скачать книгу бесплатно
В спортивной прессе часто пишут, что если принимать гормоны – результаты будут ошеломляющими, но везде предостерегают насчет злоупотребления, пишут про игру с огнем, публикуют случаи, где и когда какой из супербодибилдеров откинул копыта по причине этих самых гормонов.
Самый заметный пример, когда из-за приема гормонов развивается гигантизм. И самое ужасное, что если поспешно перестать жрать гормоны, то хоть гигантизм, хоть еще что-то похуже уже не остановить.
Да, гормоны – это как если быстро несущийся поезд перевести на другие рельсы. То ли быстрее прибудет к цели, то ли сорвется под откос… И ни один ученый не скажет, когда гормон роста всего лишь омолодит стариков, а молодым добавит мышц, а в каком случае вызовет тот самый неконтролируемый рост тканей, что в народе зовется проще: рак.
Винпоцетин продается во всех аптеках по цене сорок рублей за упаковку, это средство от старческого слабоумия, но оно как будто нарочно создано для бодибилдеров: расширяя кровеносные сосуды, позволяет доставить питание для роста мускулов в самые дальние части тела.
В аптеках без всяких рецептов продаются таурин, глицин, тирозин и прочие лекарства, только у нас, бодибилдеров, они уже… скажем, мягко, не лекарства. В примеру, глицин рекомендуется принимать по 0,1 грамма, а мы принимаем по два-три грамма за прием, что значит, в двадцать-тридцать раз превышаем предписанную врачами норму. В капсуле тирозина пятьсот миллиграмм, а мы жрем по три-четыре грамма за раз. И так во всем, так что мы – те смертники, что при удаче выхватывают из рук судьбы счастливые билеты, которые делают нас шварценеггерами, занами и колеманами, возносят до вершин славы, богатства, известности, могущества.
Ну, а при неудаче…
Однако кто не рискует…
Напротив в вагоне метро милая девушка, вся в серебристо-сером: вязаная шапочка с ушами до пола, ими дважды обвязала шею и красиво спустила концы на колени, серое пальто и элегантные серые брюки. Она чуть улыбнулась мне уголками губ, я автоматически улыбнулся в ответ, вежливый я, но ее жующий рот напомнил мне о корове, те так же тупо жуют и жуют жвачку.
Мы едем вот уже шесть остановок, а она все жует и жует. Сколько бы мы ни говорили, что женщина должна быть дурой, но все же над дурами смеемся, никто не стремится прийти на дискотеку с красивой дурочкой, сразу рухнешь в репутации ниже плинтуса. Когда твоя подружка умненькая или хотя бы сыплет шуточками и приколами, то и ты как бы выше в цене: справиться с умной может только тот, кто еще умнее.
Про дур говорят, мол, тупая, как корова. А почему так говорят? Потому что корова жует всегда. А когда жуешь – не думаешь. Вот и эта на скамейке напротив: хорошенькая, миленькая, но нижняя челюсть двигается с равномерностью маховика. И в конце концов накачает себе тяжелую квадратную челюсть, как у бегемота. Парни еще могут гордиться такой, но когда такая челюсть у девушки…
Сегодня, возвращаясь с работы, встретил бывшую одноклассницу Ленку, по нынешней мужской классификации – Пеппи Длинныйчулок, что значит веселая и незатейливая девица, с ней не надо напрягать мозги, всегда весело, смеется всем шуткам, сама острит, сыплет анекдотами, одета всегда малость небрежно, свой в доску парень, охотно соглашается удовлетворить сексуальные запросы, да где угодно, но не зациклена на сексе, ей всегда хорошо в компании, и когда появляется на моей орбите, то всегда старается утащить в какой-нибудь клуб, на дискотеку, вечеринку, а летом пропадает на пляже, ходит в турпоходы.
– Ого, – вскрикнула она, – ты стал… больше!
– Да ну, – возразил я, чувствуя себя польщенным, – в сравнении с червяком?
– Правда, – заверила она. – Плечи шире, грудь… уже не такая впалая, руки стали толще. Вон уже бицепсы! Правда, бицепсы. Можно, пощупаю?
– Щупай, – разрешил я.
Раньше не позволил бы, счел бы, что издевается, но сейчас в самом деле у меня бицепсы. Не Френки Зан, конечно, и не Ронни Колеман, но не то убожество, что раньше жалкими тряпочками болталось на моих костях.
Она пощупала, я посматривал с подозрением. Но Ленка в самом деле щупает очень деловито, пальцы у нее крепкие, жесткие, больно впиваются в плоть, проверяя, сухие мышцы или дурное мясо, сиречь – жир.
– Молодец! – сказала с удовлетворением. – Как стальные канаты.
– Ну уж…
– Правда, – заверила она. – Ты ж помнишь, какие были совсем недавно?
– Да ладно тебе…
– Ну вот, а теперь понемногу гераклеешь.
– Скажи еще, шварценеггерею, – фыркнул я, но чувствовал себя польщенным. – Я и был таким.
– Ну-ну, – сказала она с пониманием женщины, которая знает, как не любят мужчины признаваться в своей слабости, – сейчас-то ты силен?.. Где ты сейчас?
– Работаю, – сообщил я. – Говорят, и Рокфеллер начинал с работы разносчика. И Джон Кеннеди, это президент такой был. А я вот все не решу, то ли на банкира выбирать апгрейд, то ли на президента…
Она расхохоталась.
– Потому все еще разносчик?
– Да, – сказал я сокрушенно, – вот уже третий месяц. А то мог бы уже рокфеллерствовать! Или кеннедячить от пуза.
– Ты прикольный парень, – сообщила она мне весело. – С тобой клево! Ты дай знать, когда надо отсосать или еще что, я уже все умею. Ты смотрел новый фильм про монстров, как их…
– «Братья Озерные»?
– Да, он самый!
– Нет, – признался я, – только афишу видел.
– Эх ты, а я думала, ты продвинутый!
– А я оказался всего лишь апгрейденным, – согласился я сокрушенно. – Ладно, бывай здорова, я пошел, пошел, пошел…
Она удивилась:
– Так я тебя еще не посылала! С тобой, Виталик, хорошо говно есть: всегда вперед забегаешь!.. Пойдем со мной, я тебе такое покажу!
– Да раздевайся здесь, – предложил я.
Она отмахнулась.
– Ну и что ты во мне еще не видел? А вот там…
Она ухватила меня за руку, я спросил вяло:
– А куда все-таки?
– К Ганнусеньке, – сообщила она. – У нее открылся дар, представляешь? Умеет видеть ауру!
Я поморщился, последние страницы всех газет и журналов заполнены объявлениями ясновидящих, шаманов, ведьм, гадалок и прочей цыганщины. Как будто не в двадцать первом веке, а вернулись в Средневековье.
– Лучше уж пойдем на этих братьев-разбойников…
– Уже пришли, – заявила она. – Вон ее окна! Да не этот дом, а следующий…
Ганнусеньку я случайно знаю, хотя она на два класса младше, а таких кто замечает… Полная противоположность Ленке, тихая такая серая мышка, золушка, с чистым личиком и светлым взором. Сейчас она в восьмом, почти не пользуется косметикой, без всякой бижутерии. В классе была хорошисткой, учителя упрекали, что могла бы стать круглой отличницей, но она еще тогда грезила о всяких астральных мирах, говорила только о духовной сути человека, о его предначертании, так что и по сей день остается, как поговаривают ребята, девственницей.
Ганнусенька открыла дверь на первый же звонок, словно стояла по ту сторону или же уловила наш запах, еще когда мы подходили к дому. Я засмотрелся на ее чистые лучистые глаза, взгляд теплый, понимающий. Лена тут же обняла ее, звонко чмокнула в щеку. Ганнусенька посмотрела на меня с извиняющейся улыбкой, хотя это я должен был извиниться, что подружка у меня такая раскованная и бесцеремонная.
– Ты «Последний полет Мерлина» смотрела? – спросила Лена еще в прихожей. – Нет? Сумасшедшая, он уже вторую неделю идет во всех кинотеатрах. Ждешь, когда на DVD будет?.. А диск «Гайлы-Гайлы» слушала? Нет?.. Ну ты совсем дикая!..
Уже она, как хозяйка, побежала на кухню, пошарила в холодильнике и всем налила холодного соку, нынешнее поколение выбирает здоровый образ жизни. Ганнусенька оглянулась на нее с покорной вымученной улыбкой.
– Виталий, – поинтересовалась она тихо, – с тобой что-то происходит?
Я спросил настороженно:
– Чего так решила?
– Ты весь светишься багровым… И от тебя как будто тепло идет…
Я отмахнулся.
– Простудился малость, температура повышенная. Молодец, угадала.
Но стало чуть тревожно, а Ленка радостно заорала:
– Я же говорила, что она видит человека насквозь!.. Вера, ну предскажи ему что-нить!
Ганнусенька покачала головой:
– Я не предсказательница. Просто я последнее время я начала чувствовать энергетический потенциал… ну, так говорят. Может быть, это не потенциал и вообще не энергия, но на прошлой неделе я сказала дяде Володе, ты его знаешь, что у него в животе какой-то черный ком, он засмеялся, отмахнулся, но его жена вчера сводила его в больницу… сегодня сообщили, что у него рак желудка, нужна срочная операция.
– А у меня где черное? – спросил я. – В области печени, да?.. Или почки?
Она опустила взгляд, щеки слегка заалели, словно увидела сквозь одежду не только печень, сказала чуть смущенным голосом:
– Черного нет. И светлого нет. Везде красное, как будто железо плавится. Что ты такое съел, что никак не переваришь?.. Ты здоров, но на грани… Сидишь вроде бы расслабленный, а на самом деле будто тяжеленную штангу жмешь.
– Вот-вот, – сказала Лена кровожадно, но добавила совсем умоляюще: – Ну скажи еще что-нибудь?
Ганнусенька улыбнулась.
– Вам чаю или кофе?
Глава 4
Я сообщил, что сперва помою руки, вежливый эвфемизм насчет поссать, Лена предупредила вслед, чтобы не очень болтал ерундой, а то и так уже и на потолке желтые пятна, а Ганнусенька жутко покраснела и сказала умоляюще:
– Только раковиной для умывания не пользуйся. Она старая, засорилась…
– Не волнуйся, – успокоил я, – буду осторожен.
– Там еще и унитаз есть, – сообщила Лена вдогонку. – Хочешь, покажу?
– Спасибо, – ответил я, – не надо.
– А-а, ты и на фото видел…
Закрыл за собой на щеколду, в раковине в самом деле вода, на сером от старости фаянсе прилипшие клочья серой пены, что значит, вода все-таки просачивается, но по чайной ложке в час. Раз уж нельзя, то отлил не в раковину, как обычно, а в унитаз, все-таки разнообразие, застегнул ширинку и осмотрел замысловатый изгиб трубы.
Почему не попробовать, никто не видит, если не получится – не придется признаваться в неудаче, присел, засучил рукав до локтя и начал погружать пальцы в металл, как раз в то место колена, где чаще всего и происходит засор. Там для его ликвидации сложная система колец, водопроводчики разбирают их с таким видом, словно ремонтируют космический корабль.
Прочистить – пара пустяков, просто поворошил пальцем то месиво, что закупорило изгиб, хорошо, что не вижу, в чем копается мой палец, через пару секунд вода из раковины начала уходить активнее. Остатки засора вымыло напором уже горячей воды: я открыл на полную мощь. Затем, как шпион, в самом деле помыл руки, смыл грязную пену, вытекает прекрасно, вышел и сказал скромно:
– С раковиной все в порядке.
У Ганнусеньки расширились глаза, а Ленка вскрикнула восторженно:
– Брешешь!
– Брешут собаки, – ответил я солидно. – А с ними некоторые из женщин. Не буду указывать пальцем, неприлично. Но кому нужно, тот догадается.
Лена оскорбилась:
– Ты чего на Ганнусеньку смотришь? Смотри в зеркало! Скажи лучше, как ты это сделал?
– Тоже поколдовал, – объяснил я. – Попросил зеленых человечков, они пригласили тибетского далай-ламу… незримо, конечно, и совместно прочистили. Правда, помог еще пришелец из будущего, все знал наперед и запасся особым ершиком.
Ленка не вытерпела, сбегала в ванную, оттуда раздался восторженный визг.
– Виталик!.. Как сумел без инструментов?
– Постучал по трубе, – объяснил я.
– Просто постучал?
– Главное, – сказал я многозначительно, – знать, где постучать. Вибрация – это такое хитрое дело, это не понимать, а чувствовать надо, как вообще чуять дуновение космоса и связь души человеческой…
Ганнусенька смотрела восторженными глазами, найдя такого же помешанного, а Ленка завизжала счастливо:
– И ты?.. И ты такой же иисусик?.. Как мне повезло!
– В чем? – спросил я недовольно.
– А кто еще вот так сразу двух не от мира сего в приятелях заимел?
– Я от сего мира, – ответил я твердо. – А засор рассосался сам по себе. Когда я открыл воду, она пошла свободно. А в раковине, когда я зашел, никакой воды не было.
Ленка выглядела разочарованной, даже Ганнусенька печально вздохнула, всем хочется верить в чудеса, а я сказал мысленно угрюмо: а вот хрен вам обеим признаюсь. Мой дедушка говорил, что в его время с любым изобретением или открытием сразу бежали в райком партии, чтобы тут же на пользу партии и правительству, в смысле, на благо народа, но мы живем в эпоху рынка, так что мне еще втихую надо как-то сесть и крепко подумать, что мне это даст, как смогу воспользоваться.
Лена оглянулась на кухню:
– Вера, чай готов.
Ганнусенька вспикнула и бросилась на кухню. Ленка ожгла меня недовольным взглядом, обманул, гад, ну почему мне не оказаться в самом деле малость тронутым, но чтобы во мне было что-нибудь необычное, пусть уродливое, но не такое, как у всех людей. Я сам себя ощутил неловко, всем страстно хочется верить в чудеса, а я как будто бейсбольной битой по елочным игрушкам.
Мы прошли на кухню и чинно уселись за стол. Пили с печеньем, такие все трое из себя чинные и примерные, даже Ленка присмирела за этой церемонией. После чая я начал присматриваться, как бы трахнуть Ганнусеньку, но Ленка все усекла, быстро взяла инициативу, и не только ее, в свои руки, я всегда уступаю такому напору, женщинам всегда уступаю, так что Ганнусенька осталась на сегодня весталкой.
Еще неделю я поглощал свои добавки, постарался перейти, где удавалось, на ампулы: в жидком виде усваивается моментально и целиком, не то что в капсулах, и тем более таблетках. Экспериментировал уже не только дома, но и во время поездок: в вагоне метро тайком продавливал пальцем сиденье, в лифте просовывал палец сквозь стенку.
Один раз чуть не потерял сознание, когда выдвинул слишком далеко, а, нажимая одним пальцем кнопку звонка, другими пальцами погружался в бетон, добиваясь, чтобы это происходило как можно быстрее.
Сегодня произошло революционное событие: как обычно, я начал поздно ночью, когда мать уснула. Пролез в книжный шкаф сквозь дверцу, на ощупь перепробовал корешки книг, пошарил по краю полки, постарался как можно быстрее вытащить обратно, сперва держа ладонь лодочкой, затем сжатой в кулак… Разжал пальцы, на ладони блестит изогнутая скрепка! Ну, это такая штука, которой скрепляют бумаги, но ею еще можно ковырять между зубами и чистить под ногтями.
