Новый мир. По обе стороны Омеги

Камнем мы его называем из-за налёта, скопившегося после долгих песчаных бурь. Песок здесь на Омеге странный, при соприкосновении с земными предметами превращается в твёрдый камень, если вовремя его не счистить.

Но это не главное.

На самом же деле это остатки разбившегося космического корабля. Одна из групп, сборная солянка из разных общин, решила в своё время убраться с Омеги и отправиться на поиски нового, более перспективного мирка для жизни. Однако что-то пошло не так и на десятой секунде после взлёта корабля, он развалился на части прямо в воздухе. В честь погибших эти остатки и назвали Священными.

– «Ладно, схожу провожу Свена, а то вдруг откажет?! Не думаю, но мало ли?!», – прокручиваю в голове мысли, нехотя отрываясь от своих расчётов и наблюдений, а ведь предстоит ещё и дневник заполнить, – мама, – кричу по громче, – подожди меня. Сейчас помогу тебе подать чай…

Глава 5

Западная полоса

Крайне слабо соображая закидываю арбалет за спину, подбираю нож Дэна.

– Естествоиспытателям полезно сперва думать, а потом испытывать, —негодую от произошедшего.

– Согласен, шандарахнуло прилично. Но с другой стороны – это же обычная ягода. Правда немного гигантская, но вот что она сможет сделать?

– Ты идиот?! – кручу пальцем у виска, – а если она ядовитая? Нам бы глаза и кожу сожгло напрочь.

– Ой, придумаешь не пойми чего. Всё ведь обошлось? Ты только не злись и никому не рассказывай, а то засмеют в общине, – немного смущаясь просит Дэн, – и обмыться бы надо, воняем за тридевять земель.

Достав потихоньку контейнер, прячу его в мешок, чтобы Дэн не увидел. Разнесёт ведь по всей общине, а тут самому необходимо разобраться что к чему. Опыт отца повторять не очень хочется. Наша семья итак живёт почти обособленно. К этому мы привыкли, но быть полными изгоями я уж точно не желаю.

– Давай хотя бы посмотрим, что там внутри, – всё никак не может успокоится и подталкивает меня к полуразорванной ягоде, с которой продолжает вытекать ярко-жёлтый сок. При этом, как ни странно, неприятный запах, изначально ударивший в нос, достаточно быстро выветрился.

Мы обошли пятно по каменной осыпи. Сверху Дэн попытался заглянуть в сердцевину ягоды, но там было темно. И пусто. Не осталось даже семян.

– И как мы её наречём? – спрашивает он, снова ни чему не учась и тыкая кожицу ягоды ногой.

– Клюгантелла, – предлагаю с ухмылкой на лице.

– А клюгантелла, – это ягода такая?

– Наверняка, – киваю. – Ядовитая и большая. С жёлтым и вонючим соком внутри.

– Считаешь меня полным идиотом?! Описание твоё не очень похоже на клюкву, если честно.

– Но звучит красиво, – закрываю разговор, – ягод мы набрали, вонь вроде улетучилась, так что давай пошли обратно. Нам ещё рыбу ловить.

Однако всё оставшееся время мои мысли были о контейнере. Его, правда, пришлось припрятать – на время. Ну не на рыбалку же брать, а вдруг нечаянно выпадет и утонет. Нет, я спрятал его в надежном месте, в семейной капсуле, в специальном встроенном сейфе, там же где и лежит обрывок карты отца. Чёрт! А ведь это символично?!

«…Наше спасение – не вживление в здешнюю природу, – сколько себя помню произносил отец. – Для выживания нам нужна помощь. Помощь всех общин. И потому я настаиваю, чтобы мы отправили экспедицию. Есть достоверные данные о наличии специальных бункеров, а также об атолле, расположенном где-то в районе экватора, который передвигается вместе с Мачехой и на нём не нужно постоянно двигаться…».

– На, согрейся, – толкнул меня Дэн. – Побалуемся кипятком. И давай приходи в себя, иначе рыбы нам, как твоих ушей не видать. А меня отец с матерью прибьют и даже то количество ягод, что мы притащили, не поможет.

Однако мысли текут сами собой.

Таких контейнеров я не видел уже давно. Они в общине имеются, но доступ к ним крайне ограничен. Только члены Совета общины вольны в принятии решений доставать передовые технологии прошлого, как бы это странно ни звучало, и определять где и когда их использовать. Так вот, о контейнерах в последнее время никаких речей не было. Значит – это либо старые утерянные, либо – не наши.

Тогда чьи?..

А что если правда не наша, а вещица древних? И тогда, возможно, этот поворот событий даст нам вероятность вернуть доброе имя отца. Вот ведь чёртова Великая рыбалка не вовремя началась. Ладно, Дэн прав, надо выкидывать всё из головы и приступать к заготовкам.

– Давай свою бурду горячую и айда сети арканить. Сейчас ты поймёшь, кто прав, а кто виноват и даже где раки зимуют.

– Кто? – не понимая таращится на меня.

– Не знаю, но так иногда бабушка сказывала, а она плохо не посоветует.

Озеро курилось туманом, серое зеркало водной глади рвали жирующие рыбы, неторопливо шебаршащие в камышовых берегах, пугая и разгоняя табунки местных уток. Здесь на планете время очень великий ресурс, поэтому все – люди, животные, растения используют его крайне эффективно, не растрачивая на мелочи.

Моя теория, подтверждённая на практике уже второй раз, оказалась верной – с утренней зорькой рыбы оказалось куда больше, чем с вечера. Быстро заполнив дно лодки свежей, трепещущей живностью, на свой земной аналог совсем не похожей, но обитающей в воде, а от того и называемой в общине рыбой, мы двинулись в лагерь. Сегодня в нём никто не спит. Мужчины, после ночной рыбалки, сидят у костра, обсуждая улов, а женская половина общины – занята его сохранением. Даже дети и те вовлечены в процесс – понимают, от сегодняшней ночи зависит то, как они проживут следующие пару месяцев скитания.

Я же мчу к своим, забыв распрощаться с Дэном. Там контейнер и он манит меня. Я даже не пойму чем… Неизвестностью, скорее всего, а может обычным любопытством, ведь оно заложено в человеке на генетическом уровне.

– «…Оно одно из двигателей прогресса…», – тоже слова бабушки. —«Просто иногда любопытство заводит не «в ту степь», – но это уже совершенно другая история.

Контейнер был самым обыкновенным, то есть знакомым мне, если быть точнее. Это говорило о его земном происхождении. Ну не верю я, что одни и те же технологии могут быть скопированы разными цивилизациями, не соприкасающимися между собой. Чтобы уединиться пришлось забраться в капсулу, благо она свободная. Джейн и мать сегодня будут всю ночь заняты и только, возможно, ближе к обеду освободятся и уж тогда отдохнут. Одно радует, после Великой рыбалки не нужно торопиться, ведь этот день община специально планирует оставаться на месте. И таковых в году всего три дня: ещё будет остановка после Высоких гор – ради пополнения оскудевших запасов и Новый год, который кстати уже не за горами.

Пришлось немного поломать голову, чтобы открыть это чудо техники. Я прекрасно понимал, что если контейнер предназначался кому-то лично, то вскрыть его, без кода доступа, в реалиях нынешних технологий практически невозможно. Мы его даже распилить не в состоянии. В походной кузне расплавить тоже не вариант, не хватит температуры – наши предки умели составлять сплавы и закалять металлы. Так что надеюсь на иное его предназначение, поэтому код должен быть самый простой – только защита от животных.

Первых два варианта результата не дали, а вот третья попытка увенчалась успехом, просто необходимо было набрать цифры от одного до семи. Вначале послышался тихий шум работающего механизма, а затем – негромкий щелчок оповестил меня об открытии доступа к содержимому контейнера. Дрожащими руками, максимально увеличив интенсивность света в капсуле, который следовало бы экономить, я развернул небольшой листок бумаги.

Перечитал пару раз, вначале не понимая даже смысл написанного от переполнения эмоциями. Всего одна строка «мы находимся на восточной полосе жизни», а голову сорвало напрочь.

– Значит отец всё-таки прав, – шепчу сам себе, чтобы осознать увиденное, – необходимо срочно перелопатить и осмыслить бумаги, оставшиеся от него.

– Джон, сынок! – долетел до меня слабый голос матери, – иди к нам, помоги с развешиванием тушек, а то я что-то совсем расклеилась.

– Бегу… – с сожалением укладываю обратно бумаги, выключаю свет в капсуле и иду к ним. Сейчас это гораздо важнее. Ничего на следующем привале нагоню, а сейчас просто время на осознание новой ситуации, осмысление новых обстоятельств, нарастающих словно снежный ком.

***

Восточная полоса

Сухие, знойные дни сменились влажными и прохладными. Если честно, то такое здесь бывает редко. Мы ведь «шагаем по планете» всегда в одном климатическом поясе, и лишь сама местность на Омеге преподносит свои нюансы: в горах холодно, временами даже бывает снежно, в степях – средняя температура всегда комфортна и держится в параметрах от шестидесяти до восьмидесяти градусов по Фаренгейту. Да, порой ветра нагоняют песчаные бури, но это лишь когда мы слишком отстаём от графика движения и приближаемся к поясу выжженных земель.

Сейчас совершенно другая история – со спутника прилетело предупреждение и нам пришлось значительно увеличить скорость, иначе будет совсем худо.

Космос смертелен для любой живой формы жизни в нашем понимании. Космические лучи, радиация, излучение звёзд – все это уничтожает жизнь. Однако самое сильное смертельное излучение исходит, конечно же, от Альфы. Это та самая «звёздная радиация», магнитные бури, шторма и ударные волны энергии, распространяющиеся от него.

В нашей общине с незапамятных времён создана целая группа, которая постоянно отслеживает активность Альфы и предупреждает об опасности. Сегодня пришло очередное сообщение. Как же не вовремя это всё?!!! Ну, нет!!! Дудки. Ждать до очередной капсулы я не выдержу. Я еле-еле уговорила Свена отправиться к месту следующей закладки, а тут такие дела. Вот в любом случае пойдём, чего бы этого не стоило. А вдруг там будет ответ?

…

Весь день мы шли по открытой местности, лишь иногда встречая заросли невысокого кустарника. Хотя день на Омеге понятие условное. Это мы его сами разбили на утро, вечер, ночь и этого придерживаемся. А фактически – ночью лишь немного темнее, чем в полдень. Полный диск Альфы никто из нас никогда не видел, лишь небольшую часть, но и этого хватает.

От Единой параллели мы отдалились уже прилично. В этих местах всегда пустынно, но идти легко, и мы почти не устали. Свен говорит, что время угадали верно, как раз между бурями: одна бушует позади нас, да такая, что ни шагу нельзя ступить, вторая – впереди, но там она больше похожа на грозу, правда очень сильную. Остановились на ночлег. Дальше начинался подъем, и Свен говорит, что надо будет с утра отыскать устье ручья и подниматься по его долине, которая потом сузится, станет ущельем, и вот в этом ущелье придётся поднапрячься, чтобы успеть нагнать и вернуться к своим.

– Я устала, – шепчу, чуть не заваливаясь на бок, в месте, выбранном на ночлег.

– Приляг, отдохни. А я пока костёр развожу…

– Нет, Свен, я устала от беготни, бесконечного выживания… – не сдерживаюсь. Ком подкатил к горлу, мешая дышать, а слезы застилали глаза, – устала от такой жизни. Да и как это можно назвать жизнью – когда каждый день в голове только один вопрос: кто следующий? Кто не сможет преодолеть эти чёртовы двадцать пять километров? Когда я не смогу их одолеть, и моя жизнь оборвется? Я так больше не могу… Не… хочу… – наверное к сильной усталости приплюсовалась ещё и накопившаяся депрессия.

– Ты поэтому стала разбрасывать свои контейнеры?

– Да, очень хочется осознавать, что мы не одни на Омеге… не одни во Вселенной… не одни на этом белом свете… И самое главное, что у нас есть будущее. В нынешних реалиях я его не наблюдаю.

– К нам никто не придёт на помощь. Надо надеется только на себя.

– Пустой разговор, – утомленно отвечаю, прекрасно осознавая, Свена не переделать. – Водички согреть?

Я отвернулась и начала возиться у костра, разбирая грибы и сушеные солёные ягоды. Я их всегда отдельно варю, а потом смешиваю. Стою на коленях, рукава куртки закатаны, тонкие руки в ссадинах и шрамах. Вожусь, чтобы не разругаться со Свеном. Этот спор мы начали почти одновременно с моим решением поиска потусторонних, и пока ни до чего не договорились.

– Дрова сильно не расходуй, – как ни в чём не бывало просит меня, чем ещё больше раздражает, – их здесь днём с огнём не сыскать. – Нет, это же надо быть таким бездушным. Я ему о будущем, а он – дровами голову забивает. Ладно, чёрт с ним! Буду ужин готовить.

Поужинали быстро, усталость брала своё. Никакой пещеры или другого укрытия здесь не было, пришлось спать в палатке, благо у Свена она всегда с собой. Вдвоём. Хорошо хоть спальные мешки разные. Ночью решили не дежурить, у Свена отличный слух. Плюс он расставил свои ловушки вокруг, так что отдохнём хорошо. Теперь ещё немного и конечная цель нашего пути не за горами…

Ни Свен, ни я не помним, как опустились здесь, на Омеге, космические корабли. Наши первые воспоминания связаны с общиной, с постоянным и бесконечным бегом по кругу; повадки жутких стай шакалов и хищных рыб мы узнали раньше, чем услышали от старших о звёздах, другом мире и о краях, откуда вышло человечество. И степи, горы, Великие озёра, странные растения, вырастающие практически на глазах, жуткие местные создания были нам куда понятнее, чем рассказы о звездолётах или космических станциях, в которых может перемещаться на огромные расстояния по сотне тысяч человек. Законы Омеги, законы Альфы, возникшие от необходимости сохранить небольшую общину, совершенно не приспособленных к этой планете людей, старались вытолкнуть из памяти наш далёкий дом и вместо неё возродить лишь теоретические чаяния на то, что нас когда-то найдут и всё это закончится. Но сколько надо терпеть и ждать? Сотню, может тысячу лет? Надежда, жившая у предыдущих поколений, постепенно отмирала – она им мешала жить, поэтому и передать нам её они не смогли. Теперь в это верят немногие. Я одна из них. Пусть отдельные посмеиваются, но сделаю всё, что доказать обратное. Ведь смерть становится окончательной в тот момент, когда с ней пропадаешь не только ты, но и всё, что привязывало тебя к жизни. Нас итак осталась мелкая кучка от того, что было. И здесь поддержанием связи с тем прошлым миром был, есть и остаётся Священный камень за перевалом. Он реален, его можно достичь, пощупать. Правда с каждым годом и его посещают всё реже и реже – однако о Камне не забыли и это главное.

Свен и я постепенно спускались в котловину, к кораблю, или Священному камню. Он был материален и громаден, но оставался легендой, эдакой сказкой для нас для всех. Для Свена – недостижимым идолом, для меня – надеждой. Должен же он, чёрт подери излучать чего-то?!!! Остальные корабли были давно разобраны практически до винтика или использованы для различных приспособлений. Нетронутым оставался лишь этот. Никто не решался покуситься на Священный камень.

– Жутковато здесь, правда? – Я Свена таким потерянным вижу впервые. Всегда уверенный в себе и быстро принимающий решения, сейчас, перед грудой, казалось бы, бесформенного металла, выглядел потерянным ребёнком.

В голове непроизвольно всплыли слова деда, они тогда напропалую спорили с отцом. Я была тогда маленькая и не понимала сути, а теперь вот их слова при подходе к Священному камню сами заполняли пустое пространство в моих мыслях.

– «Рано или поздно, но нам грозит забвение, как бы мы это не оттягивали. Уже в настоящее время носителей хотя бы крох многовекового человеческого опыта, познаний становится всё меньше. Как мы бы не старались… они тают. Каким будет будущее общины, ты можешь себе представить?

– Мы не боимся этой планеты. Мы изучили повадки животных и охотимся за ними, знаем, как выживать во время магнитных бурь… Да нам нужна помощь прошлых поколений в виде их технологий, но и без них с нами ничего не случиться», – тогда не сдавался отец.

– «Я страшусь нашего будущего, где человек-охотник, человек-собиратель становится основой общины. Он для меня символ отступления, символ поражения человечества». – Но теперь и я вижу правоту деда. Свен, великий охотник, готовый без оглядки бороться в бой со стаей шакалов, здесь потерялся. Передо мной сейчас стоял неопытный юнец с дрожащими руками, а не тот сильный мужчина, которого я знала. У меня же вид корабля, напротив, возродил сны и легенды о далёких звёздах, о тех, кто может нам помочь, чему я была несказанно рада. Ни боязни, ни страха у меня не было.

– Вон тот люк. Там я оставила капсулу, – как можно с более оптимистической миной на лице говорю, показывая место её заложения одновременно пытаясь успокоить парня, повернув голову в его сторону.

– Стой… – долетел до меня запоздалый голос Свена, а далее – полная темнота…

Интерлюдия 1

Межгалактический корабль «Орфей» резко выскочил из гиперпрыжка и перешёл к автоматическому торможению. Дредноут, построенный для изучения дальнего космоса, был около километра длиной, с пушкой соразмерной длины. На вооружении корабля стоял восемьсот метровый ускоритель, способен разогнать луч до скорости 4025 км/с (1,3% скорости света) через каждые две секунды, обладающий кинетической энергией около сорока мегатонн в тротиловом эквиваленте. Форма корабля была практически идеальна: длинное вытянутое тело, способное легко прорезать космическое пространство; скруглённая форма, позволяющая эффективно маневрировать как в вакууме, так и в плотных слоях планетной системы; отсутствие каких–либо иллюминаторов по бокам, являющихся слабым местом, да и в космосе, честно говоря, смотреть особо не на что; выделяющиеся чехлы боевых установок, убранные внутрь.

Сама процедура выхода была настолько отработана и многократно усовершенствована, что искусственный интеллект системы управления кораблём даже не сообщил об этом в общем эфире, выведя параметры только на пульт командира корабля и первого пилота.

В этот момент командор ещё не прибыл на капитанский мостик, его смена начиналась через полчаса, а он был крайне пунктуален и любил появляться ровно в назначенное время. Первый пилот, несущий вахту, краем глаза отследив сообщение автопилота, устроился полулежа, проскользнув под приборной панелью на кресло, удобно откинувшись в нём, наслаждаясь его прочностью и надёжностью. Остальной центр управления кораблём был жесткой конструкцией из кресел, в которых, при необходимости, располагались операторы, и контрольные панели, расположенные почти на уровне колен – так, чтобы они были перед глазами, но не закрывали обзора.

Ситуация была штатная и в таких случаях все полагались на ИскИна корабля, поэтому дежурная смена состояла всего из трёх человек: старшего – первого пилота, оператора боевой части и дежурного техника. Их смена заканчивалась, и первый пилот был в полном ожидании последующего отдыха, с некой вальяжностью относясь к исполнению своих обязанностей. Остальные члены дежурной смены и вовсе подались пропустить по кружечке кофе. Так что на аномалию, в виде неестественного скопления точек в самом верхнем углу экрана никто не заметил, а ИскИн воспринял её как пояс астероидов.

– Выпускаем разведчиков, – с явной леностью отдал приказ старший смены.

– Экипажам разведывательных челноков «один» и «два» занять свои места и подготовиться к старту. Начинаю обратный отсчёт. Двадцать девять… двадцать восемь…, – как ни в чём не бывало, продолжил ИскИн свою работу в рамках заложенного алгоритма, не обращая внимание на явную угрозу. А та нарастала, точки быстро приближались, с явным намерением перехватить корабль. Астероиды так себя не ведут.