скачать книгу бесплатно
– Пригласи на прогулку, – картавая рассмеялась.
– Хорошо, – Эль вернула в голос решительность, приосанилась – ну точно нахохлившийся воробей.
Церковник в форме строго начал:
– Эль, твой отец не одобрит. Не надо таких глупых споров. Это… – он замолчал, едва картавая посмотрела на него, поджав губы, и продолжил совсем уж робко: – Это опасно. Инквизиторы приводят их, чтобы подразнить нас. Все практики со дна, они могут… Опорочить девушку.
Рейн поднял средний палец. И плевать, что не видят. Услышанное подтверждало единственную мысль, которая крепла год от году: лучше одному, чем с такими.
Эль ответила тоном, не терпящим возражения.
– Если вы не верите, что я действительно так думаю, я докажу. – Повернувшись к картавой, она упрямо задрала подбородок. – Я поговорю и приглашу. Что-нибудь еще?
Та покачала головой. Эль попятилась, затем направилась к дому, странно держась боком.
– Вот дура, – бросила картавая.
Поправив маску, Рейн кинулся в особняк Я-Эльмона. Он должен стать первым практиком на пути спорщицы.
– А ты умеешь разговаривать с такими девушками? – Аст добродушно рассмеялся над ним.
Эль осмотрелась в гостиной: сплошь главы Инквизиции и Церкви – и направилась в танцевальный зал, практик скользнул за ней следом.
Только отзвучал мотив, и пары разбрелись по сторонам. Рейн проследил за взглядом Эль и увидел Анрейка, который проводил свою партнершу до скамьи для отдыха и, галантно поклонившись, оставил ее. Парень говорил, что они знакомы с детства. Нет уж, такого шанса ему не достанется.
Едва Эль шагнула вперед, Рейн скользнул между парами и подскочил к девушке.
– Ой! – воскликнула она, отшатнувшись от него.
– Кира, извините мою неловкость, – ноториэс поклонился.
– Каков угодник! – Аст снова рассмеялся, Рейн дернул плечом. Он знал, что этот смех от смущения, которое чувствовал он сам.
– Что вы, это я торопилась и разучилась смотреть по сторонам. – Эль очаровательно улыбнулась.
Рейн заметил, что ее волосы отдают в рыжину, а вокруг зрачков мелькают золотые искры. Она была красивой и ухоженной, как полагалось дочери главы церкви, но от Нола Я-Эльмона в ней не было ничего, не походила она и на мать, портрет которой Рейн приметил в гостиной.
– Куда вы торопились, кира? Могу я проводить вас? – он галантно подал руку.
Эль потянулась в ответ, но пальцы у нее дрожали. Попалась, птичка. Рейн сжал мягкую ладошку и почувствовал отвращение. На словах каждый говорил о равенстве. Могла ли она заговорить с ним без всякого спора? Едва ли.
Девушка посмотрела куда-то за спину Рейна. Он обернулся. В зале появились картавая и постнолицый. Практик повторил:
– Могу я проводить вас?
– Здесь так душно, проводите меня до сада, кир, пожалуйста.
Они миновали гостиную, вышли. Эль странно держалась и все время поворачивалась боком. На улице Рейн поклонился еще раз:
– Я оставлю вас, кира. Хорошего вечера.
– Подождите, кир! – взмолилась Эль, протянула руку и тут же отдернула ее.
Рейн улыбнулся, словно сытый кот. Люди всегда делали шаг навстречу, стоило самому отступить. Аст вздохнул и медленно провел рукой по волосам.
– Осторожнее. Ты совсем не знаешь ее.
Рейн скосил глаза на демона. А что тут знать? Отец явно воспитывал Эль в строгости. Она пыталась следовать заветам Церкви, может быть, даже всерьез верила некоторым из них, но что-то – вернее кто-то, демоненок рядом, все-таки подталкивал ее думать своей головой хоть иногда. Хотя получалось это еще по-детски.
Клетку для такой построить несложно. Чуть-чуть благородства – пусть увидит, что практики на самом деле не те, какими их представляют. Чуть-чуть правды, надавить на жалость – все девчонки любят жалеть. Добавить каплю ярости и злобы – каждая втайне мечтает наставить на путь света. И показать свободу, конечно – это привяжет ее сильнее всех заветов Церкви. Тогда она расскажет все, что знает об отце и его приспешниках.
– Может быть, вы хотите потанцевать, кира? Давайте вернемся?
Эль с тоской посмотрела на дом.
– Я не могу.
– Почему же?
Девушка помедлила с ответом:
– Я задела свечу, и у меня на подоле дыра. Я не могу переодеться, у меня больше нет подходящих платьев.
Девушка повернулась, и Рейн увидел прожженную дыру на подоле. Так вот почему она так двигалась! Значит, у дочери главы Церкви было всего одно парадное платье? Вот же жадный старик!
– Я думаю, это поправимо. В саду никого не осталось. Подарите мне танец? – ноториэс поклонился, протягивая руку.
– Идиот, ты не танцевал уже восемь лет! – воскликнул Аст. Рейн старательно прятал смущение. В школе ежегодно устраивали бал, он знал несколько танцев, но школьные времена закончились давно, а мода с тех пор изменилась.
Смеясь, Эль вложила свои ладони в его. Она шагнула навстречу, и Рейн почувствовал запах сладостей: выпечки, корицы, карамели. Практик не сдержал улыбки: в детстве дома по праздникам пахло так же.
Музыка доносилась едва-едва, но это не мешало им. Девушка легко подпрыгнула, тряхнула головой и закружилась в быстром танце. Рейн едва поспевал, он наступил ей на ногу, неловко ударил локтем. Эль, улыбаясь, понеслась по саду в одну сторону, затем в другую. Они бегали и прыгали как дети, едва слушая музыку, смеясь и крепко держась за руки.
С тяжелым дыханием Рейн и Эль опустились на скамейку. Совсем стемнело. Ветер пронес грозовые облака, на небе появились тонкий полумесяц и россыпь звезд. Они казались такими близкими – руки протяни, хватай. Рейн широко улыбнулся и посмотрел в глаза Эль.
– Так, – сурово произнес Аст. – Держись, парень, не тем ты местом думаешь.
– Кира, как я могу вас называть?
– Эль, Эль Я-Нол.
Практик приподнял брови, изображая удивление, и ответил:
– Меня зовут Рейн Л-Арджан.
– О, Рейн, ты из благородного рода! – вздохнув с явным облегчением, Эль быстро опомнилась: – Кир Л-Арджан, я рада знакомству с вами, но простите меня, я ничего не слышала о вашем роде. Он давно служит Инквизиции? Как вы оказались среди практиков?
– Кира Я-Нол, давайте будем обращаться друг к другу по-дружески, – Рейн легко сжал руку Эль и тут же выпустил.
– Да, Рейн.
– Мой род всегда служил Церкви.
Девушка уже открыла рот, чтобы задать вопрос, но он опередил ее:
– Эль, в честь чего твой отец устроил прием? – он спрашивал будто бы в шутку. – Меня пригласил глава моего отделения, но забыл назвать причину, по которой здесь собралось столько церковников и инквизиторов.
Эль пожала плечами и ответила свободно, без всех своих манерных слов:
– Отец часто устраивает приемы. Он говорит, настоящая политика в Кирии ведется не в зале Совета, а за званым ужином. Глава торговой гильдий посещает нас каждую неделю, они старые друзья с отцом, а вот инквизиторов мы видим редко.
Рейн сделал себе первую отметку: слова Эль ставили под сомнение силу союза Церкви и Инквизиции.
– Представляю, какую оскомину набили их разговоры, – Рейн лукаво улыбнулся.
– Это точно! Тяжело, когда можно слушать но, не говорить.
– А если бы могла, что бы ты сказала?
Эль пожала плечами:
– Мне интересна работа ученых, я бы хотела расспросить, над чем сейчас работает гильдия. В университеты стали принимать девушек, я хотела бы поступить, но отец запрещает.
Вот уж важные сведения! Практик изобразил сочувственный вздох:
– Это несправедливо. Каждый имеет право на выбор. – Рейн сделал паузу. – Посмотрел бы я на эту встречу: должно быть, кир Я-Эльмон только и знает, чтобы отчитывать торговцев за отхождение от заповедей.
– На это бы и я посмотрела! Но ничего, кроме других членов совета и вездесущих Детей Аша, они обсуждать не имеют.
– Эль, может быть, я хоть раз освобожу тебя от этого? Могу я пригласить тебя в театр?
Сдерживать нетерпение стоило труда. Если узнать дату встречи заранее, Д-Арвиль успеет подкупить слуг или внедрить своего человека. Доказательство, что Церковь готовит новый союз, многого стоило.
– Глава торговой гильдии придет со своей семьей, я должна быть рядом, но я с удовольствием приму твое приглашение на другой день.
– Когда же мне не стоит тебя ждать? – Рейн снова улыбнулся.
– В следующий четверг у нас состоится ужин. Мы можем увидеться в пятницу.
Аст победно рассмеялся, и Рейну хотелось смеяться вместе с ним. Ха, у Анрейка явно меньше шансов! Еще бы найти слова, чтобы вынудить Эль слушать внимательнее, передать суть разговора…
– Рейн, я хочу увидеть твое лицо, – внезапно сказала она. В голосе слышался каприз.
– Практики не снимают черное и не снимают маску, – ответил Рейн, уже не чувствуя привычной твердости.
– Не снимают во время, работы, я знаю, но разве ты на работе сейчас?
Девушка придвинулась настолько близко, что Рейн почувствовал ее дыхание. Она подняла руки, осторожно потянула за веревки на затылке.
– Ой, и кто же кого садит в клетку? – спросил Аст так громко, так отчетливо, что казалось, его могли услышать все, а не только Рейн.
Маска упала на скамейку, Эль уставилась на клеймо. Рейн все ждал: ну вот сейчас она отшатнется, крикнет что-нибудь, а может, сдавленно охнет или округлит глаза от ужаса. Ну, где же хоть что-нибудь?
– Так вот почему… – начала она и не закончила.
Рейн не сдержал ухмылки. Так вот почему он попал в Инквизицию? Стал практиком?
– Да, я ноториэс. И что?
Эль вздрогнула, но не отвела взгляда.
– Ничего. Как это случилось?
Рейн на секунду опешил. Ну да, ничего… Она же не могла забыть, как становятся ноториэсами?
– Я убил другого ученика. Взял его за волосы и ударил виском об стол. Знаешь ли, это самый простой способ убить человека, если нет оружия. Мне было тринадцать.
Эль обхватила себя руками.
– Как ты пережил воспитание? Ты перестал слушать своего демона? Извини, что спрашиваю. О… – Эль сбилась: – О таких, как ты, говорят разное.
Рейн пренебрежительно улыбнулся.
– Я исправился тогда, да. Голод, порка и регулярные проповеди легко сломают тринадцатилетнего мальчишку. Я был готов отказаться от чего угодно, лишь бы съесть кусок свежего хлеба и перестать чувствовать боль. Когда я вышел из Черного дома, я знал, что заслужил все, что со мной сделали. Скромно держался в стороне, говорил, только когда ко мне обращались, покорно выполнял все, что велели старшие. Но кому это было нужно? Как бы я ни старался, вслед всегда неслось злое «ноториэс». И я сломался еще раз. Тот я, каким меня пытались сделать – все, что успело сформироваться. Ноториэс? Хорошо. Если я не могу стать своим, нет смысла надевать маску этой лживой добродетели. Остается быть собой, уж как умею, и, может, кто-нибудь примет меня таким.
Рейн опустил взгляд, но в груди разливалось приятное тепло. Всего в ответе было в меру: надлома и боли, сомнений, одиночества, надежды. Слышал бы это Энтон – сразу бы повысил жалование!
– Но это же правда без капли преувеличения, – заметил Аст с долей тоски.
Эль взяла паузу. Она тоже опустила взгляд:
– Как же ты оказался в Инквизиции?
– А разве у меня был большой выбор? Я думал, это поможет мне исправиться в глазах других – как же, я служу правому делу, убиваю врагов веры и государства. Не помогло.
После еще одной паузы Эль заговорила тише прежнего:
– Я сама ноториэс в каком-то роде. Каждый боялся, что, если я обижусь, отец натравит инквизиторов. Мне поддавались в играх. Уступали все самое лучшее. Ставили хорошие оценки, даже если я не сдавала работу. А когда поняли, что я ничего не скажу отцу, сделали пустым местом, будто отыгрывались за то услужение, которое должны оказывать ему.
– А твои друзья? – осторожно спросил Рейн. – Я видел, что ты сидела не одна.
– Им нужен мой отец, а не я.
«Это спор», – напомнил себе Рейн. Она сама поспорила на практика, жалость не к месту.
– Только сейчас я нашла друга под стать мне. – Эль смущенно отвела взгляд. – Рейн, погуляем завтра в парке?
– Да, кира. – Практик с улыбкой склонил голову, затем завязал маску и протянул девушке руку, приглашая вернуться в дом. Выгода была для обоих, хотя хитрый прищур Астра намекал на что-то другое.
