скачать книгу бесплатно
– Мир новый, люди старые. Прорвёмся.
В приёмную я вышел с листком в руке, спохватился, уложил в планшет, чтобы не складывать вчетверо.
Агнесса смотрит с любопытством, наверняка всё слышала и видела. Кто знает, какое у неё секретное звание, может быть, даже выше, чем у Говдина. Внутри ФСБ своя тайная служба, что на корню пресекает как коррупцию, так и малейшую склонность к измене Родине.
Я постарался держать выражение лица таким, как надо, а то она, как специалист по физиогномистике, узнает больше, чем мне бы хотелось.
Улыбнулся ей чисто по-мужски, она же вся такая, что не посмотреть с одобрением на её выпяченные сиськи совсем недостойно мужчины.
Когда выходил из подъезда, со стоянки, повинуясь мысленной команде, подъехал автомобиль. Я как раз подошёл к бровке, он приглашающе распахнул дверцу, автоматика не человек, работает безукоризненно.
Люди старые, вспоминал по дороге домой. Вот тут и наметился настоящий разлом. Не по богатству, как в старину, не по образованию, религии или чему-то ещё знакомому и привычному. Старые – это прежние, нынешние, а новые – это те, каких ещё нет, а будут из тех, кто примет новые сейчас непрывычные реалии и сживётся с ними.
А остальных чуть ли не в заповедники. Пока маленькие, но прогресс нарастает такими темпами, что ограду придётся постоянно раздвигать для новых членов.
До каких пор, мелькнула мысль, и сам же ответил: до тех, пока там не окажется всё человечество. А вне заповедника будут те, что уже перестанут быть человеками. Если всобачивать в себя чипы сегодняшними темпами, то разве это всё ещё люди через десять-двадцать лет?
Дальше по пути эволюции пойдут уже они, новое человечество, лишившееся биологической оболочки. Ладно, всё ещё люди, пусть и совсем другие, но уже с другими целями, идеями, взглядами.
А где буду я? Сейчас уверен, что с теми, кто начнёт перестраивать вселенную, но кто знает, что подстерегает на тернистой дороге.
Но надо идти.
Кто не идёт, тот отмирает.
Автомобиль быстро и беззвучно, дурацкий закон на шумелки в электроавто отменили, мчит по магистрали, рядом в сантиметре проскакивают такие же скоростники.
Всё хорошо, прекрасная маркиза. Искусственный интеллект разгрузил дороги, хотя автомобилей стало ещё больше, а двигаются на огромных скоростях. Человеческий фактор исключён, а единая система управления движением держит всё под полным контролем. Ни единой аварии за последние два года, однако находятся люди, что всё ещё возражают против этих самобеглых колясок.
Вот они и будут в авангарде протестующих.
Автомобиль вырвался на широкую магистраль, далеко впереди начал вырастать кластер исполинских и очень футуристических небоскрёбов. Самые высокие похожи на гигантские гвозди, что Господь Бог воткнул в землю, но лишь слегка пристукнул по широким шляпкам.
Здания в собственности Мацанюка, там на плоских крышах аэродромы для небольших самолётов, в то время как на крышах остальных могут садиться и взлетать только вертолёты.
Мелькнула мысль, что неплохо было бы получить офис в его кластере, там он собрал научную элиту страны, даже сам Юрий Мильнер разместил один из своих научно-исследовательских институтов, но уж ладно, новое здание в Бутове тоже великолепный подарок!
Правда, постоянный надзор, конечно, раздражает, но привыкну, привыкли же к той открытости, что немыслима нашим родителям?
Дело уже не в том, что спецслужбы будут просеивать мои животные образы и половые хотелки, это пусть, их работа, да и нет у меня таких знакомых, чтобы опасаться потерь от утечки информации.
Но собранные и украденные базы данных нелегально продаются и перепродаются разным частным структурам, а это уже хреново. Правда, те тоже платят огромные деньги за краденое вовсе не затем, чтобы посмаковать чьё-то грязное бельё. Бизнес озабочен только, как впендюрить товар колеблющимся, как повлиять на протестные настроения в обществе, чтобы больше покупали, а не занимались каким-то никому не нужным духовным развитием.
Крупным игрокам мелкие людишки с их муравьиными страстишками неинтересны, понятно, но всё же как-то не по себе, когда всё твоё грязное нутро, которое никому не показываешь, вытаскивают на всеобщее обозрение.
С другой стороны, мир и так становится всё откровеннее. В старых фильмах если герой на экране ест, то либо шпион, либо предатель, положительного не принято было показывать за таким низменным занятием. Зато в современных треть экранного времени занимают сцены в туалете, когда откровенно показывают, как героини какают, вытирают жопы бумажкой, рассматривают испачканные менструацией трусики или вытаскивают из влагалища разбухшие тампоны. То есть подготавливают население к тому, что ничуть не стыдно, что их тоже могут рассматривать в любой момент их жизни и даже, как говорят эвфемики, жизнедеятельности.
Так что мир уже подготавливается к последнему шагу полной открытости, что придёт с нашим нейролинком.
Хотя, конечно, этот шаг будет таким бабахом, что непонятно, устоит ли сама цивилизация. Но если устоит… рывок в будущее будет колоссальным. Куда большим, чем открытие электричества, интернета и компьютеров.
Устоять бы только.
Глава 6
В квартире пусто, Ежевика куда-то ускакала, без меня ей тут скучно, слишком по-мужски аскетично, не каждая захочет пробыть лишнюю минуту в помещении, что служит спальней, мастерской и лабораторией, пусть теперь даже мастерские выглядят как стерильно чистые зубоврачебные кабинеты.
Жаль, вот бы охнула от такой новости. С нею мне предельно комфортно, как-то чует мои желания, даже в офисе вовремя сварит кофе, принесёт к компу мои любимые булочки, пощебечет, снимая напряжение трудового дня, и в постели настолько неприхотлива и ненавязчива, словно вообще это занятие не интересует, хотя ровесницы всё ещё увлекаются и постоянно винят мужчин в потере к ним интереса.
Правда, не просидел перед монитором и десяти минут, как у двери раздался предупреждающий звонок, вскоре она вбежала в комнату, стуча копытцами, раскрасневшаяся, большеглазая и с ярко-пунцовым ртом, явно татуаж, выпалила:
– Хотела перехватить по дороге, но ты как метеор!..
– Что, сгораю на глазах? – спросил я.
– И такое может, – ответила она и присела на поручень кресла. – Ты какой-то вздёрнутый. Что-то случилось?
Я мотнул головой в сторону кухни.
– Сделай кофе и что-нить послаще.
– Сахарное печенье?
– Халву, – сказал я.
Она спорхнула на пол, а я продолжал тупо смотреть на экран, там проплывают итоговые результаты работы лаборатории, не придётся переносить на новое место и состыковывать заново. Я всегда был в теснейшем контакте с разработчиками чипов для нейролинка, но теперь они, по словам директора, окажутся в моём подчинении.
Может быть, мелькнула мысль, объединение тех и других в одном коллективе позволит ускорить работу, но есть вероятность, что работа как раз затормозится. Человеческий фактор, как говорят во всех непонятных ситуациях. Хотя и стараюсь ладить со всеми, но многих уязвит, что они теперь не самостоятельная группа, а всего лишь часть большого коллектива.
Из кухни донёсся весёлый вопль:
– Кофе готов!.. Беги быстрее, а то остыёт!
– Бягу, – ответил я. – Всеми четырьмя.
На кухне она передвинула на мой край стола чашку с парующим чёрным кофе, где сливками ухитрилась нарисовать сердечко.
– Халва горячая! У тебя жопа слипнется. Вентилятор сдох, но проще заменить принтер, у тебя прошлогодняя модель!..
– И горячую съем, – сообщил я. – Капризные не выживут в новом мире.
– Не выживут, – согласилась она. – Ты вообще весь по ту сторону Перехода?
– Частично, – ответил я. – Одной ногой.
Она смотрела, как я пью и почти безучастно отламываю халву крупными ломтями.
– Что случилось? Ты как будто уже с кем-то воюешь!
Я поднял на неё взгляд, смотрит с живейшим интересом, но и с готовностью подставить плечо, какую бы тяжесть ни нёс и с кем бы ни воевал.
– Новое здание, – проговорил я медленно. – Там будет не филиал, как все думали, а отдельный институт. Целиком посвящённый разработке нейролинка.
Она широко распахнула глаза.
– Ух ты!..
– И возглавить его, – договорил я, сам чувствуя в своём голосе неуверенность, – предложили мне.
Она повторила в радостном изумлении:
– Ух ты… Это здорово!
– Уже дал согласие, – ответил я. – Окончательное. На попятную поздно. Но как-то всё слишком…
Она сказала с жаром:
– А что сейчас не слишком?.. Всё ускорилось, всё вверх тормашками!.. Кстати, что такое тормашки?.. Вот видишь, ещё не узнали, а уже спешим мимо и дальше!.. Время такое. Хорошо, что согласился. Сейчас хватать нужно сразу, второго шанса не бывает!
Я покосился на её воспламенившееся лицо, у неё даже дыхание прервалось, словно оказалась на вершине крутой горы, а дальше тёмная пропасть.
– Знаю, – ответил я осторожно. – Время такое, второго шанса ни на что не будет. Но я, похоже, всё-таки где-то в глубине чистейшей души мохнатый консерватор.
– Это да, – согласилась она, – но наступаешь на горло своей животно-ящерной песне и делаешь то, что надо, а не что хочется твоей мохнатости. И сейчас поступишь правильно. Нельзя бездумно бросаться во всё новое, как вон Анатолий, но ты успеваешь понять и оценить. Дорогой, ты не бездумник!.. Ты и меня оценил, как козу на базаре.
– Это ты зря, – сказал я с укором, но ощутил, что она права, всё же на автомате прикинул, как сложится, если вдруг окажутся вдвоём в небольшой однокомнатной квартирке дольше, чем для короткой случки. – Я не рассматривал тебя, как козу…
– А на корову не тяну, – сказала она серьёзно, – да и зачем тебе корова?.. Я твоя коза, я тебя понимаю и без нейролинка. Хорошо, что согласился! Такие возможности!.. А потянуть потянешь, как здоровенный индийский слон.
– Африканский крупнее, – уточнил я отстранённо, вспоминая слова директора, – но его объездить труднее. Да, я уже принял.
Она уточнила:
– Так это точно?.. Тебе предложили… и ты сказал, что берёшься?.. Так чего ты сейчас? Давай берись! Чего расселся?
– Уже взялся, – ответил я сварливо. – Разве работаем только в кресле перед компом?.. Всё время в труде, как башкирская пчела. Ну, за некоторым исключением, не дерись. Хотя, конечно, администрирование будет отжирать часть драгоценнейшего времени.
– Ты останешься нейрохирургом, – заверила она. – Коллектив понимающий, не манагеры недобитые, а научные сотрудники. Позвони нашим! Или пошли голосовку. Пусть знают уже сейчас, чтобы утром явились бодрые и готовые ломать и рушить.
Я сказал со вздохом:
– Наверное, ты права, хоть и красивая.
Она заулыбалась польщённо, но послушно умолкла, а я прижал пальцем мочку уха и сказал отчётливо:
– Алиса, сообщи всем нашим, что я уже не начальник отдела, а директор нового центра. И буду дрючить всех в хвост и гриву, так как знаю, кто когда халтурит!
Ежевика сделала ещё по чашке кофе, принтер выдал две сдобные булочки, горячие и вкусно пахнущие, но, как только я протянул к ним руку, требовательно звякнул смарт.
На экране появилось лицо Бронника, я кивнул Ежевике, чтобы отодвинулась, не попадала в обзор, сделал лицо очень внимательным и серьёзным, включил взмахом руки обратную связь.
– Слушаю вас, Сергей Павлович.
Директор сказал отрывисто:
– Извините за неурочный звонок, но должен предупредить, у вас скоро появятся с визитом члены совета по этике.
Не говори о чёрте, подумал я раздражённо, даже не думай, а я вот подумал, они сразу и нарисовались на горизонте событий.
– С визитом? – уточнил я. – Какая-то новая структура?
Директор чуть наклонил голову, лицо оставалось непроницаемым, но я отчётливо уловил идущие от дисплея флюиды недовольства.
– Академия наук учредила. Под давлением, конечно.
– Правительства? – спросил я.
Он ответил сухо:
– Да. А те уступили под нажимом самой крикливой части общественности. Ничего не поделаешь, нами снова правит то, что погубило Рим. Очень прошу вас ради дела держаться мирно, в рассказы о будущем не вдаваться. Это их пугает и сразу превратит в явных противников. Лучше расскажите, что пьёте, какие шашлыки жарите на природе и как в соцсетях размещаете фотки застолий.
Меня ощутимо передёрнуло.
– Сергей Павлович!..
Он сказал с сочувствием:
– Знаю-знаю, до такого уровня вам никогда не пасть, зато их успокоит. Вы же знаете, сейчас даже извозчики говорят о важности этики, соблюдения её принципов в развитии науки… Не дёргайтесь, привыкайте. Теперь вы ещё и администратор, должны говорить общественности то, что нужно, а не то, что думаете.
Я сказал горько:
– Как же мы все изолгались…
– Во главе Константинопольский, – сообщил он ровным голосом, – когда-то был неплохим актёром, но у него первый зам – шоумен Гарик Касторский, второй – телеведущий, не помню имени, но часто мелькает в жвачнике. Ещё в их комитете видные артисты цирка, два джазмена, три женщины горизонтального промысла, одна из них депутат Госдумы.
Я сказал с чувством:
– А как насчёт одноногой негритянки-трансформера, то бишь трансвестита?
Директор скупо улыбнулся.
– Не отыскали на просторах Отечества. Но геи в Совете почти все. Ничего не поделаешь, профессия такая. Если там и есть гетеросексуал, то таится. Сейчас прогресс идёт с опаской и поглядывая по сторонам, а научные сотрудники набивают татухи, чтобы их принимали за простой народ, которому всё, простите за выражение, дозволено.
Я пробормотал убито:
– Что за бред…
Директор сказал с сочувствием: