скачать книгу бесплатно
Зато ученые той же советской эпохи остались такими же гигантами, на их труды не просто ссылаются и сейчас, а опираются для достижения новых успехов, в то время как кто вспомнит сталинских или ленинских лауреатов по литературе?
Однако это понимание не повысило роли ученых, увы. На первых полосах новостей – все та же Аня Межелайтис, у которой то трусики слетели на улице, то лифчик свалился, то застали ее во время интима с отцом.
А еще на обложках все эти яхты в миллиард долларов, на которых юные отпрыски катают подружек по южным морям, но нигде нет коллайдера, телескопа, не говоря уже об установке ККК-3С или снимков ученых за работой.
Он вскочил с постели, уже злой, от Ани Межелайтис как-то само собой мысль соскользнула к Аллуэтте и там застряла, устроилась поудобнее, готовая вспоминать ее долго, со смаком, высвечивать то лицо, то глаза, произносить ее голосом слова и целые фразы…
По улице, захватив всю проезжую часть, под рев труб и стук барабанов двигается веселая толпа с плакатами «За демократию с человеческим лицом!», быстро набирающая силу партия, что возникла в пику официальному гуманизму и демократии, которые поняли и приняли благородные лозунги весьма превратно.
Он выждал, когда пройдут последние, партия пока что невелика, а желающих маршировать вживую по улицам еще меньше, перебежал на ту сторону, а там уже рукой подать до родных ворот научно-исследовательского центра, где он чувствует себя лучше, чем в своей квартире.
Перешагнув порог, сразу услышал возмущенные голоса сотрудников. Последний раз такое было три месяца назад, когда Анечка споткнулась о большую корзину, в которой Георгий нес мышей с подсаженными генами, – дверка распахнулась, и все двенадцать штук моментально разбежались, спасая драгоценные шкурки.
– Что стряслось? – провозгласил он громко и достаточно властно, за пять лет руководства уже научился делать свой интеллигентный голос звучащим подобно сержантскому. – Почему без драки?
Все умолкли и повернулись к нему, злые и расстроенные. Рассвирепевший больше других Френсис ухватил за плечо Аллуэтту, развернул лицом к Максиму.
Тот еще не успел понять, что в ней так сильно изменилось, а Френсис сдернул с ее головы комсомольскую косынку.
– Посмотрите!.. Она утверждает, что это вы велели, наш мудрый шеф!
Максим посмотрел, и дыхание остановилось в зобу. Аллуэтта пострижена почти под мальчика, от роскошной копны волос остались волосенки не длиннее его мизинца. Выглядит сильно похудевшей, беззащитной, словно волосы служили броней, даже испуганной и затравленной.
– М-м-м, – проговорил он, не в силах разжать губы. – Что за дурь…
Френсис сказал люто:
– Вот именно! Только чья?
– Что значит чья? – спросил Максим.
– Зачем, – сказал Френсис злобно, – вы ей такое брякнули, шеф?.. Она же не понимает, что волосы – это же все равно что сиськи. А если волосы длинные и пышные, это все равно что сиськи большие и…
– Шеф, – перебила Анечка плачущим голосом, – ну зачем вы ей такое велели? Да я бы вас лучше убила, чем обрезала бы такое сокровище!
Максим стиснул челюсти. Эта дура из семьи мультимиллиардера даже не понимает, что нет на свете мужчины, который предпочел бы короткие волосы длинным. Всякий мужчина требует от своей девушки, чтобы отпустила волосы подлиннее.
Аллуэтта молчала и смотрела тупо и покорно. Ни обвинения в ее глазах, ни сожаления, только покорное ожидание решения своей участи.
Он сжал и разжал кулаки. Хотелось влепить ей затрещину, да так, чтобы голова слетела с плеч. То ли в самом деле такая дура, то ли решила подставить его так, дескать, самодур и тиран, а она вот такая покорная овечка, над которой измывается, как хочет.
Он процедил сквозь стиснутые челюсти:
– Да идите вы все… Сборище придурков!
И ушел к себе, прямой и собранный, так выглядело внешне, и он сам знал, что выглядит именно так, а что у него внутри и как выглядит на самом деле, это уже его личное дело.
А выглядит не лучше, чем чувствует себя, а чувствует так, словно по собственной воле окунулся в говно и теперь ищет там на дне золотой ключик.
Раньше казалось, что лишь политики должны следить за своим языком, а теперь вот, оказывается, брякнул, не подумав, и прочувствуй всю гамму счастья щуки на горячей сковородке.
Злой и нахмуренный, он занимался достаточно привычным делом секвенирования и расшифровки темных мест генома, но вид у него оставался таким, что никто не осмелился подойти с вопросом.
Краем уха улавливая обрывки разговоров далеко за спиной, понял, что вчера над этой светской львицей, вздумавшей играть в какие-то свои игры, ржали и откровенно насмехались, но сейчас вот все накинулись, объясняя, какая она дура редкостная, для мужчин волосы то же самое, что сиськи, как сказал Френсис, а когда вот такие роскошные, какие были у нее, то и вообще…
Похоже, она там в своем уголке все же тихонько поревела, искренне или притворно, непонятно, женщины и сами обычно не знают, где у них грань, ее сперва утешала больше всего Анечка, потом пришел в их угол Френсис, принес для женщин по мороженому, а самой Аллуэтте сунул еще и пакетик с шоколадными конфетами в виде смешных медвежат.
Через полчаса, когда вдруг возжелалось кофе, Максим не стал обращаться к Аллуэтте или Анечке, сам включил аппарат, но тот зажужжал и ответил мягким женским голосом:
– Пожалуйста, добавьте зерен.
Георгий повернулся, сказал с сочувствием:
– Шеф, она меня тоже достала!.. Только что воды просила долить. А вчера надо было полную очистку делать. Не умеет, дура, сама отскребывать накипь от хлорированной воды!
Подошел с чашкой в руке Евген, покачал головой.
– А меня достает это ее постоянное «Уберите отходы», как будто роботы уже захватили мир! Вы все столько жрете кофе, жмых приходится удалять пять раз в день.
Георгий сказал успокаивающе:
– Воду могу подключить напрямую, с этим проблем нет. И даже емкость для кофе пристрою побольше. Правда, будет не слишком эстетично, но будущим сингулярам внешний вид не важен?
– А «уберите отходы»? – спросил Евген сварливо.
– Это сложнее, – признался Георгий, – но если кто-то возьмется за меня сделать мою завтрашнюю работу, я за пару суток проблему решу.
Максим, не ввязываясь в дискуссию, засыпал зерен, в самом деле прожорливая на кофе у него команда, а за спиной Георгий сказал с тоскливым раздражением:
– Блин, все равно это не те решения, что ждем! Пора бы уже эти зерна синтезировать прямо там, внутри, а потом и молоть!
– Если синтезировать, – сказал Евген, – то зачем зерна? Лучше сразу размолотое…
– Нет, – уточнил Георгий, – готовый кофе!
Евген сказал задумчиво:
– Тогда можно и от кофе отказаться в его прежнем виде… Или сразу в вену кофеин или что там в кофе взбадривающее?
– А зачем в вену, – сказал, загораясь, Георгий, – можно в мозгу задействовать необходимые центры!
Максим сказал предостерегающе:
– Эй-эй, заткнитесь оба!.. А то договоритесь, что и жить не обязательно.
За спиной наступила мертвая тишина. Он оглянулся и увидел по их очень серьезным и вытянувшимся лицам, что оба стараются хоть чуточку вообразить, как это – быть сингулярами..
Глава 10
Вернувшись к своему столу, некоторое время занимался делом, стараясь не вспоминать про ее обрезанные волосы, то ли в самом деле такая дура, то ли хочет заставить его чувствовать вину, и это у нее почти получилось…
Френсис подошел сзади, некоторое время молча смотрел через плечо на экран монитора, где медленно поворачивается двойная спираль ДНК, расцвеченная тысячью крохотных искорок.
– И что?
Максим огрызнулся:
– Ты о чем?
– Сам знаешь. Пойдешь на обед с нашим дружным коллективом?
Максим покачал головой:
– Идите без меня.
– Что так?
– Не могу, – признался Максим, – видеть ее обрезанные волосы. Твержу себе, что не виноват, это же поговорка такая: волос долог – ум короток, но все равно что-то грызет…
– Не поддавайся, – деловито сказал Френсис. – Они хитрые-е-е… Специально, чтобы ты терзался и проникался.
Максим покачал головой:
– Хуже.
– А что хуже?
– А если она искренне? Она же дура, а дуры разве хитрят?.. Дуры все искренние, за что их и любят и женятся на них, оставляя умных за бортом.
– Да, – согласился Френсис, – с дурами комфортнее. С другой стороны – где же вызов? Где преодоление?
Максим посмотрел на него угрюмо.
– Тебе мало вызовов и борьбы на работе?.. Хорошо, подкину еще.
Френсис сказал испуганно:
– Нет-нет, я тоже буду искать дуру для создания здоровой семьи. Да только где найдешь, сейчас все хитрые, прожженные, опытные… Дуры нынче редкость, на вес золота. Это тебе повезло!
– Чем же? – спросил Максим.
– Аллуэтта умная, – объяснил Френсис, – но дура. Это самое лучшее, что есть на свете!..
Максим посмотрел исподлобья:
– Это… как?
– Влюбленный, – пояснил Френсис, – всегда дурак, каким бы умным ни был. Аллуэтта влюблена, а влюбленность может оглупить кого угодно.
– Она не влюблена, – возразил Максим с ожесточением. – Эта красивая богатая стерва привыкла все получать без всяких усилий. Наследница, видите ли, семисот миллиардов долларов!.. И сейчас ее просто задело, что я занимаюсь какой-то сраной наукой, а не прыгаю перед нею на задних лапках.
Френсис сдвинул плечами.
– Пока что вижу, как она прыгает перед тобой на задних лапках. А потом тайком плачет, что ты ее не замечаешь.
– Крокодилы тоже плачут, – отрезал Максим.
– Она не крокодил, – сказал Френсис рассудительно. – По крайней мере, не совсем крокодил. А если и крокодил, то всякий хотел бы заполучить такую крокодилу.
– Ну и бери ее себе, – сказал Максим.
– Что, – спросил Френсис, – правда?.. А то я бы взял.
– Ну и бери.
– Да что-то голос у тебя, – сказал Френсис обвиняюще, – будто говоришь «попробуй взять – убью!». Ладно-ладно, не оправдывайся. Вообще-то, ее взять не просто. Пока я знаю только одного человека, который ее может взять.
– Заткнись, – ответил Максим. – И вообще, скоро обед.
– Пойдем?
– Нет.
– Это поражение, – сказал Френсис серьезно. – Потом превратится в фобию. Пойдем. Держись как ни в чем не бывало. Ты не виноват, что она дура.
– Правда?
Френсис пожал плечами:
– Ну, вообще-то, виноват… мы все виноваты в бедах наших женщин. Должны решать их проблемы еще до того, как те у них возникнут. Но сейчас удобно ссылаться на равноправие полов. Они сами постоянно об этом твердят, так что при невыполнении наших обязанностей защитников всегда есть отмазка.
Максим тяжело поднялся, чувствуя свое разом отяжелевшее тело.
– Ладно, пойдем. Там кухню уже наладили?
– Евген колдует, – сообщил Френсис. – Очень уж навороченную штуку привезли!.. Легко испечет крякоберн из ста сорока ингредиентов, но не знает, как поджарить простые гренки. А как без них жить?
– И как?
– Пока что Анечка печет их в установке для очистки образцов, – сообщил Френсис.
– Ну и времена, – сказал Максим сердито. – В установке за полтора миллиона долларов печь гренки?
– А что, – сказал Френсис. – Я уже попробовал! Хорошо получаются.
Максим оглянулся в нерешительности. Один из лабораторных столов приспособили под обеденный, а тризейлы, пришедшие на смену устаревшим принтерам трехмерной печати, в считаные секунды выдают на широкий лоток любые блюда, будь это экзотичные фрукты, еще темные от южного солнца, или холодная семга, только что выловленная в Баренцевом море.
Аллуэтту Анечка заботливо усадила с собой рядом, с другой стороны от дочери магната оказался Евген, он сразу начал ухаживать за красивой женщиной, что все равно красивая, хоть и лишилась таких волос, убить того, кто такое посоветовал.
