Наваждение

Тот кивнул головой в сторону угла камеры, где толпились двадцать, или тридцать узников. Наблюдательный глаз Клота заметил, что они не просто топтались на одном месте, а образовали две-три линии охраны от посторонних глаз, некоего места в углу большого здания тюрьмы. За нею Клот и его старинный друг Панк обнялись.

– Тебя все-таки захомутали? – прошептал Панк, говорить было опасно, могли слушать тюремные шпионы.

– Сам влип, как дитя несмышленое, – проронил Клот, – меня захватил Клин, он не даст мне много времени наслаждаться тюремной баландой.

Панк взял друга под руку, они прошагали метров десять-пятнадцать: «Готовится побег, прямо под нами подкоп, сверху хорошо замаскированный» – шепнул он на ухо Клоту.

– Когда он намечается? – прошептал заинтересованно Клот в самое ухо друга.

– Месяца через два-три, крайний срок – около четырех месяцев, если не будет осложнений.

– Боюсь, такого времени у меня нет, – кисло заметил Клот.

– Когда все уснут, переберешься в подкоп, – прошептал Панк и отошел, тем самым показывая, что встреча была абсолютно случайной, и что встречавшиеся до этого времени не были знакомы друг с другом.

Клот достойно оценил осторожность друга, и не стал более подходить к нему. После ночной поверки, когда тюремщики покинули каземат, заключенные начали устраиваться на ночлег. Все разлеглись на полу без матрасов и подушек. Вскоре из многих ртов послышался храп.

Панк тронул друга за плечо: «Пошли, постарайся осторожно перешагивать через спящих», – прошептал он.

В полутьме тюремной камеры шагали с осторожностью, на полу спали люди, почти впритык друг к другу. С большим трудом друзья преодолели маршрут по камере, не разбудили никого, добрались до места подкопа, и спустились в него.

Там кипела работа. Почти в полной темноте, деревянными ложками и найденными щепками, группа заключенных копала землю, загружала в свои дырявые рубашки и относила в намеченный угол, приминая ее ногами. Подкоп постепенно продвигался в нужном направлении. Слышались только легкий шорох и шипение носов.

Утром, часа за два до утренней поверки, выбрались из подкопа, закрыли его крышкой, и тщательно ее закамуфлировали, чтобы надзиратели не смогли его обнаружить. На поверке не подал голос один заключенный по имени Клот. Поднялся ажиотаж. Налетела вся тюремная стража, прощупала каждый сантиметр пола и стен каземата. Допросу с пристрастьем, были подвергнуты заключенные и все надзиратели.

Администрация тюремного ведомства решила, что опасный государственный преступник договорился с кем-то из стражей, следящих за порядком в исправительном учреждении. Тюремную охрану расформировали, и прислали других служителей.

Присланные церберы оказались настолько свирепыми, что у арестантов оказалось лишь два неудачных выбора: либо поодиночке умирать от побоев и издевательств, либо умирать во время бунта, когда есть хотя бы маленькая надежда, что удастся завоевать свободу, пусть далеко не всем.

Заключенные выбрали второй вариант. Они скрутили стражу, прибывшую на вечернюю поверку, когда те отрапортовали начальству, отобрали у них оружие, а самих сбросили в подкоп, теперь уже не нужный. Тюремщиков ночью никто не хватился.

Утренняя поверка узников не состоялась. Много времени для задержания охраны утром не потребовалось. Арестанты, некоторые с оружием в руках, выбрались наружу здания. Там произошла жестокая схватка с тюремной охраной. Здание тюрьмы, восставшие захватили, и укрепили, как могли. На усмирение бунта, диктатор Бургундии направил армейское подразделение. Солдаты штурмом захватили тюремное здание, бунт был подавлен. Выжила при штурме небольшая часть арестантов, они были распределены по другим тюрьмам Бургундии.

Робин знал несколько приемов фехтования. Он обладал отменной, молниеносной реакцией, сумел увернуться от сверкающих острых клинков воинов профессиональной армии, и выбежал в раскрытые ворота тюрьмы, за его спиной бежала Астрид. Робин парировал удары клинков, закрывая ее своим телом. Вертухаи, в пылу боя, не погнались за ними. Они благополучно миновали метров триста, и услышали тихий стон. Пробираясь на звук сквозь густую травяную поросль, они наткнулись на довольно глубокую яму, в ней лежал раненый Клот, рядом с ним была небольшая лужица крови, натекшая из сочащейся раны. «Не спускайся сюда, – прозвучал из ямы тихий голос, – опусти ко мне длинный стебель».

Робин вырвал из земли, и связал три длинных, толстых, прочных стебля, связал их накрепко, и конец опустил на дно ямы. Клот что-то прицепил к концу стебля, и рассказал, куда пойти за помощью. Робин и Астрид, без большого труда нашли описанный дом, и постучали в дверь.

– Кто там? – прозвучал из-за нее мощный грубый бас.

– Я от Клота, – отозвался Робин.

– Входи, – прозвучал бас изнутри дома, дверь открылась, на пороге стоял высоченный человек в синем халате до пола, широкий в плечах и с копной черных кудрявых волос на голове. Он сделал рукой приглашающий жест, – друг моего друга, мой друг.

Робин, и за его спиной Астрид, вошли в дом, и оказались в окружении троих рослых мужчин с недобрыми взглядами.

«Ну?» – произнес один из них, вопрошая гостя о цели прибытия, и увидел за его спиной дочь Клота. Она с плачем юркнула к нему, запрыгнула на шею, и обвила ее руками: «Папа раненый в яме, истекает кровью, и ждет вашей помощи». Робин протянул ему руку, и раскрыл ладонь. Верзила схватил с нее предмет, внимательно рассмотрел, улыбнулся и воскликнул, – это точно медаль Клота, не подделка.

Клот был в сознании, когда его принесли, кровь к этому времени свернулась, и перестала сочиться, но раны саднили, боль отнимала силы. Стип (друг Клота) был врачом, заставил раненого выпить стакан спирта, когда тот уснул, приступил к операции.

Он тщательно протер чистой салфеткой многочисленные колотые и резаные раны, на которых были кровяные сгустки, припорошенные землей, затем сосредоточенно осмотрел их, и промыл спиртом. Некоторые раны были большого размера, их нужно было зашивать, иначе выздоровление растянулось бы надолго.

Клот проснулся сутки спустя, открыл глаза, поблагодарил Стипа, назвал его гением, вытащившим раненого с того света, и сообщил бодрым тоном, что готов в бой.

Стип положил руку на лоб больного, и проверил пульс:

– Лежи, вояка, еще минимум дней пять, если жить хочешь».

– Представь себе, Робин, мои друзья Стип, Кап и Ипол, хотят надолго привязать меня к кровати, – Клот называл товарищей и указывал рукой, те кивали головой, и пожимали Робину руку, тонувшую в их ладонях, размером с совковую лопату.

К раненому ежедневно приходили крепкие мужчины. Компания за перегородкой что-то бурно обсуждала, порою не обходилось без ссоры. Робин и Астрид в обсуждениях не участвовали, были предоставлены сами себе, и долго гуляли, в прилегающем к огороду, участке леса.

Робин хотел понять мир, в котором очутился не по своей воле, и просил у подруги объяснения множества проблем и загадок. Астрид оказалась смышленой девочкой, она сопоставила вопросы, и поняла, что ее друг и спаситель, как малое дитя, не знает о мире совсем ничего. Однажды, во время очередной прогулки по лесу, она спросила приятеля о его родителях, живы ли они, где проживают. Вопрос не понравился юноше, он вновь возбудил надежды на возвращение домой, заброшенные им в дальний угол памяти.

Астрид почувствовала смятение друга:

– Ты не знаешь о жизни ничего, тебя вырастили животные»? – робко спросила она.

– Я не Маугли, – попытался объяснить сое положение Робин, назвав совершенно непонятное девушке имя, – я из другого мира каким-то чудом оказался здесь, и ничего не знаю. никому не говори об этом, хорошо?

Через двадцать дней, в дом поутру нагрянула группа вооруженных мужчин и две женщины, с копьями, и мечами, притороченными к поясам. Среди, вооруженной группы, белой вороной выглядела пухленькая дама невысокого роста. Клот подвел к ней юношу и девушку: «Дети остаются с тобой, Бэла, береги их» – объявил он, и попросил молодых людей не перечить тетушке. «Ну, уж нет, – запротестовал Робин, – я иду с вами, и точка, ничего не попишешь, война за меня сделала выбор, так тому и быть». Клот согласился с решением юноши, выдал ему копье, меч и длинный нож, предложил вместо драной одежды надеть коричневый комбинезон.

Глава 4

Клот в образе слепого нищего в сопровождении юнца, выбрался из города, и прибыл первым к месту назначения. Остальные члены отряда поодиночке оставляли город. Группа мужчин возбуждала подозрение жандармского управления. На сбор сорока человек ушло трое суток, каждый выбирал свой безопасный путь, иногда приходилось менять маршрут движения. Маршрут к Триону, столице Бургундии, сложился в голове Клота, и он повел отряд, ориентируясь по солнцу, петляя между гигантскими деревьями. Их гладкие стволы заканчивались большой шапкой, солнечные лучи едва пробивались сквозь нее, здесь в самое светлое время дня царил, вечерний полумрак. 11

Земля между стволами, словно ковром, была покрыта двадцатисантиметровыми, шарообразными головками мха, затрудняющими движение. Что-то зацепилось за штанину комбинезона Робина, он сунул руку в мох, и вытащил небольшого зверька с крысиной мордочкой, и длинными ушами, не обвислыми, как у зайца, а стоячими, как два рога, направленных вверх. «Зара, – усмехнулся Клот, увидев испуганного зверька, – сейчас его можно отпустить, на привале наловим для обеда». В это время из-за ствола лесного великана вышло четверо мужчин в синих комбинезонах с мечами в руках. Они поведали Клоту о мужчинах в деревенской одежде, болтающихся без дела у кромки леса, и небольшом отряде из двух десятков воинов с саперными лопатами, без опаски расположившемся невдалеке от кромки леса. Клот внимательно выслушал разведку, отправил ее на отдых, и стал обдумывать доклады. Подозрение его вызвали саперные лопаты, они ничтожны, как оружие, но могут произвести опасную ловушку. Наступила ночь, отряд остановился, Клот расставил ночной дозор, присел к дереву, оперся спиной на ствол лесного гиганта, и заснул с чувством исполненного долга.

Утром разведка подала сигнал об остановке, за приказом к командиру приполз командир разведки, доложил, что двадцать солдат диктатора, беспечные, как малые дети, находятся на их пути:

– Атакуем их? – запросил он приказания.

– Ни в коей мере, лишь держите их в поле зрения, – возразил Клот, и отправил два отряда по десять человек, скрытно пройти в тыл засаде. Трижды прокуковала кукушка, другая ей ответила двойным кукованием. Клот поднял свой отряд. Двадцать пять вооруженных человек, оказались в поле зрения воинов засады, они, вскочили с оружием наизготовку, и начали медленно отступать. За их спинами внезапно возник другой отряд. Устроившие повстанцам ловушку, сами оказались в ней. Пути отступления у них не было, с одной стороны превосходящий противник, с другой, глубокая яма, слегка прикрытая. Солдаты не настолько были верны и преданы диктатору, чтобы бессмысленно умирать. Они сложили оружие, сдались на милость победителя, и молча стояли, ожидая своей участи.

Клот обратился к пленникам:

– Кому надоел тиран, опостылела служба во вред народу, оставайтесь в нашей армии, будете служить на благо людям, станете уважаемыми гражданами, страны.

Трое седоусых воинов вышли вперед:

– Воевать мы не хотим, отпустишь, пойдем домой, давно не видели домочадцев, не знаем, живы ли они» – сказал один из них, выражая общее мнение.

– Идите, – отозвался Клот, махнув рукой, – но предупреждаю, что следующая встреча не будет такой теплой, как сегодняшняя.

Трое пожилых солдат, и два совсем юных бойца, решили навсегда завязать с воинской службой, остальные охотно присоединились к отряду повстанцев, и запустили в воздух стрелу с привязанной к ней красной лентой, видимой издалека. Это был сигнал о благополучном срабатывании западни. Большой отряд диктатора находился в засаде, для завершения операции. Однако, ее исход пошел по иному сценарию. Вместо глубокой ямы со свалившимися в нее повстанцами, отряд диктатора предстал перед вооруженной группой воинов, находящейся в заведомо выгодной позиции для ведения боя. Прибывший отряд диктатора, в полном составе сложил оружие, и присоединился к повстанческому отряду.

Глава 5

Дальнейший поход к столице Бургундии прошел без происшествий. Через трое суток повстанцы достигли участка леса, занятого вооруженными людьми. Около двадцати воинов с копьями в наготове, и примерно столько лучников с натянутой тетивой, встали на открытом участке леса, между стволами лесных гигантов, и перекрыли проход отряду Клота к столице. Лучники были готовые в любой момент запустить, несущие смерть, стрелы со стальными наконечниками,

Подняв правую руку без оружия, вперед вышел седовласый человек, одетый в гражданскую одежду, и громким криком призвал командира пришедшего отряда, выйти к нему на переговоры. «Меня зовут Клот, я командир отряда», – представился он седовласому парламентеру. Тот назвал себя Берком, командиром отряда повстанческой армии, и спросил об отряде, куда он направляется, и кому подчиняется, выслушал ответы, и показал рукой в сторону палатки, где находился штаб повстанцев: «Там генерал Бухтин, представься ему, отряд пусть останется здесь», – проворчал он.

На большой территории лесных гигантов расположились вооруженные люди, числом не менее тысячи человек. Многие из них бегали, выполняя мелкие поручения командиров. Некоторые отдыхали, прислонившись к стволам великанов. Кто-то лежал на мягком мхе, как на постели. У одного дерева устроен довольно вместительный шалаш. Клот взял направление на него, полагая, что там располагалось жилище командующего, и штаб армии.

Генерал встретил Клота с радушием, усадил за стол, предложил напиток, долго расспрашивал о моральном состоянии бойцов отряда. Невысокий кряжистый генерал держал себя с достоинством, всем своим видом показывал уверенность, что победа в борьбе с тираном страны, достанется ему, генералу Бухтину, бывшему помощнику диктатора, а ныне командующему повстанческой армией.

На вечернем военном совете он отдал приказы командирам подразделений, и утром армия пришла в движение. Порядка двух тысяч воинов остановились лагерем около столицы, наглухо заблокировали единственные ворота въезда в город, не допустили в него ни одной подводы с продовольствием и другими товарами.

Через трое суток город сдался. Его защитники открыли ворота, по одному вышли с поднятыми руками, и бросили оружие наземь. Дворец диктатора, окружен высокой стеной, хорошо укреплен, может с горсткой воинов отбивать атаки штурмового отряда достаточно долго, пока не полностью израсходовано питание. Они не сдались, забаррикадировали все входы и выходы.

На вечернем военном совете генерал отдал приказ командирам подразделений армии, подготовить воинов к штурму дворца, обеспечить их всем необходимым для успешного завершения восстания. Завтра тирана необходимо арестовать.

– Нужна хорошая подготовка штурма, дворец не лавка какая-нибудь, куда с одним топором войти можно, – пробасил пожилой командир.

– Чего тут долго рассусоливать, за стенами двора находится не армия, а жалкий сброд, в отряде охраны тирана не бойцы, никогда в бою не были, взять штурмом его обиталище, и вся недолга – молодой, горячий командир другого отряда аж взвился от предложения, и презрительно выпалил он.

Клот взглянул в лицо генерала и изложил свою точку зрения:

– Дворец отлично укреплен, стены высокие, мы не знаем, что там припасено для обороны, наши потери могут быть огромные, думаю, штурмовать дворец пока нельзя, нет особой необходимости для спешки.

Генерал на две-три минуты задумался:

– Чепуху городишь, Клот. Завтра с самого утра начинаем подготовку к штурму. Командиры отрядов, обеспечьте своих бойцов всем необходимым для боя, – распорядился он.

Вернулся Клот хмурый и злой: «Бездарь, неуч, тупица безголовая, из-за этого дурака и недотепы, завтра погибнет много добрых людей». – ворчал он еле слышно, и приплетал более грубые, оценочные эпитеты в адрес генерала Бухтина. Робин не сумел выяснить причину мрачного настроения друга. Он отмалчивался, лишь укладываясь спать, прошептал: «Держись завтра рядом со мной, вдвоем попытаемся уйти из ада живыми».

На следующее утро, когда солнце поднялось по небосводу на значительную высоту, повстанческая армия приготовилась к штурму дворца императора. Сотни три или четыре бойцов, готовились тяжелыми острыми топорами, готовились прорубить ворота, и ворваться во двор Большая группа воинов не менее тысячи, с приставными лестницами в руках, ожидала приказа на штурм, и готовилась подняться на стену дворца.

Генерал Бухтин не успел отдать приказа на штурм дворца, в его стене открылись тяжелые ворота, через образовавшийся проем, выскочила сотня защитников дворца с длинными пиками в руках, и атаковала повстанцев. Атака быстро захлебнулась, воины были отброшены, на их плечах, отряд повстанцев с гиканьем ворвался на дворцовую площадь.

Охранники мгновенно скрылась внутри дворца, в его стенах открылись бойницы, оттуда полетели острые металлические стрелы, беспощадно разившие беззащитных повстанцев, насквозь пронизывая их. Армия генерала Бухтина, оказалась в мастерски подготовленной ловушке.

Вопли, стоны, яростный крик, мечущихся под градом стрел бойцов, образовали смертельную какофонию, противнику потребовалось не более получаса, чтобы две трети повстанцев остались лежать на камнях дворцовой площади. Тысяча воинов в это время выскочила из дворца, численностью, и умением владеть оружием, они превосходили оставшийся отряд повстанцев. Произошла жестокая битва на дворцовой площади. Повстанческая армия была уничтожена, редким воинам удалось живыми оставить дворцовую площадь.

Робину оказали неоценимую услугу, уроки фехтования, тренировки, и участие в соревнованиях. Оружие у него в руках было не то, привычное, с которым он ранее участвовал в тренировочных боях, и ставкой боя сейчас была не медаль, а жизнь. Робин не дал себя зарубить мечом, или проткнуть копьем. Он отражал атаки, и потихоньку продвигался к открытым воротам, и выскользнул за них.

Метрах в пятидесяти от дворца диктатора, Клот лежал на земле, и зажимал рану рукой, Он еле-еле дышал, лишь успел назвать адрес своего друга в столице, и потерял сознание. Жизнь постепенно покидала его, так показалось Робину, взвалившему тяжелое тело на спину. Он с трудом разыскал названный адрес.

Дверь открыла маленькая пухленькая женщина в возрасте второй молодости, с темными кудрями, одетая в желтую накидку, похожую на халат. «Бэла», – всплыло имя в памяти Робина. Она увидела бессознательное тело, заохала, засуетилась, показала рукой на топчан, накрытый белой простыней, ни слова не говоря, раздела раненого, осмотрела и промыла раны, смазала их снадобьем, затем наложила повязки, и укутала его толстым одеялом. Все это она производила легко и быстро, не производя ни одного лишнего движения.

– Ты лекарь? – удивился Робин способностью хозяйки дома, с искусством настоящего эскулапа, обрабатывать раны, – уважаемая, тебя зовут Бэла?

– Узнал, – уважительно произнесла она, и продолжила, разглядывая, и ощупывая больного, – при рождении меня назвали Бэлой, вся округа давно забыла это имя, и меня здесь кличут колдуньей, ведь я знаю болезни, и лечу их.

– Где Астрид, что-то не вижу ее? – спросил Робин.

Бэла не успела ответить, ее чуткое ухо уловило небольшие сбои и хрипы в дыхании больного, она приложила ухо к его груди, минуту, или две прислушивалась к ритму сердца и дыханию, затем слегка улыбнулась, и укутала его.

– Астрид в соседнем подворье, – вздохнула Бэла, успокоившись за состояние раненого, – там у нее подружка, не разлей вода, с нею она днюет там, порою и ночует. Что ей прикажешь делать со старухой, тем более колдуньей?

Затем Бэла рассмеялась, показав в улыбке крепкие, белые зубы:

– Имя твоего друга знают во всех странах мира. Скажи в любой стране «Клот», к тебе обернутся с улыбкой, и покажут поднятый вверх большой палец.

– Что он сделал такого выдающегося, что стал знаменитостью?

– Ничего, лишь критиковал правителя Аринга, – рассмеялась Бэла, и рассказала забавную историю: «правитель невзлюбил имя нашего друга, никогда не называл его, обходился словами «он, предатель, враг государства, проклятый пособник гундосов». Для устрашения врагов за пределами Бургундии, диктатор отправил боевой отряд в Лигу, арестованный там полицейским ведомством. Произошел мировой скандал. Аринг заявил журналистам, что акцию организовал его оппонент Клот. В откровенную ложь никто не поверил, имя «Клот» получило огласку, стало известно во всех странах.

Робин расхохотался, назвал Аринга глупцом, создавшим отличный пиар своему оппоненту, и это ему однажды аукнется. Меж тем, снадобья Бэлы побуждали выздоровление. Через три дня Клот пришел в сознание, через неделю мог подниматься и сидеть на постели, через две недели сделал первый, после долгого лежания, осторожный шаг. Ноги еще плохо держали его, и он стал ежедневно тренировать их, каждый день увеличивал количество пройденных шагов. Астрид забросила посиделки с подругой, почти все время проводила с отцом, помогала ему, чем могла.

Через месяц Клот начал понемногу бегать, не слушая предупреждения Бэлы, что ему еще нужно лежать, бегать рановато, ведь он только что вернулся с того света. Клот смеялся, и парировал, что отлежится в могиле, еще не все потеряно, нужно ковать победу, время не терпит. Увы, ковать победу не пришлось, обстоятельства изменились.

Глава 6

Скончался король Артарии, трон достался по наследству Патону, единственному сыну почившего монарха. Патон с детских лет лелеял мечту о расширении территории страны, и создании великой империи. Еще в юности, до совершеннолетия, за стеной дворца, он начал строительство большого бункера, площадью около двухсот квадратных метров, в котором можно было бы укрыться, в случае угрожающих жизни обстоятельств любого характера.

На кухне бункера он зарезервировал большой запас продуктов питания, для одного человека его хватило бы на год, или более. Размер ванны позволял плавать в ней, как в бассейне. Над нею, в земной коре, был вкопан большой бетонный резервуар, постоянно наполнявшийся подземными водами, и осадками, просочившимися сквозь пласт земли, оказавшийся хорошим фильтром.

От бункера был прорыт десятикилометровый подземный ход. Его желтые стены были облицованы квадратными желтыми кирпичами, и отливали позолотой. Потолок был белый, в нем, по всей длине были маленькие вкрапления неизвестного материала, испускающего чуть-чуть заметный клочок света.

Потолок подземного коридора выделялся в абсолютной темноте еле заметной полосой, и давал возможность пройти по подземному ходу без факела в руках, не натыкаясь на стены. В конце коридора находилась металлическая дверь, за нею лестница выводила человека из подземного хода на поверхность. Выход закрывался легкой крышкой, она была замаскирована разнотравьем и цветами, разного размера и окраса.. Десятикилометровое расстояние от дворца, даже в подзорную трубу, не возможно увидеть человека, выходящего из подземного хода.

Работы, по устройству тайного убежища и подземного хода, проводились тайно. Строителей за территорию объекта не выпускали, их обеспечивали питанием, для них пригнали большую группу женщин, чтобы потребности тела не призывали за стены дворца, и не мешали работе. Кроме самого Патона, о строительстве тайного убежища и подземного хода, не знал ни один человек в империи.

После завершения работ, Патон осмотрел бункер, поплавал в ванне в течение часа, или двух, затем осмотрел подземный ход, прошел по коридору до выхода на поверхность, и выбрался наружу. Место выхода из подземного хода, можно было обнаружить лишь случайно, специальный его поиск длился бы невероятно долго.

Строители и девицы обитали в одной бытовке солидного размера. Единственная, герметичная, металлическая дверь вела в бытовку из подземного хода, и запиралась в нем. Строители и женщины, после окончания работ, собрались в бытовке, в ожидании обещанной им, достойной оплаты за труд.

Результатами работ юный заказчик остался доволен, после завершения проверки, он закрыл дверь бытовки, и пустил в нее воду. Криков людей, заливаемых водой, в коридоре было не слышно, а стуки в дверь и стены продолжались долго, но Патон их не слышал, он с довольным видом покинул подземный ход.

Теперь, когда Патон стал королем, его мечта о большой империи начала сбываться. Он за несколько часов, разгромил армию Ангории, и оккупировал страну. На границе с Бургундией он сосредоточил пешие отряды своей армии, и большой отряд всадников на верховых тионах, способных скакать с огромной скоростью. Над Бургундией нависла смертельная угроза.

Командующий армией Бургундии генерал Айртон, вошел в кабинет правителя, и склонил голову в поклоне. Аринг сидел в комфортном кресле, водил карандашом по листку бумаги, и рисовал на нем непонятные значки, фигурки и цифры. Генерал остановился в четырех-пяти шагах, сообразил, что диктатор находится не в духе, и молча ожидал, когда тот соизволит обратить на него внимание.