скачать книгу бесплатно
– Ну, ладно уж, давай, – вдруг согласился мальчик. – Одной проблемой меньше. Все равно уж не забыть всё это.
С помощью жгута он основательно закрепил подошву на ботинке. Потом, с трудом сняв с негнущейся ноги немца сапог, примерил его: сидит хорошо. И только тогда мальчик поменял одну пару обуви на другую. Завязав последний шнурок, он взглянул на немца. И тут заметил, что его синие глаза заметно помутнели.
– Спасибо, Гюнтер, – сказал мальчик. – Крепкие сапоги, только уж больно холодные.
Немец шевельнул пальцем.
– Лас михь майне мэдхен, Марта унд Катрин, анбликен.
Вовка, услышав имена, всё понял. Он достал снимок, приблизился к немцу и поднёс фотографию к его глазам. Тот долго-долго смотрел на неё и, кажется, улыбался. Вовкина рука стала уставать. Он спросил немца:
– Ну что, налюбовался на своих?
Тот не ответил. Мальчик наклонился, пристально всмотрелся в его лицо, неумело прикрыл ему глаза. Подумал: «Верно говорят: от смерти не посторонишься». Взглянул на снимок. «Надо запомнить их имена, война ведь когда-нибудь кончится».
Вовка поднял каску, закрыл ею лицо умершего и полез из воронки. Выбравшись наверх, мальчик оглянулся на окоп. Ополченцев нигде не было. Сгущающиеся сумерки не позволяли в деталях рассмотреть, что делается на флангах. Однако и слева, откуда он пришёл, и справа, позади него, слышался приглушенный рабочий шум соседей. Паренёк не знал, что линия обороны на этом участке выравнивается, и окоп Садовникова находится уже в тылу. И поэтому чувствовал себя как-то неуютно.
Немного подумав, он решительно поднялся. Оружие и снаряжение «своего» немца Вовка отнёс к обломку стены. Затем взял поясной ремень рыжего и, набросив на свои трофеи плащ мастера, поспешил к полевой кухне.
Он успел вовремя. Повар уже сворачивал своё хозяйство, а рядом стоял грязный обшарпанный грузовик. Мальчик подошёл к повару.
– Семён Иванович, это я.
– Вижу, – бросил он взгляд на измазанную в грязи и крови одежду паренька. – Навоевался, небось? И есть хочешь?
– Хорошо бы.
– Каши сегодня много осталось, – вздохнул повар. – Поешь на ходу?
– Семён Иванович, вообще-то я за лопатой пришёл, – сказал Вовка. – Нужно одного человека похоронить. Так что домой сегодня я уже не успею. Мне бы лопату до завтра. У вас нет случайно?
– Как не быть? У меня хоть и не самоходный транспорт, но все же колёсный. Так что и лопата, и топор в наличии. А что за человек?
– Я его не знаю. Убит он.
– Ну что ж, сынок, схоронить человека – это по-христиански. Сейчас я тебе и лопатку дам и каши положу. Да и хлеба могу буханочку дать. Нынче есть такая возможность, а дальше поживём-увидим.
Через минуту Вовка получил от повара миску каши и буханку хлеба и тут же принялся за ужин. А повар извлёк откуда-то из-под полевой кухни, закреплённую там лопату и поставил её к стене рядом с мальчиком.
– Держи, парень. Лопату и миску вот здесь под полом спрячешь, – кивнул он на пол почти опустевшего склада. – Завтра заберу. Имущество все ж казённое.
– Спасибо, Семён Иванович. Всё так и сделаю, не беспокоитесь. А это вам трофейный ремень, не лишний будет.
Вовка протянул ему ремень рыжего немца. Повар взял его.
– Ну и тебе спасибо. Ты там поосторожней, не попадись им в лапы.
– Хорошо. До свиданья.
– Будь здоров, сынок!
Повар хлопнул дверцей кабины, и машина растворилась в тяжёлых сырых сумерках. Вовка наскоро поел, спрятал миску и, прихватив лопату, пошёл назад. По дороге он подобрал приличный обрывок толя, чтобы прикрыть им покойника.
Воронку с убитым немцем мальчик закапывал дотемна. Выброшенной взрывом земли на то, чтобы заровнять яму не хватало, и Вовке пришлось обрушивать края воронки. На случай, если вдруг после войны ему понадобится отыскать это место, он решил оставить на нём какой-нибудь знак. Из ближайших развалин мальчик принёс несколько обломков кирпичей и на могиле выложил из них букву «Г».
Время приближалось к полуночи. Со стороны наших позиций под самой стеной горел небольшой костерок. Возле него, закутавшись в плащ, сидел Вовка и задумчиво смотрел на языки пламени. Мысли, в большинстве своём грустные, чередой сменяли друг дружку. Вспоминались подробности ранения Платона Ивановича, смерти Гюнтера; одолевали мысли о доме, о родных, живущих в оккупации, о тёте Марии, которая сейчас, наверняка, тревожится о нём.
Вдруг где-то невдалеке послышался приглушенный говор. Паренёк тут же отпрянул в темноту и притаился. На дороге зачавкали, захлюпали шаги, и вскоре к костерку подошли два человека, оба в бушлатах. Один и годами, и статью превосходил другого.
«Моряки», – обрадовался Вовка.
– Это кто же на наших позициях костёр жжёт? – спокойным густым голосом спросил усатый моряк.
Мальчик вышел на свет и уверенно заявил:
– Это и моя позиция.
– А с чего ты так решил? – спросил его тот.
– А здесь, кроме меня, уже часов пять никого нет.
– И ты, стало быть, все это время держишь оборону?
– Выходит, держу, – устало согласился мальчик.
– Ну, аника-воин, а где твой лук со стрелами? – насмешливо спросил его другой моряк. – Или у тебя из оружия только рогатка?
– Оружие у меня есть, – возразил Вовка.
Он потянулся к огню, вынул из костра пылающую щепку и поднёс её к левой оконечности стены. Там на останках фундамента, как на бруствере, были разложены автомат, четыре магазина к нему и две гранаты.
– Фю-ю-ю, – удивлённо присвистнул моряк. – Смотри, старшина, а ведь этот малец вооружён лучше, чем я – образцовый матрос Балтфлота. У него и МП–38, и гранаты, и боеприпасов сотни полторы, а у меня только карабин с горстью патронов.
– Да, арсенал внушительный, – согласился старшина. – А ты, Силкин, воюй лучше и вооружайся в своё удовольствие. Кто тебе не даёт?
– И вооружусь. Через недельку и у меня такой будет. А ты, малец, всё-таки не осторожно ведёшь себя, – язвительно произнёс матрос.
– Я не малец! – возмутился Вовка и бросил щепку в огонь.
– Ну, ладно-ладно, – примирительно похлопал его по плечу матрос. – Давай без обид. Но в секрете так не стоят. Вот, к примеру, на твой огонь не мы пришли, а немчура выползла. А у тебя времени – в темноту сигануть. Что будешь делать?
Мальчишка, как показалось морякам, озадаченно взглянул на них. Потом, вероятно, что-то решив про себя, сказал:
– На этот случай запасная позиция есть.
– Зачем врать-то? – не поверил матрос.
– Врать? – обиделся Вовка. И нырнул в темень.
Почти тотчас послышался металлический лязг затвора. Моряки замерли. Секунд через пять вернулся Вовка со вторым автоматом.
– Вот удивил, так удивил, – сказал старшина, протягивая руку за оружием. – Мне бы таких матросов на минный тральщик.
– А возьмите меня «юнгой», – попросил мальчик. И отдал ему автомат.
– Извини, парень, – сказал старшина. – Я имел в виду только твою сообразительность, но отнюдь не возраст. У нас служба тяжёлая и опасная.
Возникла пауза. Вовка, а вслед за ним и моряки присели к угасающему костерку.
– А скажи мне парень, – иронично улыбаясь, сказал матрос, – ты из ружья-то хоть раз в жизни стрелял? Ну там, по воробьям или зайцам? Только честно.
Мальчишка грустно вздохнул и видимо через силу сказал:
– Сегодня… я… человека убил.
– Ты-ы? – привстал старшина. – Не может быть. Когда? Где?
– Вечером. Здесь, в десяти шагах. А это его оружие, – указал он на автомат в руках старшины.
– Ты укокошил фрица? – решил уточнить матрос.
– Он ранил моего мастера из ополчения. Тот выронил винтовку, а я добежал до окопа поднял её и выстрелил в немца.
– Вот молодчина! – крепко сжал плечи мальчика старшина. – Честное слово из тебя хороший моряк получится.
– Как же, получится тут с вами, – посетовал Вовка, – если вы меня даже на судно брать отказываетесь.
– Слушай, парень, тебя, как звать-то? – спросил старшина.
– Вовка.
– А лет тебе сколько?
– Через неделю четырнадцать будет.
Старшина кисло поморщился.
– Жаль, не пятнадцать, а то бы похлопотал перед капитаном. Ну, это ничего. Приходи через годик примерно, на базу, я все устрою. Договорились?
– Сейчас хочется.
– Мало ли что кому хочется, – вздохнул старшина. – Мне, например, каждую ночь море снится. А где я нахожусь – сам видишь. Сейчас для всех нас одна задача – город отстоять. Да ты, судя по всему, не хуже меня понимаешь это.
– Чего ж тут не понять.
– Вот и молодец. А сейчас, Владимир, передай матросу Силкину свою огневую точку и за мной. Покажу, где отдохнуть можно.
Вовка огорчённо заметил:
– А из автомата я так ни разу и не выстрелил – патронов пожалел.
– И ещё раз молодец! – похвалил его старшина. – Выходит, нынешнюю цену патрону ты знаешь.
Мальчик повернул голову в сторону матроса.
– Пойдёмте, я вам запасную позицию покажу.
Через минуту они снова вышли к костерку.
– Ну что там, Силкин?
– Тот же расклад, – ответил он. – Всё есть. Саблина мне пришлите.
– Пришлю.
Вовка затянул в брюки трофейный ремень, аккуратно свернул плащ, затем принёс лопату и на свету стал очищать её от грязи.
Силкин увидел измазанную в грязь лопату, насмешливо прищурился.
– А откуда здесь шанцевый инструмент? – недоуменно спросил он. – Чего ты им делал, случайно не клад искал?
– Убитого хоронил, – неохотно ответил паренёк.
– Какого ещё убитого? – продолжал допытываться тот. – И почему, здесь?
– Немец он.
– Немец?! Нет, поглядите на него. Большей глупости, чем эта, я ещё не слышал. Ей Богу! И как только в голову такое могло прийти? Тебе что, делать нечего? Тоже мне, брат милосердия!
Мальчик, не отвечая ему, продолжал дочищать лопату. Старшина не пресёк нападок матроса, вероятно, тоже желая кое в чём разобраться.
– Слушай, – негодуя, продолжал Силкин, – а может, ты в их похоронную команду записался? И не одного, а сразу двух фрицев похоронил? А?
– Одного, – возразил Вовка. – Второму я ничего не должен.
– А этому, что ты должен, сапоги? – матрос ткнул пальцем в обувь.
– Сапоги тут ни при чём, он мне их сам предложил, – сказал мальчик.
Силкин дёрнулся, точно его по затылку хватили.
– Как?! Ты же только что сказал, что убил его.
– Так и есть. Но умер он не сразу. Ведь я ему в живот попал.
– Ты хочешь сказать, что он их сам тебе отдал? – разъяряясь всё больше, выпучил глаза матрос. – Кого ты дурачишь?
– Сам, – невозмутимо подтвердил мальчик.