скачать книгу бесплатно
– Что еще?
– Ты победил, – сказал Френсис. – Ты победил, Максим.
Максим сказал досадливо:
– С какой стати? Я уволился.
– Мне поручено сказать тебе, – проговорил Френсис негромко, и оттого получилось очень весомо, – что если ты так против, то единственное условие, так тебя взбесившее, изымается.
Максим ощутил, что не верит своим ушам.
– Что-о-о?
– Ты можешь вернуться на работу, – сказал Френсис. – В новое помещение, где будет установлена ККК-3С. И можешь набрать новых сотрудников. Все будет как ты и хотел. Тот магнат понял, что поступает неправильно и… отступил.
– А как же финансирование?
– Оставил в прежнем объеме, – ответил Френсис. – Да тут никакое не благородство, старик! Что для него двадцать миллионов долларов?.. В общем, о той дуре можешь забыть. Больше ее не увидишь. Возвращайся. Директор сказал, твой пропуск все так же лежит у него в столе. Ни о каком твоем увольнении речи не было. Он сказал, что ты устал и взял отпуск на недельку.
Максим сказал с досадой:
– Тогда что получается, я его кинул?.. Переиграл, как они там у себя говорят? Сумел все провести так, что и деньги получил, и его на хрен послал?
Френсис ухмыльнулся, щелкнул пальцами, и вокруг него на экране с легкими щелчками начали взрываться фейерверки, а потом поднялись и величаво поплыли вверх разноцветные шарики. Некоторые выплыли в комнату Максима, почти неотличимые от реальных, только уходят в потолок беззвучно.
– Здорово? – спросил он. – Вообще-то, ты молодец. Не ожидал от тебя такой железной хватки. Ты настоящий руководитель!..
– Да пошел ты…
Френсис понизил голос:
– Не бойся, никому не скажу, что вышло случайно. Все будет представлено, как твой холодный расчет, когда каждая мелочь предусмотрена, взвешена и учтена.
– Спасибо, – буркнул Максим. – Похвалил так похвалил… Будто помоями облил.
– Ты чего? – изумился Френсис. – Мы ученые или хто?.. У тебя что, мерехлюндии?
– Знаешь, – проговорил Максим нехотя, – тот магнат признался, что он с тринадцати лет вынужденно бросил школу и пошел работать, чтобы помогать больной матери. И так у него пошло-поехало, он работал с утра до ночи, не зная ни выходных, ни отпусков… Женился уже миллионером, жена из красивых и образованных, но крайне бедных, вот и разбаловали дочку, давая ей все, что самим недоставало в детстве… Он винит себя за ее разбалованность, но теперь сделать уже ничего не может.
Френсис хмыкнул.
– Удивил! Разве для нас с тобой мнение нашей компашки не всегда значило больше, чем родительское? Особенно когда друзья зовут веселиться и отрываться, а родители нудно долбят о необходимости учебы, дисциплины…
– Вот-вот…
Френсис спросил с интересом:
– И что?
– Да так, – ответил Максим со злостью. – Вот теперь и думаю, кто кого переиграл.
Френсис ахнул.
– Ты что? Ты что задумал?
– Пока ничего, – огрызнулся Максим. – Но как-то гадко. Этот магнат оказался благороднее. А я, выходит, последнее говно?
– Ну, – запротестовал Френсис, – совсем не последнее, что ты такое на себя говоришь?
– Ну спасибо, – сказал Максим саркастически. – Этот магнат предположил, что его разбалованная дочка, потершись в нашем коллективе, увидела бы другую сторону… и, может быть, поняла, что та не менее интересна, чем прожигание жизни в ночных клубах.
Френсис покачал головой, глаза стали очень серьезными.
– Максим, – сказал он с предостережением в голосе, – тебе это надо?.. Ты ученый, как и я, только я круче, что естественно. И давай заниматься наукой. Мы в одном шаге от настоящего бессмертия!.. Каким житейским мелочам позволено не то чтобы остановить, но даже замедлить на шажок нашу великую работу?
Максим вздохнул, подумал, Френсис молчал и, приблизив голову с экрана, нависал над ним в массивной трехмерности, наблюдал, как медленно меняется лицо Максима, когда мысли и чувства борются, побеждают, уступают, идут на компромиссы.
– Не знаю, – сказал Максим нехотя. – Я не то чтобы ответить благородством на благородство, просто я из тех, кто выполняет условия контракта, даже если тот не скреплен подписями. Договор есть договор. Тот магнат выполнил со своей стороны все. Я должен либо отказаться, либо взять… все, как и было в договоре.
Френсис посмотрел с интересом.
– Хотя можешь взять только часть? В смысле взять деньги и оборудование, но не брать в придачу дочку?
– А честь? – спросил Максим. – Когда-то такое понятие существовало. Возможно, у торгашей ее давно нет, но мы, ученые, единственные наследники рыцарских традиций. Если и мы, ученые, утратим честь и достоинство, что будет с миром?
Френсис прервал:
– Понял-понял, к чему склоняешься, как деревцо под ветром обстоятельств. Ишь, как я загнул! Во мне поэт помер. Крупный, как я думаю. Я вообще-то во всем крупный, кроме роста. Ладно, поэтов не жалко. Но тогда да, получается, этот торгаш тебя обыграл!.. Он рассчитал, что ты со своими понятиями о чести не сможешь деньги взять, а его дочку в зад пинком.
– Возможно, – согласился Максим, – но сути это не меняет.
– Точно?
– Я должен, – сказал Максим, – либо взять все, либо не брать ничего.
– Тогда сделаем так, – сказал Френсис быстро, по его виду Максим понял, тот все еще страшится, что Максим откажется вернуться в лабораторию. – Эту красотку берешь лаборанткой с условием не приближаться к тебе и твоему столу! Ну, как в штатовских судах запрещают разведенным супругам приближаться друг к другу ближе, чем на сто метров… Ей будет позволено убирать у всех, но не у тебя. Ты лучше будешь гордо тонуть в говне, чем позволишь ей пройтись там с тряпкой. И вообще на нее можно надеть паранджу или хотя бы хиджаб! Мы это проведем по статье толерантности и усиления мультикультурности. Или в знак протеста против агрессии США в Ираке… или в Иране… где они сейчас добывают нефть?
Максим уже не слушал, машинально поднялся и ходил по комнате, а Френсис вытягивал шею, пока еще не в состоянии выдвинуться из экрана и подойти, похлопать дружески по плечу.
– Не знаю, – ответил Максим после долгой паузы. – Завтра позвоню Томбергу…
– Не надо, – сказал Френсис живо, – лучше я ему сам позвоню. Сегодня. Сейчас. А ты мне место для работы организуй. И уголок… Понимаешь, я решил, что хватит ставить эксперименты на бедных мышках…
– Перейдешь на крыс?
Френсис сказал протестующе:
– Разве это скачок? Я вот тут стадо слонов присматриваю. Лучше африканских, они мельче индийских, а генокод не отличается. Зато можно взять на пару слонов больше.
Он захохотал, очень довольный, Максим еще не отошел от шока и чувствовал, что выглядит глупо, не различая грань между серьезом и юмором.
Когда Максим утром переступил порог лаборатории, навстречу бросилась с опущенной головой молодая женщина в плотно повязанной косынке на странный манер. Он даже отступил на шаг, а она встала на колени и быстро-быстро протерла перед ним пол влажной тряпкой.
Он не сразу сообразил, что это и есть Аллуэтта, край косынки надвинут по самые брови, так носили комсомолки двадцатых годов прошлого столетия, платье простое ситцевое, розовые уши свободны от тяжелых гроздей бриллиантов, а высокомерной надменности в согнутой спине не больше, чем воды на Солнце.
Георгий, Джордж и Анечка сдержанно улыбаются, он перевел дыхание и, торопливо входя в роль руководителя проекта, оглядел их грозными очами.
– Это что еще за шуточки?
Георгий торопливо сказал от своего стола:
– Обряд инициации!.. Посвящение в коллектив.
– Масонское общество дверью дальше, – буркнул Максим. – А здесь лаборатория. За такие шуточки буду изгонять из стаи.
– А меня можно вместо изгоняния оставить без обеда? – пискнула Анечка.
Максим окинул хмурым взглядом ее пышное тело.
– Нет, – отрезал он.
Аллуэтта распрямилась, голова покорно опущена, глазки долу, в руках с роскошным маникюром влажная тряпка, точно такая же, какой вытирали пыль и грязь еще в кабинетах Павлова и Мечникова, дикий анахронизм в век автоматики.
Максим молча прошел дальше по залу, что вовсе не зал, а отныне его лаборатория. Странное ощущение, здесь бы самолеты собирать, а не эксперименты на бедных мышках проводить. Перемудрили, на самом деле столько места и не нужно, не соревнования же по футболу проводят, ну да ладно. Томберг пожадничал, не верил, что получится, а магнат взял и в самом деле оплатил и закупку уникальной установки, да еще и отстегнул эти жалкие для него двадцать миллионов.
Все пятеро, теперь еще и Аллуэтта, он чувствовал, провожают его взглядами, но оглядываться не стал, все равно тут же уткнутся мордами в окуляры микроскопов, начнут всматриваться в экраны или спешно записывать мышиные теломеры.
И вообще не его дело общаться с полотерами. Хотя эту дуру взяли на ставку лаборанта, но это все равно почти полотер, разве что обречена с утра до вечера мыть и вытирать не пол, а пробирки.
– А где Френсис? – спросил он в пространство.
– У директора, – сообщил из-за спины торопливый голос Анечки. – Здесь он в твоем распоряжении, а там получает ключи от его квартиры.
Максим буркнул:
– Может быть, еще и автомобиль?
– Точно, – обрадованно сказала Анечка и добавила льстиво: – Все вы заранее знаете, шеф!.. «Теслу» последней модели только что подогнали к воротам.
– Ничего себе, – сказал он озадаченно. – Ладно, все за работу!.. А где стол Френсиса?
Джордж крикнул издали:
– Хотели поставить рядом с вашим, но Данил Алексеевич сказал, что вы оба неуживчивые гады, вас лучше в разные углы ринга. И мы решили соблюсти принцип золотой середины… Георг, не смей хихикать! Я совсем не то имел в виду. Вон там стол Френсиса и все остальное.
Максим демонстративно не обращал внимания на остальных, весь как бы в делах, а Френсис, понимая, что некоторые особо деликатные функции заведующего нужно бы выполнять другим, со вздохом вылез из-за стола и пошел к Аллуэтте.
Выражение его лица постоянно менялось, он то видел перед собой ослепительно красивую женщину, и в глазах блистал восторг, то простую лаборантку, и рука тянулась взять ее за булочки, но, когда она подняла голову и посмотрела ему в глаза, он ощутил с холодком во всем теле, что перед ним наследница миллиардов, а сам он начинает смотреть на нее чуть ли не заискивающе, разозлился на себя и сказал с превосходством классового противника, взявшего власть в Институте благородных девиц:
– Мадам, вам предстоит раз в день перемывать все пробирки и колбы. Вне зависимости от того, использовались они или нет. Вообще чистота здесь должна быть идеальная… нет-нет, сюда нельзя приводить толпу ваших служанок.
Аллуэтта слушала молча, ежесекундно напоминая себе о разговоре с отцом. Тот с такой уверенностью заявил, что она не доработает и до обеда, что будь этот вот не парнем, уже бы дала по гнусной наглой роже. Отец утверждал, не доработает вовсе не потому, что будут обижать. Просто в лаборатории нормальные люди, как вот этот, что либо таращит глаза на ее сиськи, она их решила не очень-то и прятать, либо смотрит так, будто вот-вот ударит.
Отец сказал, что если не к обеду, то к концу дня точно сорвется, завизжит в истерике избалованной светской куклы и убежит с визгом и воплями.
Когда Френсис закончил перечислять, она поинтересовалась:
– Как, это все?
Он изумился:
– Вам мало?
– А как же пересчитать все маковые зерна, – спросила она, – что высыпались из мешка? Вымыть лапы вашей кошке?..
Он отмахнулся.
– Это оставим на завтра. А мешок мака будет перемешан с просом, так что будет намного легче. Просо в одну горку, мак в другую. Вам понравится.
– Мне уже нравится, – заявила она.
– Вот и отлично, – сказал он. – А пока сделайте мне большую чашку кофе. Можно бы и нашему шефу, но, полагаю, сразу подеретесь, так что лучше не приближаться… Шеф нам еще нужен.
– Спасибо за предупреждение, – сказала она.
Он усмехнулся.
– Не за что. Вам у нас понравится.
– Я уже в восторге, – сообщила она с мокрой тряпкой в руках. – Мне пробирки вытирать вот этим?
– Для пробирок у нас особые салфетки, – сказал он. – Извините, спирт, которым протирали пробирки в прошлом веке, больше не завозят.
Она поинтересовалась:
– А что же тогда пьете?
– Алергейт, модафигант, – сказал он, – а еще бурстэйд. Все это запрещено к употреблению, людей нужно оберегать, как вы знаете.
– Что, – спросила она, – правда?
– Что употребляем?
– Нет, – уточнила она, – что людей нужно оберегать?
Он улыбнулся шире.
– Если верить массмедиа…
