Вырождение

354

Там же. С. 98.

355

«‹…› почему тут именно Клод Бернар попался, а не Ньютон, не Галилей, не Дарвин. По всем видимостям, Клод Бернар попался просто потому, что попался. Просто Эмилю Золя подвернулось под руку „Введение к изучению опытной медицины“» (Там же. С. 99).

356

Там же. С. 101.

357

«Однако не точно ли так поступают и все другие романисты и поэты, не претендующие на титул экспериментаторов и не получающие его от глашатая новой формулы романа? Тургенев и Рафаил Зотов, Виктор Гюго и Достоевский, Золя и Гоголь разве не одинаково „ставят своих героев в условия, которых сами остаются хозяевами“, и не изучают предварительно „механизм фактов“?» (Там же. С. 108).

358

«В качестве рамки она [наследственность] уже не раз и употреблялась романистами (например, Евгением Сю), но, как и всякая рамка, она не предопределяла содержания романа. ‹…› Золя был бы совершенно прав, если бы объявил, что в устройстве рамки для „Ругон-Маккаров“ намерен держаться „новейших наук“, которые, дескать, я и буду изучать. ‹…› Но Золя не говорит, что он намерен только усвоить истины „новейших наук“ и утилизировать их в романе по мере сил и уменья. Он утверждает, что „экспериментаторы“ создадут и создают „научное знание“ при посредстве „опыта“. Это – чистый вздор» (Там же. С. 110).

359

Золя прекратил сотрудничество с «Вестником Европы» (гл. II.3) после неоднократного редакционного вмешательства М. М. Стасюлевича в тексты произведений. Успех романа «Западня» («L’Assommoir», 1877) обеспечил писателю финансовую стабильность, позволившую отказаться от русских гонораров (Gauthier P. E. Zola’s Literary Reputation in Russia prior to «L’Assommoir» // The French Review. 1959. № 33/1. P. 37–44. P. 43–44).

360

Арсеньев К. К. Современный роман в его представителях. VIII. Эмиль Зола // Вестник Европы. 1882. № 8. C. 643–696.

361

«‹…› искусство не может проникнуть в чуждую для него сферу, не может сразу овладеть тем, что приобретается многолетними учеными исследованиями. Гениальная гипотеза может опередить фактическое знание, может выставить смелое положение, предоставляя будущему приискание для него точных доказательств; но это должна быть во всяком случае гипотеза научная, т. е. основанная на достаточном числе несомненных научных данных. „Захватить и дополнить физиологию“ (выражение Золя в одном из критических его этюдов) экспериментальный роман, как и всякий другой, не в силах» (Там же. С. 676; курсив оригинала).

362

Арсеньев не только указывает на отсутствие у некоторых персонажей каких-либо наследственных признаков вырождения, но и подчеркивает, что созданная Золя модель «изначального невроза» (névrose originelle), которым страдала «прародительница» Ругон-Маккаров Аделаида Фук, не может служить отправной точкой для научного анализа наследственных закономерностей, так как, в свою очередь, восходит к заболеванию отца Аделаиды, о котором не сообщается ничего конкретного (Там же. С. 675). О противоречивом выборе «трещины», с которой начинается семейное вырождение Ругон-Маккаров, см. главу II.2 этой книги.

363

«Некоторые части ругон-маккаровской серии являются, таким образом, совершенно оторванными от физиологической ее темы. „Pot-Bouille“, например, не подвигает нас ни на шаг вперед в понимании нити, „математически ведущей“ от предков к потомкам и предрешающей, до известной степени, судьбу человека» (Там же. С. 670).

364

«Наследственность болезней – не такой центр, около которого удобно могла бы обращаться целая серия романов» (Там же. С. 674).

365

«Вопрос о наследственности имеет одну сторону, в разработке которой роман вполне компетентен. От родителей к детям, от предков к потомкам переходят не только патологические или физиологические особенности, но и способности, дарования, черты характера, психические предрасположения. Все это составляет, конечно, предмет изучения для физиологов – но не для них одних; психология вступает здесь во все права свои – а что такое романист, серьезно относящийся к своему призванию, как не психолог?» (Там же. С. 676–677).

366

Там же. С. 674.

367

«Итак, в смысле этюда о явлениях и законах наследственности ругон-маккаровская эпопея не может быть поставлена на ту высоту, о которой мечтал для нее Золя. Нить, сотканная им, не имеет ничего общего с строго математическою линию. Самые крепкие ее узлы – те, которые завязаны по старому способу, т. е. путем психического анализа; новый, физиологический цемент не сообщил постройке ни особой стройности и прочности, ни внутреннего единства» (Там же. С. 678–679).

368

«‹…› в изображении [современного французского общества] Золя часто достигает поразительной силы. ‹…› внутренняя жизнь французского общества при Наполеоне III-м изображена им в ряде картин, которые едва ли скоро будут забыты» (Там же. С. 679, 690). Спустя несколько лет Арсеньев снова посвятит экспериментальному роману Золя подробную статью, не содержащую, впрочем, каких-либо новых положений (Арсеньев К. К. Теория экспериментального романа // Арсеньев К. К. Критические этюды по русской литературе. Т. 2. СПб., 1888. C. 336–357).

369

«‹…› современный так называемый реальный роман опира[ется] на научный метод ‹…› последние формы, в которые вылился человеческий гений, – наука и реальный роман – уже носятся в высоте над жалкой бездной теолого-метафизического миропонимания ‹…›» (Ясинский И. И. [О. И.]. Эмиль Золя и Клод Бернар // Слово. 1879. № 10. C. 152–157. C. 152–153). О Ясинском как авторе произведений о вырождении см. главу IV.2 этой книги.

370

Там же. С. 156.

371

Там же. С. 157.

372

Вильчинский В. П. Русская критика 1880‐х годов в борьбе с натурализмом // Русская литература. 1974. № 4. С. 78–89.

373

Одной из страниц русской рецепции Золя на рубеже 1870–1880‐х годов стала публикация в либеральном журнале «Русская мысль» перевода написанной Марком Монье пародии на экспериментальный роман под названием «Сбитый с толку. Экспериментальный роман» («Un détraqué. Roman expérimental»): Monnier M. Сбитый с толку. Экспериментальный роман // Русская мысль. 1883. № 5. С. 161–196; № 6. С. 212–252; № 7. С. 218–268; № 8. С. 215–264). Напротив, на рубеже 1890–1900‐х годов ряд русских литературных критиков оценивают теорию экспериментального романа Золя всецело положительно, особенно в связи с прозой Чехова. Д. Н. Овсянико-Куликовский проводит различие между писателями-наблюдателями и писателями-экспериментаторами, причисляя к последним Гоголя, Толстого и Чехова (Овсянико-Куликовский Д. Н. Наблюдательный и экспериментальный методы в искусстве // Овсянико-Куликовский Д. Н. Собрание сочинений. Т. 6. СПб., 1911. C. 61–125). Леонид Гроссман тоже безоговорочно считает прозу Чехова натуралистической экспериментальной литературой (Гроссман Л. Натурализм Чехова // Вестник Европы. 1914. № 7. С. 218–247). Ср. также: Duncan Ph. A. Chekhov’s «An Attack of Nerves» as «Experimental» Narrative // Chekhov’s Art of Writing. A Collection of Critical Essays / Ed. by P. Debreczeny. Columbus, 1977. P. 112–122.

374

«И натуралистический роман, каким он предстает теперь перед нами, бесспорно, надо считать подлинным экспериментом, который романист производит над человеком с помощью своих наблюдений» (Золя. Экспериментальный роман. С. 245–246).

375

Gumbrecht. Zola im historischen Kontext. S. 15–20. В своей новаторской работе Гумбрехт указал на укорененность идей Золя в эпистеме XIX столетия, открыв тем самым путь для дальнейших исследований, позволивших по-новому оценить связь науки и литературы в творчестве французского писателя. Kolkenbrock-Netz. Fabrikation – Experiment – Schöpfung; Link-Heer U. Über den Anteil der Fiktionalität an der Psychopathologie des 19. Jahrhunderts // Zeitschrift für Literaturwissenschaft und Linguistik. 1983. № 51/5. S. 280–302; Link-Heer U. «Le mal a marché trop vite». Fortschritts- und Dekadenzbewußtsein im Spiegel des Nervositäts-Syndroms // Fortschrittsglaube und Dekadenzbewußtsein im Europa des 19. Jahrhunderts. Literatur – Kunst – Kulturgeschichte / Hg. von W. Drost. Heidelberg, 1986. S. 45–67; Müller. Zola und die Epistemologie seiner Zeit; Warning R. Kompensatorische Bilder einer «wilden Ontologie»: Zolas Les Rougon-Macquart // Poetica. 1990. № 22. S. 355–383; Kaiser E. Wissen und Erzählen bei Zola. Wirklichkeitsmodellierung in den Rougon-Macquart. Tübingen, 1990; Föcking M. Pathologia litteralis. Erzählte Wissenschaft und wissenschaftliches Erzählen im französischen 19. Jahrhundert. Tübingen, 2002. S. 311–345; Albers. Sehen und Wissen.

376

Михаэль Гампер указывает на другое возможное прочтение экспериментального романа, интерпретируя поэтику Золя не столько как «технику литературного производства», сколько как «вклад в регуляцию социального» (Gamper. Normalisierung/Denormalisierung. S. 150).

377

Kolkenbrock-Netz. Fabrikation – Experiment – Schöpfung. S. 212. О нарратологической интерпретации экспериментальной программы Золя см. также: Gumbrecht. Zola im historischen Kontext. S. 39–46; и Albers. Sehen und Wissen. S. 189–225, особенно 222–225. Ирене Альберс плодотворно использует этот подход в своем анализе творчества Золя с позиций теории медиа.

378

Bölsche W. Die wissenschaftlichen Grundlagen der Poesie. Prolegomena einer realistischen Ästhetik [1887]. Tübingen, 1976. S. 7.

379

Stöckmann I. Der Wille zum Willen. Der Naturalismus und die Gründung der literarischen Moderne 1880–1900. Berlin; New York, 2009. S. 61–70.

380

Pellini P. Naturalismo e verismo. Firenze, 1998. P. 28. Это одна из причин, объясняющих возникновение вышеописанной (гл. II.2) «поэтики повтора», столь важной для натурализма (Chevrel Y. Le Naturalisme. Paris, 1982. P. 118).

381

Можно также говорить о симуляции научной доказательности при помощи повествовательных приемов.

382

Suleiman S. R. Authoritarian Fictions. The Ideological Novel as a Literary Genre. 2nd ed. Princeton, 1993.

383

Valentino R. S. Vicissitudes of Genre in the Russian Novel: Turgenev’s Fathers and Sons, Chernyshevsky’s What Is to Be Done? Dostoevsky’s Demons, Gorky’s Mother. New York, 2001. P. 43–85.

384

Žmegač V. Der europäische Roman. Geschichte seiner Poetik. Tübingen, 1990. S. 203–205.

385

Merten S. Die Entstehung des Realismus aus der Poetik der Medizin. Die russische Literatur der 40er bis 60er Jahre des 19. Jahrhunderts. Wiesbaden, 2003. S. 124.

386

Термин «тенденциозный роман» ввел в употребление П. Н. Ткачев, влиятельный критик радикального журнала «Дело», в рецензии на романы А. К. Шеллера-Михайлова. См.: Ткачев П. Н. Тенденциозный роман // Дело. 1873. № 2. С. 1–29; № 6. С. 1–37; № 7. С. 364–396. Этим термином обычно обозначают нигилистический роман, тогда как консервативный аналог последнего называют «антинигилистическим романом».

387

Образ нигилиста в обеих разновидностях тенденциозного романа восходит к тургеневскому Базарову, причем нигилистический роман опирается на трактовку этого героя Писаревым, а антинигилистический воспринимает интерпретацию Базарова, предложенную Катковым (Paperno I. La prose des années 1870–1890 // Histoire de la littérature russe / Éd. par E. Etkind et al. Vol. 2/2 (Le temps du roman). Paris, 2005. P. 789–823. P. 808).

388

Примерами нигилистического романа служат «Светлов» («Шаг за шагом», 1870) И. В. Феодорова (Омулевского), «Николай Негорев, или Благополучный россиянин» (1870) И. А. Кущевского, «Без исхода» (1873) К. М. Станюковича, однако прежде всего – романы А. К. Шеллера-Михайлова. Среди антинигилистических романов следует упомянуть: «В водовороте» (1871) А. Ф. Писемского, «Кровавый пуф» (1875) В. В. Крестовского и ряд романов Б. М. Маркевича. К традиции «антинигилистического романа» также близки «Обрыв» (1869) И. А. Гончарова, «Дым» (1867) И. С. Тургенева, «Некуда» (1864) Н. С. Лескова и «Бесы» (1871–1872) Ф. М. Достоевского. Об антинигилистическом романе см.: Смирнов И. П. Психодиахронологика. Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней. М., 1994. С. 114–120; Старыгина Н. Н. Русский роман в ситуации философско-религиозной полемики 1860–1870‐х годов. М., 2003.

389

Лотман Л. М. Реализм русской литературы 60‐х годов XIX века. Л., 1974. С. 214–243.

390

«Les romans nihilistes et antinihilistes peuvent être considérés comme une série de vérifications de l’expérience menée par Tchernychevski dans Que faire? Dans le premier cas, l’expérience est réitérée avec succès et à chaque fois confirmée; dans le second, elle est réfutée. Dans le roman antinihiliste, certains paramètres du modèle expérimental de Tchernychevski sont maintenus comme autant de constantes (c’est le cas du milieu, ou „bouillon de culture“: une famille, un domaine nobiliaire ou la société d’une ville de province), d’autres, comme les traits psychologiques du héros et ses motivations, sont considérés comme variables. Placé dans des situations identiques, le héros, quoique guidé dans sa conduite par la même théorie (la même idée), se conduit différemment et différent est le résultat final» (Paperno. La prose des années 1870–1890. P. 809–810).

391

«Кроме физического эксперимента существует еще другой, получающий широкое применение на более высокой ступени умственного развития, – мысленный эксперимент или эксперимент в уме. Прожектер, фантазер, писатель романов, поэт социальных или технических утопий – все экспериментируют в уме. Но то же самое делают солидный купец, серьезный изобретатель или исследователь. Все они представляют себе известные условия и с этим представлением связывают ожидание, предположение известных последствий; они делают умственный опыт» (Мах Э. Умственный эксперимент // Мах Э. Познание и заблуждение – Очерки по психологии исследования / Пер. с нем. М., 2003. С. 191–207. С. 195). Этот абзац содержит сноску, в которой Мах ссылается на статью Золя об экспериментальном романе.

392

Zola. Le roman expérimental. P. 1179; Золя. Экспериментальный роман. С. 244–245.

393

Мах Э. Умственный эксперимент. С. 196–198. См. также: Мах Э. Преобразование и приспособление в естественно-научном мышлении // Мах Э. Популярно-научные очерки / Пер. с нем. Г. А. Котляра. СПб., 1909. С. 171–184.

394

Если Золя вслед за Бернаром использует «классическое» понятие эксперимента, то Мах развивает идею умственного эксперимента на основе своего монистического эмпиризма, не проводящего существенного различия между представлениями и эмпирическими фактами (Krauthausen K. Wirkliche Fiktionen. Gedankenexperimente in Wissenschaft und Literatur // Experiment und Literatur. Themen, Methoden, Theorien / Hg. von M. Gamper. Göttingen, 2010. S. 278–320. S. 305–314).

395

И это несмотря на программное отрицание воображения в позитивизме. Ср., в частности, у Огюста Конта: «Чистое воображение теряет тогда безвозвратно свое былое первенство в области мысли и неизбежно подчиняется наблюдению ‹…›» (Конт О. Дух позитивной философии (Слово о положительном мышлении) / Пер. с фр. И. А. Шапиро. Ростов н/Д., 2003. С. 73).

396

Brendel E. Intuition Pumps and the Proper Use of Thought Experiments // Dialectica. 2004. № 58/1. P. 89–108.

397

Lennox J. G. Darwinian Thought Experiments: A Function for Just-So Stories // Thought Experiments in Science and Philosophy / Ed. by T. Horowitz et al. Savage, 1991. P. 223–245.

398

Подробно о дарвиновском риторизме см. главу VII.1 этой книги.

399

Золя Э. Доктор Паскаль / Пер. с фр. Е. Яхниной // Золя Э. Собрание сочинений: В 26 т. Т. 16. М., 1962. С. 120. («Ah! Ces sciences commençantes, ces sciences où l’hypothèse balbutie et où l’imagination reste maîtresse, elles sont le domaine des poètes autant que des savants! Les poètes vont en pionniers, à l’avant-garde, et souvent ils découvrent les pays vierges, indiquent les solutions prochaines» – Zola. Œuvres. Vol. 6. P. 1234.)

400

Malinas Y. Zola et les hérédités imaginaires. Paris, 1985.

401

Krause M., Pethes N. Zwischen Erfahrung und Möglichkeit. Literarische Experimentalkulturen im 19. Jahrhundert // Literarische Experimentalkulturen. Poetologien des Experiments im 19. Jahrhundert / Hg. von M. Krause und N. Pethes. Würzburg, 2005. S. 7–18.

402

Hacking I. Einführung in die Philosophie der Naturwissenschaften. Stuttgart, 1996. S. 250.

403

Rheinberger H.-J. Experiment, Differenz, Schrift: Zur Geschichte epistemischer Dinge. Marburg, 1992. S. 25.

404

Moser W. Experiment and Fiction // Literature and Science as Modes of Expression / Ed. by F. Amrine. Dordrecht, 1989. P. 61–80; Literarische Experimentalkulturen. Poetologien des Experiments im 19. Jahrhundert / Hg. von M. Krause und N. Pethes. Würzburg, 2005; Pethes N. Zöglinge der Natur. Der literarische Menschenversuch des 18. Jahrhunderts. Göttingen, 2007; «Es ist nun einmal zum Versuch gekommen». Experiment und Literatur I (1580–1790) / Hg. von M. Gamper u. a. Göttingen, 2009; «Wir sind Experimente: wollen wir es auch sein!» Experiment und Literatur II (1790–1890) / Hg. von M. Gamper u. a. Göttingen, 2010; «Es ist ein Laboratorium, ein Laboratorium für Worte». Experiment und Literatur III (1890–2010) / Hg. von M. Gamper u. a. Göttingen, 2011; Experiment und Literatur. Themen, Methoden, Theorien / Hg. von M. Gamper. Göttingen, 2010.

405

Kühne U. Die Methode des Gedankenexperiments. Frankfurt a. M., 2005. S. 18–31.

406

Macho Th., Wunschel A. Zur Einleitung. Mentale Versuchsanordnungen // Science & Fiction. Über Gedankenexperimente in Wissenschaft, Philosophie und Literatur / Hg. von Th. Macho and A. Wunschel. Frankfurt a. M., 2004. S. 9–14. S. 11.

407

Weigel. Das Gedankenexperiment. S. 187.

408

Griesecke B., Kogge W. Was ist eigentlich ein Gedankenexperiment? Mach, Wittgenstein und der neue Experimentalismus // Literarische Experimentalkulturen. Poetologien des Experiments im 19. Jahrhundert / Hg. von M. Krause und N. Pethes. Würzburg, 2005. S. 41–72; Krauthausen. Wirkliche Fiktionen; Schmieder F. Experimentalsysteme in Wissenschaft und Literatur // Experiment und Literatur Themen, Methoden, Theorien / Hg. von M. Gamper. Göttingen, 2010. S. 17–39.

409

Wanning F. Gedankenexperimente. Wissenschaft und Roman im Frankreich des 19. Jahrhunderts. Tübingen, 1999.

410

Science & Fiction. Über Gedankenexperimente in Wissenschaft, Philosophie und Literatur / Hg. von Th. Macho und A. Wunschel. Frankfurt a. M., 2004; Swirski P. Of Literature and Knowledge: Explorations in Narrative Thought Experiments, Evolution and Game Theory. London; New York, 2007.

411

Зато высказывались многочисленные соображения о роли нарративности и фикциональности в рамках научных и философских мысленных экспериментов. Если Джон Д. Нортон (Norton J. D. On Thought Experiments: Is There More to the Argument? // Philosophy of Science. 2004. № 71/5. P. 1139–1151) понимает такие эксперименты как особый вид аргументации (дедуктивной или индуктивной), при которой «живописная» форма подачи оказывается излишней с логической точки зрения, то Нэнси Дж. Нерсесян (Nersessian N. J. In the Theoretician’s Laboratory: Thought Experimenting as Mental Modeling // Proceedings of the Biennial Meeting of the Philosophy of Science. 1992. № 2. P. 291–301) указывает на тот факт, что мысленные эксперименты позволяют придать аргументам наглядную «нарративную» форму, представляя последовательность событий или процессов в виде динамической сцены. Функцию производства знания, которую выполняют при мысленном экспериментировании нарративные структуры, также рассматривают Рой А. Соренсен (Sorensen R. A. Thought Experiments. New York, 1992) и Лоуренс Саудер (Souder L. What Are We to Think About Thought Experiments? // Argumentation: An International Journal on Reasoning. 2003. № 17. P. 203–217), подчеркивая, что языковая подача мысленного эксперимента не допускает произвольного изменения. Дэвид Дэвис (Davies D. Thought Experiments and Fictional Narratives // Croatian Journal of Philosophy. 2007. № 7/1. P. 29–45) даже полагает возможным соотнести эпистемологическую проблему мысленных экспериментов с когнитивной функцией фикциональных нарративов.

412

В широком, однако потому и неспецифическом смысле любой фикциональный текст – это мысленный эксперимент, т. е. высказывание о неактуализированных возможностях. Ведь фикцию вообще можно определить как конструирование (мимесис в Аристотелевом смысле) правдоподобной, внутренне связной, возможной, однако не актуализированной действительности, в реалистических произведениях связанной сложным отношением сходства с «реальным» миром. Об исследовании фикциональных симуляций действительности при помощи модально-логической теории возможных миров см., в частности: Lewis D. Truth in Fiction // American Philosophical Quarterly. 1978. № 15/1. P. 37–46; Doležel L. Heterocosmica: Fiction and Possible Worlds. Baltimore, 1998; Эко У. Роль читателя. Исследования по семиотике текста / Пер. с англ. и итал. С. Серебряного. СПб., 2007.

413

Об основополагающем различии между «подтверждающими теорию» (constructive) и «опровергающими теорию» (destructive) умственными экспериментами см.: Brown J. R. The Laboratory of the Mind: Thought Experiments in the Natural Sciences. London; New York, 1991. P. 34–36.

414

Так нередко поступали древнегреческие математики. Евклид, например, доказывает, что не существует самого большого простого числа, опровергая предположение о существовании такого числа путем демонстрирования логического противоречия, заключенного в этом предположении (Rescher N. Reductio ad absurdum // Historisches Wörterbuch der Philosophie. Bd. 8 / Hg. von J. Ritter und K. Gründer. Basel, 1992. S. 369–370).

415

Brown. The Laboratory of the Mind. P. 1–3; Gendler T. S. Galileo and the Indispensability of Scientific Thought Experiments // The British Journal for the Philosophy of Science. 1998. № 49/3. P. 397–424.

416

Fauconnier G., Turner M. The Way We Think: Conceptual Blending and the Mind’s Hidden Complexities. New York, 2002. P. 233–240.

417

Albrecht A., Danneberg L. First Steps Toward an Explication of Counterfactual Imagination // Counterfactual Thinking – Counterfactual Writing / Ed. by D. Birke et al. Berlin, 2011. P. 12–29. Классический пример контрфактуальных имагинаций – исторические мысленные эксперименты, исходящие из предположения «что было бы, если…». Историки относятся к ним крайне неоднозначно, поскольку их познавательная функция считается чрезвычайно сомнительной. О плодотворном использовании контрфактуальных мысленных экспериментов в исторической науке и политологии см.: Counterfactual Thought Experiments in World Politics: Logical, Methodological, and Psychological Perspectives / Ed. by Ph. Tetlock and A. Belkin. Princeton, 1996; Unmaking the West: «What-If?» Scenarios That Rewrite World History / Ed. by Ph. E. Tetlock et al. Ann Arbor, 2006. О контрфактуальности в художественной литературе см.: Dannenberg H. P. Coincidence and Counterfactuality. Plotting Time and Space in Narrative Fiction. Lincoln; London, 2008.