скачать книгу бесплатно
Меня больше не беспокоит многоголосье в голове, но я так к нему привыкла, что уже жду что-то вроде: «Что ты делаешь?!! Уйди из первого ряда!!! Тебя же обнаружат!!!»
Никуда не пойду. Пускай обнаружат. Только бы признали. Адепты с обеих сторон испуганно падают на выструганный деревянный пол. Откусываю ещё один кусочек от яблока.
В общем ажиотаже тайком поглядываю на помост. Оба сидят там, оба недовольны. Вене неприятен огонь, Тимуру – люди.
Тянет к ним… Необычное чувство, ему нет места в стандартном диапазоне эмоций. Что это такое вообще – до дрожи, до слёз, до трясущихся рук хотеть сблизиться и тереться, тереться…так ведь кошки делают. Голодные до озабоченности кошки. Да я бы… как будто и лизнуть не отказалась…
Нелепая мысль вынуждает захихикать. Воображение услужливо подсовывает картинку: поднимаюсь на помост с серьёзным выражением лица. Тимур вскидывает глаза, ожидая услышать важную новость. С пущей серьёзностью склоняюсь к его уху. Он придвигается, думая, что это должно быть очень важно. И тут я, скорее по-собачьи, чем по-кошачьи прохожусь по его щеке липким от карамели языком.
Когда Захар подбегает осведомиться, кому нужна помощь, я смеюсь. Кто-то сообщает лекарю, что на ряду все целы, и он удивлённо возвращается на своё место, к стенке у амбара. Прохор тоже удивлён, но такие мелочи его сейчас не беспокоят.
Яблоко кончилось. Мне до сих пор смешно. Нечем заняться и смешно. Импульс слишком силён, чтобы сдержаться.
За всё детство я никого намеренно не разыгрывала и не устраивала пакостей, чтобы в девятнадцать лет выяснить о себе удивительную вещь – я ипостась трикстера. Безделье и собственный смех могут толкнуть меня на трюк, а в трюке важно не попасться. Да. Втайне я рассчитывала, что меня обнаружат, и я смогу сегодня же потереться о кого надо. Задняя мысль толкала изобрести что-то изящное. Я ещё тихонько посмеялась, отшлифовывая про себя план. Какой-то Прохор слишком самоуверенный. Это будет ему урок.
Место Сергея занимает Игорь, тот самый, Игорь моей подруги. Он её ещё не знает, а я уже определила ему пару. Какой я прекрасный правитель, пусть на первый взгляд и кажется, что тиран. Вот так встать сейчас, выйти прямо на арену и заявить ему бескомпромиссно: «Ты женишься на моей подруге. Я вас потом познакомлю, когда сама с ней познакомлюсь».
Снова смеюсь. Идея мне нравится, но она не изящна, пахнет доморощенной наглостью. Изящество рождается со временем. Надо подождать.
Всполохи из рук Игоря имеют благородный синеватый оттенок. Мне нравится. Хочется прыгать и плясать и, конечно, смеяться. Это из-за Игоря. Когда вижу, что адепт хорош в своём деле, впадаю в приподнято-истерическое состояние.
Прохор совершает нетипичный для огня пас – воздух. Игоря швыряет на спину. По правилам поражение.
На мой вкус состязанию не хватает динамики. Но я жду, жду отмеренного момента, а пока веселю себя сама. Хорошо, что вокруг все так взбудоражены, а то какие трюки, когда проржала как дурочка до самого момента «икс».
Наконец, решаю, что можно.
Прохор разделал под орех четырнадцать соперников и в хорошем настроении многозначно поглядывал на Алмаз.
Что же станется с бедняжками-жрицами, когда они узнают про меня.
На арену робко выходит новичок. Вряд ли кто-то кроме него и меня считает этот момент чем-то примечательным.
Парень предпринимает первую попытку нападения. Прохор традиционно позволяет сопернику показать, на что тот способен. Ну как же, где ж ещё как ни на турнире ознакомиться с потенциалом личного состава, основную-то работу мы замечательно игнорируем.
Всполох рассеян, не достаёт концентрации и силы. Если б я со своей силой выдала такую туфту, сейчас бы все горели.
Будешь должен, парень.
Прохор совершенно не впечатлён. Он не даёт парню шанса показать что-то путное, он бьёт. Не сильно, но чтоб хватило.
Мой час. Направляю ватные руки застывшего паренька, складывая из них защитный пас, вкладываю в свой инструмент немножко силы.
В воцарившейся поражённой тишине приходится кусать губы, чтобы не заржать вызывающе в голос.
Надо было видеть выражение лица Прохора.
Паренёк, моё послушное буратино, ничего не соображал на нервной почве. Даже не понял, что сделал, и самое главное, что ничего не сделал.
Прохор недоволен. Он соединяет вертушку из огня и воздуха. Прибить что ли решил выскочку?
Ну, Прохор, нас таким не удивить.
Вертушка дёргается и улетает в небо, как проколотый воздушный шар из мультиков. Словами не передать, как сложно это сфабриковать в реальности с трёхметровым ускоряющимся и горящим диском.
Что сказать, всю себя отдаю искусству. А потом ржу. Прохор вытаращил глаза.
Паренёк был более всего близок к обмороку, но я заставила мышцы его лица приобрести насмешливое выражение.
Тимур и Веня приподнялись в креслах, бдительно вглядываясь в неизвестное дарование.
Ну как их не порадовать?
Руки паренька плавно поднимаются. Прохор совершенно не понимает, чего ждать от небоевого движения. И тогда на его голову обрушивается 436 литров воды. Временно абстрагируемся от того, что паренёк адепт Огня.
Прохор лежит в луже, промоченный насквозь и неспособный вести бой.
Кто бы мог подумать?!! Победа за нами! Качать Буратино!
– Урррааааа! – оглушительный вопль дерёт уши. – Уррраааа!
Разрешаю парнишке бухнуться в обморок.
Захар спешно сушит Прохора, пока тому не подурнело от холодного душа.
Тимур в недоумении смотрит на бессознательное тело.
– Пауза, зайки, – выдаёт комментатор, изумлённо закрывая сухонькой ладошкой заживший своей жизнью рот.
Веня с сомнением бросил взгляд на старого Чи. Этим дело и кончилось. Как же много внимания к Прохору.
Эх ещё бы яблочко.
Продавец лакомств с широким подносом на лямке через плечо и сумкой у бедра подходит без долгих уговоров, без расспросов протягивая красное от карамели яблоко на шпажке. Вкладываю в его руку несколько заурядных монет, не местные деньги, но ход в валютно-денежных обменах имеют. Продавец, не считая, удаляется.
Парня, не приводя в сознание, уносят с поля в Храм, руки-ноги вяжут, но этого зрители не видят. Они разочарованно гудят, жалея, что не запомнили победителя в лицо. Часть награждения и чествования призёра профессионального этапа турнира пролетает как фанера над Парижем.
Болельщики недовольны, но не слишком. Трибуны оживлённо обсуждают поражение Прохора. Имени победителя никто и не запомнил. Преобладали два мнения: либо Дмитрий, либо Пётр. Лично я склонялась к Мише.
Старик Чи смущённо вышел на край помоста, объявляя любительский этап. Тимур вдруг выскочил вперёд, отстраняя шаткого Чи в сторону, опасно близко к пропасти четырёхметровой щели между трибунами и возвышением. Кандыльнёшься – костей не соберёшь.
– Четверо на четверо! – объявил Маг растерянным трибунам.
Веселье могло выйти скомканным, зрители немного расстроились, но решили, что Первому виднее.
Смущённо хлопающие глазами участники, сбитые с толку неожиданным поворотом, робко прошли на поле. Бестолково разбрелись, не зная, куда встать и оглядываясь друг на друга.
Сергей и Игорь выскочили им на помощь, прежде чем Тимур слетел с катушек. Пухленький Тами с заблудившейся в упитанных щеках улыбкой треснул некогда сломанной скалкой в некогда прохудившийся таз. Ну да. Это и есть дворовое соревнование, без строгих судейств, правил и церемониала. Единственная цель повеселиться, а не победить. Я вот веселюсь.
Тимур сослужил бы всем службу, если бы нашёл благовидный предлог не явиться.
Я обрела власть над телом пожилого улыбчивого господина Рыбчего, заставляя скромную сферу воздуха в его руках вытянуться в двойной бумеранг исполинских размеров. Один скромный взмах и соперники лягут.
– Ого! – подтвердил мои ожидания голос из-за спины.
Ну нет. Это было бы слишком просто.
Вооружаю дядю Колю внушительным огненным молотом, которым он тут же начинает азартно размахивать. Его блестящие глаза и летающая по воздуху чёлка подкидывают мне идею.
Смертельный зигзаг Рыбчего уменьшается в размерах. Рыбчий, прежде не имевший представления, как распорядиться неожиданно обретённым счастьем, отправляет его в мельтешащее вращение по-заправски не выпуская из руки.
Сеня и его брат Вадим по остаточному принципу получают каменные нунчаки и острые водяные звёзды. Глотки четвёрки издают низкие гортанные звуки, прыгая через головы себя и других, они низко припадают к земле, принимая воинственные стойки. Выглядит четвёрка неожиданно эффектно.
Зрители видимо решили, что именно поэтому Тимур объявил необычное соревнование – четверо на четверо, будто четвёрки соперников изначально к нему готовились, чтобы порадовать публику несравненным зрелищем.
Тимур ничего подобного, конечно, не планировал. Единственная причина, толкнувшая его выступить с нетрадиционным требованием, крылась в желании скорее расправиться с глупым турниром, спуститься с растреклятого помоста и потолковать с парнем, побившим Прохора в на первый взгляд честном поединке.
Мне не до этого, нужно принарядить вторую четвёрку. На ум настойчиво приходит томагавк. Кто я такая, чтобы спорить с умом? Водяной томагавк, огненные стрелы, воздушный топор и земляное, низко стелющееся по песку лассо. Свободный узел из земли моя особенная гордость. Его видно на белом песке, но сейчас некому воздать должное техническим мелочам.
Да будет сеча.
Тами открыл круглый рот и выронил скалку из руки. Приходится дать гонг за него.
Зигзаг летит. Летят звёзды. Летят стрелы. Стелется лассо. Замахивается томагавк, рубит топор, взмахивает молот. Шипение, треск, грохот, пара нецензурных замечаний с обеих сторон. Когда развеивается дым и перестают частить искры, восемь адептов расслабленно лежат на земле, блаженно улыбаясь.
И я улыбаюсь.
– Дзен, ребятки, – объявляет Чи, гадая, что за напасть с ним приключилась и выглядывая себе замену. Обожжённый Сергей и молчаливый Игорь не годятся, а больше из храмовых ворот никто не высовывается.
Наконец появляется редактор местного газетного листка и глава почтового отделения. Гриша и Лера, тайное соперничество, любезные улыбки при встрече и гадости за спиной. Лера посылает воздушные поцелуи трибунам, Гриша солидно машет рукой, дружелюбно улыбаясь. Хоть на обложку журнала.
Лера – вода, Гриша – огонь.
Есть у Гриши фирменный показушный финт – сложить пальцы пистолетом и выстрелить указательным в землю воображаемую пулю, так чтоб пошёл лёгкий дымок.
И Гриша, конечно, не удержался.
Не потухай, огонёк, лейся…
Да будет ОГОНЬ.
Трибуны взвизгивают в ужасе и восторге. Огонь, возомнивший себя водой, разливается по арене, покрывая её лёгким слоем и застывая. Слой мерцает сказочным перламутром. На самом деле он застыл как каток.
Лера, не понимая, что за порыв ей движет, брызгает на глянцевую поверхность. Над драгоценной гладью стелется лёгкий дымок. Лера подаётся вперёд, скользя, как на коньках, Гриша скользит ей навстречу, протягивая к ней руки. Гриша к ней, Лера от него. Чувствуя, что погоня близко, прима балета имени меня выплёскивает на огонь чарку воды. Вверх взвивается столб белого дыма. Гриша заламывает руки, прижимает их к сердцу. На лице его мука отвергнутой любви.
Что выразит раненные чувства лучше двойного тулупа?
Лера крутится в центре, набирая обороты. Гриша штампует тулупы, как на конвейере, обходя Леру по сужающимся окружностям.
И тут терпение Тимура не выдерживает.
Он что-то говорит, гневно сверкая глазами с помоста. Я не слушаю. Не могу или не хочу сконцентрироваться на звуке.
Чуть дует ветерок. В небе над головой, с восточной стороны, трутся боками два громоздких кучевых облака. Запоздавшая летняя гроза просит разрешения на посадку.
В сентябре ещё можно было бы проявить милость, но уже октябрь. Летние грозы неуместны. Облака темнеют, наливаясь холодом.
Неважно, что говорил Тимур. Турнир окончен.
В числе первых оказываюсь у выхода в город, где уже как волк в клетке носится Маг. Веня безостановочно втягивает носом воздух, крылья носа раздуваются, глаза то выцветают, то насыщаются хищным жёлтым.
Мне хочется пожать ему руку, но я стою, не предпринимая действий, лишь чуть улыбаюсь ненавязчивой равнодушной улыбкой.
Тимур пристально вглядывается в лица. Глаза беспокойно бегают по мужским головам, выискивая нужную.
Как ни парадоксально, здесь мне проще всего спрятаться. Марево силы поверх толпы, остаётся маревом общей силы толпы. Смесь четырёх стихий сейчас ни о чём не говорит – толпа и есть смесь четырёх стихий.
У Тимура выдающееся чутьё – его глаза смотрят точно вокруг меня, соскальзывая с моего лица и выбирая из моих соседей. Ближайший зябко жмётся ко мне. Кажется, он сидел со мной. Надеюсь, он мне ничего не рассказывал, а то ведь я без умолку смеялась. Ему могла прийти в голову всякая ерунда обо мне, о нём, о нас, и он успел распланировать нашу помолвку, свадьбу и два первых года совместной жизни. Я здесь для веселья, а не для того, чтобы разочаровывать людей. А то затаит обиду, уйдёт в изгнание в горы, станет жить в остывшем жерле вулкана и выдумывать со скуки всякие злодейства…
Хмыкаю.
На запястье сжимаются прохладные пальцы.
Вскидываю глаза.
Чёрт. Мой сосед.
Похоже, без разочарований сегодня уже не получится. Что же, если начнётся экая чертовщина, буду на всякий случай иметь его в виду.
Как ни удивительно, проблему решает Тимур. Цепко хватает ухажёра под локоток и уводит в компании ещё трёх несчастных по направлению к Храму.
Путь открыт. Потенциальный злодей, если и будет мстить, то не мне.
Путь открыт. Смотрю на свободный мост и что-то мне туда не хочется.
Взбудораженные гости турнира, так и не понявшие, что же за ерунда произошла после явно долго подготавливавшихся артистических номеров, топали по камню Моста Земли, торопясь занять столики в уютных кафе, найти приют у добродушных гостеприимных местных, прежде чем грянет дождь. Промозглая сырость уже угрожающе тянулась из щелей и вилась в воздухе.
Конечно, дождь для меня не неприятность, даже не дискомфорт. Я люблю дождь. Однако мысль о тёплом свете, неторопливом разговоре и запахах готовящегося ужина кажется удивительно притягательной.
Меняю решение. Разворачиваюсь, наконец освобождая проход на мост, и направляюсь напрямик к Храму мимо кустов похожих на размалёванных торгашей цветов.
У всех разный вкус – у одних он есть, у других его просто нет. Вроде бы видавшие виды растрёпанные головки дело совершенно десятое, но я не смогла равнодушно пройти мимо. Стебли обречённо сгибаются, соцветия падают на землю, и земля жадно пожирает их. Я даже слышу чавканье. Звук не кажется отталкивающим, наоборот, пробуждает аппетит.
Я – существо странных желаний: есть и спать, как нормальные люди, мне не очень интересно и необходимо не так уж часто. Если уж на то пошло, могу питаться как те же цветы. Желудок не станет изнурённо стонать после голодной недели, и глаза из-за пары суток на ногах не начнут слипаться от хронического недосыпа. Жалко, что замечательные свойства не пробудились во мне с рождением, хотя бы в качестве стартового капитала.
На освобождённой от убогой растительности земле выклевывается приземистый аккуратный миндаль. Не будем форсировать события, свежие, сочно-зелёные ростки торчат из грунта на пять сантиметров, пока этого достаточно. Подмену раньше чем завтра не обнаружат. Старики разошлись по кельям, даже Стахий не преследует Мага, хозяйничающего в здании, возложив присмотр за посетителями на промоченного начальника дружины.
Пока я садоводствовала, двери Храма надёжно сомкнулись, площадка, аллеи и мосты обезлюдели. Другой правитель непременно бы обиделся, если бы перед его носом захлопнулись двери его же дворца. Но я не обижаюсь, на редкость снисходительный тиран. Оставьте мне хоть щёлку, я и в щёлку просочусь.
