГКБ. Доставка на следующий день стоила дополнительные двадцать пять тысяч, но ждать обычной в течение недели он тоже не мог – каждый день был на счету, каждый заказ продовольственного набора казался ему непомерной тратой и, пока у него не было постоянного источника дохода от продажи голограмм, сердце его было не на месте.
Когда заказ вычислительной машины был подтверждён, Борис почувствовал невероятное облегчение и прикинул в уме оставшиеся средства. С учётом заплаченного на станции штрафа и четырёх миллионов, потраченных на устройство, у него должно было оставаться порядка трёх с половиной миллионов, что было не так уж и плохо. Еда, обучающие курсы основ графического дизайна, немного новой одежды и, в принципе, больше трат не планировалось. Борис пообещал себе завтра же подать заявку на открытие трудового листа и пробежаться по разделу предложений работы, чтобы понять, что сейчас происходит на рынке. Решив пока что немного отдохнуть от постоянного мельтешения картинок, он отвёл взгляд от транслятора и посмотрел в окно. Обои равнодушно перебирали те же самые три картинки, что и на кухне, и в этот раз они показались ему даже ещё более тусклыми. «Если долго смотреть на это, можно свихнуться», – подумал он и решил, что как только получит первую зарплату, обязательно поменяет их и докупит кое-что из мебели. Но если с мебелью всё было более или менее понятно, то смена маскировки на окнах была задачей не из лёгких. Каждый гражданин был обязан обеспечить защиту своего жилища от гражданского шпионажа, а именно, установить на окна непрозрачные шторы, которые показывали заранее загруженные картинки так, как если бы ты по-настоящему смотрел на улицу. Открывать окна запрещалось в связи с тем, что в воздухе мог содержаться распылённый террористами яд, а проветривание помещений производилось посредством системы кондиционирования, которая автоматически включалась через регулярные промежутки времени. Чтобы поменять обои, требовалось получить соответствующее разрешение на Государственном информационном портале и в назначенное время совершить все необходимые манипуляции в присутствии комиссии наблюдателей, а затем утилизировать старые обои по протоколу. Наличие маскировки проверялось патрулирующими дронами два раза в день, и наказание за её отсутствие было максимально суровым.
Борис ещё раз осмотрел комнату и задумался. Почему-то ему постоянно казалось, что он должен здесь что-то сделать, выполнить обещание, данное кому-то в детстве. Он был почти уверен, что это дело касалось то ли подоконника, то ли радиатора, но в чём конкретно оно заключалось, не помнил. Радиатор был совершенно обычным – с датчиком температуры в помещении и автоматическим выключением при превышении 22 градусов, такие стали устанавливать после Большого локдауна в 2042 году. Борис достал из рюкзака армейскую отвёртку и поскрёб ей шов, соединяющий радиатор и стену. Шов оказался достаточно прочным и был наглухо замазан цементом, а поверх него неаккуратно покрашен белой краской, пожелтевшей от времени. Борис на всякий случай поковырялся отвёрткой сначала под подоконником, а потом под плинтусом, но получил в своё распоряжение лишь противный кусок грязи, которая копилась там, вероятно, со времён его деда. Решив, что раскопок на сегодня хватит, он убрал отвёртку обратно в рюкзак, плюхнулся на раздолбанный диван и велел Катюше включить Первый вещательный канал.
Через пару секунд из транслятора появилась голограмма ведущего аналитической программы «Мы или они» – невысокого человека в белой рубашке и синем жилете, который смотрел прямо на Бориса и что-то оживлённо говорил. Его голос и интонации были странными – он начинал предложение почти шёпотом, а главные слова выкрикивал так, как будто его кололи иголкой в спину. Темой программы была Черная Чума, и ведущий произносил эти два слова, стиснув зубы, с таким пренебрежением, что они звучали почти как «Щщщёрная Щщщума». После его выразительной речи обо всех зверствах, которые мы потерпели от этих «выродков», начался репортаж из лагеря для военнопленных, где пойманные террористы содержались в просторных камерах со всеми удобствами. От ведущего остался только голос, комментирующий всё происходящее на экране.
«Вы видите, дорогие зрители, в каких условиях содержит наш президент этих дегенератов? Вы только посмотрите, какие большие помещения он выделил им, какие удобные кровати предоставил, какую красивую одежду выдал. А что у них сегодня на обед? Мясо! (выкрикнуто) Овощи! (выкрикнуто) Свежий хлеб! И вы думаете, что после всего этого они раскаялись? Перешли на сторону добра? Поменяли свои богомерзкие убеждения? Давайте послушаем, что говорят эти безумцы».
Мужчина во вражеской военной форме, как по команде, встал с аккуратно заправленной кровати, сделал несколько шагов вперёд и показал неприличный жест оператору.
