скачать книгу бесплатно
Снова нахожу повод укорить себя. Нужно было упражняться. Блюдо хорошо, когда приправлено в меру. Моя аура пересолена. Когда глотаешь такое, невольно сбиваешься с дыхания и хватаешь ртом воздух. От того теперь так трудно разговаривать. Ну и из-за ваты.
Молча смотрю прямо перед собой, стараюсь быть доброжелательной.
– А…, – говорит Стахий.
Начинается.
Нет, не запланированная диверсия. Просто я срываюсь и врежу собственному плану.
Я потеряла контроль над собой, и голова моя как будто не моя и даже приблизительно не представляет, что творит подотчётное тело. Рывком дёргаюсь с места, утягивая за собой чьи-то руки, прижимаюсь лбом к холодной поверхности камня. Он гладкий и неживой. Так не должно быть. С минуту моё сердце бьётся в одиночку, потом мой лоб чувствует ответный удар. Живой.
Рвусь внутрь. В какой-то момент кажется, что крылья чем-то скованы. Полёт куда красивей, но если нет возможности, то подойдёт и падение. Падаю. Губы касаются стыка четырёх плиток. Камень прижимается к плоти, нагревается. Животворящий гул разносится по низкочастотным волнам.
Пора бежать.
Я не подготовлена. У меня нет лампы. Камни пола ударяют по босым ступням. Постойте-ка. Это ступни ударяют по каменному полу. Я бегу в темноте. Внутренний компас наконец определяется с потолком-полом. Вокруг совсем темно и, кажется, сыро, как в земляном подвале. Я как червь, рою ход сквозь тьму. Вокруг близкие стены. И опять поправка – они не расходятся передо мной, как почва у головы червя, это я ищу дорогу среди плотных формирований, пахнущих промозглой землицей. Бег – быстрый, бег – долгий. Мне далеко бежать. Я много пробежала. Успеваю заметить, что движений ничто не сковывает, ни тесная одежда, ни неразношенная обувь. Через пятнадцать поворотов рассеянно припоминаю, о чём это я думала? Какой-то привкус удивления. Чему я удивлялась? На ходу пожимаю плечами. Мысли сходятся на беге, при этом ни о чём не думается. Тьма и бег. Оград скоро не будет, скоро будет свобода. Не сбавляя темпа, несусь к пропасти, как разогнавшийся болид. Для тех, кто хочет бежать дальше, а не заснуть напоследок глотнув сырой и холодной свободы, есть лестница. Я не ищу её. Я бросаюсь ласточкой, зная что лестница была в полутора метрах слева. Лестница тоже полёт, но я ласточка.
На дне интересно. Я его не достигаю. Я в другом месте. Мне почему-то не суждено было оказаться там. Поэтому я здесь. Пахнет кузней, пахнет жерлом вулкана, пахнет забытым утюгом, пахнет углями. Впереди открытая дорога. Не ошибёшься куда идти, путь выложен раскалёнными брусками металла, вытащенными из кузнечьих печей, но так и не обданных водой. Щедрый ковёр с ярким узором, красная дорожка. Я уже почти не лечу, но ещё и не иду. Я в безвременье, я в бездвижье, я в невесомости. Но продолжаю двигаться так, словно инертные силы сохранились во мне. Между скрещенными брусками достаточно места, чтобы поставить голую худую ступню. Бегу, задерживая подошвы на раскалённых брусках. Бегу и смеюсь. Но мне ещё нельзя говорить, нельзя исторгать звуки. Ну или здесь для этого не место.
Ночь продолжает дыхать жаром. Жаром дышу я, я вдыхаю жар. Хорошо. Моя любимица ждёт меня впереди, не зная, насколько желанна для меня встреча, будто с рождения я только и ждала дышущей жаром ночи и полноводного тела, чтобы слиться с ним. И уже от этого жизнь моя удалась. Я проникаю в неё. Должна была рассечь саблей, поднять брызги, но захожу гладко, без всплеска. Хааааа… Это мой выдох. Конечно, мысленный. Я не потревожу её полноводного тягучего покоя.
Пора бежать. А я как никогда ленива. Еле переставляю ноги. Мост рушится подо мной, ему не хватает терпения на мою лень. Меня это не беспокоит. Я равнодушно смотрю под ноги, на тянущееся навстречу бездонное ничто. Моя несмертность. Ты пожрёшь меня, если ничто другое не сможет. Ты перемелешь меня, ты справлялась и не с такими. Можешь не пугать меня. Я не стану продлевать агонию ожиданием и не стану подкидывать дров своим воображением. Приходи и вот тогда уж поговорим с глазу на глаз, а пока исчезни. Есть другие дела.
Они смеются надо мной. «Они» возможно не существуют, но чему-то смешно из-за моей бравады. А может смех одобрительный. Не могу судить. «Они» за пределами. Я слепну. Этот миг должен быть наполнен страхом, потому что «они» возможно решили наказать меня за излишнюю дерзость. А «они» всегда делают, как решают. Я должна сложить свою слепоту и несмертность и взвыть от ужаса. Но я ничего не сделала, меня не за что наказывать. Уверенность настолько крепка, что страх так и не приходит.
«Кто ты?»
То, что у чего-то есть голос, задающий вопросы, не значит, что оно само есть.
«Васса».
«Кто ты?»
«Адепт».
«Кто ты?»
«Высший адепт».
«Кто ты?»
«Высший адепт Стихий».
«Кто ты?»
«Девушка».
«Кто ты?»
«Сестра Повелителя Нежити и Мага».
«Кто ты?»
Вопросы-ответы не надоедают ни одной из сторон.
«Дочь», – продолжаю я.
«Любящая сестра Вениамина», – продолжаю я.
«Подруга Сафико», – продолжаю я.
«Благодарная ученица Захара», – продолжаю я.
А голос всё ухает «Кто ты?». Он будет знать обо мне всё. Мне придётся произнести всё, о чём даже не решается подумать человек.
В состоянии близком к инфаркту сажусь на полу. Меня гладят по голове. Уносят в мягко освещённую комнату. Дают немного воды. Всё это долго, замедленно, как своя маленькая вечность. Подавись, несмертность.
Когда удаётся открыть глаза, вижу стоящего на коленях статного старика. Он странно выглядит на коленях. Отмахиваюсь от видения рукой, руки оказываются сжатыми другими руками. Правая гудит как от онемения.
Я сижу на банкетке, с двух сторон меня прижимают названные братья. Уверенна, что знала их имена, но сейчас понимаю лишь, что они мне братья. От них исходит тепло, а я, недавно несомненно живая, холодна как камень. Странно, одежда дымится. Уши улавливают глубинный гул. Что-то большое ожило совсем рядом.
– Что произошло? – растерянно спрашивает кто-то. Голос смутно знакомый. И вопрос неожиданный.
– Я не понял.
Второго голоса оказывается достаточно, чтобы резко протрезветь и всё вспомнить. Интересно, как это выглядело в их глазах.
Широко открываю глаза. Вроде бы всё в порядке. В глубине продолжает мощно и ненавязчиво гудеть, как подземное течение.
Тимур хмурится:
– Васса, ты в порядке?
Киваю с невозмутимым видом. Если быть невозмутимой, можно выдать финты за стандартное поведение. Зря что ли я усыпляла его бдительность целые сутки и десять часов?
– Что случилось?
– Поздоровалась с Храмом.
Если бы я сама всё понимала… они должны думать, что понимаю. За произошедшее приходилось цепляться, как за ускользающий сон.
– Вернёмся домой, – распорядился Маг, так ничего и не прояснив растерянному Стахию.
Стахий меня, конечно видел, но, судя по виду, не верил своим глазам.
– Я дома, – холодно возразила я. – Можно воды.
Мы весьма удачно оказались на кухне.
Прохор поспешно наполнил стакан, прежде чем сообразила Храмовая повариха Маша, прижимавшая к груди кувшин.
– Пойдём, – настойчиво повторил Тимур, приподнимая меня за под мышку. От одежды тянулся дым. То, что произошло, если происходило где-то помимо моей головы, произошло без свидетелей, даже Тимуру и Вениамину не дозволялось присутствовать.
– Да, конечно, – с готовностью поддакиваю, – ты иди, а мне необходимо остаться. Сегодня в лазарете приёмный день, хочу поговорить с Захаром насчёт обучения начинающих знахарей, немного попрактиковаться, если получится. К тому же ещё довольно рано, утренние занятия дружины ещё не начались, Прохор как раз посвятит меня в тонкости… нужно поговорить со Стахием… Вам известно, что в башнях рухнули лестницы?
– Что? – воскликнул Стахий, не скупясь на эмоции. Распахнутые голубые глаза переходили с меня на Тимура.
Прохор тоже выкатил в неверии свои карие.
– Боюсь, отчасти я виновата, – признаюсь я. – Лестницы отсутствовали в изначальной конфигурации Храма, и когда мой приход разбудил Храм… в общем, он их разрушил.
– Надо предупредить людей! – Стахий заволновался, путаясь в избытке материи рясы, стал подниматься с колен, куда энергичнее, чем свойственно людям его возраста.
– С ними ничего не случится, – останавливаю равнодушным тоном, собирая на себе все взгляды. – Храм не даст никому из подопечных покалечиться. Однако требуется разблокировать входы в башни.
– Я займусь, – вздохнул Тимур в ответ на просящий взгляд Стахия.
– Не беспокойся, – бодро поднимаюсь с банкетки, при наклоне замечаю оплавленные подошвы – не сильно, но теперь сапоги не идеальные, значит, я бегала там в обуви. Остальные не заметят. – Это определённо моя работа.
В торжественном банкетном зале с троном плавно волнуются кроны дубовой поросли. Обеденный стол уютно таится в лесу. Ножки стульев стоят между выступающих крепких корней. Лесок ещё реденький, но учитывая скорость прорастания, это ненадолго. Вставки на троне приглашающе переливаются оттенками зари. В воздухе разливается тепло, содержание кислорода повысилось – воздух стал слаще.
Перемены кажутся мне вполне естественными. В моём доме правильно то, что комфортно для меня. Если у меня семь пятниц на неделе, в мой дом будут ежедневно завозить по свежей пятнице.
Тимур больно сжимает мой локоть. Убираться, как я прозрачно посоветовала, не собирается.
Первой выбираю башню Огня. Ребятки нетерпеливые и темпераментные. Дел на копейку. Можно щёлкнуть пальцами для эффектности, но профессионалы пальцами не щёлкают. Профессионалы люди ленивые, они никогда не делают больше движений, чем требуется. Поэтому я вообще не делаю движений. Заблокированный глыбами проход приходит в стерильное запустение. Глыбы вроде бы исчезают, но на самом деле нет. Фокус с исчезновением удел магии, а я чту закон о сохранении вещества. Глыбы перерабатываются в нетипичное для камня агрегатное состояние и аккуратно переправляются на островок, на котором разведён сад, тот, что со стороны моста Воздуха.
Переминающийся неподалёку с ноги на ногу Стахий чувствует, что должен что-то мне сказать, но испытывает трудности со вступлением и даже не скрывает своей растерянности. Моё появление многим спутало карты.
Никто из постояльцев башни Огня не проявляет желания покинуть спальни в столь ранний час. Я направляюсь к башне Воздуха. Её обитатели тяжело переносят всякие замкнутые помещения и безвыходные ситуации. Вроде бы есть окно, но, страшно подумать, из адептов воздуха летать способно процентов десять, и то совсем не как птицы, а скорее немного планировать с использованием различных приспособлений. Дельтапланы и костюмы для планирования у них в чести. Опасное увлечение. Во времени, которого не было, когда невозможно было выйти из комнаты, в окно влетали окрики, пытающиеся призвать к порядку прыгающих в пропасть двадцатилетних дружинников.
За увеличение веса островка я не переживала. Когда глыбы закрывают вход в башню, они глыбы, а когда они часть каменистого островка, они не более чем пригоршня камней. Баланс островка не изменился от добавки.
Когда с неотложными делами было покончено, мы вернулись в Храм через главный вход. Другого, как ни странно, в огромном здании не было. Лишь сквозняки шалилиВ дубах проступили пики елей.
– Тимур, мне уже больно, – сказала я вполголоса.
– Поехали домой, – пальцы только сильнее сомкнулись на ноющей руке.
– Не надо так со мной, – холодно предупредила я, в упор глядя в чёрные угли его глаз. Моё лицо в десяти сантиметрах от его. – Я не стану мешать тебе, а ты не мешай мне. Сегодня я останусь в Храме. В восемь вечера вернусь в квартиру. Обещаю. Если угодно, можешь заехать и забрать сам.
– Ни на шаг из Храма, – отчеканил Маг. Лицо стало злым. Ничего откровенно наглого я ему не сказала, и ему приходилось с этим считаться. Однако без шансов, что он забудет мне эти слова. – Я заеду за тобой. Если задержусь, подождёшь.
Я кивнула.
Веня смотрел удивлённо. И прежде чем удалиться вслед за Тимуром, успел вскользь обнять меня. И дважды оглядывался, пытаясь поверить, что мы расстаёмся, что старший допустил это.
Мы остались в узком кругу со Стахием, Прохором и Чи. Меня капельку шатало.
– Познакомься с Вассой, – только теперь выдался момент, и Прохор представил меня своему наставнику.
Стахий пожал мою ладонь двумя своими, преодолев повторный порыв бухнуться на колени в одиозности момента.
– Мне трудно поверить… – Смотритель замялся, представив, как неловко и нелестно звучат его слова. Он явно не это хотел бы сказать при первой встрече. – Очарован, – старомодно заявил и поклонился он.
Чи согнулся пополам и в такой позе приблизился ко мне, кратко прислонившись лбом к тыльной стороне ладони. Адепт, добившийся высшего мастерства в Стихии, торжественно молчал, не позволяя понять по виду, насколько правильно я с ним себя повела.
Прохор чуть улыбнулся. Его представлениям ничто не противоречило.
– Ты, должно быть, хочешь посмотреть Храм? – спохватился главный Смотритель, с трудом вымолвив «ты».
– Это не к спеху, – не сообщаю, что могу водить экскурсии по Храму, – прогуляемся позже.
– Хочешь посмотреть на тренировку войска? – предложил Прохор, направляясь к главному выходу.
Я остановила его жестом:
– Не надо их предупреждать. Пускай всё идёт своим чередом. Ты иди к ним, а я понаблюдаю из-за витража.
Показываю на место, где время от времени сидела моя калечная половинка. Никто лучше изувеченного не находит укромных мест. Витраж в двух шагах от массивной крепостной двери был не особенно многоцветный, не особенно утончённый. Ромбы стекла прозрачные в нём перемежались с молочными и коричневатыми, что позволяло считать узкое окно у входа витражом. Часть стёклышек была непрозрачна, рассеивая возможность увидеть фигуру человека, которому взбредёт в голову устроиться по другую сторону, на встроенном в толстую стену подоконнике, и приникнуть к пропускающему свет фрагменту. Возможно витраж просто был так стар, что выгорел, утратил изначальные краски, но в раме полотно из стеклянных ромбов держалось крепко.
– Смена появится не раньше, чем через четверть часа, – сообщил Прохор.
– Хорошо.
Город за мостом начинал просыпаться. Для работающих без графика режимные вещи вроде светового дня имеют отстранённое значение, так что Маг привёз меня в ещё дремлющий в утренней дымке из пропасти Храм. Со стороны Воздуха наползало полноценное облако, кутая башни Воздуха и Воды белыми нитями. Башню Огня немного позолотило солнце, но быстро спряталось. Из пропасти веяло холодом. За мостом Земли было теплее. Открывались окошки кухонь на первых этажах, заваривался кофе и чай, с веревок стаскивалась высохшая за ночь одежда, спешно ёрзали по тканям утюги, жарились яичницы с сосисками, подрумянивался хлеб, плошки влаги выплёскивались на ярко увядающую осеннюю растительность под окнами, на брусчатку выступали первые рабочие ботинки. Деловые туфли незаметно опередили их, но так же неуловимо и удалились в лице моих названных братьев.
– Когда же случилось радостное событие? – молчание тяготило Стахия. – Не было никаких сообщений о том, что начаты поиски, никаких намёков от Тимура…
«Радостное событие» наводило на мысли о бракосочетании или рождении. Даже и не знаю, раньше Стахий не звучал так старомодно.
– Я дала знать о себе в день праздника. Немного вмешалась в ход состязания. Тимур, разумеется, предпочёл бы, чтобы это не афишировалось.
Мерный звук шагов по брусчатке. Вибрация спускается через натуральный камень, уходит в землю, переходит на Мост, на Храм, вибрирует под моими ступнями. Импульс движения заразителен. Земля просит выйти погулять, прикоснуться к ней, соединиться с ней.
– Лучшие из мастеров искусства Стихий в вашем распоряжении, – поспешно вставил старец, припомнив о своих обязанностях.
– Обучение с нуля не требуется, но если мне понадобится разъяснение или совет, я непременно обращусь к вам или к ним, – любезно ответила я, в действительности не связывая себя обещаниями и не намереваясь обращаться за советами.
После того, как я рухнула физиономией на каменный пол, я вообще стала на удивление любезной.
Прохор вышел на площадку, а я юркнула на подоконник, пахнущий сухой прогретой за лето древесиной и старой краской.
Какое-то время перед Храмом стояли лишь Прохор и Сергей. Свет выхватывал участки на площадке между минималистичными каменными формами и ухоженными бонсаями. Утро изгнало дух ночной прохлады и заиграло оттенками августовского тепла. В городе при Храме был мягкий климат. Атмосфера ранней осени, если всё пойдёт заведённым порядком, сохранится до второй недели декабря. В декабре начнутся снегопады. Адепты Огня с ворчанием потянутся в отпуска или же обернутся в заядлых домоседов.
Напряжённый Сергей тем временем не догадывался, отчего начальство бросает на него такие недовольные взгляды. Основная масса дружины собралась минут через десять-пятнадцать. Рыжий адепт Огня, русые красавцы-витязи, однажды встретившие на воротах, не такой гармоничный лицом и не такой высокий Андрей, вцепившийся со всем дружелюбием в новичка, попавшего в оборот на турнире. Не в числе первых явился и Игорь со своим приятелем Глебом. Как правило, увидев Прохора, парни становились расторопнее. Широкие мужские шаги энергично направлялись на исходные площадки.
Сзади вскрикнули и выронили задребезжавшую по полу крышку. Я повела ухом, не оборачиваясь. Стахий зашикал на пришлых работников, размахивая руками и опасливо оглядываясь на меня. Не стала вмешиваться, не интересно.
