Словенская Русь

Но только на два дня Ратше удалось сдержать продвижение войск изборского князя на Тигоде. На третий противник большими силами высадился у него в тылу, и, если бы не подоспевший вовремя Селята со своими людьми, от отряда словенского воеводы никого бы не осталось.

Не имея возможности дальше сражаться, Ратша дождался ночи и, погрузив раненых дружинников на ладьи, отплыл к волховским порогам. Он надеялся совместно с варягами устроить там новую линию обороны, но пятидесятник Ярун вдруг заявил, что уводит варягов в Любшу.

– Я не вижу смысла здесь оставаться после того, как мстинские судары поддержали Буревоя. Да и вам не советую тут долго задерживаться.

– Ну что будем делать? – полюбопытствовал Селята у явно огорошенного Ратши. – Может, попросить варягов хотя бы помочь перетащить через пороги наши ладьи? А то, какие работники из уставших и раненых?

– Попроси, – согласился еще не пришедший в себя воевода. – И выставь посты.

После ухода варягов словенам оставалось только последовать их примеру. Но Ратша понимал, что в Ладоге им тоже долго не удержаться. Буревой не оставит их в покое, а Вадимир слишком молод, чтобы объединить вокруг себя словенских старшин и сударов. Так что теперь все зависело от того, сможет ли изборский князь договориться с варягами.

Глава восьмая

– Все сторонники сына Будогоста вчера покинули Ладогу, – доложил Добровит, подойдя к ехавшему на коне во главе войска Буревою.

– А ладьи мстинских сударов так и не появились, – посмотрев на пустынные воды Волхова, зло заметил князь. – Ну я им это припомню… И где теперь искать моего двоюродного братца?

– Наверное, в Любше.

– Ладно, разберемся. Но вначале приволоки ко мне здешнего тиуна, – приказал Буревой. – И предупреди воинов, чтобы не обижали жителей.

Бегство Вадимира расстроило изборского князя намного меньше, чем исчезновение местного тиуна и княжеского казначея Богши. С ними испарилась и надежда расплатиться с дружиной из ладожской казны. Оставалось лишь надеяться, что бывший тиун Стоян сумеет быстро собрать необходимую сумму.

Даже после его помощи при штурме Словенска и на переговорах с мстинскими сударами молодой князь не доверял предавшему Будогоста тиуну. Но он прекрасно понимал, что на первых порах ему не обойтись без человека, хорошо разбиравшегося в здешних делах.

– К осени мне нужно сто гривен, – заявил князь появившемуся Стояну. – Назначаю тебя тиуном Ладоги, и, если справишься, опять возглавишь управление над всеми словенскими землями.

– За такой срок собрать сто гривен будет трудно. Такая сумма и за весь год не всегда набиралась, – слукавил тиун. – Если только увеличить размер мыта23…

– Делай, что хочешь, но к концу лета сто гривен должны быть собраны. И не забудь подготовить себе здесь замену.

Резко закончить разговор изборского князя вынудило появление тестя и двоюродного брата, с которыми предстояло решить, что делать дальше. Было ясно, что мстинские судары будут настаивать на обещанном Буревоем выступлении против варягов, но бегство сторонников Вадимира и известие об активной деятельности Радослава на Луге вызывали справедливые опасения.

– У сына Будогоста больше сотни воинов, что вместе с любшанскими варягами – серьезная сила, – напомнил Добровит. – Думаю, вначале надо разобраться со всеми предателями, а уж потом задирать варягов.

– Сомневаюсь, что Судислав позволит напасть на людей Вадимира на своих землях, – возразил Буревой.

– Ну, это можно выяснить, встретившись с варяжским воеводой, – предложил псковский старшина. – Пусть Добровит съездит и потребует выдачи беглецов. Тогда все и прояснится.

С доводами тестя пришлось согласиться, и на следующий день шелонский судар отправился в Любшу, находившуюся рядом с Ладогой, чуть ниже по течению на противоположном берегу Волхова.

Варяжская крепость, стоявшая на высоком мысу, образованном впадавшей в Волхов небольшой речушкой, казалась совершенно неприступной.

Изначально на этом месте был небольшой острог кривичей, который сожгли появившиеся здесь больше ста лет назад велеты или венды, как их называли чудины. Место переселившимся на Волхов велетам понравилось, они построили тут крепость, захваченную лет тридцать назад варягами.

«Да, взять эти стены высотой почти в десять аршин24 будет непросто, – думал Добровит, поднимаясь на крутой берег, над которым возвышалась крепость. – Если штурмовать ее, так только со стороны посада».

Посадские избы почти вплотную подступали к крепостной стене, что могло облегчить действия нападавших воинов. Но посад даже со стороны реки был обнесен трехаршинным тыном, который тоже пришлось бы брать с боем. Да и дубовые ворота с коваными накладными петлями выглядели, в отличие от ворот Словенска, как новые.

– Куда прешь?!

Дорогу шелонскому судару преградил один из стражников.

– К вашему воеводе. Меня послал к нему словенский князь Буревой.

– Лихога! – крикнул варяг напарнику. – Пойди, доложи Судиславу о приезде посланника изборского князя.

Явное непризнание даже охранником его двоюродного брата словенским князем не сулило Добровиту ничего хорошего. Однако варяжский воевода принял посланца Буревоя дружелюбно, предложив гостю вина.

– Оно привезено с юга королевства франков, где много солнца и поэтому виноград всегда хорошо вызревает, – пояснил Судислав, наливая в серебряный кубок ярко-красное вино. – Попробуй, ты такого, думаю, не пил.

– Вино на самом деле отменное, – отпив немного из серебряного кубка, согласился шелонский судар. – Но я приехал не бражничать. Князь Буревой послал меня сюда с требованием выдать мятежников, попытавшихся захватить принадлежавшую ему по праву рождения власть над словенами. Прежде всего, сына Будогоста Вадимира и его людей.

– Здесь их нет! – нахмурился Судислав. – А если кто из жителей Ладоги сюда и переехал, так это его личное дело.

– Верю, что тут их нет, но они укрылись на ваших землях.

– Мы никому не запрещаем селиться на них, если переселенцы не нарушают наши обычаи и законы. А по ним Вадимир и его сторонники всего лишь изгнанники.

– И ты не станешь их защищать, если мы попытаемся догнать и наказать беглецов?

– Не стану скрывать, Вадимир просил предоставить ему и его людям убежище, – неохотно признался Судислав. – На что я заявил, что такой вопрос может решить только князь Мстивой. Мы ведь обещали не вмешиваться в ваши дела.

– Ну да, поэтому вы и признали Будогоста словенским князем, – не удержавшись, съязвил Добровит.

– После того, как его утвердили князем ваши старшины и судары, – напомнил хозяин. – Кстати, передай Буревою, что дань обычно платится до первого снега.

Напоминание о дани в двести гривен, которая ежегодно выплачивалась варягам, явно не понравилось бы изборскому князю, ратовавшему за освобождение Любши. Поэтому, рассказывая о переговорах с варяжским воеводой, Добровит и словом о ней не обмолвился.

Получив известие об убийстве Радославом лужского судара Воибуда, он горел желанием как можно быстрее оказаться на Луге, чтобы отомстить за смерть шурина. Но Буревой решил сам туда отправиться, поручив двоюродному брату разобраться с Вадимиром и его людьми.

– И не возвращайся без моего братца или его головы, – строго приказал князь. – Все дружины мстинских сударов в твоем распоряжении, а тебя, уважаемый тесть, попрошу присмотреть за Ладогой и варягами.

Рассказ Добровита о неприступности Любшанской крепости подействовал на словенского князя отрезвляюще, он окончательно решил не задирать сейчас варягов. Надо было вначале укрепить свою власть в словенских землях и хорошо подготовиться к предстоящей войне.

«Ничего, настанет и их черед, – успокаивал себя Буревой. – Они мне за все заплатят…»

Глава девятая

Спрыгнув с ладьи на берег, варяжский пятидесятник Ярун огляделся, не узнавая рыбацкую деревушку в устье Волхова. С появлением в ней беглецов из Ладоги она стала похожа на что-то среднее между торжищем и большим стойбищем.

– Кого-то ищешь?.. – здороваясь с пятидесятником, поинтересовался Ратша.

– Привел твоему княжичу обещанные Судиславом ладьи, – пояснил Ярун. – Не подскажешь, где его найти?

– Пойдем, провожу. Что нового в Любше?

– Сегодня приезжал посланец от Буревоя с требованием вас выдать, о чем Судислав отправил меня предупредить Вадимира. Воевода считает, что вам следует уходить.

Известие о возможном появлении воинов двоюродного брата сын Будогоста воспринял болезненно. Он так и не смог свыкнуться, что после бегства из Ладоги стал изгоем. Да и предложение Ратши немедленно отправиться к князю Мстивою вызвало лишь раздражение.

– Нужны мы ему, как собаке пятая нога! Женщин и детей прикажешь тоже с собой тащить?

– Их можно отправить на Свирь, Судислав ведь обещал, что тамошний воевода Крут нам поможет. А если обосноваться на реке Паша, оттуда недалеко до твоих родовых владений. Можно наведаться.

Последние слова воеводы заставили Вадимира задуматься. После бегства из Ладоги его больше всего беспокоила судьба матери, которую вряд ли оставит в покое Буревой. Младшая дочь Гостомысла Словуна жила в усадьбе мужа Будогоста, и хоть та располагалась в глуши, рано или поздно двоюродный брат туда доберется.

– Хорошо, будь, по-твоему. Людей на Пашу поведешь вместе с Богшей. Казначей займется там обустройством, а ты сразу отправишься в мои родовые земли. И затягивать с отъездом не стоит. Выступаем завтра…

Приказ сопровождать беглецов на Свирь не понравился словенскому воеводе. Он опасался, что по молодости Вадимир не проявит достаточной настойчивости на переговорах с князем варягов25 Мстивоем. Однако выказанная сыном Будогоста рассудительность порадовала Ратшу, считавшего, что нет ничего хуже неопределенности.

Выполнение распоряжения княжича затянулось до вечера: нужно было назначить старших на ладьи, распределить людей и грузы по судам. Только уже в сумерках у воеводы получилось повидаться с сыном Нежданом, которого он собирался взять с собой, но тот ожидаемо отказался.

– Вадимир уже назначил меня старшиной на свою ладью. Как я могу теперь отказаться?

– Ну, это я бы решил. Но не стану вмешиваться, если ты того не желаешь. Тебе пора уже самому принимать решения и нести за них ответственность.

– Спасибо, отец, за понимание, – обрадовался Неждан. – Я тебя не подведу.

– Только учти, сейчас одной верности и храбрости недостаточно. После гибели Будогоста его сын оказался в очень трудном положении, и, если варяги ему не помогут, власти Вадимиру не вернуть. Так что в Велегарде26 помоги княжичу, чем сможешь.

Эти слова отца не выходили у юноши из головы, когда на следующий день они провожали ладьи на Свирь. Несмотря на свои двадцать лет, Неждан уже побывал за морем, сопровождая князя Гостомысла в его последней поездке в Велегард. Тогда он был простым дружинником, а сейчас на нем лежала ответственность за ладью и находившихся на ней людей.

– И нам пора отчаливать, – негромко произнес Вадимир, и стоявшие рядом с ним воины пошли к ладьям.

А сын Будогоста еще на какое-то время задержался на берегу, словно прощаясь с родной землей. Ехать к варягам княжичу не хотелось, но без их помощи отцовскую власть ему не вернуть.

– Весла на воду, отплываем, – приказал Вадимир, оказавшись на ладье Неждана. – Да поможет нам Велес27 благополучно доплыть до Велегарда!

Озеро Нево28 встретило словенские ладьи северным ветром, который к полудню усилился настолько, что пришлось засветло причалить к берегу на ночевку. Да и на следующий день погода не улучшилась. Так что только к вечеру третьего дня ладьи Вадимира вошли в протоку, соединявшую озеро с Варяжским морем.

Но и на море встречная волна несколько дней подряд серьезно замедляла продвижение словенских ладей, что княжич посчитал плохой приметой. Поэтому, оказавшись в заливе, куда впадала река Луга, решил зайти в ее устье и в ближайших селениях что-нибудь узнать о Радославе.

Дурные предчувствия Вадимира подтвердились. Оказалось, что наспех собранная лужским сударом дружина разбита Буревоем. Говорили, что сам Радослав уцелел, но, где он сейчас, никто не знал. И княжич решил задержаться, чтобы все выяснить.

– Мне надо точно знать, что случилось, – отправляя Неждана вверх по реке, напутствовал Вадимир ладейного старшину. – Будь осторожен и быстрее возвращайся.

Его просьбу не составило труда выполнить, так как уже на второй день сын Ратши встретил Радослава. Вместе с ним в низовья реки на трех ладьях и полутора десятках лодок плыли беглецы, которые не ждали ничего хорошего от кривичей Буревоя.

– Они сжигают селения и всех убивают, – докладывал Радослав княжичу. – Даже женщин и детей. Причем особенно зверствуют чудины.

– Не ожидал я от двоюродного брата такой жестокости, – озабоченно признался Вадимир. – Значит, теперь вся надежда на Мстивоя, к которому мы плывем.

– Тогда я с тобой! У меня есть, что ему рассказать. Оказывается, за признание его словенским князем Буревой обещал мстинским сударам изгнать варягов и захватить земли веси29.

– Но ты ведь ранен, – возразил княжич, кивнув на забинтованную голову и левое плечо зятя.

– Да, досталось мне, – признался тот. – Даже сознание потерял после пропущенного удара. Спасибо слугам – вытащили из боя, а то бы не разговаривали мы сейчас.

– Лучше плыви на Свирь, куда я отправил Ратшу. Казначей Богша загрузил все ладьи воском и мехами, но одну, думаю, удастся освободить.

– Нет, я с тобой. Раны уже заживают, а моих людей на Свирь проводит брат Воемир.

Глава десятая

– Вот и устье Арсены30, – взволнованно произнес Вислав, стоя на носу ладьи, и крикнул гребцам подналечь на весла.

Руянский31 князь торопился повидаться со старшим братом, великим князем русов и вендов Мстивоем прежде, чем продолжит путь в Миллин, откуда он ранней весной отплыл в Константинополь, чтобы наказать ромеев32 за захват руских торговцев. Поход завершился удачно, но имелась одна проблема, о которой надо было посоветоваться с братом.

У ромеев, согласившихся выплатить русам двести пятьдесят тысяч номизм33 за ущерб, причиненный купцам, не оказалось столько наличных денег, и большую часть суммы они выплатили товарами. Чтобы все их забрать, Виславу даже пришлось увеличить число своих судов за счет лодок ромеев, по размеру примерно таких же, как ладьи.

– Намучались мы с ними на порогах и волоках, – сидя тем же вечером в княжеском тереме за столом, жаловался брату руянский князь. – А теперь вот думай, что с этим добром делать. Если сразу все распродавать, нормальной цены вряд ли получишь?

– В таких делах я плохой советчик, – с улыбкой заметил Мстивой, радуясь удачному завершению похода. – Тебе лучше поговорить с Велемудром, глава купеческого товарищества уж точно в этом разбирается.

Вислав так и собирался сделать, но боялся, что его могут обмануть в оценке привезенных товаров. Не будет же он обмерять каждый кусок ткани или шелка, которые в зависимости от сорта и качества ценились по-разному. Были сомнения и насчет стоимости привезенных украшений и посуды.

– Хорошо, я распоряжусь, чтобы к подсчету и оценке товаров подключились тиун Домослав и его приказчики, – пообещал великий князь, поняв наконец, чего от него хочет младший брат. – А теперь расскажи подробнее о походе. Потери большие?

– К сожалению, без них не обошлось, человек триста мы недосчитались, – помрачнел руянский князь. – Благодаря неожиданности нашего появления под стенами Константинополя и уходу оттуда войск императора Михаила крупных потерь удалось избежать. Столица у ромеев большая и многолюдная, но после захвата нами гаваней им ничего не оставалось, как согласиться на возмещение ущерба.

– Долго торговались?

– Пару дней. Когда мы начали разорять окрестности, им сразу же захотелось побыстрее от нас избавиться. Меня, как ты понимаешь, это тоже устраивало, ведь в любой момент мог вернуться император или подойти войска из соседних областей. Только оказавшись в устье Днепра, я почувствовал облегчение и понял, как нам повезло. Несмотря на подлость угров34 и мощь царства ромеев, мы сумели наказать их за вероломство и освободить наших людей.

– А что там с уграми?

– Когда наши ладьи миновали днепровские пороги, их правитель Леведий сообщил о нас стратегу35 Херсона, письмо которого мы перехватили. А возвращаясь, я предъявил его Леведию, но старик, посулив уменьшить вдвое плату за проход, свою вину так и не признал.

– Надо было вообще ничего не платить, – возмутился старший брат.

– Я поступил иначе. Взял с него клятвенное обещание устроить в этом году набег на земли сиверов. Да и сами мы дорогой немного посчитались с ними за недавнее нападение на Куявию36. Князю Диру это не понравилось, но я оставил ему для защиты Самвита37и днепровских перекатов сотню воинов, и он успокоился.

Мстивой от такого решения младшего брата был не в восторге, так как платить тем воинам наверняка придется ему. Он уже давно считал переселение отцом куявов на Днепр ошибкой, которая дорого обходилась великокняжеской казне. Однако отказать в помощи князю Диру он не мог, и не только из-за торговых караванов, направлявшихся в Константинополь.

С приходом к власти на Руси ободритского князя Радегаста восточный путь в Итиль оказался перерезанным словенами. В то время руские, а точнее, гаутские38 ватаги уже доходили до Ромейского моря39, через которое можно было тоже попасть в Хазарию. Однако для надежности такого пути русам требовалось прочно обосноваться на Днепре.

Разбои на его берегах гаутов настроили местных жителей против русов, и Радегасту пришлось переселять туда куявов во главе с князем Самвитом. В то время как раз глопяне40 захватили его земли, и куявскому князю ничего не оставалось, как согласиться на предложение двоюродного брата. Но только после того, как Самвит породнился с князем соседей древлян, там наступило относительное спокойствие.

К тому времени русы уже подчинили словен, отбив волоки на впадавших в Свирь реках, и новый торговый путь оказался не нужен. Только когда началась торговля с ромеями, он опять стал востребован. Но сейчас продолжение поездок руских купцов в Константинополь было под большим вопросом.

«Правда, остается еще Херсон, можно торговать с ромеями и через него», – подумалось Мстивою, и он поинтересовался у брата договором, который просил заключить с ромеями глава купеческого товарищества.

– Они отказались его даже обсуждать, сославшись на отсутствие императора. И что я мог сделать?..

– Думаю, лучше мне поехать с тобой в Миллин, – неожиданно решил великий князь. – От этих торгашей, как любит говорить старик Домослав, всегда жди какой-нибудь пакости. Как бы Велемудр не захотел пересмотреть наши условия.

По ним вся добыча после вычета из нее десятин великого князя и торгового союза делилась поровну между всеми участниками похода. Правда, оставались еще не оговоренными сумма возмещения семьям погибших и доли Вислава и других руководителей похода. Именно они сейчас беспокоили Мстивоя, так как отсутствие договора с ромеями позволяло Велемудру попытаться что-нибудь себе выторговать.

Но глава купеческого товарищества не стал этого делать, когда через два дня они встретились с ним в Миллине. Причитавшаяся доля добычи позволяла ему полностью возместить купцам потерянные в прошлом году в Константинополе товары. А привезенные Виславом письменные гарантии безопасности для руского посольства давали надежду на заключение торгового договора с ромеями.

– Товары, разумеется, нам следует придержать, – согласившись с опасениями руянского князя, подтвердил Велемудр. – А насколько, решим после того, как пересчитаем и оценим.

– Как только закончат разгружать, пришлю к тебе в помощь Домослава, – предложил Мстивой, вспомнив свое обещание брату. – А когда удастся все распродать?

– Я что, гадалка?! – резко заявил глава купеческого товарищества, у которого уже давно были отвратительные отношения с княжеским тиуном. – Нужно сначала осмотреть товар.

– Кудря, принимавший его у ромеев, говорил, что здесь он будет стоить в два-три раза дороже, – заметил Вислав.

– Много сын Неговита понимает, – проворчал Велемудр, которому уже надоел этот пустой разговор. – Вы лучше скажите, что собираетесь делать с новым словенским князем Буревоем?

Дорогой в Миллин Мстивой рассказал брату о смерти их родственника Гостомысла и неудачной попытке поставить на его место Будогоста. А также о сыне Будогоста, который приехал в Велегард за помощью против двоюродного брата Буревоя, убившего его отца. Но затевать сейчас войну со словенами великий князь был не готов.

– Это я к тому, что на днях ко мне заходил сын Будогоста Вадимир, – пояснил глава купеческого товарищества, нарушая затянувшееся молчание.

– Настырный юноша, – сказал раздраженно Мстивой. – Я же ему объяснил, что до весны мы ничем не сможем помочь.

– Ты хочешь посмотреть, как поведет себя Буревой? – предположил Велемудр. – Вполне разумно. Только имей в виду, купцы уже начали жаловаться на двукратное увеличение мыта на привозимые в Ладогу товары.

– Пусть переносят торговлю в Любшу – предложил великий князь. – Воеводу Судислава я предупрежу.

Глава одиннадцатая

Прожив в Миллине более полугода, Вадимир так и не смог привыкнуть к суете и многолюдью большого торгового города. А с приходом весны, которая здесь наступала раньше, его еще сильнее потянуло на родину. Но приходилось сидеть и ждать ответа от великого князя.

– Похоже, нам нынче никто не станет помогать, – заявил как-то вечером княжичу Радослав, тоже изнывавший от безделья и тревоги за отправленную на Свирь семью. – Я сегодня говорил с Домославом, так он рассказал о большой вероятности нападения франков на ободритов, а значит, сейчас Мстивой не будет затевать войну со словенами.

Подобные новости Радослав приносил не в первый раз, но к мнению старика тиуна стоило отнестись серьезно. До недавнего времени он был княжеским наместником в Миллине, и только преклонный возраст да напряженные отношения с главой купеческого товарищества заставили Мстивоя заменить его племянником Радмиром.

– И что ты предлагаешь? – уныло и мрачно поинтересовался Вадимир. – Ведь без помощи варягов Буревоя не одолеть.

– Домослав посоветовал нам самим навербовать воинов из людей, которые остались не у дел после возвращения из прошлогоднего похода в Константинополь.

– На какие деньги?

– У нас осталось двадцать гривен из суммы, переданной тебе Богшей. К тому же примерно столько мы получили за проданные товары и меха.

– Много навербуешь воинов на сорок гривен, – раздраженно заметил Вадимир.

– А нам много и не надо, чтобы устроить Буревою беспокойную жизнь. Я начну с устья Луги, а ты со стороны варяжских земель на востоке.

Предложение Радослава неожиданно понравилось юноше, хоть и не сулило победы над двоюродным братом. Но Вадимиру важнее было наказать предавших Будогоста словенских сударов, которых он считал истинными виновниками гибели отца.

Но перед тем, как приступить к осуществлению предложенного плана, он решил еще раз встретиться с великим князем. Из состоявшегося с ним вскоре разговора стало окончательно ясно, что помощи от варягов в этом году ждать не стоит. Напрямую Мстивой об этом не сказал, но по тому, как его обрадовало заявление юноши о возвращении на родину, все было понятно без слов. Князь даже обещал обеспечить словен всем необходимым в дорогу.

По его распоряжению Домослав не только снабдил их продуктами на месяц, но и передал Вадимиру три ладьи, которые тот собирался покупать. В отличие от княжеского тиуна, глава купеческого товарищества щедростью не отличился, отправив словен к тысячнику Громиру, который должен был помочь навербовать людей.

– Сколько вам надо и для каких целей? – сразу спросил у словен оставшийся не у дел после похода на Константинополь тысячник. – И главное – на какой срок?

– Около сотни на год для набегов в землях словен, – ответил Радослав, увидев растерянность на лице княжича.

– Это будет стоить по гривне на человека. И только потому, что вас прислал Велемудр, – произнес Громир грубо. – Две трети платите сразу, остальное – по окончании договора, в который также входит обеспечение варягов едой и всем необходимым. Если такие условия устраивают, я уже завтра начну присылать людей, куда укажете.

– Отправляй их в княжескую крепость на острове, – велел лужский судар, видя, что Вадимир так и не пришел в себя от вызывающего поведения бывшего тысячника.

– Но у нас ведь нет и пятидесяти гривен, – напомнил княжич, когда они оказались на улице.

– Зато теперь будет выбор, – заметил весело Радослав. – Да не тушуйся ты, нам ведь не нужны бродяги, первый раз взявшие в руки оружие.

Имеющихся у словен денег хватило для оплаты только шестидесяти человек, но это были опытные и хорошо вооруженные воины. Княжеский тиун на них тоже выделил продукты и передал Вадимиру десять гривен, присланных Мстивоем. А также предложил словенам доставить в Любшу груз, сразу уплатив за него двести кун, которые сын Будогоста отдал Радославу, когда они оказались в устье Луги.