скачать книгу бесплатно
– Нормальные, – ответил он, – но с сумасшедшинкой. Как раз у таких, судя по имеющейся у нас статистике, и получаются всякие страсти. Но я представлю наверх положительный отзыв, мистер Грег.
– Ой, спасибо…
Он светски улыбнулся, поднялся:
– У меня от себя вопрос…
– Да, – ответил я настороженно, – пожалуйста.
– А что насчет прожитых жизней? – спросил он. – Как насчет того, был ли человек в прежних жизнях Александром Македонским или его конюхом?
Я поежился, помялся, как бы ответить и не обидеть, многие все-таки верят в эту хрень, а с ними разговаривать бесполезно, вера не признает доводов рассудка, а научные факты отшвыривает с презрением.
– Вы сказали очень хорошо, – заговорил я. – Сразу видно, что действительно все поняли, а не только сделали вид. И глубоко все поняли.
Он польщенно улыбнулся:
– Такая работа.
– Тем более, – сказал я с подчеркнутым уважением. – Теперь понятно, почему послали именно вас, у всех у нас разные направления, а с ходу вот так, как делаете вы, понять невероятно сложно… Так вот, о феномене «прожитых жизней». Конечно же, никто никогда не жил раньше и душа не переселяется из тела в тело, как твердят наивные и жулики. Абсолютно невозможно «вспомнить, кем был раньше», потому что никем не был, разве что сперматозоидом, и потому не можешь «вспомнить».
Он поинтересовался:
– Тогда почему же…
– Именно эта смутная связь, – сказал я, – темная и таинственная, о которой люди даже не догадываются, дает о себе знать таким образом. Человечек на основании чего-то смутного, непонятного, но такого манящего и тревожащего, начинает строить предположения, что перерастают в уверенность, и вот уже создаются целые учения о реинкарнациях!
В его глазах появилось выражение разочарования.
– Да? А знаете, жаль. Было бы интереснее.
– Будет интереснее намного, – заверил я. – Как только начнем получать по темным каналам больше данных, эта вот ерунда о переселении душ покажется детским лепетом!
Я провел его до лифта, он пожал руку перед открытыми дверями и сказал уже теплее:
– Буду ждать результатов очень заинтересованно.
Глава 7
Двери лифта захлопнулись, я подпрыгнул, с плеч свалилась гора, сердце стучит часто, в мозгу тысячи горячечных и бредовых идей, так объяснял контролеру живо, что даже сейчас внутри все сжимается от некого мистического страха, словно заглянул в вечность… или в глубины соседней вселенной.
Все люди соединены в единого человека, некое существо, понять которое невозможно. Но если когда-то связь была всех со всеми, то постепенно выжили и получили преимущества либо самые нечувствительные, либо те, кто умел подавить чтение чужих мыслей и чувств.
В мире, где пещерные медведи хватают и пожирают твоих сородичей, где саблезубые тигры, где множество хищников подстерегают на земле, в воде и даже нападают с воздуха – чувствовать боль и отчаяние других существ – это невыносимая мука, которую нужно убрать любой ценой.
И убрали, то есть выжили и продолжили род только малочувствительные, а потом и эта малочувствительность превратилась вовсе в нечувствительность. И только у редчайших единиц иногда проявляется смутное чувство родства со всеми людьми на свете, но возмужавший разум тут же высмеивает эту идею, основанную всего лишь на ощущениях, и требует, чтобы верили только ему, единственному.
Все правильно, разум спасает своего хозяина. Ощутить то, что чувствуют все – это мгновенно сгореть от общечеловеческой боли и страданий.
Единственный путь – начинать снова восстанавливать связи медленно и очень осторожно. Сперва с теми, кому доверяешь. Кого не просто знаешь, а знаешь хорошо. Очень хорошо. Скажем, при помощи чипов мысленной связи, что вот-вот выйдут из лабораторий и переползут в производство.
Я вернулся в лабораторию, там посреди комнаты стоит злой, как черт, Урланис и, размахивая руками, клянет во всю эти дурацкие правила, его оштрафовали семь раз по дороге, пока ехал на работу, и за что? За неумелое вождение автомобиля!
– Да я, – орал он, – за рулем уже двадцать три года! Я принимал участие в престижной гонке через пустыню Сахару!
Корнилов поморщился, фыркнул:
– А чего тебе приспичило самому сесть за руль? Решил повыпендриваться?
– Он хотел сказать, – подсказал Вертиков вежливо, – что робот дура, человек – молодец.
Люцифер назидательно произнес:
– Москва тебе не пустыня, бедуин. Автоматика ведет на скорости в сто сорок километров даже по городу, машины прут одна от другой в двух-трех миллиметрах. А ты – вручную!.. Еще бы на верблюде поехал.
– Сам ты… – огрызнулся Урланис. – Нельзя давать машинам все делать за нас! Совсем оборзеем. Я не оборзею, я умный, а вот вы – точно.
Корнилов сказал весело:
– Кто бы мог подумать, антисайонтист в нашем офисе! Бей гада…
– Он просто в Книгу рекордов Гиннесса хочет попасть, – сказал Вертиков ехидно. – Зря старается. В Зимбабве еще лет десять будут за рулем человеки.
Урланис бешено огрызался, снова эти тупые не понимают его вызвышенных чуйств, наконец повернулся ко мне:
– Шеф, а вы что скажете?
Я сказал недовольно:
– Вам что, больше говорить не о чем?
Он оглянулся на остальных, снова взглянул на меня.
– Да есть, только боимся и вышептать… Это был кто-то из проверяющих?
– Да.
– И… как?
– Пока прокатило, – ответил я, но сразу же пригасил взрыв ликования холодным душем, – но если не будет результатов, хрен вам, а не финансирование. Так что за работу, негры!
Они разбежались по своим местам, втягивая головы в плечи и всячески подчеркивая, что вот в жестоком рабстве у тирана, но я видел, что подбодрились. Над большинством разработчиков висит этот дамоклов меч, если только они не в госучреждениях.
Очень удобная это вещь, синхронные переводчики. Крохотная капсула, мгновенно переводит твою речь на тот язык, на каком говорит собеседник. Учить иностранные языки не нужно, однако странное дело: всякий такой пользователь рано или поздно овладевал устной речью на иностранном, слушая себя же на нем, сперва просто узнавая эти слова, а потом и приучаясь произносить, опережая переводчик.
Я владею только английским, да и то не свободно, то есть читаю книги и смотрю фильмы, но общаться быстро и без пауз на обдумывание не могу, потому на шее вместо кулончика этот транслятор, замаскированный под амулет со знаком Зодиака.
Сейчас связался с немцем Кронгелем, что живет на Ямайке и работает над проблемами коммуникаций термитов, предложил поработать с нами. Он выслушал, загорелся идеей и возможностью, сейчас и научных работников столько же, как и дизайнеров, я объяснил его новые задачи, таким образом наш крохотный коллектив увеличился на одну единицу, причем стал, так сказать, международным, что значит – разбегайтесь, мелочь!
Я вышел из кабинетика, довольный и гордый, сейчас всех ошарашу, могут задирать носы, растем, крупнеем, но никто не смотрит в мою сторону, все возле стола Кириченко, а он тычет пальцем в экран, ржет, остальные подхихикивают.
– Все-таки приятно, – услышал я довольный голос нашего мультимиллионера, – что приходит конец анонимному дебилизму в инете! Сейчас, когда постинг любого анонима легко проследить через все аноминайзеры и прокси, станет меньше всех этих… обгаживающих всех и вся просто так, потому что им восхотелось сделать людям гадость.
– И еще одно окошко закроется для конкурентов, – добавил Люцифер.
Но Вертиков покачал головой:
– Наивные… Сейчас, когда в мире уже нет дебилов и даже нет идиотов, а только люди с нестандартным мышлением… ну, как раньше именовали гениев, то они будут то же самое творить и под своими именами.
Урланис услышал, крикнул со своего места:
– А как насчет законопроекта, чтоб в любой ник автоматически проставлялось настоящее имя?
Кириченко сказал с жалостью:
– Отклонили еще на стадии обсуждения. Мол, нарушает конституционные права личности. Если кто-то хочет срать анонимно, пусть срет анонимно. Конечно, кто хочет, тот теперь в два клика отыщет настоящее имя, адрес, телефон и все данные на этого героя, но для остальных пусть, дескать, остается под ником.
Корнилов сказал хмуро:
– Половинчатое решение. Но уже лучше, чем ничего. Срать в инете уже стали меньше, как только запустили эту прогу. Но я бы не только автоматически подставлял настоящие имена, но и отсылал такие постинги руководству на службе: вот смотрите, что и как ваш сотрудник ведет себя в инете!
Урланис тяжело вздохнул:
– Эх вы, пуритане… Скоро и сами будете с тоской вспоминать вольные годы инета, когда можно было заходить в Сеть, сидя голым перед дисплеем… Уже сегодня приходится одеваться, а завтра и галстук начнете повязывать.
Я слушал внимательно, значит, все-таки закончили создание поисковой системы «Немезида», идет тестирование. Жаркие споры и даже запросы в парламенты продолжаются, но все созданное рано или поздно запускается в производство: теперь не только правительство или спецслужбы, но и каждый пользователь может отслеживать в инете сообщения любого постящего.
Все оставляет свой след, и даже все под никами или даже через прокси могут быть индифицированы, чего не могли предположить энтузиасты первых лет инета. То и дело появляются жесткие разоблачения, как такой-то политик под разными никами порочил своих оппонентов, придумывая и запуская о них сплетни, как позорно ведут себя деятели шоу-бизнеса, полагая, что их имена никогда не раскроются…
Про писателей и говорить не приходится, многие на работу над романом выделяют час-два в день, зато по пять-семь часов шарят по инету, на всех форумах оставляя оскорбительные отзывы о книгах своих конкурентов. У них даже не десятки ников, а сотни, множество емэйлов, все это хранят в специальных файлах, чтобы не перепутать, от какого имени кого поливать… Понятно, что вся творческая энергия таких уходила в ругань, а книги таких выходят редко, да и то серые, весь накал выплеснут в крики и оскорбление коллег, которые просто пишут и в такой «творческой жизни» не участвуют.
Уже весь инет сотрясает хохот, разоблачения идут за разоблачением, уже не ручейки, а лавины, и такие литературные вершины, обвешанные с головы до ног премиями и лауреатствами, оказываются злостными анонимщиками, изничтожающими соперников слухами и сплетнями! А что будет завтра, когда эта «Немезида» будет стоять на компе у каждого?
Кириченко, самый рассудительный, сказал с недоумением:
– О чем спор? Это было неизбежно. Сперва поставили телекамеры на перекрестках дорог, потом у входов в вокзалы, супермаркеты, наконец в домах… и что, инет останется неприкосновенным? Везде и во всем идем к открытости!
Урланис пробормотал пугливо:
– Не пошатнет ли это… слишком уж?.. Ну, глуповатый и бесталанный автор, чьи книги едва выползают со скрипом тиражом в тысячу экземпляров, как может не заявиться под ником на страницу автора успешного, тиражного, и не обосрать все-все?
– Не пошатнет, – заверил Кириченко. – Сингомэйкерами все предусмотрено!
– Что?
– А уже снизили планку, – объяснил он. – Донекуда. Раньше стрелялись, смывая позор кровью, теперь только ухмыльнутся. Когда низость становится такой массовой, лучше ее легализовать…
– Легализовать?
– Ну, не совсем уж, но дешевле признать, что ничего страшного как бы не происходит. Подумаешь, жена трахается на службе с боссом и всеми коллегами! Подумаешь, с голыми сиськами вышла на улицу!.. Подумаешь, твоя дочь отсасывает у таксиста, чтобы довез бесплатно… Мы ведь стараемся создать бесконфликтное общество? Вот и создаем.
Люцифер вставил ехидно:
– Иначе пришлось бы перестрелять две трети населения.
Урланис сказал горестно:
– Да, планка упала ниже некуда… Какой позор, какой позор…
Люцифер посмотрел, как дитя на скелет, покрутил пальцем у виска. Вертиков покачал головой с укором, Кириченко поинтересовался:
– Упала? А может, просто стала иной?..
– Это как?
– Очень просто. Можно трахаться в офисе и срать в общем туалете, но нельзя прийти на службу небритым или с криво повязанным галстуком. А еще надо свято хранить корпоративные традиции.
Корнилов сказал глубокомысленно:
– Корпоративные традиции? Это как бы племенные?..
– Родовые, – поправил Кириченко. – Хотя если корпорация крупная, а то и трансконтинентальная, то племенные, верно. Как бы свой народ, свой гимн, свои традиции. Хотя баб в офисе все дерут одинаково, но галстуки носят разных расцветок. Как выпускники универов – у каждого выпуска свой рисунок.
Урланис умолк, больше не участвовал в фехтовании, лицо стало сильно озабоченным. Похоже, старается вспомнить, что писал под разными никами за прошлые годы, теперь все это неминуемо всплывет. И хотя он не один, это утешает, но все-таки зря он это делал, зря… Знать бы, что все выплывет… да кто мог знать тогда?
Он у нас, как бы сказать, элитник, страстно страшится быть как все и постоянно придумывает себе какую-то хрень, чтобы отгородиться от этого простонародья. Но собственных заслуг или особых талантов не имеет, потому либо вот он единственный среди нас ценитель тонкого французского вина, даже несколько названий заучил, то не читает современную макулатуру, а только Бодлера, Шопенгауэра, Виньона и поэтов Серебряного века, то с гордостью рассказывает, как ездил на раскопки пирамиды Хрепокса и сам видел его останки, даже прослезился от чуйств.
Рядом с ним Корнилов, современный Рахметов, бешено работает и постоянно учится, чтобы соответствовать идущему со временем, а еще откладывает деньги на будущие чипы, что можно будет вставлять в мозг, а уже с ним заработает на приобщение к бессмертию, это ж процедура будет сперва очень дорогая!
За компом – Люцифер, это его ник на форумах и в чатах, он сейчас практически не живет, а готовится жить в сингулярности. Совершенно не тратит времени даже на баб, от чего не смог полностью отказаться даже Кириченко, а когда гормоны грозят выбрызнуться из ушей, просто выделяет на мастурбацию в ванной пару минут, после чего снова разум чист, никакие обезьяньи инстинкты не уводят в сторону.
Кириченко как-то укорил, что не выполняет свою обязанность по программе деторождения, Россия вырождается, вымирает, Люцифер только рассмеялся и посоветовал заглянуть в последние новости науки, где полную автоматизацию производства обещают через пять-семь лет, а это значит, что населению делать будет нечего, хоть топи лишних, а если уж в самом деле захочется воспроизвести именно своего ребенка, то через те же пять-семь лет можно будет не только зачинать в пробирке, но и выращивать в колбе до любого возраста.
Однако, как я понимаю, и все в отделе понимают, первый чип по расшариванию связей в мозгу поставит Вертиков. Милый, спокойный, предельно уравновешенный, даже не уравновешенный – это слово предполагает разные чаши весов с одинаковым грузом добра и зла, черного и белого или ума и чувств, но Вертиков вообще цельный и правильный, монолитный, у него нет колебаний и заскоков, всегда поступает верно, и вовсе не потому, что за нами смотрит строгий закон, а потому что таковы его убеждения. Даже не убеждения, а… скелет, жилы и мясо!
– Эх, – сказал я с чувством, – люблю я вас, морды!
На меня начали оглядываться, Люцифер опасливо отодвинулся.
– Шеф съел что-то, – озабоченно предположил он. – Вон и глаза блестят, как у Наполеона или Цезаря.
– Любит, – подчеркнул Корнилов. – А вдруг любит не в том смысле, как ты подумал, а… как Христос?
Урланис пробормотал:
– Да кто знает, как он любил все тридцать лет, пока не пришел к идее, что надо любить вообще всех? А наш шеф еще тот Христос, мало не покажется.
Вертиков, наш любитель покушать, нервно поглядывал на часы, ладонь его то и дело похлопывала, как тюлень ластом, по заметно выпирающему животику.
