скачать книгу бесплатно
– Банки существуют не только в Америке!
– Да? – изумился я. – А почему же говорят, что Штаты их все подмяли… Впрочем, это не важно. У вас, наверное, и в Тунисе есть база? Хотя бы скрытая?.. Но не для нас, естественно.
Он поморщился, но ответил с враждебной деловитостью.
– Через два часа на указанном вами месте будет группа специалистов. Дайте точные координаты.
Дуайт, который следил за нашим разговором, почти держась за сердце, вздохнул с облегчением и сказал приподнято бодро:
– Джентльмены, многие из нас были подняты по тревоге и не успели даже позавтракать. Мы можем перейти в ресторан на этом же этаже, но можно и сюда заказать кофе и булочки.
Сигурдсон отмахнулся.
– Да все равно. Можно и здесь, так что давайте в ресторан, это рядом. Вы умеете устраиваться, Дуайт.
– Разве что насчет ресторанов, – согласился Дуайт.
– Не скажите, – проронил Сигурдсон многозначительно. – Я кое-что слышал.
– Врут, – ответил Дуайт мрачно.
– Все люди врут, – согласился Сигурдсон. – Это важнейшее завоевание цивилизации, ее примета и наша надежда на лучшее будущее.
Глава 7
Я покосился на него с некоторым удивлением. Генерал выдал достаточно нестандартную сентенцию, и хотя она верна, но не с генеральским мышлением додумываться до такого. Хотя, с другой стороны, он не полевой генерал, а из стратегических сил, где при оценке геополитической ситуации в мире приходится учитывать и такие составляющие жизни, как религия, привычки, заблуждения, национальные особенности, что для полевого генерала вообще лишний мусор.
Хотя он и должен быть как минимум неглупым. На этом заседании представляет РУМО, организацию намного более мощную, на мой взгляд непрофессионала, чем ЦРУ, о котором наслышаны все в мире. Но РУМО, Разведывательное управление Министерства обороны, это военная разведка и засылка целых отрядов для тайных операций за рубежом в таких масштабах, что цэрэушникам и не снилось. И для меня он даже важнее, чем контакты с ЦРУ.
Дуайт пошел впереди, в недавнем прошлом успешный полевой агент, как увидел я в его досье, но, когда потребовалось укрепить один из важных отделов в ЦРУ, его выдернули из Южной Америки, где работал под прикрытием, и теперь занимается несколько не своим делом, как не раз замечал друзьям, что отдельно отмечено в его закрытом досье.
Ресторан рассчитан на большую аудиторию, но сейчас не время обеда, зал почти пуст, не считая двух-трех столиков в укромных местах, где люди в погонах ведут себя как карбонарии, замышляющие захват власти в отдельно взятом штате.
Дуайт выбрал стол возле окна, шепнул мне:
– Вы не против, если приглашу и генерала Сигурдсона?
Я дернулся, но смирил себя и ответил предельно корректно:
– Того… самого?
Он сказал так же тихо:
– Да, вы определили точно. Он как бы самый, это верно. Один из.
– Что вы, – ответил я. – это же такое удовольствие испортить ему завтрак! Почище, чем обед.
Он вздохнул, во взгляде я прочел мягкий укор, ну что за странный русский юмор, на время обеда между цивилизованными странами прекращаются даже боевые действия, оставил меня и отправился к генералу.
Сигурдсон, по-видимому, намеревался сесть за стол со своими боевыми сослуживцами, а что когда-то служил с ними в войсках на Ближнем Востоке, вижу не только по наградам.
Я наблюдал искоса, как Дуайт коротко переговорил с ним, генерал бросил в мою сторону злой взгляд, явно заколебался, но чувство долга перед страной пересилило, молча кивнул.
Я стиснул челюсти и напомнил себе, что надо терпеть, эти люди не совсем адекватные, потому что еще совсем недавно в их представлении Россия лежала в руинах, а они с триумфом попирали ее копытами.
Теперь неприятная неожиданность: российские самолеты смеют летать всюду, подводные лодки с ядерными ракетами бороздят океаны, а сама Россия решается возражать против того, чтобы Штаты рулили всей планетой по своему разумению, единственно правильному и не подлежащему обсуждению всяких там русских и то ли существующих, то ли нет шведов!
Сигурдсон сел за стол напротив, Дуайт оказался между нами как бы посредине, что-то типа рефери на ринге.
– Надеюсь, – сказал он мне, – наша кухня не испортит вам желудок, мистер Лавроноф.
– Что вы, – ответил я любезно. – Мы народ, привыкший к трудностям, переварим все что угодно. И где угодно.
Он чуть нахмурился, военные везде ищут намек на конфронтацию, а в данном случае он прозвучал, хотя и я сам не понял, что я сказал, просто сам тон и то, как говоришь, иногда говорят больше, чем сами слова.
Дуайт сказал приподнятым тоном:
– Доктор, но если взорвать ваши мины, они же сметут и этот ресторан!.. А вы попробуйте этот изумительный стейк!.. А эта королевская форель, ей нет равной в мире!..
– Или вот хамон, – сказал Сигурдсон и, придерживая вилкой, вонзил острие ножа в изысканно пахнущий кусок мяса. – Попробуйте!.. Дуайту нельзя, он еврей, но русским все можно!
– Русским можно все, – согласился я.
Дуайт сказал обидчиво:
– Чего вы решили, что мне хамон нельзя? Я люблю эту рыбу, частенько заказываю в ресторанах, а дома у меня в холодильнике хранится громадный балык.
Сигурдсон кивнул мне в его сторону.
– Видите?.. А в вашем Пентагоне евреев нет?
– Евреи, как и муравьи, – ответил я, – есть везде. У нас даже американцы есть.
Он вскинул брови.
– Не подумал бы…
– Пятая колонна, – пояснил я. – Но мы их вылавливаем и втихую расстреливаем.
– Прямо так и расстреливаете?
– А что делать, если не понимают намеков насчет пора валить в Штаты?
Дуайт помахал официанту, тот понял заказ по характерному жесту, принес большую бутылку шампанского и ловко откупорил, а Дуайт взял из его руки и разлил по фужерам сам, демонстрируя нам с генералом предельное уважение.
– Спасибо, Дуайт, – поблагодарил генерал. – Когда вас наконец-то выгонят за ваши сексуальные скандалы, я вас возьму в нашу сержантскую столовую.
Я спросил:
– А почему не в офицерскую?
Дуайт ответил моментально:
– А потому что генерала вот-вот разжалуют в сержанты. Видите, готовится!.. Так выпьем за то прекрасное время, когда мы были сержантами!
– Прекрасное было время, – подтвердил Сигурдсон с ностальгическим вздохом.
Мы подняли и сдвинули фужеры. Генерал выпил сразу, Дуайт, выказывая воспитание, только пригубил, сделал вид, что смакует, прислушивается к ощущениям, эстет хренов, затем с чувством отпил половину содержимого и опустил фужер на стол.
Я сказал доверительно:
– Генерал, поймите нас правильно. На самом деле в России любят Штаты!.. По нашим представлениям, это великолепная страна ученых, хай-тека, Голливуда и даже вашей великой Американской Мечты жить по совести и нести по всему миру просвещение, добро и прогресс.
Он смотрел все так же исподлобья.
– Тогда почему такая враждебность?
Я сказал с неохотой:
– Если бы не сволочи, что правят вашей страной, все в мире было бы в порядке! Тем более в наших с Америкой отношениях. И Америка бы в самом деле рулила планетой.
Он нервно дернул щекой.
– Мы тоже недовольны своим правительством, но это наше правительство! И мы его намерены защищать всеми доступными средствами. Хоть там, согласен, есть и дураки, и просто сволочи.
– А где их нет? – спросил Дуайт примирительно.
Похоже, мелькнула мысль, его именно потому и выдернули из полевых агентов, что умеет не только хорошо и метко стрелять, но и ладить с людьми.
Я ответил примирительным голосом:
– Мы постоянно критикуем свое правительство, но нас приводит в ярость, когда это делает кто-то из-за кордона.
– Вот-вот, – рыкнул Сигурдсон. – Вы критикуете! Наше.
– Это просто инстинкты стаи, – пояснил я, – в которой мы жили десятки миллионов лет. Эти инстинкты сделали нас теми, кто мы сейчас. И хотя у нас теперь разум, но вы же знаете, инстинкты все равно правят даже самыми светлыми гуманистами.
Дуайт перевел дыхание, мы с генералом не стали драться, по крайней мере за столом, поднял фужер с остатками шампанского, некоторое время любовался все еще поднимающимися со дна серебристыми шариками.
– И что же, – проговорил он медленно, – нам мешает перестать быть врагами?
– Инстинкты, – ответил я со вздохом. – Древние наши инстинкты. В стае должен быть один вожак, это для вас бесспорно. И вы душите всех молодых волков, осмеливающихся выказать неповиновение. Россия это неповиновение выказывает… И вы окружаете ее военными базами. С нашей стороны летит несимметричная ответка: закладки по обеим сторонам побережья.
Дуайт сказал с тоской:
– Но это вызовет гибель мирных людей…
– Это для вас так важно? – спросил я.
Он посмотрел на меня с подозрением.
– А вы как думаете?
– Думаю, – ответил я, – важно лишь потому, что погибнут ваши соотечественники. Не хотелось бы повторять, но не напомните, какая страна стерла с лица земли мирный Дрезден, город музеев, искусства и культуры, где не было ни одного военного завода и вообще не было солдат? А потом двумя атомными бомбами уничтожила Хиросиму и Нагасаки? Наверное, это прилетали совсем уж марсиане?
Сигурдсон сказал мрачно:
– Тогда это было необходимо.
– А почему, – поинтересовался я, – думаете, что это только вам можно, а другим запрещено?
Дуайт повторил так же невесело:
– Это было давно. А сейчас нужно воевать армией против армии.
– Да ну, – ответил я с сарказмом, чувствуя, что инстинкт берет верх и во мне, начинаю заводиться. – Эту доктрину вы сформулировали и начали пропагандировать по свету, когда ваша армия стала равна по мощи армиям всего остального мира?
– При чем здесь это, – сказал Дуайт с неудовольствием. – А как насчет гуманизма?
– Вы начали проповедовать этот выгодный вам вариант гуманизма, – напомнил я, – когда у вас появилось одиннадцать авианосцев, а у нас был спущен на воду наконец-то первый. Соотношение всего остального: ракет, самолетов, подводных лодок примерно такое же, один к одиннадцати. Да, в этом случае вы как бы справедливо предлагаете сражаться на равных. По-честному. По справедливости. Одиннадцать на одного!
– Это если вы начнете войну, – уточнил Сигурдсон победным тоном.
Я кивнул.
– Генерал, мы просто уравняли силы.
Сигурдсон вскинул бровь.
– Каким образом?
– Когда ботану в школе, – пояснил я, – маячит возможная стычка со здоровенным капитаном школьной футбольной команды, которой ну никак не избежать, он берет с собой нож, биту, а то и отцовский пистолет. Вот тогда у них шансы примерно равны.
– У вас больше шансов, – буркнул он. – Вы в самом деле готовились к третьей мировой!.. Я проконсультировался. Каждую бомбу включать в отдельности нет смысла, вся их сила в том, что рванут одновременно и создадут волну километровой высоты, что покатит на побережье, сметет там все города и покатит дальше. Спасутся только пастухи в горах!.. Это война на полное уничтожение противника.
Я повторил:
– Повторяю, мы не можем сражаться с вами армия на армию. Но слабое место Америки именно в том, что всегда было ее сильной стороной. Как Гитлер ни хотел бы вас стереть с лица земли, но сперва нужно было бы переплыть океан на другую сторону планеты. Межконтинентальных ракет, если вы вдруг не знаете, тогда не было. Однако сейчас эта изоляция от других стран играет против вас.
Дуайт произнес медленно:
– К тому же у Штатов с обеих сторон побережья опасные разломы… Не верю, что вы не воспользовались.
Я сделал вид, что не расслышал, но Сигурдсон тут же спросил с настороженностью:
– Что за разломы?
Я повторил как можно более мирно:
