Любить Дженевив

– Вы с Томасом вместе? – прошептала Иден мне на ухо.

Я удивлённо заморгала, вглядываясь в фарфоровое лицо подруги.

– Он мой друг, Иден. Ровно так же, как и твой.

– Упаси Господь, чтобы мы с ним так дружили, – прыснула она мне в лицо. – Он явно к тебе неравнодушен.

Я отвернулась к окну, устремив взгляд на голые стволы деревьев. Признаться, меня бросало в дрожь от одной мысли о Томасе как о любовнике. Мой милый, ласковый друг детства, который обожает яичницу с беконом на завтрак, вовсе не сочетался в моём подсознании с понятием любви. Порой, безусловно, я желала его, но я никогда не позволю себе быть столь эгоистичной и переступить черту: ведь я никогда не дам ему того, чего он заслуживает.

– Вы не друзья, Джен. Если кто-то из двоих влюблён, никакой дружбы быть не может.

Я не ответила на это. Мне незачем, ведь и так всё ясно.

Монолог профессора Уитмора я благополучно проспала. Признаться, меня всё ещё не отпускал лёгкий озноб после моего «первого» вскрытия. То, с каким пристальным вниманием профессор Руссу следил за моими действиями, будоражило.

В сопровождении друзей я направилась в павильон и, опустившись на каменную скамью, стала наблюдать за колыханием воды в озере. Небольшие красные рыбы плескались, словно отгоняя хвостами подступившую грозу. Томас накинул своё пальто мне на плечи, отчего меня охватил аромат яблок, сопровождаемый слабым запахом табака. Глядя ему в лицо, я вспоминала слова Иден.

– Одетта Чарльз, – сказал Теренс, задумчиво почёсывая подбородок. – Очень знакомое имя.

– Она была подругой мисс Крессит, – ответил Томас, выпуская изо рта рассеянную сероватую дымку.

– Ох, что ж…

– Хороших девочек не убивают, – заметила Мэгги, перебирая пальцами сигареты: она курила лишь те, которые привозил Теренс.

– Жестоко, Мэгги, – фыркнула Иден, на что Мэгги невинно пожала плечами.

– Кто проводил вскрытие? – спросил Томас.

– Я.

Кажется, в глазах моего товарища мелькнула гордость. Я едва сумела сдержать улыбку.

– Причина смерти – стопроцентная?

Я пожала плечами и спрятала руки в складках длинного мужского пальто.

– Я извлекла органы на экспертизу, результаты будут готовы завтра. Но судя по запаху и моим внешним наблюдениям – отравление мышьяком. Скорее всего, яд был в её пище – она съела нечто, напоминающее шоколадный пудинг незадолго до смерти. Я бы могла сказать наверняка, но профессор пожелал выудить содержимое из желудка самостоятельно.

– Хм. – Кларенс бросил окурок на землю и резко придавил его каблуком лаковых туфель. – Сколько времени прошло с момента наступления смерти?

– Предположительно пять дней. Вздутия живота при вскрытии обнаружено не было, значит, смерть настигла её менее чем одиннадцать суток назад… – Брови незаметно для меня сошлись к переносице. Я подняла глаза на Иден, надеясь, что она улавливает ход моих мыслей без слов.

– Нам неизвестно, как долго тело Одетты находится в Академии, – сказала она, глядя мне в глаза.

– Академия не желает распространяться о случившемся, – вмешался Джереми, выбрасывая недокуренную сигарету в лужу. – Иначе здешняя аристократия приостановит финансирование. То, что профессор Руссу позволил самостоятельно провести вскрытие студентке, вместо того чтобы заняться им лично, лишь доказывает, что в действительности заниматься расследованием Академия не будет. Они предпримут всё возможное, чтобы об этой девушке забыли.

– Я блестяще справилась, – процедила я.

– Не сомневаюсь, Дженни, но в самом деле странно, что Руссу доверил студентке второго курса такую серьёзную работу: как ни крути, мисс Чарльз была убита. Она – жертва. Этим должен заниматься официальный судмедэксперт.

– Джереми дело говорит, – согласилась Иден. – Что-то здесь не так. И кто тот человек, который направил её на территорию СССР?

– Стоит предположить, что этот «кто-то» – член О.П. – Томас нахмурил брови, вслушиваясь в шелест листьев за моей спиной. – Они, обычно одни и те же, ежегодно направляют студентов в разные концы мира.

– Нам нужны списки.

– В «Обществе Профессоров» без изменений остаётся золотая группа кураторов и директор Кавендиш.

– Одетту могли распределить в Молдавию по чей-то рекомендации, – уточнил Томас.

– Губернатора? – предположила я.

– Вполне вероятно.

От избытка предположений и отсутствия подтверждений голова шла кругом. Томас сжимал губами фильтр второй сигареты, блуждая затуманенным взглядом по поверхности озера. Он нервничал, когда загадки бросали вызов его мозгу. Тогда Томас начинал чувствовать себя ничтожеством, как маленький муравей, которого «великан», называемый «человеком», способен уничтожить одним движением ботинка.

***

Сумерки, сопровождаемые вечерним холодом, обволакивали меня с ног до головы. Я накинула на голову пальто, а по небу пробежал раскат грома. Гроза словно смеялась надо мной. Перепрыгнув выступ и перешагнув вход в центральный корпус Академии, я сунула служанке промокшее насквозь пальто и направилась в Золотой зал. Помещение, где каждый миллиметр укрыт красным деревом и вечно блестящим золотом. Множество длинных столов, к которым придвинуты роскошные стулья с бархатной бордовой обивкой.

На столах – десятки крошечных свечей, дрожащих в объятьях огня, «одетого» в канделябры. Я заняла своё место, которое отвоевала ещё на первом курсе: центральный стол, шестой стул между Томасом и Джереми. Юноши болтали между собой, и их слова едва ли были слышны Иден и Теренсу, сидящим напротив. Мэгги активно жевала ужин. Когда директор Кавендиш поднялся, Золотой зал погрузился в тишину.

– Дорогие студенты, – начал он хриплым, сдавленным голосом. – Первый священный ужин – повод собраться всем вместе и официально отпраздновать ваше начало в стенах Академии Святого Марка. Для кого-то – начало, для кого-то – продолжение, а для кого-то – окончание. Будем надеяться, что этот учебный год…

Центральное витражное окно распахнулось, так что свечи тотчас потухли. От внезапно подступившего волнения я жадно глотнула ртом воздух, выискивая в темноте встревоженные лица друзей. Служанки засуетились, стали повторно зажигать почерневшие фитили, в то время как над двустворчатой дверью, ведущей в зал, опускалось длинное белое полотно.

Вскоре с высоты двух метров засиял небольшой глаз проектора, которого в стенах Академии никогда не было. Инновационные изобретения здесь запрещены. Кровь застыла в моих жилах, отчего стали неметь пальцы. Томас сплёл наши руки в одно целое. Я вытолкнула из лёгких порцию воздуха и незаметно прижалась к другу, чувствуя, как моё волнение лишь усиливается под его прерывистым, напряжённым дыханием.

«Дорогие студенты,

а слышали ли вы сказку об убитой негоднице? Ох, в Молдавии пришлось ей нелегко, да кто ж знал, что магнат её погубит. Погодите, кто знал? Ох, кажется, я знал…»

От быстро пробегающих по экрану строчек кружилась голова. Приторно-сладкий мужской голос обволакивал нас полностью. Казалось, из каждого пустого угла доносилось наигранное задумчивое мычание. Я невольно вжалась в стул, чувствуя, как руки покрываются гусиной кожей. Томас до хруста впился в мои пальцы.

«Вечно смеющиеся девочки долго не живут, а хороших девочек не убивают. Так ли вы считаете, мисс Чепмен? Давайте поговорим о ваших секретах?»

Мэгги сжала челюсти, уставившись в тарелку с остатками ужина. Её розовые губы тряслись; казалось, она вот-вот заплачет. Теренс разжал её сжатые в кулак пальцы и ободряюще улыбнулся, но она отвернулась, продолжая сверлить взглядом стол перед собой.

«Или, может, вы желаете услышать о прекрасной мисс Крессит и её глубокой любви к мистеру Кларенсу? Настолько глубокой, насколько она способна открыть рот. Она так любит слушать томный голос мистера Кларенса… Кажется, его тембр трогает её за всё, что только можно…»

Профессора ахнули, разом вскочив на ноги. Пока студенты боролись с проектором, дворецкий отчаянно пытался сорвать экран с крючков. Аноним засмеялся так громко и ясно, что меня бросило в жар. «Аноним», – пронеслось в моей голове. Он ждал, пока проведут вскрытие, и теперь готов заявить о содеянном в самых ярких красках? От одного представления «подробностей» мне скрутило желудок.

«Каковó это, мисс Морис?

Знать, что нечто, принадлежащее вам, способно перейти в руки нового владельца? Вашу игрушку пытаются похитить! Признаться, я никогда не увлекался вторым курсом, но, глядя на вашу маленькую группу, понимаю: пришло время перемен. Как далеко вы готовы зайти, чтобы сохранить свои секреты? Увидим позже. А сейчас время загадок!

Вторая вечно смеющаяся девочка спит с парнями своих подруг…

Но это ли самое страшное? Или, может, страшнее узнать, с чьими отцами она разговаривает о вечном под звёздным небом?

Угадайте: правда или неправда?

До новых встреч! И помните:

Теперь я в склепе. Я вытащил ваши скелеты.

Ваш Добродетель

3

Проектор разлетелся вдребезги. Директор Кавендиш, тяжело дыша, сел на своё место, жадно хватая ртом воздух. Моё сердце глухо долбилось в грудную клетку, отчего я едва могла пошевелиться. Томас настолько сильно сжал мои пальцы, что они посинели. Я быстро осмотрелась: студенты нервным шёпотом обсуждали «вторую смеющуюся девочку», и лишь Дакота, казалось, чувствовала волнение. Её серые глаза, как два мерцающих стекла, рассматривали разбитый вдребезги проектор, не моргая. Теренс поднялся из-за стола и мотнул головой в сторону огромных окон, предлагая обсудить случившееся поодаль от чужаков. Сжимая дрожащую руку Мэгги, Иден первая выскочила в вестибюль. Мы направились в павильон.

Если бы эмоции были красками на белоснежном полотне, то мои друзья сумели бы разукрасить его полностью. Джереми жадно глотал табачный дым, порой забывая выдыхать, а Теренс кромсал маленький иссохший куст. Я приобняла Мэгги и передала ей выкуренную до половины сигарету. Во рту осталось неприятное послевкусие, отчего я невольно сморщила нос. В полузаброшенном павильоне пахло морозом.

– Дакота влюблена в тебя? И как давно? – Иден, нарушив тишину, демонстративно сложила руки на груди, всматриваясь в задумчивое лицо Томаса.

– Слова Анонима весьма преувеличены, ведь Дакота едва ли меня любит, – небрежно ответил Кларенс. – Она с первого курса останавливает меня в коридоре, чтобы поболтать и рассказать о том, как прошёл её день; мне казалось, она просто нуждается в общении.

– Дакота не бывает милой. – Теренс категорично помотал головой. – Если она жаждет твоего общества, значит, собирается залезть к тебе в брюки.

– Ты идиот. – Томас нервно втянул ноздрями воздух.

– Теренс прав, Томми, – согласилась Мэгги, невинно пожимая плечами. – Ей и без тебя собеседников хватает.

Ощутив горький привкус фильтра, я бросила окурок на каменный пол и затоптала его каблуком. Моё тело желало лишь одного: надеть ночную рубашку и забраться под пуховое одеяло, но пока об этом оставалось лишь мечтать. Взбудораженные последними событиями, друзья никак не могли замолчать. Я встрепенулась, когда Джереми щёлкнул пальцами перед моим лицом. Пять пар глаз уставились на меня, ожидая получить ответ на вопрос, который я не слышала.

– Что?

– Томас предлагает пробраться в морг и провести повторное вскрытие, – спокойно сказала Иден, отбросив белокурые кудри за плечо. – Что ты об этом думаешь?

– Что вы сумасшедшие, милые мои. – Я поднялась на ноги, недоумевающе вглядываясь в возбуждённые лица друзей.

– Идеальнее момента не придумаешь, Дженевив. – Джереми сделал шаг навстречу, готовясь к наступлению: первая попытка уговорить. – Дворецкого Константина бросает в дрожь, когда он видит целующихся за шторами студентов, поэтому будет сторожить комнаты. Служанки, конечно, те ещё сплетницы, но Мэгги в хороших отношениях со многими из них, поэтому для них этой ночью мы – призраки.

– Директор Кавендиш никогда не покидает своё крыло ночью, – вмешался Томас. – У нас есть время до пяти утра – до первого обхода дворецких. Дженевив, брось, это всего лишь ещё один осмотр тела. Едва ли это способно навредить тебе…

– Ты идиот, – ответила я, протяжно вздыхая. – Если за это меня лишат практики, я вас живьём на хирургическом столе вскрою. После отбоя встретимся в часовне. Там есть потайная лестница, которая идёт через подвал прямиком в морг. Нам крупно повезёт, если тело Одетты ещё там.

***

Пробираясь сквозь обволакивающие меня щупальца полумрака, я медленно продвигалась к часовне. Несмотря на тёплое бархатное платье с широкой юбкой и утеплённую пуховую накидку, мои руки покрылись гусиной кожей. Вдали слышалось завывание диких животных. Лунный глаз на тёмном небесном покрывале, казалось, неотрывно следил за мной в томительном ожидании моего разоблачения. Мне почудилось, что кто-то наблюдал за мной из леса, когда я перешагивала порог часовни. Скорее всего, глупые сектанты.

Мои друзья уже собрались внутри, активно шепчась о предстоящем, как об интригующем приключении. Я мысленно выругалась, готовясь к одному из самых волнующих и незаконных вскрытий в своей жизни.

– Предупреждаю: при виде разлагающегося тела меня может стошнить, – сказал Джереми, невинно пожимая плечами. – Что вы так смотрите? Не все здесь любители копаться в чужих внутренностях!

Аккуратной шеренгой мы спускались в подвал, устеленный темнотой. Друзья зажгли газовые лампы, освещая мне, идущей впереди, дорогу. Мои волосы покрылись паутиной, отчего я невольно поморщилась; даже человеческая кишка на ощупь приятнее, нежели пауки. Двигаясь вдоль длинного коридора, я искала взглядом небольшую железную дверь с замысловатым круглым замком.

Переступив порог морга, я ощутила, как коварный холод мгновенно пробрался под несколько слоёв одежды. Я немедленно принялась рыскать по длинным ящикам, открывая один за другим и выкатывая длинные металлические столы с покойниками. Моё везение скончалось на седьмом ящике. Тело мисс Чарльз выглядело кошмарно.

Труп не бальзамировали, из-за чего ошмётки кожи сгнили и свисали с её худощавых рук. Температура в морге не соответствовала требованиям, что удивительно: знай об этом губернатор, профессора ждал бы публичный скандал. Я зажала пальцами нос, игнорируя слабый запах желчи, которая вырвался из Джереми. Я украдкой взглянула на него: лицо приобрело зеленоватый оттенок. Он закрыл глаза и отвернулся, прижимая к нижней части лица носовой платок. Теренс и Мэгги рылись в небольшом шкафчике с документацией, пытаясь отыскать записи о вскрытии убитой. Наша цель – изъятые мною органы, которых в морге мы не обнаружили.

– Исходя из ситуации, можно предположить, что профессор либо сам избавился от улик, либо отдал это в руки директору, – сказала Иден, осматривая тело. – Насколько я вижу, повторного вскрытия не было; Джен была первой и последней, кто рылся в ней.

– Вот, нашёл! – радостно вскрикнул Теренс. – Протокол вскрытия мисс Одетты Мэри Лиллы Чарльз. – Юноша прищурился, всматриваясь в чернила. – Джен указана здесь как студент второго курса, проводящий вскрытие.

– Что? Но почему Руссу не указал себя? – удивилась я, выхватывая заключение из рук друга.

«Протокол вскрытия номер 1.2

Имя: Одетта Мэри Лилла Чарльз.

Пол: женский.

Дата рождения: 01.11.1951

Рост: 176 сантиметров.

Вес: 52 килограмма.

Факультет: искусство и реставрация.

Дата смерти: 06.09.1970

Время смерти: 6:00.

Дата проведения вскрытия: 12.09.1970

Время проведения вскрытия: 10:30.

Вскрытие проведено студенткой второго курса факультета судебной медицины под руководством криминалиста и эксперта в области судебной медицины Эдмунда Ориокса Леотана Руссу.

Имя студентки, проводившей вскрытие: Дженевив Сучи Морис.

Мисс Чарльз была обнаружена в полдень служанкой в поместье мистера Бургана Микича Даскалу – без одежды, но следов насилия выявлено не было. Причина смерти установлена: отравление мышьяком».

Я отложила лист и стала жадно глотать ртом воздух. Моё имя, вписанное в протокол, со всех точек зрения казалось абсурдом. Горло обжёг поток желчи. Я возмущённо сморщила нос и отступила к приоткрытой двери, пытаясь разложить прочитанное по полочкам. Мэгги, со свойственной ей мягкостью, сжала мои плечи и обернулась к роющемуся в папке Теренсу.

– Я думал, студенты второго курса не допускаются к подобного рода занятиям. Постепенная практика и основы, но не вскрытие жертвы, убитой при загадочных обстоятельствах, – стал размышлять вслух Джереми, утирая уголки рта носовым платком.

– Так и есть, – вздохнув, подтвердила я, вновь пробежав взглядом заключение. – Моего имени не должно быть здесь. Это незаконно.

– Если у тебя не было практики, – медленно произнёс Томас.

– Не было, – кивнула я, буравя его взглядом.

– Твой отец – хирург, подобного которому не отыскать. Возможно, это внесло свою лепту.

– Был, – вполголоса поправила я. – Был хирургом.

– Прости, – прошептал Томас.

Иден, сжав моё плечо в дружеском жесте, вдруг потянулась к бумагам, быстро перебирая их пальцами.

– Где остальные бумаги, чтоб его? Это же не полный отчёт!

– Да, не полный, – согласился Теренс, сжав губы в одну ровную линию. Иден шумно втянула ноздрями воздух и принялась бегать глазами по имеющимся чернильным остаткам. – Видишь что-то?

– Я не провидица, Теренс, – фыркнула она. – Вижу то же, что и ты. Отчёт не полный; кто-то кормит нас хлебными крошками, при этом уплетая пироги за обе щеки. Что бы мы ни делали – кто-то просчитывает всё наперёд.

– Руссу, – произнёс Джереми. – Он специалист по исследованию трупов, соответственно, знает, как стащить органы и нужное ему без лишнего шума. Он профессор, который пользуется уважением всего Лондона, поэтому, что бы там ни было, останется чистым после любого рода обвинений.

– Его бы поймали.

– Это если бы он действовал в одиночку, – подмигнул Теренс, подчёркивая свой «многозначительный» тон. – Директор может покрывать его грехи ровно так же, как и профессор Лилит.

– Но зачем ему убивать студентку? – спросила я.

– Может, они любовники? – Мэгги пожала плечами. – Предположительно, будь они любовниками, а чувства со стороны мисс Чарльз – искренними, она могла обвинить его в нечестных намерениях, грязном пятне на её репутации и в конце концов возмутиться из-за наличия у него жены.

– Хм. Насколько мне известно, Руссу не является чистокровным англичанином. Этот вывод элементарно можно сделать из его имени. Если меня не подводит память, то его мать из Молдавии; соответственно, у него имеются знакомые в этой стране, куда наш Добродетель направил Одетту во имя сохранения её секретов. – Джереми возбуждённо выступил вперёд. – Если предположение Мэгги верно и мисс Чарльз – его любовница, то вполне вероятно, что он знал о ней куда больше её подруг. Соответственно, он мог взяться за шантаж! Вполне вероятно также, что этот магнат – его знакомый, который и подсыпал мышьяк ей в эклер или пудинг, не столь важно. Так как он медик, ему не составит труда достать любую отраву и передать её с экипажем в Молдавию.

Стоя в морге и глядя друг на друга, мы молча утопали в догадках и собственных предположениях, которым не было видно ни конца, ни края. Сложив документы с неполными ответами обратно в шкаф, мы вышли в погружённый в темноту подвал, направляясь к лестнице. В спину мне дышал рассеянный, бездушный холод, облизывающий мой затылок своим шершавым языком.

Мы поднялись в часовню. По рыжей черепице стучал негромкий ливень. У меня неистово дрожали руки, словно мне впервые довелось увидеть морг своими глазами. Томас с беспокойством глядел на меня, отчего волнение, казалось, постепенно охватывало всё пространство.

– Мне нужно поспать, – сказала Мэгги, выбирая клочки паутины из каштановых волос. – У меня кружится голова и, по правде говоря, немного подташнивает. Я не каждый день в морге бываю.

Теренс усмехнулся и ласково чмокнул её в макушку. Порой Теренс, Иден и Мэгги напоминали мне маленькую семью, в которой Мэгги – ребёнок. Теренс лелеял каждый её страх, борясь с ним, как со своим собственным, и Иден не возражала. Им нравилось заботиться о подруге, сердце которой было слишком хрупким для внезапно окружившего нас злодейства. Эти трое ежедневно нарушали все нормы общества касательно взаимоотношений между джентльменом и дамой, но едва ли их это волновало. Я украдкой взглянула на Джереми, который выкуривал вторую сигарету.

– Джер?

– Я в порядке, – ответил он, кивая и стряхивая паутину с рукавов кремового пальто. – Я просто устал и меня тошнит. Мэггс права – не каждый из нас привык к подобному.

– Нам нужно попасть в общежитие через четвёртый корпус, иначе нас поймают, – сказал Томас, наблюдая за чем-то сквозь разноцветную мозаику. – Кажется, Кавендиш вызвал экипаж дополнительной стражи.

Я встала рядом, впившись ногтями в верхний слой юбки. Возле центрального корпуса вальяжной походкой прохаживались двое мужчин, лениво поглаживая ружья. Их пронзительные взгляды бегали по территории, выискивая в темноте правонарушителей. Это значило лишь одно – директор действительно напуган. Академия Святого Марка скрывает в своих стенах сумасшедшего, убившего студентку, и вторая возможная жертва – лишь вопрос времени.

Я спрятала лицо в накидке, избегая лишних прикосновений горного ветра. Мы двигались по небольшой тропе как можно ближе к лесу, чтобы новая стража не заметила ни малейшего движения. Томас шагал впереди, уверенно прокладывая нам призрачную дорожку к четвёртому корпусу – классам живописи, искусства и литературы. Там – лестница вниз, переходящая в один большой коридор, ведущий к центральному корпусу на случай вынужденной эвакуации.

В камине мерцали догорающие угли, отбрасывая тени на толстые колонны. Возле лестницы своими невинными хрустальными глазами на нас смотрела служанка. При виде нас её длинные пальцы впились в золотистый поднос. Я задержала дыхание, мысленно почти коснувшись религии; никому не хотелось попасть в ночной кабинет директора.

– Анна, – вполголоса сказала Мэгги, протискиваясь между мной и Томасом. – Разве сегодня ваше дежурство? Я думала, в первую ночь нас будет обслуживать Сильвия.

– Ох, мисс Чепмен, это вы… – Облегчённо вздохнув, служанка сделала шаг навстречу, отвечая нам едва слышным шепотом. – Хвала святым, я уж думала, мне придётся будить директора Кавендиша. Он безумен, если его поднять посреди ночи.

– Что вы, не стóит, – взволнованно вмешался Джереми.

– Вам нужно немедленно пройти в свои комнаты, господа. Директор приставил дополнительную охрану к центральному, шестому и седьмому корпусам. Если вас поймают, особенно в такой час, вам не поздоровится.

Академия, казалось, дышит собственными лёгкими. Каждый шорох был слышен слишком чётко, а запахи казались слишком сильными. У меня сбилось дыхание, когда мимо ног проскользнул шершавый осенний лист. Выразив служанке благодарность лёгким кивком головы, мы с Иден скрылись в объятых темнотой коридорах. Благо, двери в нашу комнату не скрипели.

Я прошла под каменной аркой и плюхнулась в кресло напротив камина. Жаркий язык облизал мои ноги, отчего я издала стон облегчения. Иден сбросила с плеч меховую накидку и присела рядом, протягивая к огню закоченевшие пальцы. Академия любит тех, кто живёт в её стенах: меховые ковры, изысканная мебель, личная ванная в каждой комнате и огромная двуспальная кровать, застеленная нежными простынями, в которые я мечтала зарыться и проспать до вечера.

Прежде чем я решила более тщательно осмотреться, Иден протянула мне небольшой пожелтевший конверт и беспокойно расправила плечи. Чувствуя, как руки покрываются гусиной кожей, я пробежала пальцами по ещё липкой синеватой печати с фигурой маленького ворона. На остром уголке конверта – мои инициалы, выведенные изящным, неизвестным мне почерком. Ещё никогда прежде мне не доводилось ощущать вкус угрозы так ясно, словно терпкий мёд, стекающий по языку человека, у которого на него аллергия.

– Это было на прикроватной тумбочке.

Каждое сказанное Иден слово рассеивалось по комнате морозным холодом, и я невольно поморщилась, делая открытым ртом судорожные вдохи. Под треск почти догоревшей древесины я осторожно оторвала угол конверта и с трепетом начала вникать в острые, угрожающие строки. Ко мне обращался Добродетель.

«Здравствуйте, Верховная Жрица

Именно так Джоанна Лилит прозвала бы Вас, будь Вы членом её потустороннего культа. Не волнуйтесь, мисс Морис. Обещаю: с Вами я буду вести себя как можно нежнее. Или Вы любите грубых мужчин? Признаться, Вы заставили меня понервничать, когда согласились пробраться в морг и осмотреть тело Одетты вновь. Мне нашептали на ушко, что повторные вылазки могут быть опасны для таких, как я. Нас могут поймать. Вы хотите поймать меня, мисс Морис? Хотите зашить мне рот, чтобы я не поведал миру ваш маленький секрет? Например, кем был ваш отец?