Рагнарек – Большая игра

– Это не честно, не честно, не честно…

Девушка всхлипнула, в сотый раз попыталась подняться, но поврежденная нога прострелила болью, заставляя худенькое тело выгнуться едва не дугой и она, скуля, сползла по стенке назад на кучу трухлявых досок. И уже не сдерживаясь, разрыдалась в голос. Последнее испытание, последний выход в роли ассистентки Брюхатого, после которого она бы получила жетон сталкера…

Два года назад, когда ее подобрали всю истерзанную, изломанную после двух суток изуверских утех под бандитами в форме с надписью «дорожная полиция», она поклялась что отомстит. За младшую сестру, до смерти изнасилованную этими иродами, за дядю, растивших их после Торнадо и застреленного при нападении. Поклялась, что станет сталкером, таким же как те, что отбили ее у этих ублюдков, способным ходить по ожогам и миражам, способным, если нужно убивать бандитов и защищать слабых, способным избавиться от постоянных ночных кошмаров наполненных криками маленькой девочки терзаемой огромными пьяными мужиками. И она действительно многого добилась. В первый же год жизни в центре сталкеров, она не раз отмечалась инструкторами, как настойчивая и способная ученица. Она буквально зубами вырывала свою жизнь у нелегкой судьбы, постоянно тянувшись к знаниям, с остервенением тренируясь физически, иногда до полного изнеможения. Она с блеском сдала зачет на сталкера-ходока, и была определенна в ассистентки к бывалому сталкеру Андрею по прозвищу Брюхатый. Поначалу, кстати, она была явно недовольна таким распределением. Андрей, всегда пребывающий в каком-то мрачном угнетенном состоянии, напоминал ей насильников-ублюдков из ночных кошмаров, но учителем он оказался отменным. И хоть частенько ей доставались довольно увесистые оплеухи, он, при всем этом, всегда же отмечал ее успехи, даже самые маленькие. Брюхатый научил ее ориентироваться в ожогах без приборов, даже без компаса, научил выживать, имея в кармане только гвоздь и моток бечевки, научил ее «чувствовать» винтовку, которую сам же ей и подарил. И хоть лежащая у ее ног СВД была не новой, служила она исправно. А еще, он сумел затронуть какие-то струны ее души, задавая ей вопросы, на которые словно и не ждал ответы, да частенько она и не отвечала ему, зато отвечала себе и поражалась этим ответам. За этот год, что она провела под его началом, Чайка прикипела к своему куратору, словно к дяде, заменившего когда-то ей с сестрой погибших в катастрофе родителей. И вот в последний выход, в последний тест она так глупо подвернула ногу, ведь видела же, что доски в том углу сильно погнили, но понадеялась, что ее-то уж они выдержат, вот и «выдержали». И снова собираясь разреветься от переполнявшей жалости к себе, она различила едва слышный звук и тут же забыла и о боли, и об обидах на судьбу, вообще обо всем. Сталкерский перестук – там-там-та-та-там, там-там-та-та-там! – Брюхатый обнаружил какую-то опасность и пытался ее предупредить. Пустяковое ранение, грозившее всего лишь переносом сдачи экзамена, теперь могло обернуться смертью. Брюхатый не тот сталкер, кто будет понапрасну паниковать, значит что-то серьезное. Но что? – она непонимающе закусила губу, – это же «песочница», не настоящий даже ожог. Что тут может быть? Мутантов тут замечали всего-то пару раз, значит что? Значит люди. Чайка привычным движением откинула челку назад, в голубых глазах промелькнул злобный огонек, в отличие от животных, даже мутированных, стрелять людей ей было абсолютно не жалко. И хоть она, как и большая часть сталкеров не разделяла взглядов своего куратора, твердившего, что в ожоге надо сначала стрелять, а потом разговаривать, убивала она спокойно. Да к тому же, оба раза, когда ей пришлось наводить прицел на людей, это были бандиты, а значит и не люди вовсе. Шипя от боли, она таки встала на колени, и, установив ствол снайперки на подоконник, принялась ждать. Уж что-что, а ждать она умела.

Андрей несся по улицам, словно ветер, краем глаза отмечая изменения в ожоге после последнего посещения. Ага, вот у продуктового магазина, разрослась краснуха – ядреная кислотная плесень, так, а за хлебным киоском притаился мертвый камень – валун, вобравший в себя столько радиации, что хватит облучить целый город, но не распространяющий ее отчего-то дальше, чем за десяток метров от себя. Он по широкой дуге обежал киоск и влетел в двух этажный дом, здание бывшей прокуратуры, даже табличка сохранилась у дверей. Пулей пронесся к запасному выходу и словно кошка взлетел по пожарной лестнице на чердак. Пробежав, пригнувшись, в дальний его конец к круглому окошку, сбросил рюкзак, стянул винтовку с плеча, то и дело, поглядывая на улицу. Улица оставалась пустынной, каковой и должна быть любая улица в заброшенном городе. Место для охоты он выбрал удачно, облюбовав этот схрон еще в один из первых своих сюда визитов. Вид из окна открывался хороший, прям, мечта начинающего снайпера, да и не начинающего тоже: улица видна на два квартала, да и площадь перед администрацией, словно на ладони. Обшарив взглядом окна здания муниципальной управы, и не углядев нигде фигурку своей ассистентки, он тяжело вздохнул. Раз Чайка до сих пор не дала о себе знать и не объявилась тут, хотя он показывал ей не раз этот схрон, и инструктировал, что в случае опасности двигаться следует именно сюда, значит она в плену или… или мертва. Ну, для того и нужны кураторы, что бы спасать своих учеников или… или же отомстить за их смерть, это уж как решат радиоактивные боги. Взгляд зацепился за возникшее на площади движение, он припал к оптическому прицелу и мрачно улыбнулся, попались, голубчики. На площадь вышли двое, слаженно осмотрелись, проверяя каждый свой сектор, и медленно двинулись влево вдоль здания цирка. Брюхан успокоил дыхание, дождался, когда перекрестие прицела совместилось со спиной того, что покрупнее, и плавно потянул спуск. Промахнуться здесь было невозможно, да он и не промахнулся, «Молот» в его руках дернулся, беззвучно выпустив смерть, и в ту же секунду человек одетый в черное упал. Второй по-кошачьи отпрыгнул, заметался, словно баба в истерике, не позволяя себя выцелить и, вдруг, совершенно неожиданно, открыл огонь. Никогда и ни за что, Андрей бы не поверил, что его можно вот так просто вычислить, но оставшийся в живых противник лупил короткими очередями именно по его окошку, вышибая кирпичную крошку и вынуждая его укрыться за стеной. Через секунду по нему уже работали два автомата, и Андрей даже ошалело подумал было, что подстреленный им несколько мгновений назад воскрес. На секунду выглянув в окошко, он матюгнулся, мертвый не воскрес, лежал, как мертвецу и положено, не двигаясь. А вот противников прибыло, сейчас к нему двигались прикрывая друг друга не меньше пятерки бойцов в черно-красной одежде, значит пришло время менять место дислокации. Он быстро спустился вниз, но на улицу вышел не через дверь, а юркнул через окно во внутренний дворик.

Тиграш в очередной раз придержал за локоть рвавшуюся вперед Рысь, девчонка охваченная азартом готова была чуть ли не в лобовой бой кинуться, даже не интересуясь качеством и количеством противника. Шипя, словно рассерженная кошка, она обернулась к нему, блеснула зелеными глазищами:

– Ну, что еще?

– Отлуплю Кристин, ей богу! Я помню твое желание заниматься смертоубийствами и прочим вредительством, но не надо самой подставляться.

– Ты ж сам сказал, что мы к ним с тыла зайдем, чего ж как черепахи плестись…

– Все, закрыли тему, еще раз вперед меня сунешься, на колени поставлю! – он подпустил в голос металла.

– Да я вроде вчера сама на них вставала, и вроде ты доволен был, – металл в его голосе Рысь откровенно проигнорировала, зато своим ответом заставила его запунцоветь, словно помидор переспевший. И, явно довольная его реакцией, продолжила, – Ой, какой ты у меня стеснительный оказывается. Прям аж смешно, ладно, я поняла Вас, мой командир, не расстраивайся зазря.

Тиграш мимолетно подумал, что розги, как следует отпаренные и просоленные были бы в самый раз, а то и стояние на горохе, а вслух произнес:

– Отлично, что мы поняли друг друга, я и впрямь стеснительный в некотором плане, можешь поржать от души, но я не позволю тебе подставлять голову под каждую пролетающую пулю.

И обойдя ее, словно придорожный столб, он двинулся дальше. Рысь к его удивлению и впрямь поумерила пыл, и все остальное время была осторожна, даже не предпринимая попыток сунуться вперед него. Они как раз вышли на предполагаемую точку для удара в тыл неведомым охотникам, когда абсолютно в другой стороне, совершенно неожиданно, застучали автоматы. Тигренко, недоуменно вздернул бровь, обернулся к Кристине. Девушка, явно охваченная нешуточным интересом, вытянув шею, пыталась рассмотреть, что же творится в той стороне, откуда доносятся выстрелы. Ничего не углядев, перевела на него взгляд.

– Мы туда пойдем? – она мотнула головой в сторону набирающей обороты перестрелки, теперь, там стучали не менее пяти-семи стволов. Роман без труда определил, что работают они с одной стороны, явно смещаясь, вывод напрашивался сам собой: кто-то кого-то крепко давит. Вот только почему этот кого-то, не отстреливается, выстрелов в ответ не слышно. И словно отвечая ему, пространство разорвал басовитый кашель снайперки.

– Ром, давай хотя бы посмотрим, – взмолилась Рысь, теребя в руках выданный ей на базе «Абакан».

– У нас вообще-то другое предназначение, – покачал головой капитан, хотя ему тоже было интересно, он отлично понимал, что это здоровский шанс уйти незамеченными, не рискуя попасть в чьи-то чужие разборки.

– Ну, Ром!… – остальная фраза утонула в новом раскате снайперки.

Автоматы заработали более интенсивно и уже в две стороны, значит к тому кого- прижимали на помощь явился снайпер, Тигренко напряженно прикинул что это значит, прошептал едва слышно: «Не хватало еще на какой-то неведомый фронт нарваться». И не глядя на Рысь, рыкнул:

– Бегом отсюда, чует моя душенька, тут жарко сейчас станет!

Он пробежал квартал, напряженно вслушиваясь в звуки перестрелки, когда сознание отметило, что чего-то не хватает, и через секунду до него дошло, он слышит только свои шаги, и, еще даже не успев обернуться, понял – Рысь пропала!

Чайка, закусив губу, спокойно рассматривала сквозь оптику вышедшую на площадь пару, стандартная развед-двойка. Бойцы в черно-красном одеянии довольно грамотно обшарили взглядами каждый свой сектор, один из них дал едва заметную отмашку невидимым наблюдателям, дескать все чисто, а в следующую секунду, его напарника швырнуло на землю с огромной дырой на груди. Она знала, что оставляет такие дыры, сама не один вечер просидела заряжая патроны для «Молота» Брюхатого. Разведчик, оставшийся живым, вдруг, совершенно неожиданно, открыл огонь, прицельно долбя по зданию виднеющейся прокуратуры. Чайка ошарашено заморгала, как это? Как он смог определить место откуда стрелял ее куратор, ведь стрелял с глушителем из точки, которую и не зацепишь взглядом, сразу, а если не знать что искать, то и вовсе не найти. Но боец с автоматом, совершающий внизу немыслимые рваные прыжки, демонстрировал обратное, и судя по тому, что его еще не «снял» Брюхатый, делал все правильно. Она дернула винтовкой на показавшееся движение и успела рассмотреть выскакивающих на помощь товарищу бойцов, с ходу начавших лупить в нужном направлении. Что ж, пора внести корректировки, злорадно подумала стажер, захватив в прицел одну из спин нападающих на ее учителя автоматчиков. Палец плавно потянул спусковой крючок и, грозно бахнув, в мир рванулась очередная смерть. Но не успел упасть убитый ею черно-красный боец, как другой уже сорвал с пояса что-то и молниеносно раскидал веером маленькие шарики или кулечки. А в следующую секунду площадь погрузилась в клубы жирного желтого дыма. Второй раз она выстрелила на движение, но уверенности что попала, не было, к тому же, ее тоже каким-то непостижимым образом вычислили и над головой зажужжали смертельные свинцовые пчелы. Она буквально упала, уходя из опасной зоны обстрела, ногу прострелило немыслимой болью, и не выдержав застонала. Убежать она не сможет, высунуться на очередной прицельный выстрел ей не дадут, значит, максимум, на что следует надеяться, это успеть захватить еще одного урода с собой на тот свет, когда за ней придут. Почему-то осознание этого ее и встряхнуло, она будто открыла второе дыхание, зачерпнув сил в понимании, что доживает свои последние минуты. Страх, не успев зародиться, сменился решимостью, а мысль: «Вот и все, вот и не стала ты сталкером», придала ярости. Совершенно неожиданно для самой себя, она расхохоталась, грозно страшно, как может смеяться лишь человек уже смотрящий в темные провалы глаз пришедшей за ним смерти.

Брюхатый перевалился через очередной забор, про себя отсчитывая секунды, минуту назад он услышал до боли знакомый грохот своего первого оружия, чуть менее года назад подаренного стажеру, и сердце учащенно забилось – ЖИВА! Стажер не явилась к нему, значит – ранена или заперта, но жива, жива и борется! Теперь главное успеть, успеть и вытащить. Эти черно-красные оказались для него пренеприятным сюрпризом, то как быстро они реагировали, то как стремительно перемещались делало их опасными, очень опасными. И махнув на гордость рукой, он несся по дворам к площади, перепрыгивая заборы и продираясь сквозь разросшиеся кусты, был бы он тут один, без Чайки, конечно, перестрелял бы всех до одного, как бы они не выпрыгивали, но не сейчас. Сейчас Андрей понимал, главное успеть. Вот и последний дворик, перемахнет через покосившийся металлический забор и окажется на площади, потом триста метров открытого пространства и он внутри административного центра, где засела Чайка, ну а дальше все должно быть легко. Дым клубившийся по площади, стал потихоньку рассеиваться, кстати, этот фокус тоже стал очень неприятным сюрпризом, он читал, что раньше именно так и действовали при борьбе со снайперами, но не думал что ему доведется самому встретить такого знатока.

Перемахнув через последний забор, он, присев на колено, огляделся. Дым хоть и рассеивался, все еще был достаточно густым, чтобы скрывать нападающих, но значит и он скрыт от их взглядов, а это сейчас важнее и, не раздумывая больше, рванул через площадь. Порыв ветра разорвал дымную занавесь, когда ему оставалось преодолеть последние метров двадцать до спасительной двери. Развитое постоянными походами в Ожоги и Миражи до невероятных пределов шестое чувство взвыло, буквально трубя, что это все, конец, что смерть уже в воздухе. Он прыгнул, падая вперед, стараясь уйти из-под направленных в спину пуль. Успел! Прокатившись по мостовой, поднялся, готовясь прыгнуть вперед в дверной проем, и медленно опустился на колени. Недоуменно опустил взгляд, наблюдая как из груди, чуть повыше солнечного сплетения, бьет толчками кровавый фонтанчик.

– Достали, падлы… – он сплюнул ставшую вязкой и соленой слюну, опершись на «Молот», как на палку, поднялся. Медленно развернулся к приближающимся шагам. Но рассмотреть лицо подошедшего не успел, короткая очередь подбросила его вверх, и на землю он упал уже мертвым. «Нет!!!», – разорвал пространство женский крик, тут же потонувший в троекратном грохоте выстрелов, и убийца рухнул рядом со своей жертвой.

Чайку трясло, но не от страха, а от бешенства и боли утраты. Секунду назад она выглянула в окно и увидела, как рухнул срубленный автоматной очередью спешивший к ней учитель. Ярость, захлестнувшая ее, стерла воспоминания происходящего, но на асфальте рядом с куратором, лежал мертвым и его убийца, и ствол ее винтовки все еще дымился. Защелкавшие по кирпичу пули заставили ее вновь укрыться за стеной, но теперь уже она хотела не просто подороже продать свою жизнь, теперь она непременно хотела захватить с собой всех оставшихся в живых черно-красных, виновных в смерти последнего дорогого человека в этом кровавом радиоактивном мире. До крови закусив губу, она поползла в соседнюю комнату, необходимо сменить позицию и еще несколько секунд пока ее ствол будет искать новую жертву. Через минуту она уже взгромоздила винтовку на кирпич оконного проема, подоконник и рама тут отсутствовали. Ее заметили сразу же и выстрел оказался не столь результативным, но все же она успела заметить как неуклюже споткнулся один из нападавших. Пятеро бойцов медленно, но верно приближались к зданию, где она оказалась заперта. Хорошо если успеет «снять» еще одного, пока они не зашли, а потом… потом ее убьют, но если повезет, то она успеет застрелить еще одного на лестнице. Выщелкнув опустевший магазин, заменила на заряженный и осторожно выглянула. Бойцы в черно-красном уже приблизились настолько, что, чтобы прицелиться, придется непозволительно высунуться. И будто понимая это, они перестали бегать, шли вальяжно, так идет охотник, идет добить раненого зверя доставившего хлопот, но не способного в итоге защитить свою жизнь. Так, ничего не поняв, они и умерли, совершенно неожиданно для них и тем более для приготовившейся к смерти Чайки, в спину черно-красным бойцам застучал длинной трелью автомат, ставший для нападавших последним набатом в этой жизни. Чайка ошарашено смотрела на переулок из которого вышел боец в черно-сером комбинезоне с Калашниковым в руках, помахал ей рукой приветствуя и уселся рядом с одним из убитых. Несколькими секундами позже появился еще один, в таком же комбинезоне, явно чем-то недовольный, стремительно подошел к присевшему, и без замаха залепил оплеуху опрокинувшую сидящего. Дико порывисто огляделся, выискивая опасность, но в отличие от первого, Чайку не обнаружил и присев над растянувшимся на мостовой напарнике, принялся что-то говорить, судя по жестам, делал он это отрывисто, жестко. Лежащий, дергаясь, Чайка недоуменно вздернула бровь, плачет что ли, показал на нее. Второй перевел взгляд на указанное окно, и, не придумав ничего лучше, Чайка помахала ему рукой, как минутой раньше махал ей первый из этой странной двойки спасителей.

– Козел, – прошипела сквозь рыдания Рысь, – ты меня ударил!

– Тебя бы убить мало, – уже порядком остывая, произнес Роман, – Соплюшка малолетняя! Рэмбо доморощенный, ты вообще ничего не соображаешь?!? Дура малолетняя, ты хоть представляешь, как я себя чувствовал?

– Не представляю и не хочу представлять! – выкрикнула она, пытаясь утереть слезы, в защитных перчатках это получилось плохо.

– Экстрималка херова, домой собирайся, – Тиграш поднялся, поставил автомат на предохранитель и закинул за спину. – Мне такая любовь не нужна, и дурра такая мне не нужна, думал удар хватит.

И он отвернулся к спасенному снайперу все еще маячащему в окне. Присмотрелся и, не сдерживаясь, сплюнул, – баба.

– Что за хрень, сплошной воюющий женсовет, – произнес себе под нос, – скоро ступить будет некуда, не попав на глаза играющим в войнушку девчонкам.

Сзади, хрустнув гравием, поднялась Рысь, продолжая сквозь всхлипы осыпать его нецензурщиной. Тигренко, не обращая на ее маты внимания, коротко распорядился:

– Входим в здание по очереди. Я первый, ты стоишь в дверях и ждешь моей отмашки, заходишь и идешь только потому маршруту по какому прошел я, след в след. И запомни, самодеятельность больше не потерплю, высеку. Серьезно, высеку Кристин… и домой отправлю, это тоже в последний раз говорю.

Если Рысь и имела что сказать, то в этот раз она благоразумно промолчала, шмыгая носом. Роман, задрав голову, крикнул:

– Эй, мы войдем? Стрелять не будешь?

Чайка кивнула, крикнула в ответ:

– Конечно, входите, – по щекам ее катились слезы, слезы облегчения, она почему-то уверенно почувствовала, что эта парочка не бросит ее тут раненую одну.

Ловушка для медведя

Зарубов устало вздохнул и, схватив стакан, сделал большой глоток, теплая вода имела ярко выраженный металлический привкус. И все же в три мощных глотка он допил воду, и попытался в очередной раз сосредоточиться на переговорах. Дебаты шли уже четвертый час, и, более всего, напоминали старому вояке базар. Васюрин выцыганил у Князя какое-то озеро, и теперь старался выбить у представителей байкерского братства не то охотничьи угодья, не то брошенные сады, полковник уже давно запутался в этих экономически-территориальных торгах, и откровенно скучал. Во время единственного десяти минутного перерыва час назад, он успел познакомиться и немного пообщаться с представителями силовиков от Князя и Всадников, и это было единственное полезное на его взгляд достижение. Военный совет состоится лишь после согласования вопросов решаемых сейчас. Хотя, по мнению Зарубова это было не совсем верно. В силу того, что эти неизвестные чумные, довольно сильно потеснили объединенные силы местных, этот вопрос следовало как можно быстрее решить, но Васюрин боялся, что едва угроза исчезнет, их попытаются «кинуть», полковник этот вариант тоже не снимал со счета, но и терять время, чтобы затем отбивать территорию для плацдарма не хотел. И получался замкнутый круг. Будущие соседи требовали немедленного включения в боевые действия, а Васюрин сначала требовал гарантий на получаемые территории, и все начиналось сначала.

Князь, сидящий рядом с Зарубовым, едва заметно наклонился в его сторону и прошептал:

– Где ж вы нашли такого «жука»? – усмехнулся в усы Игорь, указал взглядом на мэра – Все ему мало, все ему не так.

Зарубов, несказанно обрадованный неожиданному разговору, так же шепотом ответил:

– Да я сколько помню, он у нас мужик прижимистый всегда был, жадный даже, но хозяйственник отличный.

– Ну, еще бы, – снова усмехнулся Князь, – если так хапать, можно и хозяйство вести, отчего ж нет.

– Князь, Вам, не кажется, что вы непозволительно рассеянно относитесь к переговорам, что за шептания вы там устроили, – сделала им замечание Василиса, сидящая напротив.

– Ой, да извольте, – махнул рукой Игорь, – надоело уже, что одно и то же толочь? Да и кто стол организовывал, на кой ляд тут вода? Поставили бы лучше вино, или на худой конец пиво. И вообще, закругляться пора, а то эту говорильню можно до бесконечности вести.

Васюрин недовольно сморщился, Василиса осуждающе покачала головой, лишь Тимка, сидящий от нее по правую руку, незаметно подмигнул Князю, выражая согласие со сказанным. Остальные присутствующие остались внешне безучастными.

– Мы все-таки серьезные вопросы стараемся решить, – попробовал было вернуть разговор в деловое русло Васюрин.

Но Князь лишь хмыкнул на это, и, устало, растерев виски, произнес:

– Василиса, да отдай ты ему эту лесопосадку, давайте уже думать о действительно серьезной проблеме.

– Это не просто лесопосадка, а некогда неплохие яблоневые сады. И территорий они занимают порядочно.

– Тьфу ты, – начал в свою очередь распаляться Игорь, – ну тады оставь их себе, и радуйся, когда эти чумные его загребут.

Открывшего было рот Васюрина, Князь так же бесцеремонно заткнул:

– Хватит уже, нас тоже не до бесконечности щипать можно, озеро я тебе дал. Сады эти вон у байкеров заберешь, да и земли под ваш новый городок мы выделили немало, так что или ставим точку этих переговоров и воюем вместе, или не хрен терять время! У нас вообще-то война на носу, некогда в изящной словесности упражняться.

После этой тирады в зале переговоров, проходящих в брошенном придорожном кафе, установилась тишина. Негритянка поджав губы сидела, недовольно сопя, ей явно не хотелось отдавать земли своего клана. Не понравилось и Васюрину, что его так бестактно оборвали, но возмущаться он не спешил, понимал, что поставив вопрос ребром, Князь наклонил чашу весов в его сторону. Тимка наклонился к уху Василисы, что-то шепнул, та несколько раз кивнула и наконец-то произнесла:

– Хорошо, мы согласны отдать указанные территории в ваше распоряжение.

Ее интонация как бы подразумевала наличие некого «Но», но она так и не озвучила его. Васюрин позволил себе сдержанно улыбнуться.

– Все. Все рады и довольны, тогда давайте сделаем перерыв, пожрем что ли, и после уже порешаем, как будем воевать – вновь взял слово Князь.

Василиса ни радостной, ни довольной не выглядела, да и женщина с труднопроизносимым именем, которое полковник уже забыл, присутствовавшая в свите Игоря, тоже осталась чем-то крайне недовольна. Хотя сам Зарубов был несказанно рад окончанию этих переговоров, теперь настает его пора действовать, да и перекусить, действительно не помешает.

Клауса медленно вплетала цветок за цветком в венок, она любила полевые цветы всегда, даже еще до Торнадо предпочитала их доморощенным тепличным красавицам. Потому что чувствовала в них силу, настоящую жизнь. Игорь за ее спиной стоял уже третью минуту, все не решаясь что-то сказать, женщина улыбнулась: все же он все еще мальчишка, взрослый пацан, робеющий перед влюбленной и стесняющийся своей же нерешительности.

– Игорь, я чувствую, что тебя нечто беспокоит, что же это? – она первая начала разговор, помогая ему.

– Байкеры. Они сумели чем-то завлечь Дубова, помнишь он был с военным месяц назад у нас. Здоровый самый.

– Конечно, помню. Бывший сержант, – ведунья отложила венок и взяла оставшиеся цветы в руку, выбирая последний. – Как думаешь, какой лучше взять, синий или этот красный?