Мертвая цепочка

– Мишенька пропал, – глотая спасительную жидкость вместе со слезами, еле выговорила она.

Ира служила депутатом в городской думе, зарплата и социалка были на отличном уровне, так что дом у нее был полная чаша. Они с мужем Валентином растили двоих детей. Старшая дочь Лиля училась в медуниверситете на четвертом курсе, готовилась к стезе хирурга, а Миша оканчивал третий класс, ему только недавно исполнилось десять. В доме не ругались, жили дружно, ни дети, ни родители, как сегодня говорят, «не исполняли» – все старались идти друг другу навстречу. В тот день Ира отправила Мишу в местный магазин за хлебом, тут было недалеко, и мальчик часто ходил за каким-нибудь мелким товаром без сопровождения взрослых.

Вот и в этот раз он взял свой рюкзак и убежал. Через полчаса Ирина забеспокоилась, позвонила ему на мобильный, но услышала только длинные гудки. Подумала, что, может быть, сын на кассе, рассчитывается за продукты. Но прошло еще сорок минут, а ребенок не появился. А вместо гудков в сотовом оператор сообщил, что абонент недоступен. Ирина испугалась по-настоящему, еще сама не зная чего, но сердце заныло от нехорошего предчувствия. Валентин побежал до магазина, но пышка Аллочка – продавец в магазине – сказала, что Миша не заходил.

– А что, должен был? – спросила Аллочка, но, увидев, как изменилось лицо мужчины, закрыла ладошкой лицо и тихо прошептала: – Ой…

Перепуганные не на шутку родители побежали по знакомым в поселке, собрали людей, начали прочесывать территорию. К Ворониным не пошли, зная, что у них юбилей, да и надеялись на лучшее. Увы – мальчик как в воду канул. Местный пруд, кстати, тоже осмотрели, но пока без помощи спасателей, которых вызвали только к утру. К этому времени уже приехала Лиля – старшая дочь Марьиных, которая моментально подключилась к поискам. Девушка реагировала на странное исчезновение брата намного эмоциональнее даже, чем ее родители.

– О господи! Почему я не приехала вчера или хотя бы на пару часов раньше, тогда я сама сходила бы в магазин, и Мишенька был бы дома. – Слезы ручьем текли по лицу девушки. Она только что не билась головой об стену, что, если честно, выглядело как-то странно.

– Лиля, ты что как над покойником-то воешь! – не выдержала Злата. – Немедленно прекрати, найдется Мишка. Сроду никуда не пропадал!

– Вот именно, – тихо сказал Воронин, внимательно наблюдая за происходящим и анализируя ситуацию. Он вышел во двор покурить.

– Волонтерам, в полицию звонили? – спросил он, вернувшись.

– Нет, – утирая слезы, ответила Ирина.

– Хорошо, я сам. – И ушел связываться с полицией и знакомыми правоохранителями.

Гуров с Крячко уже давно проснулись и пока въезжали в тему, что называется. Лев Иванович включился почти мгновенно. Ситуация и правда напоминала сюжет плохого детективного сериала: десятилетний мальчик вышел белым днем за хлебом во вполне благополучном районе и пропал без вести. Версия относительно инопланетного вмешательства оставлялась для местных тетушек. Профессиональным чутьем Гуров ощущал, что дело плохо, но надежда на то, что Миша жив и с ним все хорошо, оставалась.

Вспомнил дело Аглаи, которое они со Стасом как-то походя раскрыли пять лет назад, когда приезжали к Игорю последний раз. Она, как и маленький Миша, пропала белым днем, ее уже отчаялись найти, но нашли спустя целых шестнадцать лет.

Девушка отправилась в аптеку за памперсами, купила пачку и вышла. Ей оставалось только перейти дорогу и зайти за угол. Вдруг к ней подошла какая-то старушка и, шамкая беззубым ртом, попросила перевести ее через дорогу. Конечно, молодая женщина ей не отказала. Однако после того как она аккуратно перевела ее, бабуля вдруг схватилась за сердце и начала буквально виснуть у нее на руках.

– Ой, дочка, плохо мне что-то, пойдем в столовую зайдем, там водички дадут, а я таблеточку выпью.

– Ну, хорошо, пойдемте. – И она довела странную бабку до «столовой», которая оказалась довольно дорогим кафе. Но делать нечего, она заказала стакан минералки старушке и себе чашку чая.

– Подойдите рассчитаться, пожалуйста, – попросил ее бармен. Но это не показалось Аглае странным, она не так часто ходила по подобным заведениям и не знала, что обычно официанты лично забирают расчет, подойдя к столику, и приносят чек и сдачу, если клиент не намерен выделить чаевые. Чашку с чаем она оставила на столе, а когда вернулась, бабки и след простыл. «Странная какая-то старуха», – подумала она и одним глотком выпила остывший чай, торопясь к дочке Леночке. Но какая-то темная, тяжелая волна накрыла ее с головой, и она ушла в небытие.

Очнулась она в чистой, хорошо обставленной комнате, где на кроватях спали две девушки. Ничего не поняла. Голова чугунная, соображала плохо… Потом постепенно начала вспоминать все, что произошло, и ее охватила дикая паника! Где ребенок? Где она сама? Тут и девчонки начали шевелиться, просыпаясь. Потом Аглая спросила:

– Кто-нибудь знает, где мы находимся?

– Нет, – хором ответили соседки.

Тут открылась дверь, и в комнату вошел какой-то молодой человек.

– Всем привет. Меня зовут Николай, я сотрудник ФСБ, – представился он. – Не пугайтесь, девушки, вы стали участницами спецоперации. Не специально, конечно, просто не очень вовремя оказались не в то время и не в том месте. К сожалению, мы не можем сейчас разрешить вам связаться с вашими родными, это рискованно и для них, и для вас. Мы свяжемся с ними сами и успокоим. Все необходимое: средства гигиены, еду, напитки, одежду, книги и фильмы – вам предоставят. Кроме компьютеров и средств связи, сами понимаете.

Девушки немного успокоились, потом одна из них, жгучая брюнетка с синими глазами, спросила:

– А как долго мы будем тут находиться?

– Не больше месяца, не переживайте.

– Какого месяца? – не своим голосом заорала Аглая. – У меня дочь годовалая дома и мать слепая, вы что, охренели совсем? Они же умрут без меня!

– Ну что вы, Аглая, – вдруг где-то в голове раздался у нее голос, а глаза этого Николая как будто увеличились и приблизились к глазам девушки, заполнив собой пространство. – У вас же дома ваша сестра, Маруся. Она позаботится о Машеньке и вашей маме. А если вы поедете туда, Машу точно могут убить. Мы ведь прячем вас от террористов.

Он говорил все это, и Аглая сразу почему-то верила. И хотя молодая мать страшно тосковала по дочке, беспокойство куда-то исчезло. Вроде так и все должно было быть, как шло. Когда Аглая потом все это рассказывала Гурову и Воронину, то постоянно спрашивала:

– Вы мне верите, верите?

– Еще бы не верю, очень даже верю. Знаю я вашего кота Баюна, – со злостью в голосе ответил тогда Игорь.

В тот момент он был уверен, что отличный парень – Николай Вербовский, спасший ему жизнь в 2017 году в далекой Сирии, и участник похищений женщин, сотрудник ФСБ – одно и то же лицо. А еще он не знал, что будет делать, если встретит Кольку во время готовящейся сейчас спецоперации по освобождению сестры его будущей жены Златы. Убить Вербовского он не имел права по закону долга – тот спас ему жизнь, но и принять то, что тот делал, тоже не мог. Вот только одно не давало ему покоя. Как, будучи преступником, Колька попал в Сирию психологом от ФСБ? И тут его осенило…

«Ну и идиот же я. Гуров же говорил, что у них кто-то давно работает под прикрытием. Тогда все сходится. Никто, кроме Кольки, не мог работать в такой сложной схеме». И ему сразу стало легко, как будто груз упал с плеч.

Потом Аглая рассказала Воронину и Гурову, что появился один из охранников – Сергей, который приносил девушкам все необходимое, еду, одежду. Пленницам разрешили ходить по территории особняка, в котором они оказались. Все равно вокруг была колючка под напряжением. А Сережа заходил все чаще и чаще, все время спрашивал у Аглаи, не нужно ли чего. А однажды их оставили только с охраной на три дня. Начальство, если оно и было, куда-то поразъехалось.

Девчонкам в этот день поставили ящик шампанского, чтобы они не скучали, потом к ним присоединились еще двое охранников с согласия девочек. Соседки Аглаи были молоды, ни мужей, ни семей, ни слепых мам не имели. Сергей привел Аглаю в свою комнату, там уже стоял накрытый стол, и парень сказал, что потерял голову, как только увидел ее. Что любит. А потом рассказал, что происходит на самом деле, и сообщил, что нужно бежать отсюда. Прямо сейчас, пока никого нет. У него имелся допуск ко всем выходам и входам, включая гараж с автомобилями, а также допуск к сейфу с деньгами.

Паровоз тогда не был депутатом, а являлся предпринимателем средней руки. Официальным его бизнесом была поставка автозапчастей к иномаркам, а неофициальным – поставка девушек для одного богатого извращенца русского происхождения с огромными связями, поселившегося в Азербайджане, в какой-то глухой деревне, которую он выкупил. Место ему было в дурке под аминазином, а не в особняке с бассейнами и экзотическими растениями, высаженными рядом. Он решил, что в прошлой жизни был маркизом де Садом и, воплотившись в этой, он должен одарить как можно больше женщин на этой планете своим искусством любви и эротики. Этот мерзавец раньше не заказывал русских девушек, ему больше афроамериканки нравились. А тут он загорелся идеей создания русского гарема, где у него будет ровно двенадцать наложниц в год, по количеству знаков гороскопа. После месяца утех он приносил своих повелительниц космоса, как он называл девушек, в жертву тому знаку гороскопа, которому она принадлежала. И в эту историю влипла тогда родная сестра Златы – жены Игоря Воронина.

В Москве об этом знали и именно поэтому отдали дело Гурову и Крячко, это был их уровень расследования. Когда Сергей все рассказал Аглае, времени на побег оставалось только несколько часов. Охранники, отдыхавшие с девушками, уже изрядно набрались, а учитывая, что начальства наутро не предвиделось, должны были спать часов до одиннадцати утра. Но в светлое время суток сбежать было бы намного сложнее. Поэтому Сергею нужно было попасть в комнату Аглаи, забрать ее сумочку, где находился паспорт. Каким-то чудом в день похищения девушка положила его в сумку, чисто на автомате, а похитители не стали отнимать пока документы, чтобы не насторожить девушек и не дать им повода для беспокойства. Нервные, перепуганные до смерти женщины, стремящиеся домой, заказчику были не нужны. Бедные девчонки, попадая в его адский особняк, до последней минуты своей жизни не знали, что будут принесены в жертву маньяком. Он их встречал как добрый граф, владелец шикарного поместья, куда дам, как королев, приглашали погостить.

Как правило, девушки были все из неблагополучных семей, или их попросту покупали, предлагая веселое путешествие к настоящему графу. Разные версии озвучивали. Кого-то на реалити-шоу заманивали, кого-то возможным участием в съемках фильма, обещая баснословный гонорар и славу. Прокол у них вышел только с Аглаей, у которой оказалась семья и маленький ребенок. Но с ней поработал Вербовский. Как потом выяснилось, он планировал ее вывезти, воспользовавшись своим даром. Сергей с Аглаей довольно быстро поняли, что он экстрасенс, или как там их называют по нынешним временам. А на деле профессиональный гипнотизер. После окончания расследования они забрали с собой мать и дочку Аглаи, уехали в Белоруссию, родили сына, организовали свой бизнес, и все у них сложилось как нужно.

– Ты после этого больше с Вербовским не работал, Игорь? – спросил Лев Иванович.

– Нет, даже не знаю, где он сейчас, – ответил Воронин.

– Отлично тогда провели операцию, он реально помог, – сказал Гуров.

– Это да! Нам бы сейчас он очень пригодился… – вклинился Крячко.

– История не терпит сослагательного наклонения, Стас. Пойдем работать.

Через час приехали поисковики, начали прочесывать местность заново. Иру подъехавшие медики «Скорой» накачали препаратами, притупляющими эмоции и страх. Лиля утешала мать как могла.

– Стас! – позвал Лев Иванович Крячко. – Давай разделимся и по поселку. Надо местных опросить…

– А мы что, в деле?

Сразу же после его вопроса раздался звонок, и на мобильном Гурова появилась фотография генерала Орлова.

– Ну вот, теперь, похоже, в деле, – сказал Гуров и взял трубку. – Але, Петр Николаевич. Да, я знаю. Откуда? Не поверишь, мы оказались в гостях у соседей депутата, у которой пропал сын. Да. Я понимаю, что губернатор поднял всех на уши в регионе и даже вас решил дернуть. Да, и спикер тоже. Так точно. Есть.

– Тебе нужны были официальные песни? Их есть у меня, Стас. Вперед.

– Понял.

Гуров начал с соседей семьи пропавшего ребенка. Добротный двухэтажный дом, дорогой ландшафтный дизайн сада, в нем цветы, деревья, какие-то декоративные кустарники. Никакой картошки-морковки и прочих радостей обычных дачников. «Наверняка какие-то чиновники», – подумал Лев Иванович и нажал на кнопку звонка. Двери открыл мужчина в форме охранника, за ним вынырнули два добермана, которые молча смотрели на незваного гостя, как бы размышляя, съесть его сейчас или оставить на обед. Предупреждая вопрос представителя охраны, кто он и откуда, Гуров показал удостоверение. Мужик уважительно кивнул головой, отогнал доберманов и, протянув руку вперед, пригласил полковника в дом.

«Он что, немой, что ли? Или, как в Средние века, языка хозяевами лишен?» – мысленно мрачно пошутил Лев Иванович.

Его размышления прервало появление хозяйки дома. Марлен, как себя называла и требовала называть своих знакомых и родственников Мария Григорьевна с мультяшной фамилией Сурок, являлась предметом обсуждения всех жителей поселка. Она была известной актрисой в городе и женой богатого предпринимателя, поднявшегося в 90-е. Про ее мужа много чего говорили, в том числе и откровенно страшного. Особенно относительно происхождения денег бизнесмена. Якобы он торговал органами в те лихие времена, и не только органами.

Но никаких доказательств этого изуверства Петра Сурка не было – ни в 90-х, ни уж подавно сейчас. Но он подарил своей любимой Марлен целый театр – да-да, почти как в сказке про «Буратино». А это вам не на булавки жене денег дать. Кстати, Карабас-Барабас из Марлен Григорьевны получился знатный. Она не терпела конкуренции ни в плане красоты, ни уж тем более – в сфере таланта. Во всяком случае, среди молодых актрис, и жрала их почти без соли и хлеба. Понимала, что совсем обойтись без прилива в театр молодых кадров не обойтись. А вот в отношении молодых и ярких дарований мужского пола все было как во времена Екатерины Великой. Правда, величие того или иного фаворита определялось совсем не размером таланта парня, оценивалось другое достоинство и его могущество с талантами.

При этом в молодости Марлен, тогда еще просто Мария – без Григорьевна, отличалась редкой красотой и талантом. Последний остался, что касается красоты, то она трансформировалась в некий образец пластической хирургии, правда довольно удачный. Без людоедских губ, странной формы бровей и искусственных ресниц из ворса норки, от взмаха которых Гуров, вызывая на допросы молодых свидетелей женского пола, периодически вздрагивал. Причем не от страсти, разумеется.

В этот день прекрасная Марлен пребывала в дурном расположении духа. Ее любимый мопс Вася опрокинул любимый кофейник на скатерть ручной работы, за которую она выложила кругленькую сумму из кармана Пети Сурка, выданную ей на бриллиантовые булавки и маленькие женские радости. Новый любовник Евгений, которому еще не исполнилось и тридцати, похоже, ей изменял. Доказательств этому пока не имелось, но Марлен видела, какими глазами смотрели друг на друга на последней репетиции он и эта актрисуля Лизка. Марлен, конечно, была стервой, интриганкой, манипулятором, но дурой она не была никогда. А как профессиональная актриса, отличалась редкой внимательностью к деталям. Сидя за утренним кофе, она продумывала планы мести, когда к ней пришел полковник московского уголовного розыска Гуров. Охранник довел полковника до особняка и лично открыл ему дверь. Марлен сразу же оценила стать и выправку Льва Ивановича и среагировала на него как настоящая женщина.

– Вы ко мне? – удивленно приподняв красивые брови, спросила она. – Чем обязана вниманию правоохранительных органов?

– А откуда вы знаете, что я из органов? – пришел черед некоторому удивлению Гурова. – Только не говорите, что у меня на лбу написано, кто я.

– Не на лбу, но написано. Офицерскую выправку ни с чем не спутаешь, а я актриса, у меня еще и другое зрение, кроме всех остальных достоинств. Присаживайтесь! Анюта, принеси нам кофе, молочник и все, что полагается! – позвала Марлен горничную.

Та, как молчаливая и при этом очень исполнительная тень, принесла все, что потребовала хозяйка.

– Мария Григорьевна, вы знаете, что у ваших соседей пропал ребенок?

– Какой ребенок? У кого? У Ирины? – Марлен отставила чашку с кофе, запахнула дорогой шелковый халат и сразу стала похожей на нормального человека, а не на персонажа из водевиля. – Господи, вы серьезно? А что случилось?

– Ушел за хлебом и не вернулся. В магазине, как выяснилось позже, мальчик не появлялся, и его вообще больше никто не видел. Ушел вчера. – Многолетний опыт опроса свидетелей по реакции актрисы дал понять Гурову, что та ничего не знает, и полковник собрался уходить, чтобы не тратить время на светские разговоры, но в дверях неожиданно появилась горничная Анечка.

– Я видела, – теребя маленькими, наманикюренными пальчиками накрахмаленный фартук, тихо сказала она.

– Что ты видела? – обернувшись на горничную и отставив бокал с красным вином, удивленно спросила Марлен.

Глава 2

Всё влияет на всё. В этой Вселенной, когда изменяется одна вещь, меняется всё.

Аня рассказала, что она собралась за продуктами в город, но такси брать не стала.

– Почему? Я что, тебе денег не выделяю на такси? У тебя проблемы с деньгами, почему не сказала? – удивленно приподняв красивые брови, спросила Марлен.

– Конечно, выделяете, даже больше, чем достаточно. Но… Мы с Петей, простите, с Петром, вашим садовником… В общем, мы встречаемся уже полгода, у него же своя машина, вот мы и договорились встретиться на остановке.

– С этим обормотом? Моим садовником? Ань, ну что ты в нем нашла? – заулыбалась хозяйка дома и, как показалось Гурову, облегченно выдохнула.

Причина «выдоха» Марии Григорьевны скрывалась в том, что, несмотря на великую любовь Петра Александровича Сурка к ней, он был очень восхищающимся мужчиной. Проще говоря, бабником, ходоком. Все красивые или хотя бы хорошенькие девушки и женщины до сорока пяти его восхищали. Иногда на пару ночей без последствий для семейного бюджета, а очень иногда – до покупки квартир для новой пассии, бриллиантовых гарнитуров, шуб, путевок на Мальдивы и побега из семейного гнезда. Шубки и бриллианты для очередной дамы сердца не беспокоили Марию, денег в семейной казне Сурков хватило бы на сто дамочек. Ее даже не беспокоило, что в каждом таком случае восхищения новой феминой у предпринимателя Сурка все было невероятно серьезно. Правда, неофициальные разводы и возвращение девичьей фамилии жене длились недолго. Рекорд составил год, когда седина в бороде и бес в ребре чуть не довели Петра Александровича до фактического расторжения брака и его вступления в новый. Пассии, вскружившей голову господину Сурку, на момент их огромной любви едва исполнилось двадцать. Звали красотку Инессой.

В «анамнезе» – медтехниум и диплом медсестры. Мама, бабушка, огород. Папа был, конечно, но, как говорится, сплыл в момент рождения ребенка. На самом деле многих дочек в стране растили мамы, бабушки и кормили их огородной, экологически чистой продукцией без заваливания дорогими гаджетами, поездками на не менее дорогие курорты и королевских креветок на обед. И многих детей это устраивало, во всяком случае, по поводу отсутствия у родителей миллионов они не собирались вешаться или идти грабить банк, чтобы восстановить статус-кво. Но Инесса считала, что она родилась не только красивой, но и царевной, только в заколдованном мире. Так что нужно любым способом вернуться в свой, где фонтаны из черной икры, собольи шубы и всеобщее поклонение.

Хотя красоткой девушка никогда не была. Лишний вес, фигура борца, почти полное отсутствие груди, короткие ноги. Из реальных прелестей – только длинные черные волосы да ярко-зеленые глаза. А в нагрузку – дикая ненависть ко всем, у кого есть деньги, потому что у самой Инессы их никогда не было. А работать девушка не любила. Как уж она умудрилась влюбить в себя олигарха, одному черту и самому Петру известно. Но спустя год после очередного переезда в дорогую гостиницу вместе со своей новой избранницей Петр пришел домой и деловито сообщил Марлен:

– Маш, у меня любовь…

– Угу, – подпиливая ногти, ответила жена. – Как всегда, Пуш…

– Маша, я не Пуш…

– Чего вдруг? – пока еще не чувствуя опасности, переспросила Марлен. – А кто ты? Суперпуш?

– Маш, я серьезно. Нам нужно развестись… Понимаешь, она не такая, как все. Ей от меня ничего не нужно, она любит меня, а я ее – у нас чувства!

И начал рассказывать Марлен, какие у них чувства. Мария Григорьевна слушала и понимала, что муж попал. А точнее, его деньги – и она вместе с ними. Вишенкой на торте стало сообщение мужа, что они с Инессой… ждут ребенка! Своих детей у пары Сурков не имелось. Но не по причине состояния здоровья или возраста Марлен, а потому, что Петр не мог иметь детей после перенесенной в детстве свинки. Вот только предприниматель Сурок об этом не знал. А вот Мария Григорьевна знала, причем давно, и, в общем-то, ее устраивала такая ситуация. Об этом ей рассказала в свое время мать Петра. Но она уважала и по-своему любила мужа, особенно в молодости, и не хотела его расстраивать. В общем, она умудрилась убедить его в том, что дети для актрисы – сложная история. Однако после этого «возрастного» сообщения о будущем отцовстве мужа ее буквально сорвало.

– Что?! Ребенка вы ждете? А от кого, позволь узнать? Ты в курсе, что не можешь быть отцом ни при каких обстоятельствах? Ты даже свой биоматериал отдать суррогатной матери не можешь, он у тебя бесполезный!

А потом в голову ходока Пети полетели подушки и мелкие предметы быта. Реакция мужика была неожиданной. Он так растерялся, сел на диван и, закрыв лицо руками, вдруг зарыдал. Марлен прекратила боевые действия и не менее растерянно смотрела на мужа. Потом подлетела к непутевому супругу, прижала его голову к себе и начала гладить, приговаривая:

– Петь, ну ты чего? Ну, живут люди без детей, я тебя расстраивать не хотела, поэтому и не говорила, что это ты бесплоден, а не я такая стерва, что от тебя рожать не хочу… У нас собака есть, хочешь, еще возьмем. И котов, мейн-кунов твоих любимых, хоть шесть особей, и черт с ними, с этими дорогущими обоями…

Примирение было горячим, и Петр надолго притих. Инессу с позором изгнали обратно в деревню, из которой ее так неосмотрительно вывезли. А тут Марлен опять вздрогнула при словах Анечки, что «они с Петром». Девушка была вполне во вкусе супруга Марлен, именно поэтому она и напряглась во время откровений своей горничной.

– Ну, так что ты видела?

– Я видела, как какой-то мужик на остановке, где я Петю ждала, садился в такси с ребенком. С мальчиком лет восьми-девяти, и было заметно, что ребенок очень напуган.

– Ты чего сразу-то в полицию не пошла? Номер такси запомнила или хотя бы фирму?

– Не знаю. Я записала…

И Аня передала Гурову листочек с номерами такси и названием компании – «Комфорт».

Гуров созвонился с Крячко и велел Стасу в срочном порядке озадачить экспертов, чтобы они «пробили» номер такси, узнали, кто работал в день пропажи Миши, и установили маршрут. Сам же быстрым шагом направился обратно на дачу к Ворониным. Через пятнадцать минут полковник был на месте, а у Стаса уже имелись все данные на таксиста, подвозившего странного мужчину с ребенком. Они отправились в один из частных городских таксопарков. Попали в обеденное время, и девушка-администратор проводила их в местное кафе, где обедали водители, и указала на Семена Пирова, который как раз работал в ту смену.

– Приятного аппетита, мужики! – улыбаясь как можно любезнее, сказал Крячко, присаживаясь за стол к обедавшим водителям.

– И вам не хворать, товарищ начальник, – подняв глаза на Станислава, ответил ему один из мужчин и вытер рот салфеткой. Пальцы говорившего украшали «синие» перстни, которые он, видимо, пытался затереть, но не смог.

– Давно от хозяина? – уже без улыбки, но и без агрессии поинтересовался Стас. Гуров в это время внимательно наблюдал за водителем, пытаясь понять, нервничает тот или нет, есть ли ему что скрывать. Но Семен вел себя вполне естественно.

– От хозяина давно. А что, есть ко мне претензии?

– Нет. Помощь нужна. Ты сутки назад вез мужчину с десятилетним ребенком. Куда вез, как он выглядел, как себя вел? Мальчика больше никто не видел, так что скрывать ничего не советую.

– Да я и не собирался. Мужик тот был нервный, дерганый какой-то, а мальчишка запуганный, глаза на мокром месте всю дорогу были. А мужик его то ли успокаивал, то ли запугивал. Вроде и ничего такого не говорил, но ребенок явно опасался ему перечить. Хотя, если честно, мне показалось, что это был отец пацана…